16 - 22 марта 1994
Участники: Ша, Тюрин Женя, Спицин Олег, Медведев Сергей, Ремнев Александр (подводник, дядь-ка в возрасте, кажется, Петрович), Леша Иванов, Ильнур.
Маршрут: Оренбург-Мелеуез (поездом), далее рейсовым автобусом, далее пеходралом несколь-ко километров по санному следу посереди замерзшей реки Зилим, потом в гору, потом несколько дней в пещере «Победа» и обратно.
Воспоминания обрывочны. Медведев, мой хороший приятель, сказал, что идут они небольшой группой в пещеру, длина которой 15 километров. Конечно, я загорелся. Плюнул на учебу. Стал уговаривать Женю, пойти со мной, потому как в незнакомой компании все же приятнее с другом. А он взял и уговорился. Сказал, что прошлые выходные лежал и смотрел в потолок, а если он не пойдет с нами, то и следующие проведет лежа и глядя в потолок. И более того, если он со мной не пойдет, то вряд ли его кто-то в эту пещеру пригласит иной. Доводы были резонны, и это придало мне оптимизма.
Пришел к нему с вечера, благо его родители жили недалеко от железнодорожного вокзала. Женя ходил расстроенный по квартире, а его отец с уважением пожал мне руку. На кровати лежал список и груда вещей. Мой товарищ никак не мог толком собраться. Он привык все делать обстоятельно, вдумчиво. Попросил ему помочь. Я взял список в руки, взглянул на первую позицию и расхохотался. Там было: двое часов. Я спросил, зачем двое. Он ответил, что одни же могут сломаться. Я сказал, что есть у меня. Так мы быстро прошли через весь список, поужинали и завалились спать. Встали ни свет ни заря, опять чай, потом поход с рюкзаками среди бесконечных цепочек вагонов, встреча на перроне с участниками предстоящей экспедиции, потом вагон и первым делом водка. Так я узнал, что настоящие спелеологи никогда не просыхают. В вагоне я еще держался, пил умеренно и это было кстати, поскольку я тогда си-дел на сухарях, а это не особливо стоящая закуска, и меня могло развести в тютельку.
Кстати, мое сидение на сухарях привело к странному результату. Я поправился на 2 килограмма.
В поезде нас прижала милиция. Я их понимаю. Выглядели мы странно, разношерстно, нетрезво и были в нашем арсенале непонятные никому туго набитые рюкзаки. Менты решили вскрыть один, спросив, что там у нас. Как сейчас помню, кто-то из бывалых гордо ответил:
- Карабины!
Менты чуть не упали в проходе:
- Какие карабины?
Пришлось доставать, объяснять.
Водка, время, вагон и дорога немного сплотили нашу компанию. В Мелеузе, куда сейчас я добираюсь на машине за 2 часа, и куда тогда мы ехали целый день, мы устроились на ночевку в какой-то жуткой гостинице. Мы все забились в одну комнату и тут же напились, на этот раз бесповоротно. Заводилой был подводник. Перечь ему никто не мог, так как он был нас всех старше раза в два. Так я узнал, что все подводники не могут жить без водки.
Петрович был мужик коммуникабельный. Он собрал нас всех в круг и попытался развязать нам языки, чтобы вдоволь поговорить. Но к тому времени болтать мы уже устали. Наболтались в поезде. Тогда он куда-то ушел и вскоре привел… цыгана. Молодого парня. Нашего ровесника. Он подливал ему водки и спрашивал, зачем они так живут. Парень с азартом рассказывал, а мы с интересом слушали его как человека с другой планеты. Настолько все было странным и не таким, как в нашей привычной жизни.
В один момент его красочного выступления на пороге нашей комнаты появился другой цыган и позвал первого. Они ушли. Потом мы слышали шум и гам в конце коридора. Цыгане, оказалась встали в нескольких комнатах чуть поодаль от нас. А потом прибежал наш цыганский друг с голым торсом, де-жащийся руками в обхват тулова за бока. Оказалось, его тоже нетрезвые цыганские друзья изрядного его порезали, чтобы много не болтал. Порезали ножом как бритвой в нескольких местах. Он был обижен на своих соотечественников. Из первой помощи, мы успели ему оказать только стакан водки, потому как пришла милиция и начались разборки. Петрович оказался на высоте. Он сказал ментам, что мы тут не причем, быстро выключил свет, и мы уже в темноте разбежались по кроватям и уснули.
