ОЙРАТЫ.
Беспокойство эльфов и их нежелание отправляться к оракулу было легко объяснимым.
Мантийское ущелье находилось во владениях дикого племени фариев, отличавшихся коварным и непредсказуемым характером. В древности, когда оракул находился в зените могущества и славы, люди стекались к нему со всех сторон Ойкумены, и этот народ процветал за счет обслуживания паломников. Тогда земли Мантиа гордились хорошими дорогами и многочисленными постоялыми дворами с раскинувшимися вокруг богатыми селениями. Теперь всё это давно пришло в негодность, а сами фарии превратились в племя разбойников, живущих за счёт набегов и торговли пленниками.
Совать в Мантиа нос было чересчур опасно ещё и потому, что неизвестно кто именно там ждал путешественников? Проход в само ущелье в результате всяческих природных катаклизмов стал настолько труднопроходимым, что в этих местах никто не бывал с незапамятных времен, и ходили упорные слухи, что оракул давно исчез. Правда находились и те, кто утверждал: оракул молчит потому, что не понимает вопросов, заданных не на языке лернов.
Все сведения об оракуле отличались туманностью и бездоказательностью: понятно, это не добавляло энтузиазма эльфам.
Область Фаринских гор граничила с владениями ойратов и чтобы туда попасть, необходимо было проехать через их земли.
- Ойраты – скотоводы, и у них нет таких же городов как у трантийцев, - пояснял Нул Мадане, когда они пересекли границу, отделявшую ойратские степи от жарких трантийских полупустынь.
Здесь было намного прохладнее, потому что наличие больших и полноводных рек значительно смягчало климат. Бескрайние степи заросли высокой и сочной травой, попадались и отдельные рощицы в прохладных балках. Но главным богатством ойратов были бесконечные стада овец, коров и коней, мирно пасущихся на этих благословенных равнинах. Казалось, в таком раю, где тепло, вдоволь воды и свежей травы, оставалось только благоденствовать и радоваться жизни. Однако перемещаясь по обширным степным пространствам, ойраты почему-то постоянно сталкивались с также кочующим по своим владениям племенем синнов.
Враждующие кочевники воровали друг у друга не только овец и женщин, но и хватали всё, что придется: шкуры, кухонную утварь, кибитки. Лишь бы утащить, чтобы потом похвастаться перед соплеменниками своей удалью и отвагой.
Путешественники ехали по хорошо обустроенному тракту, и им навстречу попадались торговые караваны с севера, везущие на юг изделия нумирских и эльфийских мастеров. Шли путники и паломники, ехали повозки с товарами местных ремесленников, торгующих выделанными шкурами, шерстью и мясом. И у эльфов тоскливо ныло сердце при мысли, что если вновь разгорится война, эта дорога сразу же придет в запустение, и только стаи воронов будут кружиться над ней, высматривая тела убитых.
Постоянных поселений у ойратов не было, поэтому эльфы ничуть не удивились, завидев на исходе третьего дня двигающуюся прямо на них живописную орду. Огромные кибитки, в которых обитал вождь Джаду и многочисленный гарем его жён волокли на себе несколько огромных буйволов. В повозки чуть поменьше были впряжены лошади, а то и верблюды. Множество всадников – мужчины и женщины всех возрастов гнали многочисленные стада.
У эльфов встревоженно вытянулись лица: орда кочевала в направлении становищ синнов.
- Придется навестить вождя Джаду, пока он не форсировал события и не начал войну прежде, чем вступят в дело саманяне и Трант Осторожный.
Путешественники развернули лошадей и направились навстречу кочевникам.
Эльфов сразу же признали и позволили следовать за ордой вплоть до остановки на привал.
И вот здесь-то в суматохе готовящегося к отдыху лагеря и в окружении многочисленных костров, на которых готовился ужин, состоялась встреча Джаду с путниками.
Вождь был уже пожилым человеком с густыми седыми бровями над узкими щелями глаз и с редкой, но длинной бородой, заплетенной в три украшенных бусинами косички.
- Откуда держите путь, уважаемые эльфы?
- Из земель трантийцев.
- А… - Джаду сразу же потерял интерес к разговору. - Трантийцы мирно живут на своих землях, не то что ушлые разбойники синны, которые пасут свои стада на чужих пастбищах. А недавно дело дошло до кощунства: они утащили со священной горы истукан бога Гондия, который с незапамятных времен защищает наши стада от падежа и мора.
