Матвей, Роман, Арина и Лариса проводят каникулы в условиях дикой природы. Однако дикая она лишь на первый взгляд. Вообще же, то, что происходит в данной местности, противостоящей проявляемой человечеством агрессии, представляется странным и пугающим. А с появлением Стаса и Рича, двух задумавших немыслимое «туристов», опасности возрастают многократно.
НА ВОЛШЕБНОЕ ОЗЕРО
Матвей жил со своей мамой. Мама была очень занята на работе. Да и дома она, как правило, тоже была не дома, а где-то там. То есть не здесь. Поэтому была немножко рассеянной и не всегда помнила, что у неё имеется сын.
Вот и сейчас она, занятая укладыванием в портфель папок и файлов с документами, не сразу узнала вошедшего в комнату Матвея и спросила:
- Ты, мальчик, к кому?
- Я просто мимо прохожу. В ванную, - ответил Матвей.
- А, Матвей! Да-да, Матвей, Матвеюшка, сынок…
Маме Матвея стало неловко, что она такая немножко не совсем как все другие мамы, и она отодвинула от себя портфель тёмно-синего цвета.
- Ты в школу собираешься? Тогда тебе надо позавтракать. Для этого тебе нужно… - На глаза ей попался только что отодвинутый портфель. – Так, всё я взяла? А где синяя папка?
- Когда я вошёл, ты заталкивала её вовнутрь.
- Ах да. Кстати, если вдруг захочешь поесть перед школой, сходи на кухню. Там справа… Нет, там слева стоит холодильник белого цвета…
- Серого цвета, - поправил Матвей. – Но я уже на каникулах.
- В общем, сориентируешься. Тем более что ты уже закончил пятый класс.
- Шестой класс, - уточнил Матвей.
- Всё время ты со мной споришь! Ладно, я ушла.
Она всегда уходила вовремя. Правильнее сказать, не вовремя, но – всегда.
Однако так, ну, что «не вовремя», Матвей считал, когда был маленьким и почти что беспомощным. Например, надо идти гулять, а шнурки завязать некому. Точнее, есть кому, но у этого кому, у Матвея, то есть, не получается. Приходилось просто запихивать их в ботинки и бегать не так быстро, как хотелось бы. А иногда и просто сидеть и читать книжку. Или делать вид, что читает. Потому что когда Матвей родился, то был ростом всего 51 сантиметр вдоль кроватки и не умел читать.
Но это было в начале его жизни. Позднее Матвей по нескольким случайно ставшим известными ему буквам установил весь алфавит и принялся читать книги уже по-настоящему, чтобы, когда он пересказывал содержание книг товарищам, не приходилось ничего выдумывать.
В общем, мама Матвея ушла на работу, а спустя совсем короткое время прибежал Роман с круглыми глазами. Они у него такие постоянно.
- Матвей! – прямо с порога заорал Роман. Он почти всегда был излишне шумным, потому что у него имелись две сестры, которые, когда были заодно, могли перекричать кого угодно. – Матвей, меня отпустили к бабе Саше и деду Фёдору! На волшебное озеро!
- Не думаю, что озёра бывают волшебными, - ответил Матвей и направился в свою комнату.
- Бывают! – Роман бросился следом за Матвеем. – Между прочим, и тебя отвезут!
- Куда?
- Куда! Да вместе со мной к твоему отцу! У озера – всё лето! Я, ты и – чудеса! И мы сделаем то, что задумали! Надо только с твоей мамой… Ну, потому что одно дело, если просто в глухомани на природе потусоваться, и другое – мистика и необъяснимые катастрофы! Собираюсь лично с тётей Машей всё обсудить. Она дома?
- Ушла уже, - ответил Матвей и грустно улыбнулся. – Но папа же согласия не даёт. Там обстоятельства…
Роман вытаращил глаза.
- Дал! Давно! Ну, предки признались. И дом… Да, дом! В нём же жить можно! Настоящий дом! Почти и не хуже нашего! Сказали, он сообщал тёте Маше.
- Я думал, он всё в ангаре, в мастерской своей, - растерянно проговорил Матвей, не смея поверить своему счастью. – Мама ничего не говорила. Забыла? Она не могла. Хотя… Да, с этой её работой…
Мама Матвея в международной корпорации «Мегабайл» занимала достаточно ответственный пост руководителя отдела корпоративных и семейных праздников. Она знала о многих и многих постоянных клиентах фирмы, а также о её сотрудниках всё, вплоть до дней рождения их внуков и пристрастиях принадлежащих им домашних животных. Она помнила, сколько стоит час работы аниматора в наряде Чебурашки, и могла, не прибегая к калькулятору, посчитать стоимость аренды посуды для организации фуршета на сорок две персоны, однако в быту была несколько рассеянна.
Роман, не способный справиться с волнением, принялся бегать по комнате и размахивать руками.
- Собирай всё самое необходимое! Зубную щётку, ласты, компас, сапоги, зубную пасту… Ну и, сам понимаешь, для нашей деятельности всё. Давай же! Давай! Эй!
- Так осенью же собрал, - ответил Матвей. – Папа приезжал и обещал, что если что-то изменится… - Матвей открыл шкаф и вытащил оттуда огромный рюкзак. – Думаешь, что-то прояснилось?
- А нам надо, чтобы это «что-то» прояснилось? Сам подумай! – возбуждённо крутился возле ошеломлённого неожиданной новостью товарища Роман. – Нет! Нет и нет! Чем больше всего этого, ну, всего такого, чего даже твой отец, такой весь прошаренный, понять не в состоянии… Да это ж перспективы! Для нас с тобой! Не согласен?
- Посмотрим.
- И мы, прикинь, сами по себе будем, - мечтательно произнёс Роман. – Жаль только, Лариска и Аринка тоже едут.
- Арина поедет с нами?
- Обе! – вскричал Роман, вскидывая руки с таким отчаянием, что Матвею показалось, что и волосы Романа встали дыбом. Впрочем, они и всегда у него были взъерошены до крайности.
Роман считался самым безответственным членом идеальной семьи, поэтому ему всю жизнь не хватало свободы и возможности проявить самостоятельность. Он был под круглосуточным присмотром родителей и младших сестёр. Шестнадцать часов в сутки его воспитывали и учили жить. И в школу его отпустили лишь в восемь лет, чтобы вместе с Ариной, чтобы в одном классе и за одной партой.
А жизнь у озера – это нечто прямо противоположное.
- Ах, если бы ещё вдруг и совсем уж очень неожиданно, как я давно мечтал, Лариска заболела корью, а Аринка свинкой! – воскликнул Роман. – Но теперь уже не успеют заболеть и остаться здесь.
- Они могут заболеть и у озера. Там, вероятно, гораздо более влажный климат, - сказал Матвей, выкладывая содержимое рюкзака на пол. – И их отправят домой.
Роман, прекратив метаться по комнате, плюхнулся в кресло, поднял взгляд на Матвея и горестно усмехнулся.
- Как же! Да там болеть можешь сколько захочешь – баба Саша и дед Фёдор слова не скажут. Если вот только от приёма пищи откажешься. Но в этом случае бабушка так за тебя возьмётся, что в два счёта вылечит. Потому что эти её снадобья и прочие процедуры ни один больной человек не выдержит! Но… - Роман замолчал и с усмешкой посмотрел на Матвея. – Но там такое творится, я тебе скажу!.. Точнее, сказал бы, не будь ты занудой.
