Встречи Книга вторая

Михаил Петров «Встречи» Книга вторая

                Предисловие.
   Сама судьба мне улыбнулась, когда я встретила М.М. Петрова. Из его дневника, который он ведёт на протяжении всей жизни, следует, что мы с ним познакомились 26 мая 2011 года в библиотеке N8, что на Посадской, куда я пришла работать в качестве заведующей. В тот день библиотекари и читатели отмечали Всероссийский день библиотек. Всем присутствующим на мероприятии я тогда подарила свой сборник стихотворений «Имя Незабудка». С тех пор М.М. Петров стал почитателем моего поэтического творчества.
   А я стала активным пропагандистом его книг, неоднократно выступала с докладами по творчеству М.М. Петрова на конференциях в Верхотурье. Кушве, Екатеринбурге. К 90-летию М.М. Петрова я написала очерк о нём, этот очерк опубликован в июльском номере  журнала «Уральский следопыт» за  2017 год.
   Михаил Михайлович был не только активным читателем библиотеки, но и дарителем: библиотеке он подарил более 10 своих книг. Я предложила провести презентацию его книг в библиотеке, на что он согласился. Читая  книги М.М. Петрова, я натолкнулась на такой интересный  факт: родители М.М. Петрова в 1928 году приехали на строительство Уралмаша, и на первое время остановились у Фёдора Ивановича  Черноголова, уроженца города Верхней Туры, откуда и я родом, к тому же Ф.И. Черноголов является прапрадедом моим внучатам. На презентации  я даже показала картину, изображающую дом на ул. К. Цеткин, 5, где жил Черноголов. Оказалось, что Ф.И. Черноголов был другом деда М.М. Петрова — Ивана Афанасьевича Климова, который работал на горе Благодати в начале XX века, а Ф.И. Черноголов  на ВТМЗ- Верхне-Туринском машиностроительном заводе. М.М. Петров, растрогавшись таким открывшимся фактам, подарил  музею Верхней Туры старинный альбом с фотографиями  уральских металлургических заводов, оставшийся по наследству ему от деда.
  Идея написать эту книгу была моей. И я рада, что моя задумка осуществляется, и я причастна к рождению новой интересной книги. А начиналось всё так:
   М.М. Петров оказался хорошим собеседником. От него я узнала о многих уральских писателях, с которыми он лично был знаком, а я лишь их знала по книгам. С восторгом я слушала его рассказы о Борисе Васильеве,  авторе знаменитой повести «А зори здесь тихие»,  с которым он  в 50-е годы играл в одном спектакле.  О своих встречах с Борисом Васильевым Михаил Михайлович рассказал в первой своей книге «Встречи».
   Благодаря М.М. Петрову, я познакомилась с поэтом  с Л.А. Ладейщиковой, с которой он знаком много лет, вместе они посещали  литературное объединение Уралмаша. Михаил Михайлович  много мне рассказывал о жизни литературного объединения Уралмаша, о котором он написал даже книгу «Уралмашевские всходы». 
  О своём друге, тоже старейшем члене этого литобъединения - Борисе Семёновиче Вайсберге,  М.М. Петров даже написал книгу и назвал «Человек с тысячью дел». В этой книге большой очерк о Б.С. Вайсберге дан отдельной главой.  Из всех героев очерков я  очень хорошо знакома с Б.С. Вайсбергом, с которым меня и  познакомил М.М. Петров.  По моему приглашению Борис Семёнович неоднократно выступал перед читателями библиотеки N8 и  Центральной городской  библиотеки им. Герцена.
   В 1987 году М.М. Петров стал членом Общества  уральских краеведов.  Когда я набирала на компьютере текст этой книги, Михаил Михайлович  вспомнил об очерке, посвящённом Ибрагиму Гафуровичу Факидову -  члену Общества  уральских краеведов, участнику научной экспедиции на пароходе «Челюскин» в  далёком 1933 году.  Очерк  был опубликован в сборнике «Уральская старина» ещё в 2008 году. Мне осталось только перепечатать готовый материал.
   С большим интересом читала и печатала материалы, специально написанные для этой книги: о Л.В. Печёнкине,  о Н.Г. Никонове, Г.Ф. Дробизе.
        С Мирой Сергеевной — женой Л.В. Печёнкина я была лично знакома.  В 1980 году после окончания Челябинского института культуры, меня направили в Свердловск. Я стала работать в муниципальном объединении детских библиотек, где заведующей  одной из детских библиотек Уралмаша работала Мира Сергеевна. Помню, с каким уважением относились к ней библиотекари, даже  с почтением, ведь она не просто прекрасный специалист и человек, а жена писателя, повесть которого «Салажата» была в каждой библиотеке. Об этой повести тогда много говорили и с удовольствием читали.
   В литературное объединение имени Бориса Марьева я пришла в 2003 году. Заседания проходили  2 раза в месяц в кабинете  секретаря Союза писателей России (Екатеринбургское отделение)  В.А. Блинова. На стене висел портрет Б. Марьева.  Со стихами этого поэта я знакома с юности. Моя любимая книга стихов уральских поэтов под названием «Тридцать влюблённых» до сих пор в моей домашней библиотеке.  В мае 2002 года  вместе с поэтами лит. объединения я ездила на Широкореченское кладбище на могилу Б. Марьева. В 2002 году я познакомилась с Антониной Марьевой - женой поэта, а в 2016 году с её подругой - Светланой Евгеньевной Мухачёвой.
   Когда я узнала, что М.М. Петров был лично знаком с поэтом, я попросила  написать очерк о его встречах с Б. Марьевым, и очерк был написан,  я его опубликовала  в интернете на  личной страничке М.М. Петрова сайта «Проза.ру», а сейчас  этот очерк мы включили и в эту книгу.
  В литературное объединение имени Б. Марьева часто к нам приходили именитые  поэты и писатели. Помню выступление Германа Дробиза перед нами. Я тогда с увлечением писала частушки и подошла к нему узнать, где можно найти им применение. Г. Дробиз мне посоветовал вообще забросить частушки, и заняться настоящей поэзией. Через много лет узнала, что Г. Дробиз  сам писал частушки, и эти частушки исполнили читатели библиотеки им. Чехова  по ул. Малышева, когда он пришёл на встречу с ними.
   Г. Дробиза я встречала на мероприятиях в музее писателей XX века (подле музея, когда Г. Дробиз сидел на скамейке и курил, с его разрешения,  я сделала снимок), в библиотеке им. Белинского, где проходила презентация очередного номера журнала «Урал» и Дробиз читал свои стихотворения.
   Я присутствовала и на траурной церемонии прощания с Г. Дробизом, которая проходила в Доме писателя. В тот день В.А. Блинов — друг Г. Дробиза, подарил мне сборник стихов Г. Дробиза. А ещё раньше Блинов мне подарил  свою книгу «На посошок», где есть весёлый рассказ о выступлении Г. Дробиза  перед читателями библиотеки им. Герцена.
 А М.М. Петров был близко знаком  с Г. Дробизом,  они звонили друг другу, часто виделись. Именно Г. Дробиз стал корректором книги М.М. Петрова «Дирижабль над городом».  По моей просьбе М.М. Петров написал очерк об этом поэте и писателе, обладателе литературной премии «Золотой Остап».
   О многих интересных людях, с которыми свела судьба М.М. Петрова, и о которых он может рассказывать часами,  очерки писателем  пока не созданы. Но я надеюсь, что у Михаила Михайловича хватит сил и здоровья для написания многих книг. А я готова осуществить новые проекты писателя.
                Анна Исупова

Вспоминая Ибрагима Факидова:
хроника наших встреч


   Пароход «Челюскин» вышел из Мурманска 10 августа 1933 года. На его борту кроме пассажиров находились члены научной экспедиции, перед которой стояла задача небывалой трудности — обогнуть с севера весь материк, пройти моря Арктики за одну навигацию, без зимовки. И этим доказать, что караваны современных судов могут ходить по Северному морскому пути на всём его протяжении с запада на восток и обратно.
   Благополучно, по сравнительно открытой воде, прошли моря Баренцево, Карское, Лаптевых. Чукотское было забито тяжёлыми многолетними льдинами. Более трёх месяцев ледяные поля «таскали» пароход по морю. Катастрофа произошла в самый разгар полярной зимы — 13 февраля. «Челюскин», раздавленный льдами, затонул. На лёд высадилось 104 человека.
  В течение двух месяцев для огромного большинства людей каждый день начинался с тревожного просмотра газетных строк — как там эти русские на льдине, живы ли? Весь мир следил за ледовой эпопеей...
   В 1989 году на одном из собраний Общества уральских краеведов  в перерыве между сообщениями я разговорился с незнакомым пожилым человеком — круглолицым, с большими ясными карими глазами и очень хорошей улыбкой. Он сказал, что работал с И.В.  Курчатовым, А.Е. Ферсманом, О.Ю. Шмидтом, капитаном В.И. Ворониным, был участником челюскинской эпопеи. Потрясённый услышанным, я спросил его имя.
 - Факидов.
- Я слышал о Вас.
- От кого?
- Недавно смотрел по телевизору художественный фильм «Челюскинцы» и там один человек с борта тонущего судна прокричал: «Факидов, возьми детей в свою палатку!»
   Мой собеседник засмеялся и сказал:
- О том, что корабль будет раздавлен льдами и затонет, я сообщил О. Ю. Шмидту за сутки до трагедии. Так показали мои приборы. Мне было приказано высадиться на лёд первым и установить свою палатку в километре от судна.   Так я и сделал. Перенёс туда все свои приборы, а по распоряжению начальника экспедиции в мою палатку поселили женщин и детей. Потом стали выгружаться остальные. Выгрузились без спешки — время ещё было.
   Позднее от Факидова я узнал, как случилось, что он оказался на судне.  В экспедицию на «Челюскин» Ибрагима Гафуровича пригласил Арктический институт, где он получил несколько заданий от маститых академиков — непосредственного учителя А.Ф. Иоффе и А.И. Крылова, известного кораблестроителя. Задания эти были связаны с изучением магнитного поля Земли и деформаций судового корпуса при пониженных температурах.
   Так как с Факидовым я встречался только на собраниях Общества уральских краеведов, далее буду представлять выписки из своего дневника.

