Жуан проснулся под тяжёлый топот лошадей. Голова гудела сильнее вчерашнего, было сложно сориентироваться в пространстве. Оказалось, что он в карете, а рядом с ним грузно сидел Бернард. Врач краем глаза посмотрел на своего товарища и принялся говорить.
— Не удивляйся. Я нашёл тебя в обмороке, а рядом лежало письмо, — мужчина тяжело вздохнул, — извини, не удержался и прочитал. Кстати, мы направляемся в Париж. Прости, что не предупредил тебя, в свете последних событий пришлось уезжать из города как можно скорее.
— Каких ещё событий? — процедил сквозь зубы художник.
— Очередной труп. И знаешь где? В чёртовой галерее! Как только я узнал об этом, сразу же вывез тебя из Лиона. Правильно сделал, ведь народный гнев не заставил себя ждать: разъярённые люди собрались под окнами больницы и ворвались внутрь, пытаясь найти тебя.
— Спасибо… — внезапно лицо Жуана перекосил ужас, — а что с картинами? Где они?
— Ты же знаешь, что у меня есть некоторые связи. Получилось достать твои работы, не волнуйся. Владелец галереи скажет, что ты забрал их ещё позавчера.
— Хоть одна хорошая новость!
— Скоро мы приедем в Бон. Давай перекусим там, а то я умру с голоду! — Жуан лишь кивнул в ответ.
Мысленно мужчина был в родной деревне, где он в очередной раз прикидывал, как произошла сцена, заставившая незнакомца встать на путь убийцы. В голове художника не вязалось, что мама, его мама могла иметь что-то общее с этим низким человеком! Он ведь. он ведь убил её… Для Жуана на протяжении всей его сознательной жизни она была особенной, а сейчас же кто-то, убив её, посягался на память об этой незыблемой святыне. «Нет, этого не может быть и никогда не будет!» — раз за разом всплывало у него в голове. Лишь со временем Жуан смог принять это и обдумать всё на холодную голову. Имели место быть и мысли о Диане, об угрозе от маньяка, но как он мог узнать о том, что Бернард читал письмо? В голове всё вновь перемешалось.
— У меня есть идея, но это… это слегка безумно, — бесконечный топот лошадей разбавил смущённый голос доктора. Видимо, не только Жуан тратил время на раздумья.
— Сейчас ценна любая мысль. Выкладывай.
— Тебе нужно провести ещё одну выставку, последнюю. Только так ты сможешь заставить убийцу выйти из подполья. Но это опасно, вновь могут пострадать невинные люди. Подумай об этом, не торопись.
<tab>Де Лакур столкнулся с дилеммой, которую он без проблем решил бы несколько лет назад. «Я или кто-то другой? Личная месть или чужая жизнь?» Ярость слишком сильно бьёт в голову, выбор, казалось, однозначен. Тут же ему вспомнились те моменты, что он провёл с отцом, умиротворение, которое чувствовалось рядом с ним. Нельзя быть таким, как раньше, но как удержаться? Как найти в себе силы пожертвовать собственными интересами, когда дело касается подобного? В таких ситуациях нельзя долго думать, нужно отрезать сразу, как бы сложно ни было потом.
— Нет, я на это не пойду. Доедем до Бона, а после я двинусь прямо в Моссе, — решительно ответил Жуан.
— Уважаю подобное решение, но сможешь ли ты жить с ним? Подумай хорошенько.
— Всё решено! — нотки агрессии проскальзывали в голосе художника.
— Ладно, только не злись.
Путь до Бона занял полчаса, всё это время Жуана преследовала тень сомнения, закравшаяся в душу.
«Правильно ли я поступил?»
Выйдя из кареты, мужчины направились в ближайшую харчевню. Выбирать не приходилось — город был слишком мал для изысканных заведений. Наспех позавтракав яичницей, Бернард в одиночестве отправился к пшеничному полю, раскинувшемуся посреди лесов. Ему хотелось избежать компании рассерженного художника любой ценой. Врач лёг прямо на голую землю и через несколько минут заснул. В это время Жуан, словно раненый зверь, метался по городу. Несколько раз он чуть не поменял своё решение, но находил в себе волю оставить всё в силе снова и снова. Риск слишком велик, по его вине и так погибло много людей. Де Лакур остановился лишь тогда, когда понял, что проходит мимо церкви Нотр-Дам-Де-Бон в третий раз. Отовсюду люди кидали на него косые взгляды. Поддавшись эмоциям, мужчина зашёл в здание пустующего собора, внутри находилось лишь несколько пасторов, которые не обратили никакого внимания на посетителя. Ряд длинных скамеек занимал основную часть зала. Жуан устало сел на ближайшую, положив голову на спинку передней скамьи.