- Да-да, знаю я эти разговорчики про то, что Александра Васильевна там прямо-таки летает, - покивал Матвей.
- Я и вполне возможно, что в прямом смысле! – закричал Роман. – Как минимум, скинула годы. Ну а если даже на палке или метле – ничего удивительного. Там ещё та аура.
- Летают на самолётах, на вертолётах, на…
- Я понял! – перебил Роман. – Но если учесть, что я тут подслушал…
Роман, вдруг замолчав, вскочил, взмахнул раздражённо рукой и отбежал к окну. И – продолжил молчание. Из последних сил, возможно.
- Что подслушал-то? – спросил Матвей. Как бы между прочим спросил. Голосом предельно равнодушным и даже не отвлекаясь ничуть (если со стороны смотреть и не очень внимательно) от производства ревизии содержимого рюкзака.
- А вот нет желания рассказывать, - отрезал, обернувшись, Роман, и лицо его приняло обиженное выражение.
- Понятно. - Матвей продолжил делать вид, что озабочен содержимым рюкзака, в котором без его ведома, конечно же, не могло появиться ничего лишнего.
Роман отвернулся к окну и проговорил:
- Одно дело – работа, семья… А когда пенсия и это озеро… Да ты и сам знаешь, что это озеро ещё то озеро.
- Но ты, конечно, с учётом подслушанного… - проговорил Матвей и замолчал.
- Верно, пожалуй, - вздохнул Роман. – Но когда вполуха, то много ли уразумеешь? Да, всё про него, про озеро что-то там. – Роман отошёл от окна и уселся в кресло. – Кстати, поездочка на грани была. Хорошо, Аринка с Лариской подключились. Не понимаю только, чего им там делать. А на самолёте, как твой отец, любой сможет.
- Как мой папа – не любой, - не согласился Матвей. – Он бывший автогонщик.
- А как мой – любой, кто за курсы заплатил. Он уже без инструктора поднимался в воздух. А теорию, тебе это известно, с ним вместе изучали.
Матвей затолкал рюкзак в шкаф и обернулся. И наткнулся взглядом на лежащий на столе смартфон.
- И сотовой связи там по-прежнему нет?
- Нет, естественно! Заблудился – кричи: «Ау!» Единственное средство связи. Ау! Ау! А если бы ещё там моих всех да твоего папаши не было, мы бы совсем одичали. И научились бы со зверями и птицами разговаривать. Общались бы, прикинь, на всех языках тайги. Здорово, да?
- Не знаю, насколько это возможно.
- А я готов представить, что возможно! Потом можно было бы и на уроках разговаривать. Хоть по-воробьиному, хоть мышиным писком.
Матвей поморщился. Не любил он ни учебное время, ни какое-либо иное на болтовню тратить.
И вообще, разве мечты сбываются? Нет, растёшь, взрослеешь – появляются новые. И когда их уже много, то уже и не мечты это, а просто несчастливое детство и дальнейшая несчастная жизнь.
АВИАСТОЛКНОВЕНИЕ
Однако вечером следующего дня Матвей был уже в сотнях километров от дома. С семьёй Романа в сборе ехал он по дороге, которая становилась всё хуже и хуже. Машина постоянно буксовала и, в конце концов, застряла окончательно. К счастью, вскоре подъехал трактор с тележкой, из которого выскочил дед Фёдор, на первый взгляд, бандит или ковбой, на второй – рыбак или охотник, подозрительно переполненный энтузиазмом и жизнерадостностью.
- Привет! – сказал он, улыбаясь счастливо. – Я думал, в Воробьёвке встречаемся.
- Где мама? – спросила мама Романа, Арины и Ларисы Виктория вместо приветствия.
- Потерялась где-то. И я решил, что сам заберу детей. Вместимость тележки – тонна зерна или много-много детей.
- Фёдор Степанович, а где Макарыч? – задал вопрос папа Романа, Арины и Ларисы Игорь. – Мы привезли Матвея.
Макарычем звали отца Матвея. Все. И дети, и взрослые. И кто знал его имя-отчество, и кто нет.
- Видел с утра, - ответил дед Фёдор и недовольно скривился. – Наконец-то взялся испытывать новый старый самолёт и куда-то улетел. Завтра химсоставом поля обрабатываем. Как ехать, так и кобылу шить. Но я заберу и Матвея. Про вместимость тележки я уже сообщал.
Дед Фёдор и папа Игорь принялись вытаскивать автомобиль из грязи, а мама Виктория, чтобы не терять времени зря, всплакнула и стала прощаться с детьми. То есть обнимать их и целовать. Всех. Даже Матвея, который для неё был всего лишь товарищем её сына, которого она всего лишь обожала ставить в пример своему сыну. Да, она и его от нечего делать поцеловала несколько раз.
- Сейчас они уедут! – стирая с лица следы губной помады, радостным шёпотом прокричал Роман Матвею. – А там всё будет по-другому! На сто метров отошёл от дома – уже всё, ты уже настоящий дикарь!
И вдруг, когда автомобиль был извлечён из тёмно-серого месива, мама Виктория разрыдалась. Все опешили, только Фёдор Степанович топнул ногой и сердито сказал:
- Перестань сейчас же! Прекрати, Виктория!
- Вы не уследите! – выкрикнула мама Виктория. – И пора уже сказать!
- Вика, - проговорил неуверенным голосом женатого человека папа Игорь. – Я надеюсь…
- Надеется он! – выкрикнула мама Виктория и снова заплакала. – Вспомни себя прошлогоднего! Диск, правилка! Тьфу! Не ты ли рогатку смастерил и об арбалете размечтался?
- Они же и так дети. И я думаю… Кстати, я был против. Ты забыла, Вика, я был против!
- Кому нужно такое «против»! – выкрикнула мама Виктория и снова заплакала. – А кулаком по столу?..
Арина и Лариса переглянулись и побежали к матери. Обняли и прижались к ней.
- Мама, не переживай! Мама, почему ты плачешь? – заговорили они, сами уже готовые расплакаться.
- Обещайте… Обещайте мне, что не будете ходить на озеро!
- Не ходить на озеро?! – вытаращил глаза Роман. – Но мы едем на озеро!
- Речка! Достаточно реки! Это озеро даже река стороной огибает! – Виктория торопливо поцеловала Арину и Ларису и бросилась к автомобилю. Около машины, уже распахнув дверцу, она обернулась и ткнула пальцем в сторону деда Фёдора. – Ты обещал! Вы оба с мамой обещали!
Потом Матвей, Роман, Лариса и Арина ехали в тележке, прицепленной к шумному трактору. Фёдор Степанович спешил к своим яблоням, поэтому ехал очень быстро. И тележку мотало на рытвинах и колдобинах в разные стороны. А ещё подбрасывало вверх и кидало вниз, в ямы, но не воздушные, а самые настоящие. И было здорово кувыркаться среди сена, наполовину заполнявшего тележку. Даже Ларисе и Арине это понравилось, хотя они то и дело кричали, что «больше никогда и ни за что».
Когда Романа подкинуло слишком высоко, он увидел идущего далеко впереди человека. Вскоре его опять подбросило на прежнюю высоту, и Роман узнал пешехода.