   23 марта 1991 года, суббота.
   Перед началом собрания краеведов в здании ДК им. Горького мы с И.Г. Факидовым стояли на улице Первомайской и говорили о металловедении. Поводом к этому послужили, во-первых, нечаянная встреча с ректором УПИ — металлургом по роду занятий; во-вторых, моё упоминание о том, что я 40 лет проработал на Уралмаше технологом по чугунному литью. Ибрагим Гафурович обрадовался этому обстоятельству и рассказал нам, как с помощью сверхсильных импульсных магнитных полей он сумел получить аустенитную структуру стали.
- Ведь это открытие! - воскликнул я.
- Да, это было открытие, - спокойно подтвердил Факидов, - но эту идею присвоил недавно ушедший из жизни академик. Собственно благодаря этому открытию он и стал академиком.
- Как же так?! Неужели Вы не смогли доказать свою правоту?
- Жена мне сказала: «Не связывайся!» Я послушался.
   С таким фактом, что кто-то присвоил чужую научную идею, я не раз сталкивался на Уралмаше. Среди учёных всегда шла и идёт борьба за приоритеты.
  Об Ибрагиме Гафуровиче как об учёном хорошо отзывался профессор Уральского физико-технического института С. Шубин. В статье «Наш славный соратник» он писал: «...Ибрагим Факидов, безусловно, является одной  из крупнейших сил института. Сделанные им совместно с другим сотрудником института Кикоиным работы по исследованию электрических свойств жидких металлов представляют особый исключительно ценный вклад в мировую науку...».
   Это мнение С. Шубина о Факидове я прочитал в газете «Уральский рабочий» за июнь 1934 года. Там же профессор В.С. Сырокомский писал, что  «наблюдения физика Факидова и капитана Воронина над микросейсмологией льда открывают совершенно новые страницы в истории науки».

   21 ноября 1993 года, воскресенье.
   Сегодня на Малышева, 46 под председательством В.М. Слукина состоялось заседание Общества уральских краеведов по случаю 270-летия Екатеринбурга.
   Перед началом краеведческой встречи я подарил свою первую книгу «Дирижабль над городом» Л.И. Зориной, В.М. Слукину, а после заседания преподнёс её и И.Г. Факидову  со словами:  « Вот Вам, легендарному челюскинцу, результат моего увлечения краеведением».
   Ибрагим Гафурович, приняв книгу, как-то просветлел лицом, заулыбался и с благодарностью крепко пожал мне руку. Не знаю, чему он так обрадовался: тому, что я назвал его «легендарным челюскинцем», или подарку. Возможно, тому и другому.

   20 ноября 1994 года, воскресенье.
   После нашего собрания мы шли домой вместе с И.Г. Факидовым, С.А. Захаровым и Б.С. Вайсбергом. Было не по- осеннему тепло. Я провожал спутников до трамвая, и по моей просьбе Ибрагим Гафурович рассказывал о своей жизни.
- Родился я в деревне возле Алушты. Отец умер, когда мне было четыре года. Мать вышла замуж вторично. Отчим был человеком предприимчивым. Построил дом, обзавёлся хозяйством, разбил богатый сад. Но однажды на охоте простудился, заболел воспалением лёгких и вскоре умер. Потом нас раскулачили, дом отобрали.
   Живя в своей деревне, я не знал русского языка (И. Г. Факидов  по национальности — крымский татарин). В 1920 году, когда исполнилось 14 лет, меня потянуло учиться. Сказал об этом матери. Она дала мне на дорогу краюху хлеба, и я пешком, через лес ушёл в Симферополь. До города добрался ночью, сел на скамейку и уснул.
   Когда утром открыл глаза, то увидел перед собой здание, на котором была вывеска «РККб». Вошёл, вахтёрша спросила, к кому направляюсь. Я ответил, что не знаю. Старушка деликатно сказала: «Подожди маленько, скоро придёт главный».
   Через некоторое время в помещение вошёл человек в кожаной тужурке. Увидев его, я заулыбался.
- Что улыбаешься?
- А я Вас знаю.
- Откуда?
- Вы были командиром отряда в разгроме банды зелёных у нас в деревне.
- Верно, - обрадовался главный, вспоминая боевое время, - И что ты хочешь от меня?
- Хочу учиться.
   Он поцеловал меня и сказал:
- Ладно, помогу.
   И правда, устроил меня на рабфак, помог с общежитием. Народ в окружении попался хороший, и к концу учёбы я хорошо владел русским языком. Окончил учёбу с отличием.
-  А как Вы оказались в лаборатории знаменитого академика Иоффе? - поинтересовался я.
- После окончания рабфака, мы с товарищем  решили продолжить учёбу дальше. Приехали в Ленинград, и придя в университет, стали выбирать факультет. А так как оба хорошо знали математику, то и выбрали соответственно. С физико- математическим мы были знакомы, физический факультет тоже был известен, а вот о физико-механическом мы знали мало. Вот туда и подали заявления. Кстати, этот новый факультет организовал сам Абрам Федорович Иоффе. У него в студентах мы и оказались...

   28 сентября 1996 года, суббота.
   Сегодня состоялось первое занятие  Общества уральских краеведов после летних каникул.  Собрались на третьем этаже ДК  им. Дзержинского, в библиотеке музея. Вначале Всеволод Михайлович Слукин поздравил И.Г. Факидова с 90-летием (1.08.1906г.), потом В. В. Зейферта с 75-летием, а В.К. Некрасова и Ю.П. Соркина — с 70-летием. А так как Факидов болел, то к нему в перерыв ходили домой Л.И. Зорина с группой краеведов:   он живёт  в доме, где магазин «Академкнига».

   23 ноября 1996 года, суббота.
   В Обществе уральских краеведов, собравшихся на втором этаже ДК им. Дзержинского, было много выступлений на разные темы. Присутствовало 40 человек. Был из редакции журнала «Уральский следопыт» Ю.А. Горбунов и оба почтенных старичка — Р.И. Рабинович, которому исполнилось 95 лет, и 90-летний И.Г. Факидов .

   19 апреля 1997 года, суббота.
   На Малышева, 46 состоялось очередное заседание Общества уральских краеведов. На собрании была журналист «Областной газеты» Р.А. Печуркина. Приходил И.Г. Факидов, который чувствует себя хорошо, но  только говорит, что сильно стали болеть колени.

   27 сентября 1997 года, суббота.
  После летних каникул состоялось первое заседание  Общества уральских краеведов. На этом собрании выступила вдова Ю. Соркина — Ида Вульфовна и знакомая семьи — Майя Аркадьевна с рассказом о жизни Юрия Эммануиловича и о его последней книге «К Уралу с любовью».
   Я подошёл к Факидову и, указывая на вдову Соркина, которая продавала книгу покойного мужа, сказал:
- Ибрагим Гафурович, вон продают книгу Соркина. В ней, в главе «Люди из легенды» рассказывается о Вас, о Вашей жизни...
  Факидов встрепенулся, поднялся со стула и заспешил к продавцам книг.

   23 января 1988 года, пятница.
   Сегодня в краеведческом музее на Малышева, 46 Общество  уральских краеведов отметило своё 10-летие.   Открыл заседание Всеволод Михайлович Слукин и предложил почтить память двадцати бывших членов ОУК, за этот срок ушедших из жизни.
   Затем В.М. Слукин вручил медаль Н.К. Чупина Николаю Семёновичу Корепанову, почётные дипломы членов ОУК И.Г. Факидову, Р.И. Рабиновичу, А.Ф. Коровину, И.Д. Самойлову.
  В этот день я видел И.Г. Факидова последний раз. Больше он к нам, насколько я помню, на собрания не приходил.
  В моём архиве хранится «Екатеринбургская неделя» N16 от 18 апреля 1997 года со статьёй Валентина Зайцева «Диамат на полярной льдине». Это о Факидове. На верхнем поле газетной страницы рукой героя статьи сделана дарственная надпись: «Дорогому Михаилу Михайловичу на память о моей сложной старой жизни. Факидов Ибр. Гаф.».
  Некоторые встречи, к сожалению, не были занесены в мой дневник. Например, на одном из собраний краеведов Факидов показал мне книгу о челюскинцах, которую ему прислал автор, Оскар Курганов, с дарственной надписью. Книга называлась «Пурга». Ибрагим Гафурович весь просто сиял, держа это издание в руках. Тема челюскинской эпопеи жила с ним всегда.
   Эту книгу я потом взял в библиотеке им. Белинского и прочёл. Позвонил Ибрагиму Гафуровичу, сказал, что в книге нашёл его слова о сжатии льдов. Факидов снова вспомнил, что проверку давления льдов на корпус судна ему поручил лично академик А.Н. Крылов.
   В те годы я хотел написать очерк об этом интереснейшем человеке, собирал материалы, но меня опередил проворный Юрий Соркин.
  При встрече со мной Ибрагим Гафурович всегда приветливо улыбался, крепко жал руку, справлялся о здоровье. Сидя рядом, мы часто перекидывались репликами по теме собрания. Не помню его мрачным. Даже  когда говорил о недомогании — это не звучало трагично. Запомнился он мне жизнерадостным, с открытым лицом и ясным взглядом карих глаз.

   2 марта 2002 года, суббота.
   В «Областной газете»  сообщили, что 26 февраля 2002 года ушёл из жизни Ибрагим Гафурович Факидов. Последний челюскинец. Наш екатеринбургский краевед. Похоронили И.Г. Факидова на Широкореченском кладбище.
   Очерк об Ибрагиме Гафуровиче Факидове впервые был напечатан в 2008 году в  сборнике «Уральская старина»:литературно-краеведческие записки. Вып.10. Выпуск сборника был приурочен к 285-летию Екатеринбурга.
   


