МРАКИ КИММЕРИЙСКИЕ
...есть народ киммерийский, и город Киммерион, покрытый облаками и туманами, ибо солнце не озаряет сей печальной страны, где беспросветно царствует глубокая ночь...» - голос отца уплывает за туманные горы, за облака, а я переношусь в страну мирных и весёлых людей, где бури и страсти не известны, где смертные питаются соком цветов и росою - я среди людей совершенно добродетельных, живущих в счастливом спокойствии и силе. Льётся серебряным звоном тихая волшебная музыка. «Ты в стране гипербореев» - Оливий соединил мою трепещущую руку с тёплой, нежной рукой красавицы в прозрачных одеждах, кои не скрывали её девичьих прелестей. Нас осыпают розовыми лепестками... Но тут ворвался Сколот с донесением от Алазона: «О, Великий!» - закричал он ещё от порога: «Невры опять, презирая запреты Богов, презирая домы свои, превратились этойзимою в волков. И ходили разбоем в сте;пи и напали на та;вров!(всё кругом стихло - Сколо;т принёс страшную весть) «…но Фиссагет из семьи славных звероловов победил предводителя невров в честном бою!» - Сколот широко улыбнулся, оглядел толпу: «И тот лежит теперь волчьею шкурой у порога дома славного Фиссагета». Буря ликованья обрушилась на городскую площадь и толпы народа двинулись к дому Фиссагета. Меня подхватило и понесло. Не в силах сопротивляться движению, я всё более отдалялся от красавицы Танаис... Ш-шш! - качнулись кусты, и что-то чёрное поползло из оврага всё ближе, ближе... И мраки Киммерийские покрыли всю землю. Подобрав онемевшие ноги, крепко вцепился я в гриву коня. Вспотели ладони, мороз по спине. Ммаа-а!.. Чернильница коварно выскользнула из-под меня и, взбрыкнув, исчезла во мраке. «Мма-амма-аа! - взмолился я, всматриваясь в серую мглу. «У-уу...» - пронеслось над цветущим лугом… «Родненький, мой,..» - мамушка держит меня в своих теплых объятиях: …посмотри на меня, открой глазыньки!». Молча, тяжело дыша от пережитого страха, гляжу на неё и... лечу на отцовской хрустальной чернильнице в заоблачные выси, где цветёт киммерийская тьма... но в княжъи хоромы (очень похожие на наши амбары за садом) врывается Массагет в золотом шлеме и на его коне - золотая упряжь, в руке - медное копье и палица: «Где Танаис?». И дико захохотало в овраге; и волком ощерился конь; и мороз ободрал позвоночник; и страх одолел меня. Страх звенел в позвоночнике, трепетал под коленками… «проснись» - шепчет маменька: …проснись!». Но тут является грозный Цимбар в сопровождении Сколота и Агаферса. «Дайте мне вина!» - пытаюсь выиграть время. «Как можно, как моо-жно!?» - возмущенно замахал руками Цимбар: «Детям вино не можно!» - и превратился в старуху-цыганку, бродившую по улицам с оравой грязных, оборванных ребятишек, пристававших к прохожим: «Даа-ай копе-ечку! Дай…» «Дай мильён!»- старуха схватила меня за горло. Исседона сказала: «Недалеко от дома грифы стерегут золото». Старуха Цимбар тотчас превратилась в ощипанного черного грифа.– похож на Ванькиного петуха - подумал я. Петух клюнул меня и закричал: «Менхелена, Киллипида, скорей сюда! Тут золотое зёрнышко-ко-ко!» И я потерялся среди веков, среди песков, где ветер сеял золотые зёрна. Я забыл маменькино наставление «Ничего ты не бойся - это сон!». Я испугался, я закричал. Голова моя - в том месте, куда клюнул противный Цимбар, рассыпалась огненным фейерверком, а сам я провалился в зелёную холодную жуть. «мраа-ки киммериий-скиее-ээ…»- затихало таинственно эхом, звенело стучало, в ушах. А тьма киммерийская навалилась ватной тяжестью - не пошевелить ни рукой, ни ногой. Дышать нечем. … почему так страшно, а ощущение боли так пронзительно?! « ...тихоо-тиихо – Фисагет вошёл в кабинет отца. Фиссагет – это я. Я едва достаю носом до края стола - так он высок. А, может, я настолько мал? …соколом взвиваюсь под облака… «Проснись!»