- Смотри! Матвей, смотри! Твой отец! Матвей, Макарыч идёт!
В эту минуту под колёса тележки попалась одна из последних колдобин (дальше дорога была вполне сносной), но настолько мощная колдобина, колдобинища, прямо сказать, что вверх подбросило всех пассажиров одновременно. И все, даже Арина и Лариса, ехавшие с закрытыми глазами, увидели Макарыча, который был не за штурвалом самолёта, не за рулём автомобиля или трактора и даже не на велосипеде. Он шёл по дороге пешком и, кроме того, тащил на плечах воздушный винт, нередко называемый пропеллером.
Дед Фёдор остановил трактор, и Макарыч забрался в тележку вместе с поклажей. Выглядел он очень озабоченным чем-то, погружённым в собственные мысли.
- В кабине же место, - сообщил Макарычу Роман.
- А? – отозвался Макарыч. – Да ничего.
- Папа, ты откуда с винтом? – спросил Матвей.
- Столкновение с неустановленным объектом. Я заходил на посадку. У озера, - сообщил Макарыч. – Здравствуй, Матвей. Кажется, мне говорили, что ты приедешь. – Он хотел обнять Матвея, но винт на его плече не позволил этого сделать. – Как там мама твоя?
- Нормально.
Роман, слегка потеснив Матвея, переместился поближе к Макарычу.
- С летающим неустановленным объектом?
- Что? А, да. Да, я был на самолёте. – Макарыч снял с плеча винт и положил его около правого борта. – Да, за штурвалом, а теперь на своих двоих. Здравствуйте, дети!
Макарыч – он всегда был немножко задумчивый – узнал внуков соседей своих, но попытку вспомнить их имена благоразумно отбросил прочь быстро и решительно.
- Значит, точно – с летающим… С летевшим или летевшей… - принялся вслух размышлять Роман.
- Неустановленный объект не повредился? – обеспокоилась Арина, и тень легла на её лицо.
А вообще, Арина всегда улыбалась. Или, правильнее сказать, светилась и лучилась. Поэтому Матвей любил смотреть на её лицо. Но как-то стеснялся немного. Или даже очень сильно. Особенно когда она, как сейчас, например, глядела на него прямо и в упор. Не на Макарыча, а на него, на Матвея, смотрела, как будто сын за отца отвечать должен.
Макарыч ответил сам.
- Я не знаю, - сказал он и пожал плечами. И принялся размышлять о чём-то требующем видимых усилий.
И тут Лариса, сидевшая рядом с Макарычем, настойчиво подёргала его за рукав.
- Но он, объект, который неустановленный, живой? Говорите же!
У Ларисы, суровой и надменной девочки девяти лет, – командный бас. Бас? В общем, не по возрасту и комплекции низкий, сильный и громкий голос. Макарыч даже вздрогнул. А потом встряхнул головой, прерывая уже полным ходом идущий мыслительный процесс, и в замешательстве округлил глаза.
- Кто бы знал, насколько всё…
- Если был живой, то мог умереть! – вскричала двенадцатилетний поэт Арина. – Объект летающий мой, ты был живой, ты был живой… Боже!
- Вы, Макарыч, нарушили правила… Вы правила полётов знаете? – спросил Роман.
- Ну-у, мне казалось, я был очень внимателен.
- Если он был слева, вы должны были… - начал Роман. – Нет, по-другому скажем. Если тот, второй участник движения, был справа, то пропустить следовало.
- Земля, верхушки деревьев, полоса прибрежная, которая набегает на шасси, - произнёс Макарыч и, помрачнев, добавил: - И… там другой воздух.
- Другой? – спросил Матвей.
Макарыч, задумавшись, кажется, забыл о детях.
- Да, эти формы жизни… - проговорил он, похоже, по инерции. – И я вдоль реки, по левому берегу… А вообще… Ну да, лишь винт и амортизационный шнур костыля…
- Мальчишки… - фыркнула Лариса. – Они все такие непродуманные!
- Минутку! – воскликнула Арина. – Надо найти объект, если он живой, и оказать помощь, если он ещё жив.
- Или позвать всех и похоронить, - вздохнула Лариса. – С почестями, как жертву.
Роман обернулся к Макарычу.
- Катастрофа у озера?..
- У озера. Мне круг пришлось… Замеры. Но туда лучше… В общем, туда нельзя.
- Почему?
- Ну, мы решили… - Макарыч почему-то замолчал.
- Они решили! – Роман посмотрел на Матвея. – Ну, что я и говорил.
- Я столько слышал про озеро, что… - проговорил Матвей растерянно.
- Тут замечательные места. А озеро… Да ты же… - Макарыч хотел обратиться к Роману, но не смог вспомнить, как того зовут. И обернулся к Арине и Ларисе. – Да вот и девочки…
- Лариса и Арина, - сказала Лариса. – Я Лариса, она Арина.
В этот момент дорога в последний раз вильнула, и из-за леса появилась река, неширокая, но бесшумная, с водой синей и на взгляд очень холодной. А справа – скрывающий часть реки двухэтажный дом садового типа с большим и высоким крыльцом. Ещё правее – второй дом, тоже в два этажа, однако размером поменьше. И тоже с крыльцом.
- Да, Лариса и Арина бывали здесь. Тут ведь и кроме озера… Да вот взять ту же реку... – взмахнул рукой Макарыч. – И этот наш берег… Он совершенно же… - Макарыч споткнулся. – Красивый он очень.
Трактор в эту минуту остановился.
- Ура! Приехали! – крикнул Роман и первым выпрыгнул из прицепа.
- Конечная! – объявил, покинув кабину трактора, Фёдор Степанович. – Прошу всех в дом. И тебя, Макарыч. А завтрашнее мероприятие, смотрю, опять откладывается?
- Да, - виновато отозвался Макарыч. – Но я сейчас схожу и ещё раз внимательно…
- С ума сошёл! – перебил его Фёдор Степанович. - Это ж сколько километров! Давай-ка к нам, домашненького отведаешь. А мои проблемы – видно, только мои проблемы.
- Я прямиком, по мосту и через лес, - сказал Макарыч.
- На озеро? Мы с вами! – обрадовался Роман.
- И я! – крикнула Лариса. – Вдруг врач потребуется. Я начинала с кукол.
- Нет! Нет! Нет! – Макарыч вытянул перед собою руки, словно намерен был самым решительным образом удержать детей от чего-то крайне нежелательного.
Не удержал. Роман, Матвей и Лариса последовали за ним. Макарыч несколько раз – и на живом, отзывающемся на каждый шаг мосту, и уже на противоположном берегу реки – останавливался, оборачивался и заявлял, что, если дети от него не отстанут, повернёт обратно.
А потом они, все четверо, увидели бабу Сашу. Она, сильно хромая и тяжело опираясь на длинную палку, брела по тропинке им навстречу.
- Бабущка! – закричала Лариса и перешла на бег.
Александра Васильевна подняла голову, а затем взмахнула рукой и даже попыталась ускорить шаг.
- Здравствуй, бабуля! – кинулся к ней и Роман. – Неважно выглядишь, бабуля!
- Вы почему хромаете, Александра Васильевна? – задал вопрос подоспевший Макарыч, не без удивления всматриваясь в лицо женщины, на котором – синяки и ссадины.