                Фотография на обложке книги: 
                Самуил  Гдальевич  Чудновский
    В 1987 году я стал членом Общества уральских краеведов и начал публиковать свои краеведческие находки в газетах «Вечерний Свердловск», «Уральский рабочий», в «Областной газете» и в журнале «Уральский следопыт». Всего опубликовано 36 краеведческих находок. Об одном краеведческом поиске хочу вам рассказать.
    В 1989 г. в газете «За тяжёлое машиностроение» за 1934г. я  нашёл воспоминание Чудновского о расстреле Колчака. Переписал это воспоминание  и отнёс в редакцию журнала «Уральский следопыт». Редактор отдела краеведения Юний Горбунов спросил:
- Кто это такой Чудновский?
  Я пожал плечами.
- Вот когда узнаете всё о Чудновском, мы ваш материал и  опубликуем.
    И вот с того момента у меня начался первый краеведческий поиск.  Очень много пришлось перелистать документов, встречался несколько раз  с сыном Чудновского -  Львом Самуиловичем.  И в июле 1989 г. мой материал «Эхо Ангарского залпа» был опубликован.
   А в 1990 г. вышла в свет книга «37-й на Урале» в «Средне-Уральском книжном издательстве», где был опубликован очерк о жизни и деятельности Самуила Гдальевича Чудновского. С 1928 по 1935 г.г. он работал председателем Уральского областного суда, а в 1935 г. был  переведён в Ленинград, где в 1937 году его арестовали и расстреляли. Определением Военной коллегии Верховного Суда СССР от 21 ноября 1957г. приговор в отношении Чудновского отменён и дело о нём прекращено за отсутствием состава преступления. Так что Чудновский сгорел в пламени адского огня, к раздуванию которого он сам был причастен. В книге «Шестой вариант»   я поместил очерк «Сгорел в том же огне» , посвященный С. Г. Чудновскому.
  Когда вышла из печати книга «37-й на Урале», где помещена моя статья о Самуиле Чудновском, я купил несколько экземпляров и один из них повёз  сыну моего героя в подарок. Лев Самуилович Чудновский встретил меня весьма приветливо и посетовал на то, что книгу так и не сумел купить. Тогда я извлёк из портфеля экземпляр и торжественно вручил Льву Самуиловичу.
- Отец!- воскликнул он, едва взяв книгу.
Я опешил.
- Это мой отец изображён на обложке!
  Он достал альбом с фотографиями: «Смотрите, вот он!» И верно: то же самое лицо, только на обложке книги изображена голова и часть плеча, а на фотографии из альбома он весь, сидящий на стуле.
   В книге нет подписи под фотографией ни на обложке, ни на странице 238, где она была напечатана повторно.

«За поддержкой к землякам»
 К 85-летию Б.Н. Ельцина.

   С детства я веду дневники, в которых записываю о главных событиях своей жизни. Б.С. Вайсберг – наш уральский писатель, меня даже назвал «летописцем». Так оно и есть. Когда открылся Центр Б.Н. Ельцина в Екатеринбурге, мне захотелось перечитать свои дневники и  найти те записи, в которых я рассказываю о первом президенте России.
   14  июня    1996  года,  пятница. 
   Прочитал  в  «Областной  газете»  в  информации   «К  землякам  за  поддержкой»  сообщение,  что  сегодня  в  Историческом  сквере  состоится  встреча  с  Борисом  Ельциным.  Я  в  15  часов  поехал  в  центр.  В  сквер  пришел  в  15  час. 30  мин.  -  долго  добирался    из-за  перекрытых  гаишниками   дорог.
      В  16  часов  на  крытой  эстраде  появился  актер  Леонид  Ярмольник  и  открыл  концерт.  Спела  две  песни   Анжелика   Варум  и  призвала   горожан  голосовать  за  Ельцина,  выступил  Леонид  Агутин,  затем  ансамбль   «Браво».  Когда  стал  петь Владимир Пресняков,  народ  вдруг  качнулся  в  сторону  и  загудел    в  бурном  приветствии:  по  широкой  лестнице  от   горно – металлургического  колледжа   спускался  Ельцин.
      Он  был  в  белой  рубашке,  без  пиджака  и  с  черным  галстуком.  Черные  брюки.  Седая  голова  была  открыта  лучам  палящего  солнца.  Спустился  вниз  и  по  дорожке  вдоль  канала  пошел  к  эстраде.  В  одном  месте  остановился,  повернулся  к  нам  лицом.  Поднял  руки  и  потряс  ими,  приветствуя  нас.
      Взойдя  на  эстраду,  Б.Н. Ельцин   произнес  в  микрофон  несколько  теплых  слов   о  том,  что  на  родной  земле,  с  родными  людьми    он  надеется  на  победу.
      Выступление  Ельцина  длилось  только  пять  минут.  Держался  он  уверенно,  бодро,   ни  в  походке,  ни  на  лице  никакой  усталости.  В  17  час.  15  мин.   Ельцин  поднялся   по  лестнице  вверх,  там  пообщался  с  народом,  сел  в  машину  и  уехал.
    На встречу с Б.Н. Ельциным   пришло тогда много  моих знакомых, в том числе и поэт  Исупова Анна Михайловна. Об этой встрече Б.Н. Ельцина с жителями города, Исупова А.М. написала так:

 Плотинка шумела,
 Плотинка гудела,
 Плотинка кричала: « Ура!»

 Плотинка вся пела.
 И я то и дело
 С  Плотинкой ревела: «Ура!»

 
 Уральской породы
 Он вышел к народу.
 И города своды
 Качнулись: «Пора!

 Пора  в президенты!»
 И эти моменты
 Мне не забыть никогда!
 
      Народу  на Плотинке   было  очень  много,  одетых  по-праздничному,  дамы  были  с  зонтиками,  так  как  солнце  нещадно  палило,  несмотря  на  легкие  облака,  проплывающие  по  небу.  Всем желающим тогда раздавали брошюру «Конституция РФ»- главный документ нашей страны, по которому  мы строим свою жизнь.

      16  июня   1996  года,  воскресенье.
   Сегодня   день  выборов    Президента  России!   Мы  с  женой  Машей  проголосовали  за  Ельцина.
      Всего  в  списке   для  тайного  голосования   11  человек.  А. Тулеев  за  три  дня  до  выборов  отказался  в  пользу    Зюганова.  Осталось  10  человек.  Поименно:   В.А. Брынцалов,  Ю.П. Власов,  М.С. Горбачев,  Б.Н. Ельцин,  В.В. Жириновский,  Г.А. Зюганов,  А.И. Лебедь,  С.Н. Федоров,  М.Л.  Шакум,  Г.А. Явлинский.
      За  три  месяца  до  выборов  начался  ажиотаж  сторонников  Ельцина  и  Зюганова.   Стала  выходить  газета  под  заголовком   «Не  дай,  бог!»,  то  есть  не  дай  бог,  чтобы  к  власти  вновь  пришли  коммунисты!  И  все  остальные  российские  газеты  были  заполнены  статьями  на  эту  тему.  Даже  я  опубликовал  небольшую  заметку  в  пользу  Ельцина  под  заголовком  «За  реформы»  в  газете  «Российские  вести»  №65,  6  апреля  1996  года  под  рубрикой  «Письма  главному  редактору».

      21  июня  1996  года .
   «Российские  вести»  сообщили  официальные  данные  по  итогам  первого  тура  выборов  Президента  РФ:  За  Бориса  Ельцина  проголосовали  35, 28%,  за  Геннадия  Зюганова – 32, 04%,  за  Александра  Лебедя – 14, 52%
      3  июля   1996  года,  среда.  Сегодня  второй  тур  голосования  за  Б.Н. Ельцина  на  второй  срок  его  президентства.  За  Ельцина  проголосовало   76, 92  процента.

      9  августа   1996  года,  пятница.  В  Кремлевском  дворце  состоялась  церемония  вступления   в  должность  президента  РФ   Б.Н. Ельцина.


Вспоминая Бориса Рябинина


В 2016 году, в  год 105- летия со дня рождения Б.С. Рябинина я захотел поделиться своими воспоминаниями с  Анной  Михайловной  Исуповой. Она обратилась ко мне с просьбой рассказать о писателе. Анна Михайловна готовилась к выступлению на  вторых «Рябининских чтениях», которые организовывает библиотекарь — краевед из города Верхней  Туры Александрова Любовь Николаевна. Я с радостью согласился перелистать свой краеведческий дневник,  который веду всю жизнь. Благодаря мероприятиям в библиотеке N8, организованными Анной Михайловной, я познакомился с вдовой Б.С. Рябинина — Леокадией Семёновной.  Надеюсь, что мой дневник  поможет передать  атмосферу литературной жизни Екатеринбурга в 70-80-е годы прошлого века, в которой активную роль играл Борис Степанович Рябинин.


          20  марта   1981  года.   
    Борис  Вайсберг   впервые  привел  меня  на  собрание  секции  очерка,  которое  проходило  в  кабинете   Льва  Леонидовича  Сорокина,   председателя  правления   Свердловской  областной  писательской  организации.  После  заседания  председатель  секции  очерка   и  публицистики    Семен  Борисович  Шмерлинг  пригласил  меня  быть  на  их  заседаниях  и  впредь.
Кстати, Секция  очерка  и  публицистики   была  создана  при  Союзе   писателей  СССР в Свердловске именно Семеном  Борисовичем  Шмерлингом    в  1974  году.

     30  января   1984  года, понедельник. 
   В  Союзе  писателей  в  16  часов  состоялось   занятие  секции  очерка.  Присутствовали  писатели  Леонид  Фомин,  Владислав  Николаев,  Лев  Сорокин,  Любовь  Ладейщикова,  Борис  Рябинин,  Леонид  Шкавро,  Борис  Путилов  и  другие.  Всего  около  40  человек.  Слушали  выступление   Ю.С. Борисихина  о  ледовой  экспедиции  от  Чукотки  до  Мурманска,  в  которой  он  принимал  непосредственное   участие.
     Я  встречался  с  Борисихиным   в  частной  беседе   года  два  назад.  Он  был  кудрявым  милым  юношей.  Теперь  перед  нами  сидел   мужественный  бородач   с  поседевшими  кудрями.
     «Суть  экспедиции:  изучение  Севера,  национальных  обычаев   населения,  одежды,  питания,  научные  работы   по  улавливанию   магнитного  поля,  измерения  температуры   воздуха,  ветра,  давления.  А  также  доказать,  что  нынешнее   «оттесненное»  поколение   способно  на  подвиг.  Кроме  того,   надо  было  выявить  мотив,  который  вел  многих   исследователей  на  Север.
     С  Чукотки  вышли   6  ноября   1982  года  рано  утром,  пришли  в  Мурманск   15  мая   1983  года.
     Было  полное  отсутствие  сил.  Перенесли  полярную  ночь,  стужу  в  40  градусов  с  ветром,  голод,  сыроедение  и  ежедневное   ожидание  гибели».
     Рассказ  Юрия   Сергеевича  потряс  всех   присутствующих  своим  драматизмом.  А  рассказчик  он  превосходный,  так  и  веяло   от  его  рассказа   Джеком  Лондоном.  «Все  пережитое, - сказал  он, - помещу  в  своей  новой  книге».  Сумеет  ли  он  в  своей  книге  передать  это  настроение?   Очень  хотелось  бы.
     На  вопрос  Владислава  Николаева:  из  скольких  листов  будет  его  книга, ответил,  что  из  десяти   и  добавил,  что  пишет  с  трудом.  Во-первых  «задавил»  материал,  во-вторых,  за  время  экспедиции  потерял  запас  слов   (обходились  малым).
    Так  же  сказал,  что  в  Мурманске  их  встретил  90-летний  Иван  Дмитриевич  Папанин,  легендарный  исследователь  Арктики  и  поздравил  с  победой  в  преодолении  самих  себя.

