Около пяти вечера Марта была у С-ых, поджидала с работы Сашку. Она решила взять его с собой на сегодняшнюю встречу сахаджи-йогов; пусть тоже услышит и порадуется. Он устал, наверное, от будней и одиночества, а это будет маленький праздник единения его души с другими душами.
Пришёл Саша.
– О! Какие люди! А у меня для тебя есть пара песенок. Думаю, тебе понравится.
– А ты со мной пойдёшь?
– С тобой – пойду. А куда?
Марта рассмеялась и объяснила ему, как сумела. Саша включил для неё музыку, а сам пошёл на кухню «похавать».
Эту песню, которая называлась I'm your man в исполнении Леонарда Коена, Марта слышала впервые. Но Сашка оказался прав: она была очарована – и словами, и музыкой, и необычным бархатным «негритянским» тембром голоса певца.
– Саш, он чёрный? – спросила она. Сашка промычал с кухни что-то нечленораздельное.
If you want a lover
I'll do anything you ask me to
And if you want another kind of love
I'll wear a mask for you
If you want a partner
Take my hand
Or if you want to strike me down in anger
Here I stand
I'm your man...
Костик радостно делился с Мартой своими нехитрыми ребячьими радостями, в то время как она стояла на балконе в детской и в подзорную трубу наблюдала за футбольным поединком на стадионе ГВФ. Она смотрела, не отрываясь, пока не устали глаза: игроки обеих команд были чёрные.
And if you've got to sleep
A moment on the road
I will steer for you
And if you want to walk the street alone
I'll disappear for you
If you want a father for your child
Or only want to walk with me a while
Across the sand
I'm your man...
На этот раз народа собралось ещё больше. Видно, не одной Марте захотелось привести кого-нибудь с собой. Они с Сашей долго разговаривали в фойе, так что когда пришли в зал, свободных мест уже не было, и они сели на оббитые красным войлоком ступени в проходе посреди зала. Их примеру последовали и некоторые другие зрители, оставшиеся без мест. Обстановка была ещё более непринуждённой, но сегодня Марте почему-то нравилось меньше, и она почти жалела, что взяла Сашу с собой. Её раздражал ритуал снятия обуви при приближении к портрету Шри Матаджи; бесконечные улыбки окружающих казались натянутыми и неискренними. Однако мягкий голос индусского гуру, его красивая правильная английская речь, благородные манеры, а больше всего – его тёмная, коричневая кожа, нравились ей по-прежнему. Слушая часто повторяемую им фразу: «God’s love flows through you», Марта уплывала в свои мечты и где-то там, в туманной перспективе, на перекрёстках судьбы и фантазии встречала такого же вот невысокого приветливого индуса. А что, неплохо бы.
Напоследок была поставлена плёнка с записью голоса самой «великой матери». В течение встречи было сказано столько интересного и значительного об этой женщине; со сцены смотрел на зрителей её огромный портрет в окружении цветов. Все невольно притихли в ожидании. И вот в тишине зазвучал голос Шри Матажди… До этого момента Марта присутствовала на встрече с удовольствием, не таким, как вчера, но всё же, и вдруг при первых же звуках этого глубоко-мощного и, казалось, нечеловеческого голоса, ей стало жутко. Впервые в душу закралось какое-то сомнение. Слова лились, как поток, то затихая, то нарастая; она не понимала их, но чувствовала, как на волнах этого голоса в зал вливается какая-то чужеродная, холодная и зловещая сила – как будто открылась дверь в сырой. заброшенный погреб. Хотелось одного, чтобы ОНА поскорее замолчала, чтобы не было этого жуткого, торжественного, демонического голоса.
Покидая зал, Марта чувствовала себя подавленной, разочарованной и усталой. Саша благоразумно воздержался от комментариев. Он был одним из тех людей, кто мог понимать её без слов, и она была благодарна ему за молчание.
"Другой", из второй части романа "Пришелец"