- Ну так… Я ж меж веток деревьев по-над кустами, а кто-то эшелоном выше. – Александра Васильевна приналегла на свой посох и сделала попытку свободной рукою обнять прижавшуюся к себе Ларису. – Да, и Конфуцию не всегда везло, как говорят наши.
- Эшелоном? – вытаращил глаза Роман. – Эшелоном выше?
- А может, и правда летает, – высказалась Лариса и покрепче обняла бабу Сашу. – Я, вот, даже и верю.
- Ой! Ой-ой! – вскрикнула Александра Васильевна.
- Больно? – испугалась Лариса.
- Да, немного. Ох-хо-хо! Вы полегче, человечки!
- Последствия авиакатастрофы! – Роман многозначительно глянул на Матвея.
- Авиакатастрофы? – Матвей попытался повнимательней рассмотреть полутораметровую палку бабы Саши с крюками на одном из концов. – Ну уж!
А баба Саша – она уже собралась с силами – отодвигает Матвея в сторону, чтобы получить доступ к телу внука.
- Вот он, неустановленный объект! – резюмировал Роман, оказавшийся в объятиях бабушки.
- Он… ранен, но… сильно жив. Она… правильнее сказать, - уточнила, похрустывая неокрепшими косточками, Лариса, вновь оказавшись в руках бабы Саши.
- Да, самостоятельно передвигается и радуется встрече, - согласился Роман.
Макарыч, снимавший в этот момент с Александры Васильевны набитый травами рюкзак, улыбнулся и пожал плечами.
- Следовательно, похорон не будет.
- Но можно вылечить её и отпраздновать выздоровление! – объявила Лариса.
Идея с празднованием Роману, высоко ценившему кулинарные способности бабушки, пришлась по вкусу.
- Баба Саша, тебе много времени нужно, чтобы… Ну, хотя бы манник или шарлотку к ужину.
Александра Васильевна повела плечами и поморщилась.
- Ой, не знаю. Медобследование бы…
- Понял. В ремонт. Ты и пешеход неважный. Лечить незамедлительно. Ларка, ну!
Лариса глянула на Романа, как на идиота.
- Но у меня нет ничего!
А Александру Васильевну силы, кажется, вновь оставили, её уже покачивает. И взгляд, что называется, блуждающий.
- Вы её обнимашками добили, - сказал Матвей.
- Помочь необходимо! – спохватился Макарыч. – Может, на руках вас отнести, Александра Васильевна?
- Мы поможем! – поддержал Макарыча Роман.
- Нет-нет, - возразила Александра Васильевна и произвела всего лишь один шаг, чтобы на следующем споткнуться и начать падать.
- Ой! Ой! – успела вскрикнуть Лариса за мгновение до того, как Макарыч и Роман подхватили Александру Васильевну под руки.
Лариса, кажется, готова заплакать.
- Лишь бы сознание не потеряла. А уж снадобий у неё всяких и таблеток… Да и мама положила. Вот если бы лекарства лечили заранее, пока не заболело! Хочу, чтобы бабуля не болела больше никогда!
- Ларисочка… - слабым голосом проговорила Александра Васильевна, желая, очевидно, успокоить внучку.
- Не разговаривай! Тебе нельзя! – не дал ей говорить Роман.
- Но стонать ты имеешь право! – Лариса сжала в ладошках руку бабы Саши. – И капризничать.
Баба Саша, кажется, удивлена.
- Капризничать?
- Да хоть эскимо с вишенкой и круассан с любой начинкой требовать. А лучше – пирог с маком.
- С маком?
- Эскимо тут всё равно нет, а пирог с маком я люблю, - улыбнулась бабушке Лариса.
- Нет-нет! - вмешался в разговор Макарыч. – Сначала лечение.
- А мы… попробуем… одновременно, - проговорила Александра Васильевна и то ли подмигнула Ларисе, то ли поморщилась от боли.
На крыльце дома с надписью по фронтону «Александрия», изготовленной из многоцветно окрашенных реек появились дед Фёдор и Арина. Оценив ситуацию, они сбежали по ступенькам вниз и поспешили к о
- Что с бабушкой, - проворчал, передразнивая Арину, Роман и оглянулся на Матвея. – Всё ещё думаешь: шла, споткнулась?.. Да все бока, похоже…
Фёдор Степанович, подбежав, сменил Романа и взволнованно вскричал:
- Это что же? Это напал кто-то? Тут ведь и медведи! Александра!
- Не дёргайся же, Фёдор, - поморщилась Александра Васильевна.
- Ладно-ладно, на диван, в гостиную, думаю… - покивал Фёдор Степанович. – А какие лекарства – скажешь.
- Да, в гостиную, - сказала Лариса. – И кухня-столовая рядом. Кроме лечения по назначению врача… Это я врач, кстати. Назначение – после осмотра, конечно. Короче, ещё и пирог с маком будет. Дед, ты пироги стряпать ещё не научился?
- Ну, если под наблюдением… И стряпать… Да, и стряпать, и лечить – под наблюдением, - невесело заключил дед Фёдор.
- А я могу и без наблюдения, - взбежав на крыльцо, похвасталась Лариса. – Так что попрошу не мешаться.
- Александра! – воззвал к супруге растерянный Фёдор Степанович.
- Ничего. Выросла помощница, - ответила Александра Васильевна, с трудом преодолевая ступеньку за ступенькой.
- Да, именно! – вдохновенно воскликнула Лариса. – Так что больную – на диван, а сами удаляемся незамедлительно. Посторонним там не место.
И вот уже Лариса, направляемая указаниями бабы Саши, и возле больной хлопочет, и кулинарными делами занимается. Оба процесса эти многоэтапные, и потому Лариса то йод и зелёнку на бабу Сашу льёт или выдавливает из тюбиков какие-то мази, то сыплет на стол муку и замешивает тесто. То она накладывает на конечности бабы Саши компрессы или бинтует раненую, будто мумию перед поселением в пирамиду, то набивает пирог маком, словно чемодан перед дальней дорогой.
А когда не забинтованным и не намазанным у Александры Васильевны осталось всего ничего, Лариса, уже порядком утомившаяся, чуть не высыпала в рот больной стакан сахара, а в заталкиваемый в духовку зеленоватый, с йодными подпалинами пирог попыталась засунуть градусник.
УСТАНОВЛЕНИЕ НАРУШИТЕЛЯ ПРАВИЛ ПОЛЁТОВ
Роман и Арина тоже времени зря не теряли. Арина в высшей степени вдохновенно осматривала окрестности, то в бинокль, то непосредственно, а Роман суетливо прогуливался около дома Макарыча в ожидании появления Матвея.
Когда, наконец, Матвей появился, Роман закричал:
- Слушай, а я как раз к тебе! Знаешь, я, впечатление такое, в детство вернулся! А? Ты уже заценил?
- Необходимы достопримечательности. Количество, качество… - подойдя к Роману, сказал Матвей и посмотрел сначала вправо, затем влево. – Пока я ничего экстраординарного не наблюдаю.
- Всё есть! Тут только одно озеро с его скалами… Наверняка и пещеры имеются, с летучими мышами, сталактитами, подземными водоёмами. Просто я был мелкий и с родителями. Здесь была палатка, там, - Роман махнул рукой в сторону реки, - лягушатник. Для нас выгородили, чтобы вода прогревалась.
