Идя по заснеженной аллее, невольно начинаешь размышлять о всякой ерунде, которая в голове, в принципе, появляться не должна. Но зима впихивает, впихивает в тебя эти грязные, затасканные, больные мысли и радуется. Радуется тому, что очередной слабак впустил эту занесённую снегом зиму в свой и без того сломленный разум. Противно и грустно от этого – до ужаса.
Моим самым главным грехом всегда были мысли о тебе. Ты и сама чем-то похожа на эту зиму. Тоже цепляешься за человека, и не отпустишь ведь, пока до полного безумия не доведёшь. Я вот уже на грани.
Ветер бьёт в лицо. Задувает завываниями моральную грязь через глаза. Смывает мои абстрактные понятия жизни, мою зависимость и мою тебя. Точнее сгусток мыслей о тебе, но он ничтожно мал, ведь полное изменение сознания не даёт думать о чём-то постороннем. А ты – посторонняя. Тут уж прости.
До дома ещё далеко, а руки уже онемели от холода. Я бы хотела лето, зелёное, как твои глаза. Но чёрт знает, доживу ли я до лета. Или хотя бы до твоих глаз, ведь даже по дороге домой меня может поджидать смерть. Как и всех, кто осмелился выйти навстречу зиме в этот холодный вечер.
Время за полночь. Ты, наверное, волнуешься. Думаешь, что я уже умерла в каком-нибудь притоне. А я, вот она я, иду вполне живая по улице и размышляю о зелени твоих глаз.
Минут пятнадцать пути осталось мне до тебя. До тепла, до места, в которое хочется возвращаться. До лета. Зелёного.
Всё эти пятнадцать минут мимо меня будут пролетать машины. Под одну из них я могу попасть прямо сейчас.
Светофоры и прохожие сливаются в разноцветные пятна. Мне поскорей бы дойти, поскорей бы дожить до дома, не слиться в эту массу людей и машин.
А спасительные ступеньки в наш с тобой маленький мир уже в паре метров от меня. Неужели доживу?
Вдыхаю знакомые запахи, перед глазами открывается знакомая картина. Валяющиеся шприцы в подъезде всегда заставляли меня улыбаться. Я-то прекрасно знаю, что когда моя жизнь будет рушиться (а она обязательно будет рушиться), я и сама начну колоться. Перейти на что-нибудь потяжелее для меня радостная перспектива. Хотя и перспективы никакой нет – только смерть. Как впрочем, и везде. Мама с папой, наверное, осудили бы меня за такие мысли. Это не я, это зима во всём виновата. Она их породила. Только вот убивать мне придётся.
Лестничные пролёты уже не такие серые, они же знают, что скоро тебя увижу. На тринадцатый этаж – пешком. И никак по-другому. Просто ты всегда пешком ходишь.
Открываю дверь нашей двухкомнатной очень тихо, чтобы тебя не разбудить. Вдруг уснула, пока меня ждала.
Зайдя в квартиру, я первым делом пошла на кухню – поставить чайник. Зима всё-таки, холодно.
Твоё бездыханное тело с торчащим из груди ножом заставило меня захлебнуться своими мыслями. Своими мечтами, желаниями – всем. Захлебнуться всем. Ты не выдержала. Ты сломалась. Слабачка.
Увидев твоё холодное тело на полу своей кухни, я поняла, что пора звонить барыге.