Эльфы тяжело вздохнули.
- Зачем синнам Гондий, если у них есть своё божество, отвечающее за целостность их овец и коров?
- Да куда их истукану до нашего Гондия? Они специально пробрались в святилище, чтобы украсть его. Разве может такое святотатство оставаться безнаказанным? Эдак мы всех животных лишимся.
- Ни в коем случае.
Эльфы понимали, что в этом деле нужно проявлять недюжинное терпение.
А Джаду между тем продолжал возмущаться.
- Как можно доверять людям, которые кричат за своих женщин.
Это тоже было притчей во языцех всей степи. Дело в том, что у синнов существовал обычай приписывать родовые муки не женщине, а мужчине. Стоило только какой-нибудь из жен затеяться рожать, как её муж тут же укладывался в отдельный шатер и начинал вопить, изображая боль. А потом ещё и принимал поздравления по случаю благополучного разрешения от бремени, словно был единственным родителем младенца.
Откуда взялся обычай, скорее всего, не знали даже сами синны, но из-за этого все соседствующие племена считали их неимоверными лгунами, для которых нет ничего святого. Хотя синны не отличались ни особой хитростью, ни изощренным коварством.
За бараньей похлебкой с чесноком эльфы вновь вернулись к разговору:
- А кто-нибудь видел, как синны проникли в святилище?
Со смаком грызущий хрящик Джаду уставился на гостей удивленными глазами.
- Эти разбойники слишком хитры, чтобы кому-нибудь попасться на глаза.
- Так может это сделали вовсе не они?
Вождь возмущенно поперхнулся.
- А кто же ещё?
Нул и Олес деликатно дохлебали из мисок благоухающее чесноком варево, стараясь не показать отвращения. Эльфы редко питаются мясом да ещё с чесноком – только в медицинских или как сегодня в дипломатических целях.
- Допустим, фарии. Святилище находится рядом с их землями, и у них нет божества, отвечающего за сохранность скота.
Джаду нахмурился, задумавшись над их словами.
- Так у них и скота нет, - неуверенно пробормотал он, оглядываясь на своих советников, - зачем им наш Гондий?
- Может, они хотят завести своё стадо, но не получается.
- Ничего они не хотят, – буркнул кто-то из кочевников. – Фарии живут только за счёт грабежа.
- Впрочем, Гондия могли похитить и другие племена, - согласился Нул, - точно для таких же целей. Сначала нужно провести расследование, а потом только обвинять в чём-то племя синнов.
Джаду не отличался особой сообразительностью, поэтому простодушно удивился:
- Но нас твёрдо уверили, что это сделали синны.
Всё понятно. Эльфы едва сдержались, чтобы не крикнуть этому простаку: «Нельзя слушать кого попало, когда от твоего решения зависят судьбы народов!»
- Этих людей тоже могли ввергнуть в заблуждение плохие советчики. Нужно всё тщательно проверить.
- Зачем? – недовольно изумился кто-то из приближенных короля. - Если всё равно это сделали синны.
- Затем, что если бога похитили не они, то Гондий обидится на племя ойратов и перестанет защищать ваши стада. Мы собираемся посетить мантийского оракула и можем спросить у него, где ваш бог.
Вокруг костра установилась недоуменная тишина.
- Оракул? Мы думали, он давно исчез? Если вообще когда-то существовал.
- Существовал. Но вот уже много лет как его услугами никто не пользуется, потому что дорога к святилищу проходит через владения фариев. Однако мы готовы рискнуть и проделать этот путь.
Джаду шумно высосал содержимое из мозговой кости.
- А что у вас-то случилось, - поинтересовался он, - если вы готовы сунуться во владения фариев? Я не робкого десятка и то не стал бы связываться с ними. У нас как-то пропала отара овец в приграничье, так мы не успели и носа сунуть в предгорье, как нас засыпали стрелами. Мои войны стали похожи на ежей.
- Попробуем договориться, - проигнорировали эльфы первый вопрос.
- Ну-ну, удачи вам, - сомневаясь, протянул Джаду и тут же заинтересованно добавил, - но если всё-таки попадете к оракулу, то не забудьте спросить про Гондия.
- Не забудем, а вы пока не предпринимайте ничего против синнов. А нет ли у вас какого-нибудь толкового паренька, чтобы он показал наиболее короткую дорогу к Фаринским горам?