- По поводу озера я не понял, - проговорил Матвей и внимательно посмотрел Роману в глаза.
Роман дёрнулся и замотал головой.
- Не знаю, не знаю я! В прошлом году родители ездили, ну и… Они помогали старикам дом достраивать. И что-то… - Роман досадливо сморщился. – Вот привязался-то! Я просто не курсе. Что-то произошло. Говорю же, я не знаю! Приехали взъерошенные какие-то, о чём-то спорили, ругались. У себя в комнате, после отбоя.
- Сказали – не ходить.
- Ну и не пойдём. До ужина, по крайней мере. А река? Смотри! Идём! – Роман схватил Матвея за руку. – Там выше ручей от родника. Прямо из глубин, где минус тридцать или сорок.
Роман и Матвей отправились вдоль реки. Арина внимательно посмотрела им вслед, задумалась, перевела взгляд на водную гладь реки, на кусты прибрежные, затем продекламировала:
- Они ушли, шаги затихли, деревья замерли стоять…
А после ужина, наевшись не особенно удавшегося пирога, Матвей, Роман, Арина и Лариса прошмыгнули к мосту, постаравшись сделать это незаметно для взрослых, и отправились к озеру. И в скором времени отыскали место падения самолёта. Или приземления, правильнее сказать. Жёсткого, но всё же приземления – перед тем, как уткнуться в куст черёмухи, прижавшийся к скале, самолёт основательно поковырял шипами шасси кочки прибрежной поляны.
- Наказывать надо! – выкрикнул Роман, на секунду остановившись. Он уже несколько минут бегал вокруг самолёта и торопливо его осматривал.
- О чём ты? – не поняла Арина.
- Да если бы не куст, который смягчил, в лепёшку бы самолёт о скалу!.. – Роман встал на четвереньки и заглянул под фюзеляж. – Наказывать! Явно же были нарушения правил дорожного... – Роман неожиданно громко икнул. – Нарушение правил полётов! А так дело не пойдёт.
- Нарушителей двое, возможно, - с лукавой улыбочкой объявила Лариса. – Да, люди, так бывает.
Роман сделал задумчивое лицо, но ненадолго.
- Того, кто меньше пострадал, и наказать? Да, пожалуй.
- Наказывают не того, кто меньше пострадал, а кто больше виноват, - возразила Арина.
- А виноват тот, кто меньше пострадал! Это же ясно!
Арина молча пожала плечами, а Лариса ткнула Романа кулачком в бок и насмешливо произнесла:
- Если самолёт больше не поднимется в воздух, а баба Саша после моих пирогов и таблеток начнёт летать, её и наказать?
- Да, лишить ийё права… Ну, как-нибудь наказать. – Роман, по-видимому, вновь задумался. Потом, громко икнув, заключил: – Потерять бабушку раньши времени – это плохо.
Лариса выставила кверху указательный палец правой руки и тоном учительницы изрекла:
- Необходимо срочно всем выучить все правила движения в целях недопустимости впредь!
- Всем? Каникулы же! Пусть в целях недопустимости впредь нарушители учат правила! – вскричал Роман и снова икнул. – Выяснить, кто виноват! А то правила, понимайишь… Кста, поврежденний, кроме отсутствийя винта и присутствийя царапин, не обнаружено. Так, Матвей?
Роман дважды подряд икнул и обернулся к Матвею, безучастно стоявшему у хвоста самолёта. Матвей на секунду поднял глаза, затем, ничего не ответив, снова опустил голову.
- Вывод? – Арина с подозрением во взгляде смотрела то на Романа, то на Матвея.
- Пицца из морозилки мне нрависса больши, - в очередной раз икнул Роман и недовольно покосился на Ларису.
- Я не об этом, - мотнула головой Арина.
Роман пожал плечами.
- Самолёт меньши пострадал.
- Если бы его требовалось бинтовать, то и нечего было бы, пожалуй, бинтовать, - высказала своё мнение Лариса и ногтём ковырнула повреждения лакокрасочного слоя самолёта. – Царапины – это как ссадины. Только зелёнка… Ну, краска нужна. Но не из пузырька, а из ведёрка.
Роман беззаботно улыбнулся.
- Воздушный винт приделать, и всё. На эпоксидку. Илий ийщё как.
Лариса несильно подпнула самолёт в подбрюшье и снова воздела палец.
- Но самолёт – железный! Слышите, люди?
- Да, он из металлов, некоторыйе из которыйих разве что всего лишь ржавчины и боятся. Так, Матвей? – обернулся к товарищу Роман.
Матвей молча кивнул, а Лариса скомандовала:
- Продолжай!
- И из пластика, - продолжил Роман. – Который современную цивилизацийю переживёт.
- А бабуля, - резюмировала Лариса, - из костей, хрящиков и прочего непрочного.
- И прочего, прочего, очень непрочного, - продекламировала задумчиво Арина. – И парочка крепких, пронырливых вирусов… Попробовать про это стих написать?
- Да, непрочная, - вздохнула Лариса и добавила: - Хотя я её очень хорошо полечила.
- И всё-таки кто-то жа нарушил! – взмахнул руками Роман. – Матвей! Ну! Ты чот-та стран-ный какой-та.
- Сложный вопрос. Осмотром установлено… - неуверенным голосом произнёс Матвей. – Надо подумать, проанализировать. Даже если допустить… Ну тогда – что-то вроде взаимной невнимательности…
- А свидетелей нет, - подсказала Лариса.
- Предлагайю дуэль! – вскрикнул Роман. – Она, кста, всегда при свидетелях, которых называют секундантами.
- Стоп! Мы все не туда!.. – воскликнула Арина.
Она намеревалась продолжить, однако тут в её воображении возникла картина дуэли между бабой Сашей и Макарычем. Баба Саша в образе Дантеса, а Макарыч – вылитый Пушкин. Выстрелы – Макарыч-Пушкин падает. После этого картинка меняется. Теперь уже Макарыч в образе Дантеса, а баба Саша в образе Пушкина. Выстрелы – баба Саша-Пушкин падает.
- Дуэль – не то, что нужно! – вскрикнула Арина. – И вообще, на дуэлях погибает не тот, кто виновен, а наоборот.
- Ни к чему, чтоб-ба погиб невиновный, - помотал головой Роман.
Лариса более категорична.
- Лучше если вообще никто не погибнет.
- Всё! Всё-всё! – вскинула руку Арина. – Уходим! Я всё поняла! Уходим отсюда все! А дуэль, будем считать, отменена в связи с примирением дуэлянтов. Дуэль не состоится, дуэль отменена. Враги пожали руки и умерли от скуки. Ха! Кстати, неплохо.
- Ну да, - согласилась Лариса. – Хотя взглянуть на дуэль…
В эту минуту Роман обнаружил торопливо приближающегося к ним Макарыча и прокричал:
- Макарыч, дуэль не состоится!
- Какая дуэль? – замедлил шаг Макарыч. И даже лоб наморщил, словно пытаясь вспомнить, что такое дуэль.
- Дуэль, какие я только в кино и видела. С бабулей, - пояснила Лариса недовольно. – Будем считать, что вы помирились и все живы и счастливы.