     12  ноября  1986  года,  среда. 
   После  летних  каникул  состоялось  первое  занятие  секции  очерка  под  председательством  С.Б. Шмерлинга.  На  повестке  дня:  выступление  писателя   Бориса  Степановича  Рябинина  с  рассказом  о  своем  творчестве.
    Вначале    Семен  Борисович   Шмерлинг  сказал,  что   Борису   Степановичу  3  ноября  исполнилось  75  лет  -  полукруглая  дата,  давайте  поздравим  его  с  этой  знаменательной  датой.  Мы  дружно  поаплодировали!.
     Выглядел   Рябинин  для  своих  лет  очень  молодо.  Правда,  все  лицо  в  морщинах,  но  глаза  горят  задором,  он  бодр,  подвижен,  энергичен.  И  работает,  работает,  работает.  В  этот  раз  к  нашим  занятиям  опоздал,  так  как  в  горисполкоме  перед  архитекторами  города  отстаивал  свои  позиции  по  перестройке  площади  имени  Пятого  года.   А  позиции  его  таковы:  сохранить  в  городе  как  можно  больше  зелени.
     Нам  рассказал,  как  он  стал  очеркистом.  Раньше  писал  книги  о  животных,  а  нарушение  людьми  природы,  вынудило  его  вмешиваться  в  их  отрицательные  начинания  и  выступать  в  печати,  отсюда  и  очерковая  работа.
-  Сама  жизнь  вынуждает  выходить  на  публицистику, - говорил  он.
     Говорил  хорошо,  интересно  и  увлекательно.  Мы  слушали  его  с  большим  вниманием.
   
 17  декабря   1986  года,  среда.   
   Состоялось  очередное  занятие  секции  очерка  по  теме:  «Документ  и  вымысел».  Со  своими  мыслями   по  предложенной  теме  выступили  Давид  Алексеев,  Леонид  Печёнкин,  Юрий  Левин,  Борис  Вайсберг,  А.С. Абрамов,  Сергей  Сенокосов.
     -  Еще   будут  выступающие?  -  спросил   Шмерлинг.
     -  У  меня  есть  мысль  рассказать  присутствующим  о  своей  теме,  то  есть  о  природе.  Можно?
     -  Пожалуйста,  Борис  Степанович,  расскажите,  Вас  всегда  интересно  слушать.
     -  Так  вот,  -  начал  свой  рассказ  Рябинин,  -  наш  главный  архитектор  города   Свердловска  Г.И. Белянкин  съездил  в  Америку  и  пришел  в  восторг  от  того,  что  на  главных  улицах  их  городов  нет  зеленых  насаждений  и  от  здания  к  зданию  все  залито  асфальтом,  по  которому  в  двенадцать  рядов  одновременно  мчит  автотранспорт.  Он  предложил  и  у  нас  с  проспекта  Ленина  убрать  всю  зелень,  а  дорогу  залить  асфальтом.
     На  это  его   предложение  я  ответил,  что  в  Америке  асфальтом  залиты  дороги  там,  где  по  обе  стороне  проезжей  части  высятся  офисы  и  конторы,  то  есть  там,  где   жители  трудятся,  а  вот  живут  они  с  семьями  за  городом  в  утопающих  в  зелени  частных  постройках.  А  у  нас  по  обе  стороны  проспекта  Ленина   тянутся  жилые  кварталы  и  по  вашему  предложению  Вы  хотите,  чтобы  люди  дышали  отработанными  машинными  газами?
     -  И  что  ответил  Белянкин?  -  спросил  Семен  Борисович.
     -  В  ответ  Белянкин  промолчал.
    -  Вы,  Борис  Степанович,  молодец.  Спасибо  вам  за  такую  заботу  о  наших  людях.
     13  мая  1988  года,  пятница. 
   Во  Дворце  Молодежи  состоялся  вечер,  посвященный  30-летию  журнала  «Уральский  следопыт».   При  открытии  вечера   с  трибуны  были  названы  самые  лучшие  авторы  журнала.  Это   Владислав  Крапивин,  Венедикт  Станцев,  Борис  Рябинин,  Евгений  Ананьев,  Аркадий  Стругацкий…
Однажды  я  спросил   Бориса  Семеновича  Вайсберга,  чем  памятен
 ему  Борис  Рябинин?  Он  ответил,  что  была  полемика  на  страницах   газеты   «Вечерний  Свердловск»   о  голубях,  которые  разносят  заразу.  Поэтому  предлагалось  всех  голубей  в  городе  уничтожить.  Выступил  Борис  Рябинин  и  предложил,  что  уничтожить  надо  только  больных,  а  здоровых  оставить,  так  как  голуби  украшают  город.
Как-то  на  электричке  я  возвращался  из  сада.  На  станции  Палкино
в  вагон  вошел  знакомый  печник  с  сияющим  лицом   и   сказал  мне  с  затаенным  восторгом:
     -  Ты  никогда  не  догадаешься,  у  кого  я  только  что  был.
     -  У  кого  же?  -  спросил  я  заинтересованно.
     -  Я  перекладывал  печь  у  самого  Бориса  Рябинина!

     Да,  о  Борисе  Рябинине   многие  были  наслышаны  как  о  человеке,  любившем  наших  братьях  младших  и   отстаивающего  от  уничтожения  зеленые  насаждения.
     Бориса  Степановича  Рябинина  давно  нет  с  нами,  но  ему  служит  неувядающим  памятником   бульвар  с   посадками    цветущих  деревьев,  протянувшийся  по  проспекту  Ленина  от  ВИЗа  до  ВТУЗгородка.
И память, простая человеческая память…

2016 г.

. 



                «Человек с тысячью дел»: Борис Семёнович Вайсберг

 Знакомство

  Он пришёл к нам в ОГМ, отдел главного металлурга Уралмашзавода, кажется, летом 1957 года. В комнате было много сотрудников. Со всеми я, конечно, общался не только по работе, но и по разным житейским вопросам. Но мало с кем находил общий язык.
   Молодёжь больше интересовалась спортом, пожилые — повседневными заботами. Меня же волновало искусство, литература во всём их разнообразии. Вместе с женой Машей я посещал театры, филармонию, картинную галерею.  Естественно, всегда была потребность поделиться с кем — то, побеседовать на эти темы.
   Окружающие не разделяли моих увлечений. И вот появился новый специалист: красивый молодой человек с почти римским профилем, с густой чёрной шевелюрой. Он сразу же обратил на себя внимание своей энергией и общительностью.
   Мы с ним быстро подружились. Покорила меня огромная эрудиция во многих областях знаний. Он мог непринуждённо поддерживать разговор на любую тему, будь то техника, музыка, литература, живопись, спорт...
   По образованию новый сотрудник, Борис Вайсберг, был кузнец, обработчик металла давлением. Но сидел в нашей комнате чугунолитейного бюро. Из- за ограниченности помещений, у нас в комнате помещалась группа кузнецов. Поэтому — то, видимо, с Борисом в те дни подружился не только я, но и кузнец Николай Александрович Петров.
   Я замечал, как Николай Петров иногда в обеденный перерыв составляет кроссворд. Этому умению он обязан опять же нашему новому товарищу Борису Вайсбергу.
   В те годы в стране, и, конечно же, на Уралмаше, проводились конкурсы на лучшее исполнительское мастерство среди самодеятельных артистов. Часто это было хоровое пение. Были и отдельные номера — дуэты, трио, квартеты. Борис с Юрием Неуйминым, технологом нашего бюро, пел в ансамбле на клубной сцене.
   Как-то после работы, когда все собирались домой, Юра Неуймин, уже одевшийся, поторопил Бориса:
-Ты не забыл, что во Дворце культуры сегодня репетиция?
-  Сейчас буду готов, - отозвался Борис и спросил меня, тоже натягивающего пальто:
- А  ты, Миша, куда идёшь?
- На занятие литературного кружка.
- О, это где?
- В редакции газеты «За тяжёлое машиностроение».
- Как интересно! А мне можно к вам?
- Конечно! Приходи.
   В тот вечер Борис спешил в ДК на занятие своей хоровой капеллы и со мной не пошёл. Но по его заинтересованным глазам было видно, что моё увлечение его задело.
   Через неделю Борис впервые вместе со мной пришёл на занятие литературного кружка. Собирались мы в редакции многотиражки, располагавшейся тогда на первом этаже четырёхэтажного кирпичного дома  N3 по улице Ильича.
  Борис быстро со всеми перезнакомился. Не только с кружковцами, но и с работниками редакции. Вскоре он написал несколько рассказов. Один под названием «Тарелка супа» был опубликован в газете «За тяжёлое машиностроение» 13 августа 1959 года. Подписал он рассказ псевдонимом Б. Белогорский. (Перевод фамилии Вайсберг — белая гора), У меня сохранилась вырезка из газеты полувековой давности. И когда я показал её Борису, он долго с интересом читал свой первый рассказ.
   Рассказ о том, как два друга — конструктора пытались создать приспособление, облегчающее труд рабочих и как идея пришла в голову в столовой при виде двух тарелок, накрытых одна на другую, чтобы не остывал суп. Так выглядят тарельчатые пружины.
   Второй рассказ «Тихим весенним вечером» был опубликован в областной молодёжной газете «На смену!» 15 августа 1959 года. Подписан он был тем же псевдонимом — Б. Белогорский. Рассказано о рабочем парне, неожиданно попавшем на концерт симфонической музыки. Сидевшая рядом с ним девушка, шёпотом растолковывала ему все прелести симфонической поэмы «Шехерезада» Римскова — Корсакова.
   Этими рассказами у Бориса Вайсберга началось и закончилось художественное творчество. Его больше увлекла газетная работа. Ко всему прочему он писал ещё и стишки.
   В молодости я часто болел ангиной, несмотря на время года. Так в июле 1959 года я оказался на больничном с болью в горле. Навестить меня дома пришли Борис с Николаем Александровичем Петровым. Чтобы поднять настроение, Борис вручил мне написанное им стихотворение:
Любишь рассказы писать для детей -
Детской болезнью изволь, поболей.
Лучше узнаешь героев своих,
Чем- нибудь новым порадуешь их.

