« Это интересный человек. Большой, но совершенно безграмотный издатель, вышедший из народа».
( А. П. Чехов об Иване Сытине)
Именно так знаменитый русский писатель однажды охарактеризовал своего не менее известного друга – талантливого книгоиздателя и предпринимателя Ивана Дмитриевича Сытина, ставшего достойным продолжателем издательского дела в России, начатого еще в пятнадцатом веке «отцом» печатной книги – Иваном Федоровым.
У тезки первопечатника было поистине непростое детство, наполненное равнодушием родных, подзатыльниками безалаберных сельских учителей, ничего не знавших, кроме азбуки да псалтыри, и бесконечной унылой, сводящей с ума зубрежки… По рождению крестьянин, маленький Ваня был фактически оторван от сверстников и от родной земли, так как, его отец занимал в родной волости должность писаря и младшему Сытину не приходилось никогда помогать ему пахать да сеять. Дела семьи будущего народного просветителя с каждым годом шли все хуже, и уже четырнадцати лет от роду он вынужден был начать свою службу «мальчиком» у уважаемого в Москве купца-старообрядца Шарапову, который держал меховую и книжную лавки. Именно в доме степенного торговца, Сытин стал проникаться любовью к книгам, к которым в школе питал лишь отвращение. В те годы стала проявляться и деловая жилка Ивана Дмитриевича: многих своих товарищей и даже случайных людей он нередко уговаривал пособить делу книжному, и ходили они офенями по деревням и селам, ходко распродавая, товар, подобранный смышленым помощником купца: народные повести, жития святых, песенники и забавные лубочные картины плохого качества – все, что на тот момент мог прочитать русский народ, тонувший в пучине незнания. Такого ассортимента было явно недостаточно, но качественная книга была дорога, малочисленна, недоступна большинству жителей России из-за жадности, узколобости столичных монополистов, и путь в массы ей только предстоял.
Спустя некоторое время после выгодной женитьбы на дочери купца Соколова, отдавшего за ней солидное по тем временам приданное (четыре тысячи рублей), предприимчивый Сытин большую часть капитала жены вложил в свою мечту, купив на эти деньги новейшую французскую литографическую машину и открыв в 1876 году маленькую мастерскую. Это был первый серьезный шаг навстречу печатной книге для всех и каждого. И уже тогда выработался у просветителя некий собственный книжный «кодекс»: качественно, интересно и как можно дешевле. Иван Дмитриевич следовал этому кодексу всю свою долгую жизнь, всегда выбирая самых талантливых, смелых и творческих людей для развития своего «детища». Вот бы и теперешним деловым книжникам поставить себе за правило соблюдать его! Может тогда, заходя в книжный магазин, читатели не рисковали бы оставить там целое состояние, а с полок исчезла бы разного рода шелуха…
Вскоре работники типографии в буквальном смысле задыхались – места было мало, а заказы множились, как грибы после дождя. А тут еще «подоспела» русско-турецкая война, и Сытин тут же нащупал необходимую нишу – стал издавать карты военных действий и батальные картины, за что даже получил свою первую медаль на Всероссийской промышленной выставке. Но это была только «первая ласточка» в череде побед и поражений влюбленного в печатное слово сына волостного писаря. На выбранном им поприще поле было поистине непаханым.
И начал Сытин с лубочных картин – «энциклопедии на все случаи жизни» для русских крестьян, большей частью неграмотных, и некоторых горожан, часто приобретающих такую картинку как говорится «на потеху». Несмотря на древность существования, и даже, подчас, некую глубину замысла, исполнение нередко оставляло желать лучшего: печатался такой товар всегда исключительно черной краской, на плохой бумаге, а раскрашивали их всегда грубо, путая цвета носов и сапог, что не удивительно: ведь эту работу обычно выполняли деревенские женщины, а платили им за нее мизер, по четвертаку с тысячи. Ничтожнейшая оплата!
Ивану Дмитриевичу, изнутри знавшему специфику народного самосознания и его интересы, удалось, пусть и не сразу, поднять лубочные картины на новый уровень качества и доступности: теперь над созданием этих искрометно-подробных образцов народного творчества с легкой руки издателя трудились самые талантливые и известные в стране мастера кисти. А продаваться лубочные шедевры стали по две-четыре копейки за штуку. Покупатели быстро оценили все преимущества нового предложения, и вскоре тираж обновленных лубков достиг сотни миллионов экземпляров. Невероятная для того времени цифра, впечатляющий размах производства!
Так называемые «народные книги», русские переделки популярных в Европе и на Востоке произведений тоже обрели вторую жизнь в руках молодого издателя. Правда, иногда, чтобы удовлетворить спрос, ему приходилось мириться с откровенным плагиатом, но таковы уж были причудливые капризы знаменитого Никольского рынка. В таких случаях рукопись, принесенную новоявленным «писателем», чаще всего просто переделывали, чтобы острый глаз цензуры не сумел найти подвоха. Постепенно такая литература, стараниями Сытина, становилась все более качественной, произведения маститых писателей печатались уже, в основном, в неизменном виде. Первыми среди таких посланцев в русскую деревню стали некоторые творения Пушкина («Капитанская дочка»), Фонвизина («Недоросль»), Грибоедова («Горе от ума») и многие другие. Все это просветитель затеял с одной-единственной целью – сократить пропасть между деревенским и городским мужиком и оторванным от жизненных реалий сытым дворянством, представители которого в большинстве своем наивно полагали, что их сословие «сделано из другого теста», и что простой русский крестьянин настолько темен и примитивен, что не поймет серьезную литературу. Однако неподкупные цифры тиражей издательства свидетельствовали об обратном. И никакие препоны и запрещения суровых чиновников, как огня опасавшихся распространения грамотности среди разных слоев населения, не могли оставить бесстрашного и упорного предпринимателя.
