Всё! Едем! Едем!.
-Везунчики, - говорили провожавшие нас на вокзале соседи, - "отпуск в июле! Нам бы! Махнули бы сразу на море, в Ялту или Сочи, да хоть и в Юрмалу.., лишь бы к морю..!"
- Нам и на Волге неплохо будет думаю. Тем более, что в Горьком и Волга и Ока! Правда, Светлана? - обращается отец ко мне за поддержкой. - Ты же географию любишь, правда?
Я лишь улыбаюсь в ответ. Я не очень любила этот предмет, но знала, конечно, что мой родной город стоит на впадении широченной в дельте Оки в величественную Волгу.
Нас пятеро в купе. Молчаливый, худощавый, на вид лет тридцати восьми офицер, быстро разместившись на верхней полке, казалось, игнорировал наше общество.
Присутствие чужого, столь необщительного, несколько мрачного вида человека, как нам показалось сначала, лишь на первых порах несколько всех напрягало, но позже общение за традиционным янтарным чаем, подкреплённым неподражаемо- вкусной мамочкиной стряпнёй, изменило обстановку на вполне доброжелательную с доверительной беседой.
- Вот, еду домой, навсегда еду...
- Рано что-то в этом году замена, - недоумённо заметила мама.
- Не замена! Нет! - тихо, да как-то невесело возразил подполковник, - ухожу в запас, точнее "ушли" в запас в связи с расформированием части...
Лишь глянув на отца, недоумённо поднявшего брови, он продолжил.
- Отчего так поздно? Расформирование ведь закончилось в прошлом году? Такова была моя миссия как заместителя командира части.
- А семья? - с участием мама задаёт вопрос, интересующей её как женщину более других.
- Семья ? Два месяца назад отправил к матери в Мценск, Орловской области городок, Знаете?
Хотя, да… Место известное, литературное место.
Он говорил, говорил, но почему-то почти не глядя на своих собеседников, а взгляд его полный печали был устремлён в окно вагона, но вряд ли его интересовали пробегавшие за ним картины...
- Вот, еду… Еду, с комфортом еду..., а в эту сторону с боями добирался с самого сорок первого...
- Вы фронтовик?! - То ли спрашивая, но скорее утверждая, обратился к нему отец.
- С восемнадцати, добровольцем...
Замолчав, словно мысленно вспоминая день, положивший начало его военному служению Отечеству, он очень тихо, почти шёпотом произнёс.
- Как жив остался? До сих пор... сам не пойму.
- Говорите с сорок первого, но, но выслуга... - быстро отреагировал отец.
- Да, да вы совершенно правильно заметили: выслуги на получение льгот офицера запаса мне малость не достаёт, но ведь там наверху виднее, - медленно, с болью в голосе и кривой усмешкой пояснил наш попутчик. - Будем жизнь начинать сначала... Выходит так... Да, вот так вот выходит...
Не говоря более ни слова, он резко поднялся и вышел в коридор, где долго ещё стоял у окна.
Я хорошо помню, как возмущена была мама этим бездумным сокращением армии, начавшимся два года назад, когда опытные, кадровые офицеры огульно увольнялись в запас, без каких-либо материальных выплат, без предоставления жилья.(см. «Предрождественское чудо»/
Вот и теперь её предотпускное, то есть, почти предпраздничное оживление сменилось грустью.
– Душа болит, просто болит душа, когда видишь такую несправедливость и бессмысленность столь огульного отношения к людям. Даже, если исходить из интересов государства, ведь такие военные специалисты и сейчас крайне необходимы в армии. В нём же всё достойно, и знание своего дела, да и возраст.., ведь самый расцвет для мужчины. Отчего нет человеческого, нормального подхода со стороны военных чиновников, занимающихся вопросом сокращения армии.
– Да, возраст да, Он, думаю, справится. Видно, что человек серьёзный. - поддержал её отец.
- Да, вот знаешь, что главное сейчас для него? Понимание, осознание того, что он всё-таки ещё нужен, семье своей нужен и дорог, матери своей. Он, мужчина должен о них заботиться. И будет! Да и государству, и народу нужен, ведь в какое время живём, - космос осваиваем!
- И пока здесь мы первые! – со знанием дела и не без гордости добавила я. А сколько новых современных домов построили. Вон наш дядя Ваня с семьёй какую квартиру получили, - с удобствами: и вода горячая, и отопление паровое, и ванна тебе… А ведь столько лет в бараке жили.
-- Да, дочка, это важно. И делается много, но ведь человек прежде всего. Тем более более, что такой человек, столько давший Родине. Не будь он, не было бы … Что говорить, подрастёшь, многое поймёшь сама. А теперь отдыхай, завтра хлопотный день предстоит.
Я, и тогда уже двенадцатилетняя девочка, дочь – офицера, не понаслышке знавшая обо всех перипетиях офицерской жизни не могла не понять ситуацию, не прочувствовать всю глубину душевной боли этого заслуженного человека, офицера-фронтовика.
Я даже по сей день хорошо помню и вижу его, сидящего на нижней полке слева у столика, очень подтянутого, в военной форме с погонами подполковника, вижу его осунувшееся лицо, его невыразимо печальные глаза.
Но всё же вскоре, утомлённая дорожной суетой, убаюканная монотонно - мирным стуком вагонных колёс, я быстро уснула и видела счастливые сны, где главными героинями были, конечно же, бабушка Ефросинья и мамины сёстры, такие близкие, столь родные мне люди, которые были моей семьёй в самые первые годы моего детства. Я ехала домой, домой! Другого постоянного дома у меня и нашей семьи, семьи офицера у нас не было.
Утром... граница! Уже пройдена проверка польскими пограничниками, все пассажиры прильнули к вагонным окнам: поезд на очень малом ходу "проплывает " границу, пограничника в плащ-палатке на посту, нашего пограничника. В вагоне стоит тишина, это - торжественная тишина, в ней и внутренне волнение, и гордость, и радость возвращения на Родину.
- Вот! Смотри, Светлана, смотри на приграничном столбе наш герб. Видишь?
Я, конечно же, вижу и герб, и надпись СССР, как видят её и все другие наши попутчики, на серьёзно-торжественных лицах которых появляются почти счастливые улыбки, вызванные новым ощущением, наполнившим их души,.
" Мы дома, дома, на своей родной земле" , - говорили их лица, их глаза, радостное возбуждение от скорой встречи с близкими.
Нам же до скорой встречи оставалось ещё две пересадки.
- Я помогу, помогу вам с вещами, - обратился к отцу наш грустный попутчик, - ведь у меня только вот..., поднимая крышку нижней полки, он извлёк из недр её небольшой, как я поняла по размеру чехла, аккордеон.
- Всю жизнь мечтал научиться играть, а теперь времени будет достаточно. – с виноватой какой-то улыбкой, почти детской, наивной, высветившей вдруг на его непроницаемо-угрюмом лице и в его глазах вовсе не угасший ещё интерес к жизни.
- Так вы от нас не отставайте, ведь нам до Москвы по пути, вы с аккордеоном едете, а мы с музыкантом. - Да, Светлана? - как обычно отец обратился ко мне, - поможем нашему спутнику? Дадим первый урок товарищу подполковнику? Я вновь улыбаюсь отцу... Но нужно было торопиться, - мы со всеми нашими отпускными чемоданами были уже у самого выхода из вагона.
- Так что вот, вы старайтесь нас держаться, пожимая руку офицеру, продолжал говорить ему отец, - А урок музыки я вам обещаю.
(продолжение следует)
Все приведенные иллюстрации взяты из интернета.