На лозунг — почти пионерский — Петров
Ответит рассказом «Всегда будь готов!»
И конечно, рассказ этот будет венчать
Лист больничный закрытый. Подпись. Печать.
   Эта пожелтевшая страничка из школьной тетрадки в клеточку со стихами хранится у меня по сей день. Я показал её Борису. Он не помнил, и с большим интересом взял в руки бумажку, на которой написал стихи более пятидесяти лет назад!
    
 Борис был женат, он вместе с женой был увлечён туризмом. В 1958 году туристы нашего ОГМета стали чемпионами Уралмаша в соревнованиях по туристской эстафете. Борис там преодолевал этап — с рюкзаком по канату, протянутому между деревьями. Туризмом Борис увлёкся ещё в институте — в московском СТАНКИНЕ. Ходил по Кавказу, по Подмосковью. Об этом он сам подробно напишет в своей книге «СТАНКИН».
   В начале 1959 года Борис был в лыжном походе в районе Верхнего Тагила.  Долго от их группы не было вестей. В эти же дни на Полярный Урал ушла группа опытнейших туристов, которых возглавлял Дятлов. От этой группы тоже долго не было вестей. Наконец, сообщили, что группа Дятлова погибла. Эта трагедия потрясла всю страну и многих за рубежом. Узнав, что туристы погибли, многие решили, что это группа, где шёл Борис. Но его группа благополучно вернулась...

 Дома уюта не было. Сына Аркашу они с женой отправили в Подмосковье к её матери, а сами жили на чужой квартире. Приходя с работы, он часто не заставал жену, ушедшую в туристический поход. Ужина дома не было, приходилось идти в столовую...
   В заводской многотиражке работала довольно привлекательная сотрудница Софья Бегунова. У Бориса с ней образовалась обоюдная симпатия. Когда через три года он уехал на постоянное местожительство в Челябинск, она уволилась из редакции и  в 1960 году последовала за ним.
   Получал я от него из Челябинска письма. Отвечал. Потом переписка надолго прекратилась. Где и как жил Борис с 1959 по 1975 годы я не знал. Когда мы вновь встретились в Свердловске, попросил его рассказать.
   
   В Челябинске.
 В Челябинске Борис стал работать в НИИМе, Науно - исследовательском институте металлургии, что в районе ЧМЗ, Челябинского металлургического завода. Работал инженером — конструктором, как и на Уралмаше.
   Сразу же пошёл  во Дворец культуры ЧМЗ, и записался в два своих любимых коллектива — в хоровую капеллу и в литературное объединение -ЛИТО. Такие же коллективы он посещали на Уралмаше.
   С капеллой ЧМЗ Борис ездил в Москву на Всесоюзный конкурс хоровых коллективов. Выступали уральцы в Кремлёвском  Дворце съездов, во многих домах культуры. Конечно, всё было приятно, но Борис чувствовал: не то, не то!
   Пение не захватывало целиком. Не захватывала и работа инженера — конструктора. Вот литературное объединение, показалось, то, что нужно! Литобъединением при ДК Челябинского металлургического завода руководил известный советский поэт Александр Гольдберг. Посещал объединение и молодой талантливый рабочий поэт Валентин Сорокин. С Борисом они сблизились, тем более, что и жили рядом.
   Позднее Сорокин стал известным русским поэтом. К сожалению, подпал под влияние русских национал — патриотов. И сам стал в какой- то мере антисемитом. Борис прекратил с Валентином общение...
   В Челябинске Борис много писал, но мало печатался. Правда, видел и слышал почти всех южно- уральских писателей и поэтов: Бориса Ручьёва, Марка Гроссмана, Людмилу Татьяничеву, Льва Рахлиса, Гершуни.
   Жил в Челябинске известный уральский краевед Бирюков. С группой молодых литераторов Борис побывал в гостях у Бирюкова. Позднее именем этого краеведа была названа медаль. Медалью имени Бирюкова награждаются выдающиеся краеведы. Был награждён этой медалью друг Бориса — Юрий Соркин.

От ЧМЗ до ЧМЗ

   Остро чувствовал Борис, что ему не хватает глубокого знания жизни. Он понял, что если уж решил связать свою жизнь с литературой, необходимо глубоко изучать и познавать жизнь.
   Приближался октябрь 1963 года, когда ему должно было исполниться 30 лет. Настроение неважное: столько лет, а ничего не достиг. Ни в специальности, ни в литературе, ни в семейной жизни. С Софьей Бегуновой они расстались, она заболела и уехала к родителям в Крым.
   Он решил поехать по Транссибирской железной дороге на Дальний Восток — изучать жизнь. Там, в Чите, жил мамин брат, дядя Миша, Моисей Иосифович Рижский, специалист по Древнему миру. Он преподавал в местном педагогическом институте историю.
   Сначала Борис решил добраться до самого Тихого океана, до Владивостока. В крупных городах Транссиба он делал остановку. Выходил из поезда, бродил по городу, наблюдал жизнь, записывал. Спал на вокзалах. И ехал дальше на третьей полке общего вагона.
   Жизнь в этих вагонах сама по себе дала Борису многое. Всё на виду, сотни пассажиров. Знакомства, истории, записи.
   Денег было в обрез, и их не предвиделось. В Новосибирске он прожил три дня. Чтобы заработать денег, устроился грузчиком в магазине. Сила была, в юности Борис увлекался штангой. Легко таскал ящики с фруктами, заодно и лакомился ими - яблоками, грушами. Позднее он написал об этом рассказ «Венгерские яблоки».
   Добрался до Хабаровска. Дальше пути не было: Владивосток был тогда закрытым городом. Хотел устроиться в Хабаровске на местный машиностроительный завод. Инженером — конструктором брали, но мест в общежитии не было. Пришлось возвращаться в Читу. Здесь благодаря помощи дяди Миши легко устроился на ЧМЗ, Читинский машиностроительный завод. С иронией писал друзьям на Урал, что прошёл путь от ЧМЗ до ЧМЗ — от Челябинского металлургического завода до Читинского машиностроительного.
   Здесь началась активная журналистская жизнь. Много писал он и печатался в местной прессе. Быстро вошёл в круг местных журналистов и писателей. Познакомился с известным писателем Вилем Липатовым, имя которого в те годы гремело по всему Советскому Союзу.
   Однажды друзья — журналисты пригласили Бориса в гости к знаменитому на Дальнем Востоке писателю Георгию Ивановичу Шелесту. Участник Гражданской войны, он затем стал комкором, по нынешнему генералом. Потом был арестован как «враг народа» и сослан в Магаданские лагеря.
   Шла Отечественная война. На прииске заключённые нашли самородок золота. Одни зэки предлагали отдать его конвоирам, и те за это создадут облегчённый режим. Другие требовали сдать самородок администрации, чтобы золото пошло в фонд Красной Армии. Среди последних был и комкор Георгий Шелест.
   Так и было сделано. После смерти Сталина Шелест вышел из лагеря. Ему вернули партбилет, звание генерала. Он женился на молодой женщине — дочери хозяйки квартиры, где он снимал комнату. В гостях у этой семьи и был Борис с друзьями — журналистами.
   Старшее поколение помнит рассказ Георгия Шелеста «Самородок». Он был опубликован в «Правде» в начале 60-х годов — как своеобразный ответ на повесть Александра Солженицына «Один день Ивана Денисовича», которая была напечатана в журнале «Новый мир» у Твардовского лишь с разрешения самого Хрущёва.
   Публикацией рассказа «Самородок» главная газета страны «Правда» хотела, видимо, сказать: и такие были заключённые патриоты, а не только такие, как этот Иван Денисович.
   Как- то Бориса послали от завода в подшефный колхоз на уборочную. Попал он в те места, где отбывали ссылку декабристы: Акатуй, Шилка, Могойтуй. Тоже повезло приобщиться таким неожиданным образом к большой истории.
   Вернувшись на ЧМЗ, Борис увидел, как на заводе отливали памятную плиту в честь того, что в такой- то деревне отбывали ссылку деабристы. Написал об этом небольшой очерк.
   Ещё в Челябинске Борис познакомился с коллегой по работе, молодой специалисткой Надеждой Харламовой. После окончания Уральского Политехнического института она была направлена на Челябинский завод «Теплоприбор».
   Они понравились друг другу, подружились. Вместе изобретали. Ходили в театры. Читали одни книги. К тому же жили в одном общежитии. Словом, всё шло к женитьбе.
  Но Борис уже начал догадываться насчёт себя: к семейной жизни он мало приспособлен. Понял, что его дело — филология, журналистика, словесность, литература. Он разрывался между Надеждой Харламовой и любимой журналистикой.
   И всё же выбрал второе. Поехал на Дальний Восток. Там днём работал, вечером ходил по городу, искал темы, писал очерки. Их охотно печатали газеты «Забайкальский рабочий», «Комсомолец Забайкалья». Намечалась и семейная жизнь. Надежда согласилась приехать к Борису в Читу и выйти за него замуж.
   Завод выделил комнату. Но Надежда не смогла приехать: у неё тяжело заболела мать. Пришлось Борису уволиться и вернуться на Урал. Приехал в Свердловск. И стали они жить с Надеждой.
  Вскоре мама Надежды умерла. Вскоре родился сын Илья. Борис работал на «Турбинке» и учился в  Университете на филологическом факультете. Много писал, печатался. Какова была моя радость, когда в газете «Вечерний Свердловск» я увидел корреспонденцию, подписанную «Борис Вайсберг, инженер Турбомоторного завода».
 