- Да-да, как раз собирался поинтересоваться, как она себя чувствует. Надеюсь, ей лучше? И прошу вас… - Макарыч заметно взволнован и то да потому оглядывается на Матвея. – Да, надо уйти отсюда!
- И – срочно. Я уже им говорила, - сказала Арина.
- Может, самолёт сначал-ла отремонтир-руйем? – предложил Роман.
- Нет-нет! – Макарыч в очередной раз бросил взгляд на неподвижного Матвея. – Здесь не надо находиться! Уходим!
Макарыч подбежал к Матвею и ухватил того за руку.
- Дети, за мной все!
КОНФУЦИЙ НЕ ПРАВ
Александре Васильевне к ночи полегчало. И спала неплохо. А с утра вдруг разболелась, и не на шутку. Так расхворалась, что сама встревожилась и даже запаниковала. С постели вскочила, по дому забегала, прихрамывая и постанывая.
Проснулась и спустилась вниз Арина. И тоже разволновалась, увидев, как баба Саша извлекает из шкафчика внушительных размеров склянку и выливает её содержимое себе в рот, а затем отхлёбывает, и прилично, ещё из нескольких банок с разноцветными жидкостями. И при этом охает и ощупывает голову и бока. Потом, в очередной раз потрогав лоб, берёт полотенце и обматывает им голову. И ложится на кровать.
- Тебе нужно поспать, - сказала Арина.
Однако Александра Васильевна уже опять на ногах. Она спешит к столу, заваленному лекарствами, и торопливо набирает таблеток. А потом всю эту многоцветную горку ссыпает себе в рот. И проглатывает. Пытается, точнее.
И Арина торопится налить воды в стакан и подать его бабе Саше.
- Фу-у-у! – выдохнула больная, справившись, наконец, с таблетками.
- Теперь ты выздоровеешь? – с надеждой в голосе спросила Арина.
Баба Саша обернулась и печально посмотрела на внучку. Но ничего не ответила. А затем добрела до кушетки и бухнулась на постель ничком. Сил у неё уже нет. Кончились. Ни рукой, ни ногой, как говорится. Похоже, и перевернуться на спину не в силах.
- Тебе помочь? – спросила Арина.
- Да.
Арина помогла бабе Саше улечься поудобней, подушки ей подложила и сказала:
- Ты выздоравливай. Ты вязать меня обещала научить. И из шнура.
- Так учила уж не раз, - слабым голосом проговорила баба Саша. – Ладно, тащи. Последнюю попытку сделаю.
- Я сейчас! – обрадовалась Арина. – Нитки в сумке. Когда вяжешь – рифмы складываются.
Арина помчалась к лестнице, ведущей на второй этаж.
- Э-э! – подала голос Александра Васильевна.
Арина остановилась.
- Да, бабушка.
- Ларису позови.
- Зачем?
- Скажи ей, что я смертельно больна, что я умираю. Только не напугай.
- Зачем умирать? Надо просто вылечиться и перестать болеть. Чтобы не умереть.
- Всё перепробовала. Да ты же видела, - слабым голосом произнесла Александра Васильевна. – Немного осталось. Ровно столько, сколько нужно, чтоб хотя бы чему-нибудь вас научить.
- А я говорю – умирать рано! – продолжила протестовать Арина.
- Ничего не бывает рано, ничего не бывает поздно. Всё приходит вовремя. Так сказал Конфуций.
- Конфуций? Ладно, я разбужу Лариску. Но ты всё равно не умирай.
Арина поднялась наверх и растолкала Ларису.
- Идём. Вставай быстро! Бабушка умирает!
- Как это умирает? – не поверила Лариса – У меня опять бородавка!
- Ну – бородавка. Но ей совсем плохо!
- И с мороженым по-льежски что-то не очень у меня… – пробормотала Лариса.
- Зовёт тебя. Давай! – раздражённо прикрикнула Арина.
Арина выхватила из своего рюкзака объёмистый цветной пакет и убежала, а Лариса, даже ещё не вполне проснувшаяся, собралась настолько быстро, что сама не могла поверить, что она уже готова и надевать на себя ничего больше не требуется. Однако футболка, шорты и тапочки уже были на ней, и этого, конечно, достаточно, чтобы сейчас же помчаться вниз по лестнице к умирающей бабушке.
Когда она прибежала к больной, Александра Васильевна приоткрыла глаза, но не шевельнулась. Лариса растерянно посмотрела на Арину и вязанье в её руках и собралась заплакать. Баба Саша нахмурилась.
- На слёзы нет времени. Лариса, засучи рукава. Арина, ты будешь записывать.
- Я позову деда! – выкрикнула Арина, бросила на стол нитки со спицами и выбежала из столовой.
И очень скоро о близкой смерти Александры Васильевны знали уже все. И все хотели, чтобы она ещё пожила. Поэтому собрались около дома, в который их не пустила (а кого-то выгнала) окончательно проснувшаяся к этому времени Лариса, и горестно покачивали головами, расположившись на крыльце, на лавочках.
- Сочетание синего дельфиниума и оранжевых лилий, - проговорил дед Фёдор. – Хотел, чтобы сама посмотрела. Думаю, ей бы понравилось.
- Планировал проконсультироваться насчёт укрепления памяти, - шепнул Роману Матвей. – Так-то я собрал информацию, но…
- Ну да, - кивнул Роман. И, воодушевляясь, продолжил: – Она-то набралась, когда по всем этим ашрамам… И если с мозгом по отработанным методикам, то всё выходит самым волшебным образом.
- С мозгом? Волшебным образом? – обернулся к внуку дед Фёдор и грустно улыбнулся. – Ну, мозг есть мозг. Один на другой не похожий. Вот взять цветы акроклинума… Да, акроклинума. Полураспустившимися в полуденные часы срезать или ближе к вечеру? Для меня-то срезанные – на одно лицо все. А она: «Нет, это вот так». Как отрубит.
Роман выслушал деда и повернулся к Матвею.
- Слышал, да? Всё о своём. А вот что касается вклада в поиск достопримечательностей я, Матвеюшка, на бабу Сашу очень рассчитывал. Не думал, что подведёт. Она – меня, а я, друг, – тебя.
- Ингредиенты липового чая… Состав капель от сонливости… - пробормотал оказавшийся здесь же, на крыльце соседей, Макарыч, параллельно размышляя о несомненном усилении признаков континентальности в местном климате последнего времени.
В отворённом окне, выходящем на крыльцо, появилась голова Ларисы.
- Тихо! Вы что себе позволяете? Жу-жу-жу, жу-жу-жу! Расшумелись!
Дед Фёдор вскочил на ноги и поспешил к окну.
- Книги по фитодизайну, Ларисочка! Среди тех, которые в коробках, или которые в мешках?
- Я спрошу.
- И по поводу мягкой очистки печени… - кричащим шёпотом продолжил Фёдор Степанович. – Рецепт Конюховы нахваливали. Она даже записала. Там к овсу и листьям брусники почки какие-то, кажется…
- Арина выйдет и запишет вопросы! – отрезала Лариса. – Если успеет.
Лариса захлопнула окно и поспешила к плите, на которой находились несколько дымящихся кастрюль. Александра Васильевна, полулёжа в кресле-кровати, проводила её внимательным взглядом и проговорила:
- В левой дальней давно не помешивала, по-моему.
- Помню, - откликнулась Лариса.
