Фати присмотрелась к нему в его ответе, и почувствовала, что согрелась. И ее перестало колотить от озноба.
Ну вот такой он. Разговаривает в полоборота, всегда чем-то занят. Невозмутимый как северный мишка. И все у него — своим чередом. Его вообще довольно сложно вывести из равновесия, как ей это удавалось?? Мальчик «ой, фффсе». Монолит, сквозь который не просочиться.
Зато рядом.
- А можно я останусь сегодня?
- Оставайся.
Вот так у него все по-простому. Незамысловато. Как ни в чем не бывало.
Есть, чему поучиться.
Через час она улеглась и уткнулась носом в плечо знакомой майки.
И чего ей взбрендилось что-то там развивать? Так тоже не плохо. В общем. А можно ничего, вот совсем ничего
не менять
?
...и обидная прежде мысль заставила ее сейчас улыбнуться, согреваясь в теплых объятиях: «сама пришла мириться — Смирись.
* * *
11.
Через неделю она твердо понимала: что бы кто из них друг другу ни говорил,
убегать - бесполезно. Следом никто не побежит. Это надо признать.
Что остается?
Примерно это они и делали. Старались по крайней мере. Она старалась выражать свои сомнения - поспокойнее, то есть «просто разговаривать», а он старался еще больше пропускать мима ушей. Вряд ли это сильно помогало в противоречиях, но страсти понемногу остужало.
Фати пробовала смириться, что ее парень — такой бесчувственный тип. Сергей - просто хотел, чтоб она больше не исчезала. По крайней мере — пока. Потому что легче все равно не станет. Он просто старался культивировать в себе невозмутимость — как знак мужественности. И старался обозначать границы максимально спокойно. Она явно часто вспыхивала, но так же явно изо всех сил старалась само-остужаться. А это — уже прогресс.
Но на исходе второй недели все же накипело:
- Сереж, хочу поговорить.
- Говори. - незаметно напрягся он.
Надо разговаривать. Это — самое правильное! Чтоб разобраться. - сказала она себе.
- Серег, скажи, что нам мешает быть вместе? Спрашиваю только потому, что дорожу нашими отношениями.
«ну да, ну да… В этом она вся. Нужно спросить «почему мы не можем быть вместе», и услышать доказательства чтоб все наладилось. Логика!» - мысленно покачал головой он.
- По двум причинам.
В ее взгляде полыхнул пожар неприятной неожиданности.
И обжег его.
Он уже настроился на разрывную тираду. Но она выжидательно и упрямо молчала, вопросительно и почти вызывающе в первый момент, а потом — просто стараясь не проиграть.
- Ок, первая — это то, что мы очень разные, да? По темпераменту. - деловито начала она, унимая панику. - Ты — невозмутимый, Я — кипишнАя.
А когда пришла мириться — он поверил, что все может наладиться.
- Мы разные, но нет, не поэтому. Вот же, вот же оно, просто обрати внимание. Что ты сейчас делаешь.
- Что я делаю?
Ты задаешь мне вопрос, и сама же на него отвечаешь.
- Я не… Я же просто предположила!
- Ты ответила за меня. И не кричи. У тебя всегда на все есть ответы. И свои готовые рецепты. Ты все время пытаешься быть «сверху». А я устроен так, что ты… Ты пытаешься занять в отношениях мое место, понимаешь? Меня это ломает. Это я — выше тебя на полголовы. И сильнее. И старше. Это у меня яйца. Я мужик. А ты все время разворачиваешь куда-то не туда. Все всегда переиграть по своему пытаешься, как будто это твой смысл жизни. Не радоваться, а побеждать! Что с тобой творится, вообще понять не могу, но за себя могу сказать точно. Такое — не по мне.
Она прикусила губу, и уставилась на него неотвратимым выжигающим взглядом.
- Ок, а вторая?
- То, что… Я тебя люблю, но тебе этого мало.
- ?!!
- Я не знаю, что тебе еще предложить. Вместо того, чтоб принять все, что я пытаюсь тебе подарить, все что могу... ты норовишь что-то все время от меня оторвать. Ты как вампир, питаешься чужими эмоциями. Присосешься, и тянешь, тянешь... И сейчас тоже. Я не знаю, как долго я так еще протяну так, честно.