    И снова здравствуй!

 Встретились мы с Борисом вновь в октябре 1975 года во Дворце Культуры Уралмаша. Там состоялось закрытие «Дней советской литературы», проводимых в Свердловской области.
   Приехали к нам поэты Николай Доризо, Андрей Вознесенский, Валентин Сорокин, Румянцева, Щипахина, Григорий Горин.
   В гардеробе мы неожиданно столкнулись с Борисом. Едва пожали друг другу руки, как были разъедены Валентином Сорокиным, который бросился обнимать Бориса, а потом вовсе увёл его в глубь здания. У выхода я всё таки дождался своего друга.  После этой встречи  мы больше не теряли друг друга из вида.
    Я его поздравил с выходом  сборника в Средне-Уральском книжном издательстве под названием «Принимай эстафету, Куликов!», куда вошли очерки Бориса и Е. Подчивалова.

                Эврика!
   Обладая неуёмной энергией, Борис предложил редакции газеты «Вечерний Свердловск» идею: выпускать страницу новаторов и рационализаторов «Эврика».
   Редакция пошла навстречу, и с начала 1977 года на второй полосе номера, один раз в месяц стали печататься материалы, подобранные Борисом. Курировала страницу Эльвира Аркадьевна Рогожникова (Гендерт).
   К участию в этой увлекательной работе он привлёк многих. На странице публиковались рассказы новаторов о  своих достижениях, новинки техники, зарисовки о рационализаторах и изобретателях, юмор.
  К участию в этой странице Борис привлёк и меня.   «Эврика» выходила четыре года — с января 1977 по январь 1981 года. За это время было опубликовано восемь моих заметок и девять юморесок.
  Борис  с увлечением рассказывал о работе секции очерка и публицистики при Союзе писателей, которую он стал активно посещать. Пригласил и меня. В конце марта 1981 года я впервые пришёл на собрание этой секции. Из знакомых, кроме Бориса, там оказался Леонид Печёнкин, член нашего уралмашевского литобъединения.
   В тот день разыгрывали книгу Александра Абрамова «Тайна замка Горн». Свёртывали записки по количеству присутствующих, а на один значился выигрыш. Складывали все записки в шапку и каждый вытягивал билетик.
  На предыдущем занятии, когда эта книга вышла, Абрамов всех угощал пивом. Так было заведено. Когда вышла из печати книжка Леонида Печёнкина «Павкин алмаз» в 1982 году, он всем  подарил книжку и тоже  притащил ящик пива.
   В это  же время вышла из печати первая отдельная книжка Бориса Вайсберга «Коэффициент творчества» (Записки инженера). Не помню, разыгрывали ли её. но у меня хранится один экземпляр с дарственной надписью «Моему старшему другу Мише Петрову, которому я во многом обязан вхождению в литературу с пожеланием успехов на литературном поприще и до новых произведений! Автор Б. Вайсберг. 4.12.82.г. Свердловск».

Неопубликованная статья.
   19 октября 1983 года Борису исполнилось 50 лет. Он был уже известным самодеятельным журналистом города. Я написал о нём статью и отнёс в редакцию газеты «Вечерний Свердловск». Статью эту по какой- то причине не опубликовали, но у меня сохранился черновик . Не буду приводить  всю статью, а только часть:
   «Публицистическая  его работа — продолжение его инженерной деятельности. Борис Вайсберг пропагандирует новинки рационализаторов и изобретателей через газеты, журналы, и даже выпустил две книги. Одна из них «Коэффициент творчества» (Записки инженера) полюбилась читателям и быстро исчезла с прилавков магазинов.
 Борис Вайсберг не только специалист по новаторству. У него широкий круг интересов. Он переписывался  со многими известными людьми. Его корреспондентами были знаменитый писатель Корней Чуковский и лётчик-испытатель Марк Галлай, известный очеркист Анатолий Аграновский и новатор Борис Данилов, пишущий книги о рабочих, морской писатель Виктор Конецкий и даже дочь выдающейся австрийской артистки Марики Рёкк.
   В последние годы Вайсберг увлёкся исследованием жизни и творчества своего школьного учителя литературы в Караганде — Генриха Леопольдовича Эйхлера, бывшего до войны ведущим редактором Детиздата в Москве и затем сосланного как немца по паспорту в Казахстан. Работа предстоит большая, кропотливая».
  Перед сдачей очерка в газету, я послал её Борису, чтобы он дорассказал о том, что я не включил. Спустя неделю, от Бориса пришёл ответ:
  «Написал я за 20 последних лет около 30-ти очерков, опубликованных во многих журналах:   «Урал», «Уральский следопыт», в московских журналах «Наш современник», «Дружба народов», не считая сотен материалов  в газетах. Был лауреатом журнала «Уральский следопыт», газеты «Неделя». Публикация в журнале «Шаги». Последний очерк — в журнале «Наш современник» N9 за 1983 год.
   Упор сделай на то, что я уже около 30-ти лет работаю на производстве. На Уралмаше неплохо знал завод, работая конструктором по оснастке, а до того недолго пом. Мастера, что дало глубокое знание производства.
   На «Турбинке», Турбомоторном заводе,  в последние 15 лет — инженер по научно-технической и патентной информации.
  И о производстве. Это требует широчайшего знания завода. Являясь общественным экскурсоводом по заводу, провёл около 200 групп.
  Стараюсь быть в курсе всех новинок не только заводских, но  в отрасли, в стране, в мире — в технике,науке, производстве.
  Работал консультантом на двух выставках новаторов Свердловской области на ВДНХ СССР.
   Люблю заниматься с молодёжью.  Часто учу молодых рабочих техминимуму и вообще прививаю любовь к заводу. И в журналистике — веду кружок юных журналистов.
   Написал новую книгу рассказов и очерков для молодёжи — о жизни на производстве. Посвящаю её Генриху Эйхлеру».

                Г.Л. Эйхлер

   В начале октября 1983 года Борис пригласил меня к себе домой в Пионерский посёлок, на улицу Уральскую. Показал письма К.Г. Паустовского к своему другу — редактору Г.Л. Эйхлеру. Письма датированы 1930-40-ми годами.
   Генрих Леонидович Эйхлер был школьным учителем литературы, у которого Борис учился, живя в эвакуации в Караганде. А до этого Борис жил на Украине, в Днепропетровске. Впоследствии он писал:
   «Предвоенные годы запомнились слабо. Сознательная жизнь началась с началом войны — в июне 1941 года. Хорошо помню бомбёжки, сиденье в земляной щели, вырытой во дворе нашего дома. Помню, как мы, пацаны, собирали во дворе бутылки, наполненные легковоспламеняющейся жидкостью. Эти бутылки применялись для поджигания немецких танков.
   Видел первых немецких пленных. Слышал о зверствах фашистов, особенно над евреями. Тогда, к слову, и узнал, что я — еврей. И что нам надо обязательно эвакуироваться. Нас отправили  в Казахстан, в город Семипалатинск на Иртыше...
  Потом, живя в Караганде, я учился литературе у Генриха Эйхлера. Он был ведущим редактором Детиздата в Москве до войны. Затем как советского немца, его выслали в Казахстан. Умер он в 1953 году в Караганде.
   Поступил я в Московский станкоинструментальный институт, стал инженером — механиком, и послан в Свердловск, на Уралмаш. Там стал много писать...» (Из сборника «На пороге XXI века». Всероссийский автобиблиографический  ежегодник. Литературное агенство «Московский парнас», 2002).
   Через много лет, приехав в город своей юности — Караганду, Борис навестил вдову Эйхлера — Нину Фёдоровну, врача, кандидата медицинских наук. Разговорились, вспомнили военное лихолетье. «Остались ли какие-нибудь записи Генриха Леопольдовича? - спросил Борис. Вдова показада огромный домашний архив мужа..
   Борис вздрогнул от вида такого богатства. Зачесались руки: разобрать весь этот архив и, может быть, опубликовать! Он попросил разрешения ознакомиться с записями бывшего своего учителя. Вдова разрешила.
   Генрих Эйхлер был интереснейшей личностью. В годы Гражданской войны он был комиссаром одного из судов на Волжско-Каспийской флотилии под командованием Фёдора Раскольникова. В 20-е годы редактировал «Рабочий журнал» в Екатеринбурге. В 30-е годы до начала войны жил в Москве и работал одним из руководителей издательства «Детская литература».
   Юный Генрих Эйхлер познакомился с писателем Владимиром Короленко, который дал ему путёвку в писательский мир. Работал Эйхлер с Максимом Горьким, Надеждой Крупской, Демьяном Бедным, Корнеем Чуковским и Самуилом Маршаком. Дружил с Ларисой Рейснер, Лидией Сейфуллиной, Константином Паустовским, Аркадием Гайдаром.
   Эйхлер  дал путёвку в жизнь книгам многих известных и безызвестных до времени писателей, а сам незаслуженно был вырван из коллектива друзей — писателей и выслан из столицы. Он так до конца жизни и не понял — за что.
   Несколько раз ездил Борис в Караганду, чтобы глубже познакомиться с домашним архивом Эйхлера. По результатам этих поездок была написана книга о жизни Эйхлера «Пред именем твоим...». Она вышла в Алма-Ате в самом конце 1991 года. После распада СССР почти весь тираж остался в Казахстане, другой теперь стране.
  PS: В  декабре 2014 года Б.С. Вайсберг был удостоен специальным дипломом премии им. П. П. Бажова за сборник очерков «Тепло и свет» о своём  первом учителе.