«Господь… знаю, что никогда… никогда искренне не обращался к тебе. Я много грешил в своей жизни, но… видишь… видишь? В конце концов, оказался в твоём доме. Ты мне нужен… потому что никто другой не способен помочь. Больше всего я хочу не поддаться искушению и не проявить эгоистичного малодушия. Дай же мне сил, господи… и найди в себе силы простить меня». Слова вырывались из самого нутра каявшегося мужчины. Он был готов пожертвовать многим, только бы не отказаться от принятого решения, однако, месть отуманивала его разум, заставляя желать крови в ответ на кровь. Кровь его матери.
Почувствовав какое-то небольшое, но всё же облегчение, Жуан перекрестился и вышел из собора. Спокойным, ровным шагом он направился прямо к харчевне, где Бернард должен был ждать его. Мир вокруг словно ожил, выйдя из спячки. Солнце уже полностью вошло в свои владения и не оставляло ни одного клочка земли без своего присмотра. Но всё же проворная тень, отскакивающая от домов и деревьев, смогла убежать из-под надзора и служила местным жителям, как оазис служит страннику в бесконечной пустыне.
У харчевни Бернарда не оказалось, где же его носили черти? Подождав с час, де Лакур подумывал уехать, но не хотел покидать друга, не попрощавшись. Да и нужно было забрать письмо и картины. Следующий час тянулся ещё дольше из-за невыносимой жары. Наконец Жуан устал сидеть без дела и решил отправиться за другом. Зная его направление, художнику не составило труда выйти к пшеничному полю. Тут он двинулся по тропинке из придавленного к земле растения. Его ждало ужасающее зрелище.
На первый взгляд, Бернард просто разложился на земле в сладостном сне. Подойдя ближе, можно было заметить, что его конечности отделены от тела, а землю застилала пелена багровой горячей крови. К туловищу присоединялась лишь голова, но и тут не обошлось без зверства — глаза жертвы были выколоты. У Жуана началась истерика: свалившись в кровяную лужу рядом с другом, он принялся рыдать, бездумно целуя изуродованное лицо.
— Друг, милый друг! И всё из-за меня! Я несу за собой смерть! — вопль вырывался из глубины души художника, — это он, да? Это точно он! Друг, друг! Клянусь могилой матери, я отомщу!
Жуан принялся рыскать по карманам убитого. Найдя письмо, он раскрыл его и обнаружил новые строчки, написанные кровью.
«Это личное, другие только мешают. До встречи в Париже… Бернарду привет!»
Потрясённый де Лакур купил в городе лопату и принялся закапывать друга. Вместе с Бернардом под землю уходила и добрая половина Жуана, так и не нашедшая применения.
«Знаешь, мы не были особо дружны. Пройдя войну, забыли друг о друге, но ты не бросил меня, а сделал всё, чтобы вытащить меня живым, когда я оказался в беде. После всех битв, что тебе пришлось пройти, ты все равно продолжал лечить людей, так и не найдя покоя. Отважно борясь с смертью, ты пытался вырвать своих пациентов из её цепких лап. Видимо, она поняла, насколько опасный соперник ей противостоит! Надеюсь, что ты нашёл покой, которого у тебя не было при жизни.»
Постояв с минуту над свежей могилой, мужчина двинулся обратно в Бон, откуда, захватив свои картины, поехал прямиком в Париж.
***
2 дня до убийства
Фредерик и Жорж выспались впервые за последнюю неделю. Следователь пытался обижаться на друга за то, что тот не разбудил его, но это пошло лишь на пользу. Времени оставалось катастрофически мало, а дело не продвигалось. Кузо решил пойти на риск.
— Сидя тут, мы не принесём никакой пользы. Всё закончилось в Париже, поэтому мы должны поехать туда. Но не всё так просто. Одна из картин осталась в Марселе у Дианы. Нужно найти её потомков и узнать, что это было за полотно. Поехав вдвоём, мы не успеем попасть в оба места. Кто куда?
— Я поеду в Марсель, на тебе Париж. И, кстати, мы полетим, а не поедем. Нельзя терять времени напрасно. Не бойся, все это за мой счёт.
Ближайший рейс в Париж вылетал через два часа, в то время как марсельский рейс отправлялся через три. Фредерик быстро поехал домой и собрал маленький чемоданчик. Уже через сорок минут оба друга были в аэропорту.
— Постоянно держимся на связи, это важно. Как только узнаем что-то, сразу сообщаем друг другу. Удачи, — друзья обменялись деловым, строгим рукопожатием.
— Только не начинай вновь смотреть свои передачи с животными, а то тебя не оттащишь, — после этой фразы Кузо хотелось заехать другу по морде, но пришла его очередь регистрации. Через час он уже сидел в самолете и обдумывал свои дальнейшие шаги.