Так я узнал, что без водки нет никакой цыганской жизни.
Что сказать еще. Утром стали и бегом на автовокзал, потом автобус среди заснеженных башкирских долин и холмов, потом долгий переход по руслу реки. И если бы там не оказался санный след, черт бы знает, как мы там прошли. Снега было больше, чем по колено.
Было несколько интересных моментов в межнациональном общении. Чтобы скрасить время, я приставал к Ильнуру, пытаясь подучить татарский язык. Скажу сразу, что кроме «мин Ырымбур ка барам» мне толком ничего выучить не удалось, поскольку сотрудничество Ильнура со мной закончилось после того, как я спросил его, как будет по-татарски «грузовик». Зато он немного понимал башкирский и был нам типа гида-переводчика. Так зашли мы в самой последней деревне в магазин, купить что-нибудь, потому как дальше в ближайшие три дня магазинов не будет. Зашли коротко поздоровались с очередью, с продавщицей. Те стали нас разглядывать и что-то между собой говорить. Мы насупились и вышли на воздух. Пока Петрович брал портвейн (водки в магазине не оказалось), Ильнур объяснил нам, что жен-щины в магазине восхищались нами. Они говорили, что, мол, посмотрите, какие красивые высокие пар-ни. Мы разулыбались и захотели вновь вернуться внутрь, но оттуда уже шел Петрович, который нам наглядно на собственном примере объяснил, что портвейн иной раз не хуже водки.
Потом топая по санному следу мы встретили лошадь, за ней сани, а в санях башкирина, который еще издали нам что-то громко орал, размахивая кнутом. Мы весело постпортвейно поприветствовали его, радуясь передышке и возможностью завалиться спиной в снег и полежать на своем рюкзаке, уступая ему дорогу. Когда сани миновали нас, Ильнур хмуро сказал:
- Что веселитесь? Он ругался, что мы его саннный след размолотили.
Да, радости межнационального общения!
А потом все закружилось, завертелось привычным походным темпом. Водка скоро кончилась, и жизнь пошла трезвым, но опять же безбашенным путем. А иначе разве мы бы забрались под землю. Ниже я привожу мою благопристойную публикацию из местной газеты. От себя лишь добавлю, что в этом по-ходе первый раз спускался и поднимался на обвязке. И спускался аж на 35 метров и делал это не раз и уже без помощи посторонних. Что 3 дня для этой пещеры мало. Надо приблизительно неделю. Что изобрели способ сушки носок в пещере на разогретых на примусе камнях, что не видеть несколько дней солнца, это достойное испытание настоящего мужчины. А назад мы шли по последнему льду, который жутко трещал под нашими ногами, и как он не проломился, один бог знает.
Из моей публикации в газете «Оренбургская неделя» за 22 апреля 1994 года («В гостях у хозяйки подземелий»).
Черт знает, что тянет людей под землю. Это ведь не метро! В пещере и темно, и холодно, а самое главное - сыро. А сверху еще в несколько сот метров - слой земли и камня. Ан нет же, тянет! И так тянет, что готовы среди зимы по глубокому снегу тащить на себе тяжелые рюкзаки килограммов под тридцать, пыхтеть, лезть по непрочному льду, ползти по крутому склону... И так полдня. А до этого сутки поездом и автобусами с бесконечными пересадками в маленьких деревеньках. И, наконец, вот она перед нами, красавица "Победа"! Так окрестили открытую в 1965 году в самом сердце Башкирии огромную пещеру, достигающую длиной, в общей сложности, 12 километров.
