Мясо. Продолжение

Екатерина Щетинина
Ну, и на какой ляд меня снова притянуло к ней, Алевтине Никифоровне? К мясной царице...
Ведь тогда, сбежав из магазина "Мясо", вырвавшись из сцементированной толпы, я хотела... я приняла твёрдое решение стать веганом. Навсегда!
Ага, "щас"! Мой волевой цемент оказался самой низшей марки. А именно: через три дня Виталик, неприкрыто потея, пригласил меня на день рождения отца. На пикничок, так сказать, на шашлыки. То есть, на мясо.
И я... согласилась. Почему?!
Здесь назрел момент, когда мне придётся-таки открыть свою тайну, предварительно признавшись в ней себе самой. Значит, не слукавить перед правдой. Тогда я, не радивая, но всё же комсомолка, не ведала слова "грех" и слыхом не слыхала спасительного "но избави мя от лукавого". И того, что лукавый - это прежде всего, ты сам...

Дело же состояло в том, что в самой глубине своей противоречивой - идеалистической, но при этом пока еще безбожной натуры - я лелеяла тогда светлую и возвышенную надежду... Да, получается, что она дичайшим образом была связана с мясом, то есть, мясным магазином и вытекающим отсюда мясоедением - шутка судьбы, горькая и неловкая. Или по-научному - суперпозиция...
 Поясню более конкретно: у Виталика имелся старший брат - Борис, дивным образом схожий с актером Борисом Хмельницким. И магнетическое действие его на меня являлось данностью и непреодолимой силой. Борис, отвязанный и неуловимый, совсем не похожий на свою семейку - безвольного, рано ссохшегося несмотря на мясное изобилие  папашу и авторитетную бандершу-маму, и составлял предмет моих девичьих грёз. Увидеть его - хоть мимолетно, без всяких вербальных контактов - это уже означало улёт, обмирание, высшее благоговение, иными словами, счастье. Ради которого я была готова на всё... Даже на мясо.

......

На пикник выехали в девять часов нежного майского утра. Добротный пазик вместе с родителями Виталика и тремя парами их столь же важных на вид приятелей в крутых спортивных костюмах на плотных тушках подрулил к заветному магазинчику. И с полчаса в транспортное средство грузили ящики с харчами и питием высочайшего качества. Они заняли половину автобуса. По мере этой погрузки у меня всё шире открывались глаза на окружающую действительность, на пространство и, не побоюсь этого слова, время. На их предельное совмещение и физически ощутимую насыщенность...

Но важнее всего, значимей всех моих философских открытий была просто любовь - то есть, Борис. А он-то как раз отсутствовал. Ящики с мясом тут, а его - нет.
Пазик тронулся, утробно заурчав. И с этим звуком рухнула моя надежда. Зачем и куда я еду? Для чего весь этот гастрономический космос и эти алые спорткостюмы мне?
Мы с Виталиком приютились на заднем сидении. Он трогал мою руку с дешевым браслетом, и я стеснялась спросить, где Борис, чутко прислушиваясь к зычному голосу Алевтины Никифоровны. Она меж тем лоснилась и смачно командовала парадом. Кое-что мне удалось услыхать: мол, Боря подъедет сразу на базу. Ему недавно купили "Харлей". Хоть он и бросил институт...
Потом Алевтина Никифоровна поведала на весь автобус о своем новом массажисте: "ну, чистый бес, правда, дорого берет, зараза!"

Тщедушный именинник, год назад переживший инсульт, помалкивал - как обычно. Безмолвный раб своей могушественной жены.

В переваривании этой информации я провела всю дорогу до базы отдыха. А именинник и его гости под руководством мясной царицы уже переваривали спиртное и щедрую закусь - чего ж время зря терять? И про мороз-мороз хрипловато затянули...

.....

На лесной базе исступлённо щелкали соловьи. Очумело пахло юным летом, а вскоре потянуло и ритуальным дымом от мангалов. Длинные столы под навесом уставили марочными бутылками, завалили пёстрой снедью, не вызывавшей у меня никакого аппетита. Ибо Борис по-прежнему отсутствовал. Праздник шел в темпе аллегро. Через час-полтора компания наклюкавшись, голосила аки на базаре в ярмарочный день и постепенно начала разбредаться кто куда. Я же подобралась ближе к Алевтине с тайным умыслом разведать, нет ли какой-никакой информации о Борисе? О, сотовые телефоны! Коллективная грёза о вас воплотится только через двадцать лет! Почему вас не изобрели раньше? Сколько адских мук избежали бы юные сердца, которым довелось родиться и полюбить в домобильную, догаджетную эру?!

Увы, в тот ясный и благоухающий яствами полдень никто не мог ответить на вопрос, где Борис и почему он не вливается в русло празднующей отцовские именины семьи.

Еще через час всё и все вокруг надоели мне безумно. До чёртиков. Включая томного Виталика. И я, смывшись от него под естественным предлогом,  побрела своими нефирменными кедами по территории базы. Кустики, березки, беседки... Значит, я его сегодня не увижу? А когда теперь? И что он, интересно, делает в этот классный субботний день? Вуз бросил... Хотя, это где-то даже вызывает уважение. Ведь его туда мать пристроила. А он и не хотел...

Вдруг под ближайшим кустом зацветающей сирени я заметила какую-то возню. Два оголенных, надо сказать, весьма крупных тела, тяжело пыхтели на весенней изумрудной травке. Но видна была только филейная часть...
Фу! Меня затошнило. Всё же зря я ела шашлык. Одну маленькую дробь от его мегатонны... Сколько мяса, одно мясо вокруг! Сплошное мясо! И тут меня осенило: здесь не может быть Бориса! Он сюда не приедет, не жди его тут, балда!

Надо уезжать - бьется морзянкой в голове. Морзянке учил меня дядюшка-моряк, радистом был на флоте... Хотя при чем тут дядюшка? Он ел тихоокеанских крабов, а мясо не любил...
Бегу к выезду с огороженной зоны. Дальше, как можно дальше отсюда!
Ну, и что толку? Встретившийся сторож объяснил мне, что остановки тут в районе трех километров нет.
Обречено притопала назад, подходя к месту гулянки с задней стороны. И везде снова этот приторный запах паленого мяса! Горы горелого мяса... 
Меня никто не видел, зато я услышала разговор Алевтины Никифоровны и Виталика. И навострила уши. Даже в хвост на макушке волосы собрала. Ну-ка, ну-ка, может, о Борисе что-нибудь проскользнет?

- Чего киснешь? Инка не любит? Ха-ха! Зато я тебя люблю, так и слушай! - голос мясной царицы звучал на басах, напоминая жрицу из недавнего фильма про Египет.
- Мам, ну не надо, я прошу...
- А я тебе скажу, почему не любит. Хоть и нищебродка, а не позарится на тебя. Знаешь, почему?
 Виталик молчал. Жалобно звякнуло стекло рюмки или бокала. Но пауза не затянулась.
- Да потому что ты - как и твой папаша - ни рыба и ни мясо!

Стыдно, как стыдно! Я - подслушиваю. Нищебродка... не важно - я лезу без спросу в чужой мир... То в интим под кустом, то здесь... Куда ж мне деться-то, господи?
Но тут же меня начинает распирать жгучий вопрос: а Борис тогда кто? Рыба или мясо?

Вечером, по приезде в город, стало известно, что Борис разбился. Днем. На своем новеньком "Харлее".
 

Продолжение следует.