Он и правда выглядел уставшим. Но она боялась отпускать его, терять эту ниточку, которая протянулась между ними через диалог. Как будто если он сейчас «уснет», то больше не проснется.
- Тогда почему ты все еще со мной? - задала она вопрос почти интуитивно.
Он вздохнул, и мыслях пронеслись эпизоды. Манящие, и обманчиво обещающие мечту.
- Потому, что иногда, хоть и редко, ты бываешь такой, какой я хочу тебя. Себе.
- А…
- Все.
- Подожди!
Ну конееечно! Она еще не закончила! Она — никкккогда не закончит!
- Все, Фати. Все. Я сказал все, что мог.
Он почти никогда не повышал голоса, не говорил грубо, или угрожающе. Всего лишь утвердительно, а не вопросительно. Такой тон в исполнении любого другого человека показался бы ей комфортным в своей беспечности. Но не тут.
Его решительность просто убивала ее. Она считала эту неуступчивость - самой тяжелой его чертой, которую, возможно, удастся когда-нибудь переломить.
Или не удастся. Несмотря на всю почти сверхъестественную привязанность к этому человеку, она действительно задавала себе вопрос: а она-то сама? Она — долго сможет мириться с вот этой его… решительностью? Или его решительность — победит?… ее привязанность...
Просто все парни, и даже взрослые мужчины, которые ухлестывали за ней - в ногах расстилались. А этот… козлина… Как танк, прет всегда только по своей колее. И последнее слово всегда должно быть за ним. И первое. И промежуточное. Ну это же невозможно!
Он думает, что ему с ней тяжело, да? А каково ей с ним?! Он же всегда пытается командовать! Ну постоянно! Ему всегда нужно все непременно зарешать, даже по мелочи, просто потому что… по умолчанию! Почему, собственно, он всегда должен быть прав, а? Это что за дискриминация?? А она — что, не личность чтоли? Или глупая какая то?! Почему он ведет себя с ней как с маленькой, он всего-то на год ее старше! Невозможный тип. Бесит просто! Реально бесит! Аж по голове дать хочется! Испортить прическу! Или хотябы высказать...
Но в тот момент, когда он прерывал разговор, она чувствовала себя обесточенной. И боялась представить, что случится, если этот разговор прервется навсегда... а она уже испытывала такое однажды. А потому в последнее время все чаще материла его в спину — молча. И посылала в него мысленные раскаленные стрелы.
- Я спать. Идешь?
- Да. Сейчас.
- Я ложусь прям сейчас, через 2 минуты. Только постельное перестелю. Если потом разбудишь, ругаться буду.
Он всегда только обещает.
- Ты что, стелишь то белье с детскими машинками? Постели то, что я привезла!
- Это — чистое.
- То — тоже!
- Я это уже стелю.
Блин, откуда столько упрямства?!
- А то — что, трудно взять?
- Спим сегодня в этом.
Как отрезал. Отсутствие раздражения даже как-то сбивало ее с толку, потому что свернуть его с намеченного пути — не реально, при чем упорство — без всяких видимых причин. И все это — на фоне чемпионского, почти иррационального спокойствия. К этому невозможно привыкнуть. Ощущение, как будто она очутилась в дурдоме, и с ней разговаривает санитар.
- Тебе мое не нравится? - сдалась она, слетев с решительного тона.
- Нормальное. В следующий раз, хорошо?
Не хорошо. Но здесь не ждут другого ответа.
Она продолжала сидеть на месте с пустым стаканом, подогнув одну ногу, и отсчитывать секунды.
- Все, я лег.
- Я сейчас.
- Спокойной ночи, Фати.
Она отсчитала еще 20, 26, 32. Щелкнула свет на кухне. Через неимоверное, почти физическое сопротивление пришла в потушенную спальню. Увидит же сейчас, что она — проиграла. А он — победил. Скотина.
Но темнота потихоньку расщепляла кухонный шлейф. Фати скинула олимпийку, легонько забралась к нему под одеяло. Почувствовала, как он аккуратно окутывает своими руками и телом. Вминает в себя так мягко, уютно, как будто ее тело — тесто, которое разложили в формочки.
Госсссподи, как же хорошо, когда он молчит.
Как же хорошо молчать.
Она знала, что завтра все повторится.
И она не ошиблась.
Но зато сегодня еще не закончилось, и его не хотелось отпускать.