Александра Васильевна обратила взор на Арину, плетущую макраме.
- Ты всё ещё с панно «Совушка» возишься?
- А диагональный репсовый как завязывают? Я ведь не поняла.
- На наклонно натянутой узелковой нити. А клюв плести приёмом «горошина».
- Это как?
Александра Васильевна, вздохнув, сползла с кресла-кровати и забрала из рук Арины макраме.
- Я же уже показывала. На средних четырёх нитях – цепочку из шести плоских узлов.
Баба Саша возвратила внучке рукоделие и сделала несколько шагов по направлению к креслу-кровати, когда её внимание привлёк запах, распространяемый, судя по всему, одной из кастрюль. Александра Васильевна остановилась, принюхиваясь, а затем подошла к плите. И ткнула пальцем.
- А это что у тебя тут?
- А это для женщин в возрасте, - ответила Лариса. – Здесь кора крушины, плоды фенхеля, полынь горькая и мята перечная.
- Но запах!
- А я добавила ванили и ландыша. Для аромата. Для женщин же. Хоть и в возрасте. Для мамы, в первую очередь.
Александра Васильевна вздохнула и покачала головой. И уже собралась направиться к креслу, как взгляд её упал на бурлящее варево другой кастрюли.
- Это что такое? Тут же уха варится!
- Да, учусь варить уху.
- А что за цвет?
- Я добавила свёклы, - неохотно призналась Лариса.
- Свёклу – в уху?! – Александра Васильевна опёрлась о плиту.
- Цвет уж больно бледный был. Мне хотелось, чтобы уха была красивой.
- Ну, Лариска! Вылови сейчас же!
- Но красивый цвет останется?
- Боюсь, не только цвет сохранится в бывшей ухе! – И Александра Васильевна, ухватив поварёшку, начала сама, поохивая, вылавливать из ухи куски крупно нарезанной свёклы.
Заглянувший в эту минуту в окно Фёдор Степанович, принялся стучать костяшками пальцев по стеклу. Лариса бросилась к окну. Она возмущена.
- Да что ещё?! – выкрикнула, распахнув одну из створок.
Дед Фёдор мгновенно вскипел ответным возмущением.
- А почему не в постели больная? Безобразие!
- На минуту встала! – Лариса в сердцах закрыла окно.
Фёдор Степанович, в негодовании, принялся мерить шагами крыльцо.
- Мы тут на грани истерики, а она поварёшкой орудует!
- Ей лучше? – удивился, кажется, Макарыч.
- Да внуки разве дадут умереть?! – взмахнул руками Фёдор Степанович и поспешно спустился с крыльца.
- Вы куда?
- Не могу больше! Займусь крыжовником! – отмахнулся разгневанный Фёдор Степанович и направился к сараю.
Макарыч также поднялся, потоптался в течение пары секунд, потом, бросив взгляд на часы, торопливо покинул крыльцо.
- Макарыч! Подожди, Макарыч! – окликнул его не успевший дойти до своего сарая Фёдор Степанович. И поспешил к замершему Макарычу. – На минутку!
- Кажется, я знаю, что вы хотите сказать, - виновато произнёс Макарыч.
- Ну, у кого что болит… - тяжело выдохнул Фёдор Степанович. – Макарыч, ты уж не подведи. Надо обработать химсредствами. Выходят сроки!
- Сделаю, что смогу, - кивнул Макарыч.
- Макарыч, умоляю!
Макарыч снова кивнул и поспешил к своему дому. Фёдор Степанович, проводив соседа невесёлым взглядом, направился к сараю.
На крыльце остались лишь Роман и Матвей. И Роман обернулся к Матвею. На лице его – торжествующая улыбка.
- Мы временно не существуем. Ни для кого.
- На озеро я не пойду! – решительным тоном произнёс Матвей.
Роман в недоумении.
- Вот так взять и упустить момент?
- Недостаточно информации.
- Информации? Какой информации? Ты говорил, теорию освоил в совершенстве. А я со своим стариком… Теперь – посидеть, потрогать для начала.
Матвей покачал головой.
- Я не об этом.
- О чём тогда вообще, Матвейка?
- Я был одиноким и чужим. Давно со мной такого не случалось.
- Прекрати загадками изъясняться! – сердито проговорил Роман. – Внятно сказать можешь?
- Думаю, это всё не шуточки. Жаль, здесь интернета нет. Отец уклонился от разговора, поэтому… Может, с твоим дедом поговорим?
- Давай. Только ты уж сам, ладно? А то я не знаю, куда тебя понесло.
Матвей недоверчиво покосился на Романа, лицо которого кажется демонстративно беззаботным.
- Хочешь сказать, не заметил ничего необычного у озера? Ты, Лариса и даже Арина…
- Нет, не заметил! – нагло глядя в глаза Матвею, ответил Роман.
- Ну да. «Которыйи», «больши-меньши»… Думал, ты – мой друг, - сказал Матвей, поднялся с лавочки, сбежал с крыльца и направился прочь.
- Да подожди, Матвей! – крикнул Роман спустя секунду.
Человек, которого привык считать другом, удаляется, уходит, возможно – навсегда. Такую картину не каждый выдержит. Вот и Роман не выдержал. Он догнал Матвея, и они уже вместе пошли к дому Макарыча. Молча.
Так же, не проронив ни слова, они осмотрели набитый книгами дом и забитый различными агрегатами ангар, являющийся мастерской Макарыча. Но Макарыча не обнаружили. Дальнейшее молчание не несло конструктива. И Роман решился озвучить вертевшуюся в голове мысль.
- Эксперимент. Провести эксперимент. Быка за рога.
- Тебе легко говорить, - вздохнул Матвей. – Ты как был…
- Что?! – вспыхнул Роман. – Говори! Говори!
- Ты всегда был лёгким. У тебя всегда были сёстры!
- Не всегда! Хотя Аринка, можно сказать, всегда. А когда Лариску принесли и положили на стол, я даже на стул забираться не стал. Стоял, смотрел и не знал, что делать.
На лице Матвея появилось выражение решимости.
- Хорошо, мы проведём эксперимент, - объявил он. – Да. Но не сегодня. Мы подготовимся.
- Не думаю, что ты здесь памперсы отыщешь.
- Что-нибудь да отыщу.
- Ладно, не буду тебе мешать, - с некоторой обидой в голосе проговорил Роман. – Только ты настраивайся не стоять пнём, как вчера. Я облазил его весь. Весь облазил. Но я же не разбираюсь в этом старье, пойми!
- Я тебе давал литературу.
- Опять ты!.. – с досадой воскликнул Роман. – Мне один раз попробовать на практике…
- Увидимся, - сказал Матвей и направился к дому Макарыча, который теперь был и его домом.
Роман смотрел ему вслед и сердился. И на Матвея, и на себя. Но больше – на Матвея. А потом отправился домой.
Войдя в прихожую, Роман услышал голос Александры Васильевны:
- Ложимся на спину, руки кладём за голову, ноги сгибаем в коленях, стопы ставим на пол. Лариса, ты видишь, как я ставлю ноги?
Роман вбежал в столовую и не поверил своим глазам – баба Саша и Лариса лежат на полу, на ковриках!
- Баба Саша, ты занимаешься спортом?!