Громадина! Вход, один-единственный, расположен на склоне горы и большой - танк въедет. Не пройдешь и пятисот метров, как ступаешь на ледник, покрытый налетевшими сверху песком и пылью. В леднике заботливыми туристами прорублены ступени, а вокруг со свисающих с каменного свода чудовищных сосулек капает вниз талая вода, образуя на полу причудливые, растущие вверх фигуры. Большинство из них - толщиной в руку и не выше пояса. Многие напоминают огромных размеров грибы и морские медузы. Некоторые ледяные сталагмиты в человеческий рост представляются нам стражами, стоящими у входа в недра земли. Все эти фигуры при подсветке фонарями и свечами начинают чудно переливаться и играть на фоне мрачных стен веселыми бликами.
Мы стоим вокруг, очарованные невиданной картиной. Уже значительно углубившись внутрь горы, мы встречаем огромную, в три-четыре человеческих роста и в пять-шесть обхватов толщиной, ледяную бабу. Это и есть хозяйка "Победы". Она не тает даже летом. Постояв рядом, поздоровавшись и спросив разрешения двигаться дальше, мы, спустя несколько минут, достигаем узкого прохода - "шкурника". Мол, не одну шкуру сдерешь, пока пролезешь. Здесь уже действительно нужно ползти, рюкзаки даже приходится распаковывать, а их содержимое передавать из рук в руки. По-другому - никак.
Опытные спелеологи говорят, что именно за этим "шкурником", собственно, и начинается "Победа". И точно, продираемся через этот лаз и попадаем в "зал Бороды". Причудливые, в несколько обхватов в диаметре, свисают сверху сталактиты - "бороды". Сам зал довольно большой и даст фору любому кинотеатру, несмотря на то, что здесь сыро, мы собираемся встать в этом "дворце" лагерем. Несколько удачных ровных мест решают все - как раз для палаток.
Окружающая нас красота не поддается никакому описанию. Рассказать нельзя! Это надо увидеть Единственные живые и видимые нами обитатели пещеры - комары и мыши, летучие и нелетучие. Комары какие-то мелкие и некусачие. Летучие мыши - то погруженные в спячку, то истошно вопящие, обеспокоенные нашим приходом, то проносящиеся в нескольких сантиметрах от нашего носа. Трепыхая крыльями, они скрываются, вероятно, чтобы снова зацепиться за уступ, повиснуть вниз головой и погрузиться в спячку. Другие мыши, их нелетучие сородичи, встретились нам лишь раз. Совсем не пуганные, отбегающие в сторону на несколько шагов и садящиеся на задние лапки, они с интересом разглядывают не прошенных гостей маленькими бусинками глаз и не спеша, с достоинством скрываются среди камней, оставляя нас одних в узком кругу света среди темноты.
Ночуем. Вся заброска в пещеру, несмотря на повествование в несколько строк, заняла часа четыре времени. Ведь в пути были и небольшие подъемы, где рюкзаки приходилось поднимать на веревках... Но эти двух-трехметровые преграды ни в какое сравнение не шли с тем спуском, который нас ожидал утром.
Еще не совсем проснувшиеся (кругом темно, и просто не верится, что там, наверху, уже утро!), немного замерзшие за ночь и затянутые специальные ремни-обвязки, мы стоим на краю "пропасти" глубиной в 12-15 метров. Для сравнения представим, что это крыша четырехэтажного дома. Внизу темнота и неизвестность. Именно туда нам и предстоит спускаться. Бросаем камешек и печально слушаем, как он несколько секунд спустя, падает на каменный пол. Стравливаем веревку и запускаем первого, опытного и храброго. Это ребята из областной станции юных туристов. Здесь они частые гости.
Приходит и моя очередь, и я, зацепившись карабином за специальное спусковое устройство, "лихо" съезжаю вниз, конечно на страховке. Все же в первый раз. Потом я наловчился делать это может и не достаточно хорошо, но быстро и без суеты. Пришлось научиться и подниматься вверх. Альпинисты и спелеологи придумали для этого кучу полезных приспособлений.
Не обошлось и без хохм. Тот, который страхует сверху спускающегося, начинает выяснять, а точно ли он должен ему 10 тысяч, а может меньше?