                Встреча с сыном К. Паустовского
   11 мая 1985 года  позвонил Борис и пригласил к нему на встречу с сыном  Константина Паустовского — Вадимом. Тот приехал к Борису 7 мая, проездом из Караганды от вдовы Эйхлера.
  Константин Паустовский — мой любимый писатель!  Я  прочитал все его произведения. А тут -его сын. Я не мог не поехать.
   За столом сидели известные наши писатели: Семён Шмерлинг, Юрий Левин, здесь же Вадим Паустовский, на диване - болгарин Тодор Воинский, журналист, друг Бориса.
  Паустовский встал, протянул мне руку и назвался. Вадим очень похож на отца: большая голова с залысиной, очки, большой рот и взгляд Константина Георгиевича. Был он в синей спортивной куртке, широк в плечах, полноват. Роста среднего, лет под шестьдесят.
   Борис разлил чай и каждый взял по чашке. Борис читал дневники Эйхлера, где упоминался Паустовский. Читал письма Паустовского к Эйхлеру.
   Говорили о Шолохове, о версии, что в работе над «Тихим Доном» писатель использовал материалы, собранные белым офицером.
- Многие пользуются чужими источниками, - вставил я. - В этом нет криминала.
- Вот-вот, — оживился Семён Борисович, -  чего же боялся  в этом признаться Шолохов? Довольно странно.
   Когда стали пить вино, я пить не стал.
- Вам хорошо, непьющему, - сказал Левин, -   скоро водку будут продавать по талонам.
  Разговор перекинулся на питейную тему. Вспомнили Александра Фадеева, погибшего во многом от водки.
- Фадеев пил очень много, а отец самое большее — три рюмки, - сказал Вадим Паустовский.
   Я спросил Вадима:
- Как писал отец?
- Ну как? - несколько растерялся он , -  сидел и писал.
   Тогда я уточнил свой вопрос:
- Легко или трудно писал?
  Вмешался Борис и спросил меня, читал ли я книгу воспоминаний Вадима об отце? Я признался, что не знаю о такой.
 Вадим Константинович рассказал, что будучи мальчишкой, подошёл к отцу с каким-то вопросом. Занятый работой, отец ему сказал: «Пойди сосчитай сколько шагов до того дерева». Он прошагал до дерева, вернулся и сказал, что сосчитал. «Ещё раз сосчитай!»...   Оказалось, что просто сын мешал ему работать.
   Разошлись поздно. Вадим Паустовский несколько дней жил у Бориса,   изучал бумаги Эйхлера, где много записей об его отце — Константине Паустовском.

Неформал
 
   В марте 1985 года Генеральным секретарём ЦК КПСС  стал М.С. Горбачёв. Он предоставил свободу слова на деле, а не на словах. Начали создаваться добровольные  патриотические общества «Отечество», «Уральский народный фронт», «Демократический союз». И я, и  Борис, как и многие тогда, с головой окунулись в общественную жизнь, с интересом посещали  собрания этих обществ и митинги. Как-то Борис признался мне, что у него такое ощущение, будто он всю жизнь был неформалом. Не любил рамки, запреты, давление.  На своём родном Турбомоторном заводе  он вступил в неформальную группу «Рабочий».
   16 января 1990 года были с Борисом на гражданском форуме города Свердловска, организованного «Комитетом 29 декабря». Борис несколько раз организовывал встречу писателей с представителями неформальных организаций.
   На городском митинге 25 февраля 1990 года возле кинотеатра «Космос» выступил Б.Н. Ельцин. На этот митинг Борис пришёл с сыном Ильёй.
   В марте 1990 года состоялись выборы народных депутатов в Верховный Совет РСФСР. От Свердловской области за Б.Н. Ельцина отдали голоса более 80% избирателей.
   В апреле 1990 года были назначены выборы депутатов в местные советы. Борис Вайсберг тоже решил стать кандидатом в народные депутаты. Но, к сожалению, не прошёл.
  После двадцати лет членства в КПСС, Борис начал подумывать о выходе из партии. Заявление  написал в конце 1990-го в художественной форме. Написал целый рассказ на тему: почему он выходит из компартии.
   Заявление для вступления в партию в своё время, в 1970 году, он тоже хотел написать  «от души», нестандартно, почти художественно. Не позволили. Сказали: вот есть образец, и пишите как все, по стандарту.
   Выйдя из партии, партбилет Борис оставил у себя. Не сжёг, не порвал, не выбросил, как делали многие. Хотя партком требовал сдать билет. Но он показал парторгу фигу! Это же часть жизни! Вступил полусознательно, «вышел» полностью сознательно...

Дела газетные и книжные
 
    В начале 1987 года на секции очерка и публицистики состоялось обсуждение книг Бориса Вайсберга для рекомендации его в Союз советских писателей. Выступили многие: Т.И. Ефимова, Н.С. Толмачёва, П.Е. Кодочигов, С.А. Сенокосов, А.И. Бусыгин, С.Б. Шмерлинг. Присутствовало более двадцати человек. Общий тон выступлений был доброжелательный.
   Здесь, в Свердловске, Бориса приняли в Союз писателей. Документы были посланы в Москву. В это время разворачивалась перестройка в стране, в том числе и в Союзе писателей. И приём в члены Союза приостановили на несколько лет. Приняли в  члены Союза писателей Бориса лишь 1 декабря 1994 года. Из 20-ти человек, принявших участие в тайном голосовании, за Бориса проголосовало 17 членов Союза российских писателей. Председателем правления СРП тогда был В.Ф. Турунтаев. Был  Борис принят в Союз российских писателей по рекомендации уральских литераторов Майи Петровны Никулиной, Михаила Яковлевича Найдича и московского писателя и правозащитника Льва Эммануиловича Разгона.
   Вступил он в Союз российских писателей. И сразу же был введён в правление Союза. А вскоре получил Губернаторскую стипендию.
    Хорошо запомнилось мне, да и кратко записано в моём дневнике, как в воскресенье 10 ноября 1991 года в ДКЖ, Дворце культуры железнодорожников, состоялась первая встреча редакции газеты «Штерн» с читателями.
  Со вступительным словом выступил основатель и редактор газеты Борис Вайсберг. Он коротко рассказал о своей работе и попросил собравшихся рассказать о своих впечатлениях по газете.
   Выступили многие: Герман Дробиз, Игорь Баскин, Борис Лойфман, Татьяна Бетчер, Эдуард Свирский, Эсфирь Гуревич, Слава Рабинович. Сказал несколько слов и я. Потом говорил спонсор газеты Игорь Баскин. Он призывал людей помочь газете средствами.
   Председателем собрания был Марк Эткин. Он и оказался инициатором создания клуба «Круглый стол» при газете «Штерн». О том, как создавалась газета, рассказал её редактор Борис Вайсберг. Начинал он в другой еврейской газете со сложным названием «Тикватейну» - «Наша надежда». Главным там был Михаил Оштрах, один из основателей вообще СОЕК — Свердловского общества еврейской культуры.
  В редакцию газеты «Тикватейну» вошло ещё четыре человека. Как потом с улыбкой рассказывал Борис, когда собираются пять евреев, то у них двадцать пять мнений. Работать там было трудно. Шли бесконечные споры, каждый предлагал свои идеи. За полгода выпустили один номер газеты, первый — в 1990 году. Ещё через полгода — второй, но он был с браком.
   И тогда Борис решил сам издавать свою газету. Назвал её простым, понятным почти каждому названием «Штерн», то есть «Звезда». С первого же номера стал печататься в новой газете и я. И с тех пор, с января 1991 года , печатаюсь на правах старого друга редактора. С начала выхода газеты в январе 1991 г. выпущено около 250-ти номеров.
  При газете «Штерн» действует небольшое издательство под тем же названием, выпускающее книги разных авторов, независимо от национальности и темы. Вышло в свет более 400 книг.
 С января 1993 года Борис начал организовывать новый сборник под названием «В одном городе». Посвящал он его 270-летию Екатеринбурга. В сборнике могли участвовать все пишущие. Отражать он должен был историю города и сегодняшние дни.
   В моём дневнике записано, что 31 января 1993 года Борис  впервые пришёл на собрание Общества уральских краеведов. Пригласил его я. Он обратился к членам общества с предложением подавать очерки об Екатеринбурге для сборника «В одном городе».
   В апреле того же года на заседании ОУК — Общества уральских краеведов, Борис выступал по теме «Г.Л. Эйхлер в Екатеринбурге». Говорил он легко, интересно, доходчиво.
   В сентябре 1993 года вышел из печати первый выпуск сборника «В одном городе» тиражом 1000 экз.  За макет и вёрстку авторы сборника уплатили 25 тыс. рублей, отдел культуры администрации города выделил 180 тыс. рублей. Такие тогда были деньги.
   Ещё из моего дневника: «26 октября 1993 года в ДК железнодорожников состоялось чествование Бориса Вайсберга в связи с 60-летием со дня его рождения. Он родился 19 октября 1933 года. Юбиляр отчитался о своей производственной, журналистской и издательской деятельности.
   Кроме издания газеты «Штерн» он написал и выпустил три своих книги. А при его содействии было выпущено много книг разных авторов.
   Затем Юрий Соркин зачитал поздравительный адрес. С поздравлениями выступило ещё девять человек, среди них Слава Рабинович, Аркадий Фердман, Семён Шмерлинг, Соломон Вульфсон, Лидия Прусян, Ефим Гинзбург, Амелия Алиева - Мясникова, Джульетта Сереброва, Феликс Чудаков.
  Всё проходило весело, с юмором. Именно так, как и любит Борис.