- Комплекс Ларисе решила показать. Она со своей любовью к домоводству к двадцати годам в клушу превратится. Опускаем колени вправо, затем влево. И как следует. На меня не смотри. Начали!
- Арина! – обратился Роман к сестре, сидевшей тут же с вязаньем в руках.
Арина, прекратив орудовать спицами, подняла голову и усмехнулась.
- А я не одобряю. Я – против. Давно ли она ссылалась на Конфуция? Бабушка, - обратилась она к физкультурнице, - ты чем свои предсмертные судороги оправдывала? Говорила – всё вовремя приходит.
- Конфуций был не прав. Потому и умер рано, - ответила Александра Васильевна твёрдым голосом не планирующего умирать человека. Ни в ближайшее время, ни, возможно – и в будущем.
ПЛАН ГЕОГРАФИЧЕСКИХ ОТКРЫТИЙ
Роман счёл необходимым выдержать характер. Да, дружба дружбой, но сложные межличностные отношения никто не отменял. Да их указами и не отменишь. И одно дело, жизнь за товарища отдать, а другое – потворствовать… Да чему угодно потворствовать. Потворствовать, потакать…
Главное – быть всегда готовым жизнь отдать. Всегда и во всякую минуту. Потому что там не будет времени на подумать, поразмышлять. Опасность, угроза, катастрофа – это всегда неожиданно. И надо ещё не опоздать что-то сделать, чтобы спасти. Часто и не успевают. Не успел – не герой. А кто-то не войдёт в положение, не примет оправданий – вот ты уже и подлец или подонок.
И ладно, если у тебя хотя бы совесть чиста, - переживёшь как-нибудь. Но вот если…
Дальше размышлять было уж совсем муторно. Роман быстро поднялся с кровати, вытащил из-под неё рюкзак и отыскал смартфон. Он обследует местность на предмет наличия или отсутствия сигнала. Мало ли кто и что заявляет. Сам так сам – не то, что дети, как говорит дед Фёдор.
Хотелось пойти к озеру, однако Роман отправился вдоль реки, вверх по течению. А озеро никуда не денется. Хотя, конечно, и река не убежит. Разве что русло сменит, что на местных широтах случается крайне редко.
Матвей тем временем исследовал отцовскую библиотеку. Не может быть, чтобы отец не занимался проблемой озера. А то, что это проблема, Матвей ничуть не сомневался.
Это он заподозрил ещё прошлым летом, когда неожиданно выяснил, что ни озера, ни его окрестностей нет на картах – просто зелёное пятно. И река не нарисована почему-то. А на спутниковой карте пятно не зелёное, а мутное, но из него тёмно-серой закорючкой вывалилась одна из излучин реки.
И река эта – ещё та река. Она невообразимым образом сложилась из множества неведомо откуда взявшихся ручейков родникового свойства. И она неизвестно почему обегает озеро по кругу, прежде чем влить в него свои воды.
И ещё тогда, год назад, хотя Матвей и не был шокирован полученными сведениями, холодок неприятного предчувствия коснулся затылка.
А утром, проснувшись, Матвей с удивлением обнаружил сидящего около его кровати Романа. Роман сидел молча и молча же смотрел Матвею прямо в глаза. Взгляд был не то задумчивым, не то грустным или печальным. Да, задумчивым и грустно-печальным.
Роман в расстроенных чувствах – это ещё куда ни шло, но в состоянии столь глубокой задумчивости… Матвей встревожился.
- Что стряслось? – спросил он и уселся на кровати.
- Что за сон ты смотрел?
Матвей попытался вспомнить, даже потёр лоб рукой.
- Не знаю. Кажется, ничего интересного.
- Вот-вот, - вздохнул Роман. – Так и лето закончится. А ведь мы у озера. Здесь можно летать, как баба Саша. Если она, конечно, летает. Выращивать по два урожая, как дед Фёдор. Если он, конечно, выращивает. Или, хотя бы, делать открытия, как твой отец.
- А мы составим карту местности, - сказал Матвей.
- Карта – это скучно, - скучным голосом проговорил Роман и, задействовав все мышцы лица, продемонстрировал состояние безысходности.
Матвей в ответ грустно усмехнулся и как-то непонятно посмотрел на Романа.
- Ошибаешься. Картография – это путешествия. А путешествия – это приключения. Магеллан, Беринг, братья Лаптевы. Нашими именами назовут… Или мы сами назовём…
Роман заметно оживился.
- Что назовём? Реку, озеро? Кстати, у них имена имеются?
- Если только отец или твои дедушка с бабушкой их назвали.
- Да они всё – «река» да «озеро». Такие слова употребляют. А на карте? Чур, я первый, если что! Озеро Романа, Роман-река. Ну или ещё подумать.
- Нет их на карте, - объявил Матвей.
Роман опешил.
- Как это нет?
- Вон там, на тумбочке, распечатки.
Роман бросился к тумбочке. Спустя минуту сказал:
- Мне только сейчас сообщаешь?
- Не думал, что ты не в курсе. Но… надеюсь, ничего страшного. Сделаем карту, и мама привезёт корпоративщиков. Туристический бизнес возможен, считаю. Будет карта – мама решится, считаю.
- Знаю, чего ты хочешь от предков. Но так ли уж это хорошо? Я бы, на твоём месте, всё взвесил.
Матвей не ответил, только промычал что-то.
Роман стал думать, как ему поступить. Это же ни в какие ворота! Да он вообще за кого его держит! Роман уже собрался обидеться по-взрослому, но некстати вспомнил слова Матвея про «ничего страшного».
Поэтому уверенным голосом заявил:
- Ладно, сделаем. И будет карта. И с остальными делами решим. Какой-нибудь газ из недр – вот и иллюзия этого… Того, что тебя взволновало, а я почти и не заметил. Конечно, иллюзия! Всего лишь!
- Готовим экспедицию, - кивнул Матвей. – Выступаем завтра. Точнее, просто прогуляемся для начала. На восток, например.
- А эксперимент?
- Если время останется.
- Прогуляться можно сегодня, а не завтра.
- Нет, - сказал как отрезал Матвей. – У меня весь сегодняшний день – на подготовку.
- Ладно, завтра, - через силу выговорил Роман. – Но если, как ты сказал, только прогуляемся, то окончательно решаем, что эксперимент – завтра. Например, в четыре.
Матвей, преодолев себя, согласился. «Иллюзия», «газ из недр» - чушь. Однако придётся рискнуть. Роман и так уже смотрит на него… Не как прежде начинает относиться к нему. Если подобным образом складываться будут дела и в будущем, то Роман просто объявит его, Матвея, слабаком.
А он отнюдь не слабак. Он тоньше организован, более чувствителен к движениям того незримого, что кто-то назовёт энергоинформационными полями, а кто-то – параллельными мирами. Параллельные миры, которые (нонсенс, конечно) пересекаются. Во всяком случае, соприкасаются, и порой самым непосредственным образом.
Да, разрушения и смерть – более чем вероятный итог подобных катаклизмов.
Но – не спрячешься. Да и пообещал уже. И он перенесётся в почти уже забытый мир необъяснимой неуверенности и пустых страхов. Необъяснимые и пустые, однако, как оказалось, до сих пор не изжитые. Шкура, представлялось, задубела и приросла, но – щёлк, и её уже нет, а ты голенький, жалкий и смешной.