Пока всех членов экспедиции одного за другим спроваживают вниз, проходит почти час. Мы отправляемся в путь и, наконец, соображаем, что, нет, именно здесь начинается Пещера. Сюда сунется далеко не каждый, а только что пройденный уступ придает уверенность в своих силах. Но, все равно, чувствуешь себя букашкой, когда идешь под каменным сводом, который еле-еле высвечивается вверху фонариком, и думаешь о том, какая махина навалилась на тебя сверху.
Один из вопросов, который постоянно преследует тебя в подземелье; а можно ли здесь быть Человеку, ведь "...слишком близок АД"? убеждаешься, что может, ибо большинство ходов (именно большинство) "сделаны" так, что пролезет чeловек. Если ход чуть меньше, то "слепой" или заваленный.
Не буду докучать перечислением всех встречаюцихся на пути ходов и ходиков, облазанных нами, а сразу расскажу про ту гигантскую часть пещеры, от посещения которой остались самые сильные впечатления. Это так называемая "классика". Извилистый коридор не достигает шириной 3-4 метров и ввысь, по нашим расчетам, этажей девять. Идем по вполне утоптанной тропе еще минут пятнадцать и попадаем в легендарный "Зал Атлантов". Неимоверно черная слякоть под ногами и такая же чернота над головой. Луч фонаря просто не добивает до массивных каменных сводов, таящихся далеко вверху.
Подавленные этим величием и полностью убежденные, что земля внутри пустая, мы возвращаемся и попадаем в самум "прикольную" часть пещеры - "хлеборезку".
Вода и время прорезали в толще пород замысловатый зигзаг шириной не более 50-60 сантиметров. Он сверху донизу раскалывает одну из стен подземного лабиринта. Название "хлеборезка" вполне оправдывается торчащими из стен этого ущелья тонкими пластами неразмытых пород, которые и являются зубьями гигантской воображаемой пилы. На прочность - довольно крепкие. И, опираясь на них, извиваясь, точно удавы, мы ползем, зависая где-то между небом и землей.
Поразвлекавшись таким образом, мы снова пускаемся в путь и выходим на небольшой "балкон". Внизу, метрах в десяти, под отвесной стеной - новый ход. Но такие преграды для нас уже не новость, и мы смело запускаем на веревке туда нашего "агента", а через несколько минут встречаем его снова. Оказывается, рядом есть вполне "нормальный" ход.
Недалеко от этого балкончика двух наших спелеологов ждал веселый розыгрыш. Ведомые неутолимой жаждой новых исследований, они упорно продирались сквозь сложный и очень тесный "шкурник". После двух десятков минут, наполненных непередаваемой простыми словами борьбой, они оказываются в небольшой глухой комнатке, где на камнях выложена надпись: "Попался, ...!" и чуть ниже: "Оля и Ксюша".
Вообще, надписей в пещере много и даже больше, чем хотелось бы. Старательно белой краской подписаны многие залы, заботливо мелом нарисованы путеводные стрелочки и безобразно искарябаны стены инициалами, кличками и названиями всевозможных населенных пунктов.
Но это не самое прекрасное, что оставляет за собой человек в таких укромных уголках дикой природы, сея доброе, вечное... Дело в том, что туалета в пещере нет, и никто, конечно, за тобой с унитазом бегать не будет. Вот и выходит, что первые несколько сот метров входа в пещеру идешь среди зловония.
Существует и определенная этика среди спелеологов. Например, образовавшийся в результате спелеожизнедеятельности мусор обычно складывают в полиэтиленовый пакет, вытаскивают из пещеры и... сваливают у входа, кстати, совсем недалеко от памятника погибшему альпинисту; желтая каска на постаменте на склоне холма.
Но вернемся в сырость и тьму. Находившись за день и возвратившись в лагерь, мы готовим основательный ужин и ложимся спать, предварительно испив "огненной воды". Ибо каждый спелеолог алкоголик, но далеко не каждый алкоголик спелеолог. Конечно, эти сто грамм нисколько не приблизили нас к таинствам подземелий, но значительно поддержали наш дух среди промозглости и сквозняков.