Когда власти фактически уничтожили профессию коробейника из-за «еретических» книг Толстого, которые в то время распространяли «агенты» Сытина, поддержка пришла неожиданно, и он сразу шагнул от сочинителей Никольского рынка к широкомасштабной фигуре Короленко, Лескова и других. Ему помог в этом Чертков Владимир Григорьевич, редактор издатель и близкий друг Льва Николаевича, организовавший вместе с Сытиным в 1885 году культурно-просветительское издательство «Посредник». Это было своеобразным шагом тогдашней интеллигенции навстречу народу. Через Черткова многие ее представители передавали свои произведения, написанные с учетом особенностей жизненного уклада простого народа в расширившуюся типографию Сытина, а он через самых стойких, оставшихся на «плаву» после реформы офеней, отправлял напечатанные книги в деревню. Причем гонорар авторов от реализованной продукции не превышал дохода от реализации изданий «народного типа». Сытин и его товарищи отдавали изданию «Посредника» весь свой немалый энтузиазм и это дало свои плоды. Книга стала постепенно пробиваться к людям всех сословий. Мешала малограмотность, но с этой проблемой некоторое время довольно успешно справлялись календари, которые Иван Дмитриевич также взялся печатать с величайшей готовностью и часто даже в убыток себе, понимая, что для русского человека толстый «Всеобщий календарь»–компас в бушующем море жизни, из которого он черпает все свои знания, собирая их по крупицам. Желая, чтобы замысел не пропал втуне, Сытин на страницах календаря в маленьком предисловии просил читателей сообщать о замеченных недочетах и высказывать свои предложения. И это пошло календарям только на пользу, тематика его ширилась и росла, ибо любознательность всегда была отличительной чертой русского характера…
Конечно, просветитель не мог обойти вниманием и детскую литературу, состоявшую в те годы, к сожалению, в основном из переделок европейских сказок на русский лад. Качество самой книги и иллюстраций в них было ужасающим, а цена–неимоверно высокой. И коллеги Сытина по издательскому цеху никак не старались исправить ситуацию. А потребность в детской книге в народе медленно, но верно между тем росла, так как постепенно все больше увеличивался процент грамотных людей, способных прочесть и оценить книгу.
Другая проблема была в том, что детских «по профилю» писателей почти не существовало. Однако члены Сытинского товарищества нашли выход, принявшись издавать сказки народов мира и авторские сказки по ошеломляюще низкой цене. Издания эти, по сложившейся уже традиции, иллюстрировали наиболее выдающиеся и талантливые художники. Спрос на литературу для детей был так велик, что Сытину даже пришлось учредить в своей фирме специальный отдел народно-школьных изданий. Сказки Пушкина (примечательное уникальное художественное), Жуковского, братьев Гримм, Шарля Пьерро составляли лишь малую часть детских книг, изданных товариществом неутомимого предпринимателя в печальный период малокнижья..
Но оно не ограничивало себя изданием исключительно рассказов, повестей и сказок, служащих для развлечения ребят. Предпринимались попытки издать и реализовать научно-популярную литературу, в том числе и журналы. Но из-за некоторой разъединенности материалов, подобные издания у юного читателя не пользовались особой популярностью, так как их интерес быстро остывал. Но все же, отдельные периодические издания, пережили самого Сытина и пользуются популярностью по сей день. В первую очередь, это, конечно, журнал «Вокруг света». Права на его издание просветитель купил в 1891 году, фактически подарив журналу шанс на выживание, вырвав из тумана забвения. Уже в следующем году количество подписчиков, благодаря снижению цены и удачному подбору приложений возросло с 4 до12 тысяч человек и в дальнейшем эти цифры увеличивались из года в год!
Абмициозный (в самом лучшем смысле этого слова!) Сытин на этом не остановился и ринулся покорять «монополизированный Олимп» учебной литературы. Однако его смелые проекты по удешевлению школьных учебников и, соответственно, большей доступности образования для малоимущих слоев населения (крестьянства) не увенчались успехом. Около 60 процентов книг из серии «Школа и знание», к созданию которых Сытин привлек заслуженных учителей, настоящих профессионалов, к сожалению, погибло под жестокими ударами «рыцарей русской цензуры»–правительственных чиновников, в любом, даже самом невинном стихотворении, готовых увидеть призывы к кровавому революционному террору и смене государственного устройства.
Сытин не умел подличать и говорить льстивые речи, необходимые для того, чтобы должным образом вписаться в «высшее общество» книжников-монополистов.
Его мечта–сделать книгу близким другом крестьянина сбылась по-настоящему лишь в век красного знамени, однако он сделал для ее осуществления, вне всякого сомнения, очень-очень много и никогда не пасовал перед возникающими трудностями. Ни когда озверевшая толпа сожгла его фабрику, которую он восстановил всего за полгода, ни когда «вождь революции» вознамерился национализировать его типографию– дело всей жизни.
Через несколько лет после прогремевшего на весь мир Октября, Сытин нашел в себе силы уйти на покой, осознавая, что расширяющее дело книгоиздания, набирающее быстрыми темпами масштабные промышленные обороты больше ему, в силу возраста, просто не потянуть.
Скончался великий русский просветитель в 1934 году в 83 года, до последнего дня веря, что мечта его когда-нибудь сбудется, и книга шагнет в каждый, даже самый небогатый дом нашей необъятной родины. И желание это с течением времени осуществилось, и вклад Сытина не был забыт народом: в одном из городов Костромской области, где родился Сытин, в его честь была названа улица, а одна из московских квартир, где он жил последние семь лет превратилась в музей.