- шепчет маменька…падаю коршуном на летящего стрелой волка -Х-хак! …я - на быстром коне! Ничего не вижу - тьма, мраки киммерийские! Конь выносит меня к яркому костру. На камнях у подножья монастырской стены, там, внизу - мое распростёртое беспомощно тело... боль... страх... что-то ещё... «Веришь мне?» … веришь - не веришь, не веришь – веришь - жёлтый глаз фонаря раскачивает тень, мою тень - тень -нн... - я пошёл приступом на древние стены, стенн…стен… Яркий свет, грохот, удар... И вновь серая мгла окутывает сознание. Башня опрокинулась. Медленно кружась, падает на меня-а-аа!.. Густая тьма, вихрь движения, впереди - трепещущий огонек. «А вот и свет в конце туннеля»- обречённо закрываю глаза: «Меня нет. Нет!? «…иду зверь, лапаст и горд, горластый, волк зубастый...» - это заклинание, я уже когда-то слышал его! «По карме... она спасла... Я есть! «Эк, тя лихоманка-то хватат...» - голос знакомый. … рык звериный, шипенье молнии, тонущей в море... и к моему сознанию пробивается ещё чей-то голос: «...в понедельник денег не давай”, - и тьма взрывается фейерической иллюминацией... ФШШ-Ш ШИЧ-шшш! - звук струи дезодоранта, короткий шипящий звук вырвавшегося, под огромным давлением, пара, звук резко тормознувшего паровоза, вздох огромного насоса... неуловимый, рокочущий перекатами, гортанный хрип... И вновь - тишина... мрак... ветер... холодно... одиноко, и панический ужас падения, отчаянное желание остановиться... Судорожно хватаюсь руками за воздух, не в силах вдохнуть или выдохнуть - в горле застрял дикий вопль животного страха...Земля ударила глухо, жестоко. И свет померк в моих очах. И душа взвилась к небесам, в океан голубой высоты, а бренное тело моё осталось валяться на древних камнях, видавших и не такие приступы. «В лесу громко не кричи! Щепки от гроба в реку - сплавили несчастье...» - слова упали в воду…зубы белые, глазки-точечки - угольки горящие... «Нате вам...» - сложил фигу между ног... «фшшич» - зашипели угольки и погасли. «Восстань и взыграй оный, что твой турий рог, что еловый сук...» - старые заветные листы, кружат в сумеречном воздухе, снуют перед глазами, в ушах звенят, бередят душу... ООО… ЭЭ... Мои нервы дрожат, точно вторя этим звукам. Я растворяюсь в них и мощным потоком устремляюсь ввысь: «УУУ… АА... На фоне этого завывания прорывается какое-то неясное бормотание, визгливые выкрики, и, как заклинание, звучат непонятные, бессмысленные слова: .кумар, жун, яншш... - многоголосый, нестройный хор, словно отбивая такт, бьётся вокруг. Такой звуковой эффект бывает в общественной бане, если хлопать ладошками по ушам - …ла-лла, шоб ли-и … «Абракадабра какая-то!» - пытаюсь я отмахнуться от назойливых звуков. … лашшоб ли -демонический хохот... И резкий шквал ветра швыряет меня в тартарары. Невидимая, неимоверно страшная сила ударила, расплющив о скалу моё тело. Оно как-то странно (будто с ноги портянка) сползло вниз. Мрак поглощает меня. Я растворяюсь в этом маслянистом, как сажа, мраке. Вокруг в дикой пляске кружатся, снуют туда-сюда... Жаркое, многоцветное пламя костра; сонмище беснующихся, неведомых существ... и «...ты от них убеги” - прорывается сквозь этот содом чей-то осторожный распевный голос, и ...абра кадабр-рра.. – в зловещем всплеске пламени из сизого тумана, клочьями висящего над кострищем, под дружный бесовский ор проявляются новые, совершенно дикие существа: «Абрр-ААА, када-брр..», и – шырх – из бездны со скрежетом вышвырнут новый поток нечисти. Дикий хохот, приветствия... Замечаю, что каждая вновь прибывшая компания состоит из одиннадцати особей. «Почему?» - вопрос застревает в моём оторопелом мозгу. …абра кадабр-ра…шш-шырхх...ты от них убеги...ш-шырх, шырхх. «Поо-няа-ал!» - ору я так же дико, как и окружающие меня чудища: «По числу звуков - одиннадцать!» …по-ка наде-яться мо-жешь, надеяться моо-о-ожеэ-шь...«Кто ты?» - озираюсь с надеждой, но кругом только рыла свиные, хари бесовские. Ни доброжелательного лица, ни сочувствующего взгляда. «Кентавр?» - не верю глазам своим. Но этот полуконь целится в меня из лука. Отступаю и падаю, поскользнувшись. Мгновение, и я в кольце скользких объятий чудовищных размеров змеи: «Ты разгадал тайну нашего заклинания, открывающего двери ада. Ты должен быть наказан!» ...