А с обычной водой у нас возникают определенные трудности, ибо капающей в подставленный котелок не хватает даже на чай для всей нашей оравы. Тащиться через уступ к обнаруженному внизу подземному озеру лень, поэтому мы находим простой и легкий способ добывания питьевой воды. Набираем сосулек недалеко от входа в пещеру и в мешках приносим их в лагерь. Грузим в котелки, и через несколько минут - кипяток.
Весь следующий день мы тратим на поиск так называемой третьей части пещеры и продолжения основного хода. "Третья часть" представлена небольшим, в человеческий рост, ходом под самым потолком, причем ходом в обе стороны, заканчивающимся обрывом в 28-50 метров глубиной. Туда мы спуститься не рискнули - слишком много займет времени. А главного хода так и не нашли.
Разочарованные, мы возвращаемся в лагерь, обедаем и решаемся спуститься под ледник, расположенный возле входа в пещеру.
Спуститься под ледник, это значит нырнуть на веревке в ледяную дыру чуть больше канализационного люка. Ныряем. Практика спусков дает себя знать, и мы легко и быстро достигаем дна. Над нами огромный ледяной свод этажа в 3-4. Он покоится на естественном опорном "быке" из чистейшего прозрачного льда. Задираешь голову и поражаешься, как это могла такая махина воды намерзнуть и образовать столь гигантскую арку. Собственно, идти здесь некуда, но и впечатлений достаточно. Около получаса мы катаемся с подвернувшейся нам ледяной горки и поднимаемся назад.
С ледника есть еще небольшой ход в крошечную, не более трех комнатной квартиры, каморку. Дно ее буквально усыпано полуокаменевшими костями различных животных. Здесь некоторые из нас проявляют свои познания в анатомии и приходят к выводу, что костями пещерных людей здесь даже и не пахнет, а это - останки довольно крупных животных, скорее всего копытных. Откуда они здесь взялись, как попали сюда загадка. Но за долгие годы их скопилось порядочно.
Настает последний день пребывания в пещере. Сегодня нужно выложиться, но найти главный ход, который, собственно, и уходит на многие километры. И мы его находим... в потолке. Подстраховывая друг друга и напряженно вглядываясь в неизвестность, мы попадаем в "метро" - извилистый тоннель с гладкими потолком и стенами. Сыпятся шуточки про идущие навстречу электрички.
И наконец, огромный пологий спуск вниз, усыпанный небольшими камешками величиной с легковую автомашину. Кто знает, сколько он длится - вокруг темно, - но никак не меньше ста метров. Мы резво спускаемся по нему насколько позволяет время, а на полпути заглядываем в так называемую комнату "глиняных фигур". Это совсем небольшое образование ничем не привлекательное, но... Но там та-кая превосходная жирная глина! Именно глине и в заслугу, что эта часть пещеры превратилась в достопримечательность. Каждый зашедший сюда просто не может не оставить глиняный барельеф, статую или хотя бы надпись из вылепленных букв.
Говоря между нами, это музей спелеотворчества, центральной фигурой которого является огромный, в половину человеческого роста, глиняный фаллос. Множество его сородичей налеплены в различных интерпретациях по всем углам комнатки. Что ж, кто на что горазд! Видимо фантазия под землей плохо работает. Лепим что-то и мы и, поджимаемые временем, трогаемся в обратный путь. Дорогу коротаем за россказнями множества подземных легенд, главные герои которых постоянно сопровождают исследователей пещер. Это и сказ про белого спелеолога, и про красную тропинку, и про... И все они, конечно, правдивы и "не содержат ни слова лжи".
Немного отдохнув, мы возвращаемся в лагерь, ужинаем, а может завтракаем (трудно сказать - по часам ночь), собираемся и двигаем на поверхность.
Через несколько часов мы вылезаем из пещеры. Наступает утро. Оказывается, здесь стоит мир, яркий, огромный, с соснами и облаками, и совсем не верится, что каких-то несколько минут назад ты был окружен лишь холодным камнем и непроглядной тьмой, где абсолютную тишину нарушал только звук капающей воды.
Мы взваливаем рюкзаки на плечи и уходим в мир троллейбусов и продуктовых магазинов, в мир, который мы еще ни раз покинем, чтобы вернуться и ощутить себя наедине с первозданной природой.
8 апреля 1994