- Как не быть. Аксу! – громко позвал Джаду.
От одного из костров отделилась юркая фигурка молодого парня, стремглав примчавшегося на зов. Его узкоглазое лицо с ещё небольшой бородкой отличалось смышленостью.
- Аксу, проводишь господ эльфов до границ земель фариев?
- Отчего же не проводить? – радостно хмыкнул тот. – А красавица-трантийка тоже поедет с нами или останется ждать их возвращения здесь?
- Какая ещё красавица-трантийка? – удивился вождь. – Почему мне не сообщили о женщине, разгильдяи?
Надо сказать, что Мадана с самого начала визита присела у одного из женских костров и терпеливо дожидалась окончания переговоров.
- Это наша спутница, - неохотно пояснили эльфы.
- Трантийка? Сколько живу, в первый раз слышу, чтобы какая-нибудь из трантиек покинула свою страну. Говорят, они настолько же смуглые как копченые окорока, а их красотки похожи на обгорелые пни?
- Эта девица стройна словно лоза и лицом светла как облако! - показал в улыбке ослепительно белые зубы Аксу.
Нулу и Олесу мало понравился тон разговора: они не сватать сюда приехали свою спутницу и не продавать, поэтому обсуждение её внешности посчитали излишним.
- Благородная девица Мадана – дочь одного из городских старейшин трантийского королевства. Она сопровождает нас, потому что знает древний язык лернов: по слухам, на нём изъясняется оракул.
О лернах Джаду, скорее всего, не имел представления, но сообразил, что речь идет о какой-то заумной деве.
- Чего только не услышишь от эльфа? С каких это пор у трантийцев появились столь ученые женщины, и зачем благородной девице тащиться в такую даль?
- Девицу отправил в путешествие сам Трант Осторожный.
- А что за дело королю до оракула?
Эльфы терпеть не могут лгать, но нужно быть совсем безумными, чтобы поведать воинственным кочевникам, что их богатые соседи остались без защиты.
Быстрее нашелся Олес:
- Королю приснился странный сон, который не смогли разгадать придворные маги, но его величество не смог найти себе покоя, и ему посоветовали обратиться к оракулу.
- А вы тут причем?
Закономерный вопрос.
- У нас к оракулу своё дело.
Джаду, к счастью, не стал любопытствовать: какое именно? Его почему-то задела информация о Мадане.
- Среди моих жён никогда не было трантиек, но неужели эта отличаются красотой?
- У трантиек не принято показывать лица посторонним, - предупредили чересчур любопытного вождя обеспокоенные эльфы. - Не стоит обижать девушку, пренебрегая её стыдливостью.
- Все они скромные и стыдливые, пока…
Нул и Олес брезгливо поморщились, услышав продолжение фразы. Зато в разговор бесцеремонно вмешался Аксу.
- Красивая, очень красивая! Я подобрался поближе и подсмотрел, когда она с моими женами и матерью разговаривала.
Джаду фыркнул и, выпив солидную чашу бузы – хмельного напитка кочевников, добродушно заявил:
- Если эта девка настолько хороша, вам не стоит соваться к фариям. Их вождь Сэлий - большой любитель женской красоты: стоит где-нибудь чуть подрасти более-менее хорошенькой девице, он из шкуры выпрыгнет, но обязательно её утащит в свои горы. Это неимоверно удачливый и пронырливый вор.
- А зачем ему столько женщин?
- Ну, наверное, использует по назначению, а потом продаст где-нибудь на невольничьем рынке.
Эльфы уныло переглянулись. Подобная распущенность была им не понятна, но информация заслуживала внимания, хотя и солидно усложняла их задачу.
Ночью они улеглись спать возле костра Джаду. Олес долго не мог заснуть, рассматривая небо над головой: знакомые созвездия и два спутника планеты – маленькую голубоватую Нею и занимающего почти четверть небосклона ярко-оранжевого Хрона. Хрон заливал окружающий мир ярким бронзовым светом. Увидеть спутники вместе удавалось крайне редко, раз в три десятка лет. Зрелище было неимоверно красивым, величественным и настраивающим на философский лад, но почему-то именно во время стояния Хрона и Неи Ойкумену сотрясали самые кровопролитные войны в её истории. Это был ещё один красноречивый знак, призывающий их с Олесом поторопиться, чтобы не ждало нашу троицу в диких Фаринских горах.