больше не будет случая... – знакомый голос тих, безнадежно безутешен. Но хорошо, что хоть он рядом. Это придает уверенности, заставляет что-то предпринять. …пока надеяться можешь, надеяться моо-о-ожешь.ты от них убеги. «Бей! Рви! Жги!» - вопят у меня за спиной. Меня толкают, дергают, щипают. Кругом свистят, улюлюкают, щелкают зубами... И вдруг, в этой кутерьме, из непостижимо густого лилового мрака - два легкокрылых черных лебедя вынесли сверкающую необычайным дьявольским блеском карету. Всё замерло. Все застыли, как вкопанные. Из кареты выплыла редчайшей, демонической красоты дама в красно-лиловом одеянии. Я остолбенел. Чем-то неуловимо походила она на мою Люську. Лёгкий взмах изящной руки, и у моих ног, рассыпавшись веером, легла колода игральных карт. Тишина, сопенье, хриплые вздохи и... тишина. И сквозь эту зловещую тишину - едва различимое, уже знакомое мне: ...ты от них унеси наши надежды на лучшее… «Жизнь или кошелёк?!» - повелительно глядит на меня прекрасная дьяволица. «Сдавай!» - хриплю я бессильно. ...наши надежды на лучшее,.. - мольбой проникает в мое сознание. «Свои козыри!» - хищно светит черным бездонным оком чертовка. Нас обступили, загалдели, завыли, защелкали... «Ш-шишш-ть! - цыркнуло оранжево-фиолетовое, огромных размеров чудище, ощерившись волчьими клыками: Шш-шяа!».«Проиграа-аешш! – зловеще шипит бесовка. «Без номера, без номера – дурак!» - издевательски хихикают мелкие бесы. «Ш-шишштьх-хх…!». И мы начали. Гляжу в свои карты… ну, поцэлуй меня удача! - молю в душе. Но тут что-то булькнуло - из багровой дымящейся бездны выплеснулся фонтан плотного сине-зеленого пара. «Уфф!» - выскочила над сизым дымом огромная лысая голова с седой развевающейся бородой. «Н-на!» - хлобыстнул по лысине клешнёй варёный рак, выпрыгнув из пламени костра с ошалело выпученными глазами. «Х-хо!» - булькнула голова в кипящее варево тумана. «Хххо!» - отозвалась нечисть. «Хх-оо!» - вновь глянула голова на сборище у костра. И, словно взбесившись, рыча, свистя и улюлюкая, все кинулись туда, где кругами расходились волны густого жёлто-зелёного тумана, туда – в круг тайны, блеснувшей неярким синим светом, а до меня из этой синевы донеслось …Больше не будет случая!.. И я, воспользовавшись суматохой, благодаря Господа за удачу, вскакиваю, падаю, качусь с кручи в водопаде каменной осыпи. Куда? В неизвестность, в туман скорей! «Больше не будет случая!..» - мычу я, балдея от радости: ушё-оол! И я быстро, как могу, уношу ноги прочь от проклятого места. ХоХо. Хо. – коротко рвётся дыхание, ставя точки над следами моих усталых, бесчувственных ног. «Ты от них убеги…” – подгоняя, вьётся надо мной. И я бегу, не ощущая движения ног, с трудом отрывая их от земли, как во сне. «Сон!» - устало открываю глаза. Тупая ноющая боль в затылке – переспал. Ведь говорила когда-то бабка: «Не спи на закате!». А закат и правда какой-то колдовской, завораживающий! И было что-то неуловимо загадочное, тревожащее в этом закате. Небо полыхало далёким пожаром. И оттого ещё мрачней и таинственней казались уходящие в ночь тени кустов и деревьев, тая в себе неразгаданную прелесть засыпающей Земли. Редкие вскрики ночных птиц, вечерний хор лягушек на дальнем болоте, тишина… Луна масляным блином выкатилась с восточного края полюбоваться игрой последних лучей Ярилы. Тишина. Пора домой – решительно встаю я, и … ты от них убеги, больше не будет случая… Трясу головой, пытаясь стряхнуть наваждение. «…ты от них унеси…» -ещё громче, ближе…Птицей влетаю в дом – «…наши надежды на лучшее»- поёт телевизор. Люська, уютно устроившись на диване, уставилась на экран. «…Пока надеяться можешь, надеяться можешь надеяться мооо-о-о-ожеээшь…» - несётся с экрана. «Сделай, пожалуйста, потише!» - облегченно выдыхаю я. Так всё-таки это был сон. Жуткий, но сон!