Издательская деятельность.
   Особая благодарность Борису от меня за то, что он втянул меня в «книжный кружок». Он любит повторять: «Ты меня втянул в литературный кружок, я тебя втянул в книжный кружок».
   К тому времени, когда я был втянут в этот круг, Борис написал и выпустил пять книг. Я не помышлял об издании своих книг даже тогда, когда Борис предлагал мне заняться этим делом.
   Был я увлечён печатаньем своих заметок, зарисовок, корреспонденций и очерков в местных газетах и журналах. Однажды Борис предложил: «Собери в одну папку всё, что ты опубликовал в периодике».
   Сказал будто просто так, совершенно не предполагая, что задел одно из моих увлечений — собирательство. Я азартно собирал марки, монеты, писал дневник как одно из собраний прожитых лет и дел. Поэтому с радостью ухватился за предложение Бориса. И стал собирать свои публикации. Получился изрядный список из 26-ти наименований.
   Узнав об этом, Борис предложил издать книжку. Я испугался. Потребуются деньги, а где я их возьму? И я отказался. Спустя несколько дней Борис позвонил и предложил отпечатать на компьютере собранный мой материал, сказав, что стоить это будет весьма и весьма недорого.
   Втянутый Борисом в эту «игру», я послушался. И в апреле 1993 года привёз материал в издательство «Арго» главному редактору Татьяне Кайсиной. Вскоре получил набор, отпечатанный чётко на отличной бумаге.
   Это была почти готовая моя книжка — первая в жизни! Вот тут я заметался, как мартышка, ухватившая апельсин. Существует рассказ как ловят обезьян для зоопарков. Ловцы приходят в джунгли, где на ветках качается  множество обезьян. Ставят на землю закрытую клетку, открывают узкую дверцу, кладут на пол клетки апельсин и уходят. Спустя несколько минут любопытные обезьяны подбегают к клетке. Одна из сородичей просовывает в проём дверцы лапку и хватает апельсин.
   Ловцы покойно выходят из укрытия и не спеша идут к клетке. Обезьянка в ужасе дёргает лапку с зажатым в ней апельсином, и не может её выдернуть. Бросить лакомство жалко, а догадаться бросить не может...
   Так и я. Почти отпечатанную книжку, хотя пока в одном экземпляре, я уже был не в силах выпустить из рук. Быстро сделав правку, отдал редактору. Всё это время Борис был рядом и подсказывал, что и как делать. Он  стал, вообще, редактором этой книги и автором предисловия.
  В конце концов, я  привёз из типографии первую свою книжку «Дирижабль над городом: записки краеведа» тиражом 500 экз. Я был несказанно счастлив!
   В декабре 1996 года на заседании «Круглого стола» в ДКЖ состоялась презентация моей  второй книжки «Шестой вариант». Третья моя книга называлась «Уралмашевские всходы. Документальные записки из истории литобъединения Уралмаша»  и  вышла  свет в 1997 году  в издательстве «Вега» при содействии газеты «Штерн» под редакцией Бориса Вайсберга в количестве 100 экз.  С помощью Бориса вышло десять моих книжек.
  Ещё вспоминается, как в феврале 1992 года ко мне домой пришла Ольга Васильевна Калинцева и  принесла сигнальный экземпляр своей книги «Наши». Выпущена она была в Средне -Уральском книжном издательстве тиражом 8 тысяч экземпляров. Огромный тираж по нынешним временам.
   Я поздравил её с этим событием.
- Это Вы с Вайсбергом меня надоумили. Если бы не вы, этой книги не было бы. И не приняли бы меня в члены Союза писателей.
  А дело было так.  Году в 1991-м я встретил Ольгу Васильевну на Посадской возле троллейбусного кольца. Удивился.
- А я уже год, как живу здесь. Поменяла Уралмаш на юго-западный район.
   Разговорились. Она поведала мне, что много лет пишет воспоминания о своей родословной. Я сказал, что это дело отличное -надо будет потом опубликовать.
- Публиковать не думаю, всё оставлю детям. Пусть читают.
- Не будут они читать.
- Вы не знаете моих детей.
- Возможно. Только жаль, что будут читать только ваши дети. Я бы тоже почитал, слог у вас хороший, да и многим, думаю, это было бы интересно.
- Вряд ли — ответила она.
- Приходите к нам в секцию очерка и публицистики, - сказал я . - Занятия проводит С.Б. Шмерлинг, очень симпатичный человек, мягкий, внимательный. Приходите!
- Даже не знаю. Неудобно. Никто меня туда не приглашал.
- Я приглашаю.
    Путёвку в жизнь её книги «Наши» дал Семён Борисович Шмерлинг. А в 1993 году с помощью Бориса Вайсберга Ольга Васильевна была принята в Союз российских писателей.  Ольгу Васильевну Калинцеву я знал давно, мы познакомились с ней в в литературном объединении Уралмаша. К слову, мужем Ольги Васильевны был Александр Абрамович Таршис, конструктор Уралмаша, ушедший из жизни в 70-х годах.
   29 июля 1992 года мы с Борисом проводили в последний путь нашего учителя, известного уралмашевского журналиста Соломона Захаровича Маллера. Он был, по существу, первым редактором рассказов Бориса. И с тех пор все мы подружились. Маллер был очень образованным человеком, точнее, самообразованным. Был инвалидом войны.
   После его смерти мы с Борисом издали книжку моих рассказов «Шестой вариант».  Один из рассказов был именно о Маллере, он так и назывался «Шестой вариант». Рассказ о том, как я писал заметку в заводскую газету, а Маллер пять раз её браковал, напечатав только шестой вариант.
  Познакомился я с женой Бориса — Олей, Ольгой Иосифовной Мирмельштейн — концертмейстером музыкального училища имени Чайковского. Она скрасила одинокую жизнь Бориса после того, как вся его семья уехала в Израиль. С Ольгой Борис словно помолодел на десяток лет.
   Весёлая, жизнерадостная, яркая женщина. Её называют «солнечная женщина» - за  ярко-рыжую окраску пышных волос. После смерти мужа Ольга десять лет жила одна, воспитывала дочь. Хотя родня у Ольги огромная, у её мамы было пять сестёр, все были замужем, у всех дети, внуки.
   Войдя в эту родню, Борис не сразу, но сориентировался. И вместе с Олей написали книгу «Большая семья». Вместе они выступали на разных концертах: Ольга играет, аккомпанируя своим ученицам, Борис читает свои рассказы.
   На дальних веточках огромного родословного древа такие личности, как православный священник Александр Мень, убитый под Москвой, знаменитая писательница Белла Дижур и её ещё более знаменитый сын Эрнст Неизвестный. Да и отец Ольги, Иосиф Львович Гержберг, был долгожителем Свердловской области.
   Ровесник века, он прожил  более 101-го года и был включён в книгу рекордов Свердловской области как самый старый мужчина. И.Л. Гержберг написал книгу о своей жизни. Борис, конечно, её отредактировал и издал именно под таким названием «Ровесник века».
   В октябре 2008 года Борис отметил своё 75-летие. Как он шутил:  «Разменял четвёртую четверть». Несколько лет назад Борис написал и выпустил книгу о своём тесте И. Гержберге «Пятая четверть» Стукнуло тогда Иосифу Львовичу сто лет. Разменял он, значит, пятую четверть от своих ста лет.
   На этот раз юбилей отмечался скромно. А вот пять лет назад, в 2003 году, 70-летие Бориса отмечалось в Литературном квартале, в музее писателя Решетникова.
   Народу пришло много, было весело! Борис был в ударе, много рассказывал, читал, шутил. Поздравляли его друзья, авторы изданных им книг, спонсоры. Поздравил и я, подарив ему им же выпущенную мини книжку «Поговорим о книгах».
 За прошедшие пять лет Борис немного сбавил бешенные темпы своей работы, всё же стал сказываться возраст. Но по-прежнему придумывал десятки книг. Ведёт клуб «Круглый стол», выступает по радио, по библиотекам и школам. Порой я удивляюсь, как его на всё хватает!
   И тогда я не выдержал и написал свою книгу о нём «Человек с тысячью дел». Пусть это будет подарком моему другу — не обязательно к какой-то дате.  Просто так...


Вспоминая  Бориса  Марьева
     Борис   Марьев   -  один  из  лучших  поэтов  Урала.  Его  перу  были  подвластны  не  только   любовная  лирика,   но  и  публицистическая,  утверждающая  идеал    человека  труда.  Он  не  чурался  стихотворного  репортажа   о  новостройках,  где  можно  было  глубоко  раскрыть  характер  человека  нашего  времени  поэтическими  строчками.  И  он  раскрыл  нам   эти  характеры  в  своих  многочисленных  книгах!
     Родился  Борис   Михайлович   Марьев    11   мая  1934  года на  станции  Зуевка    Кировской  области,  в  семье  железнодорожника.   Вспоминая  о  своем  детстве,  Б.Марьев  писал:   «Жизнь  началась  для  меня  и  помнится  в  подробностях  с  войны,  с  вокзальной  толчеи,  солдатских  песен,  слез,  очередей,  закоченевших   на  подножках  беженцев».
     Будущий  поэт  -  на  каникулах -   работал  весовщиком  нефтебазы,  вахтером  охраны,  выполнял  задания  районной  газеты..
     В   1957  году   окончил   Свердловский  юридический  институт   и  пять  курсов   заочного  отделения    Литературного  института  имени  А.М.Горького  при  СП   СССР.
     С  Борисом  Марьевым  я  познакомился  в  середине  пятидесятых  годов.  Он  довольно  часто  заглядывал  в  наш  уралмашевский  литературный  кружок,  как  говорится,  «на  огонек»   послушать  стихи  начинающих  поэтов,  побеседовать  о  литературе.  С  Воловиком,  членом  нашего  кружка,  он,  видимо,  был  знаком  давно   на  встречах  начинающих  поэтов  и  поэтому  заглядывал    к  нам,  чтобы  встретиться  с  Александром  Михайловичем,  как  старым  знакомым.
     В  1956  году   в  наш  литературный  кружок  пришла  симпатичная  девушка  Галя  Никитина,  невысокого  роста  с  красивой  поэтической  душой,  так  как  однажды  в  перерыв,  когда  большинство  кружковцев  ушли  в  курилку   и  мы  остались  одни,  начали  беседовать  о  писателях.   Галина  спросила  меня:  какие  современные  писатели  мне  больше  всех  нравятся?  Я  ответил,  что  люблю  Паустовского.  При  этих  словах  она  как-то  просветлела    и,  улыбнувшись,  начала  читать  по  памяти  рассказ  Константина  Паустовского  «Снег».  Читала  не  плохо,  даже  можно  сказать,  прелестно.  И  все  это  по  памяти,  ни  разу  ни  сбившись,  а  рассказ  был  довольно  большой.   Она  меня  этим  покорила,  и  я  пригласил  ее  в  «Совкино».  Она  согласилась   и  в  ближайший  выходной  день  мы  пришли  в  кинотеатр.
     Когда  я  встал  в  очередь  за  билетами,  перед  собой  увидел  Бориса  Марьева  с  забинтованной  рукой.  Я  спросил  его,  где  он  поранился?
     -  Это  мену  укусил  преступник,  когда  я  его  допрашивал,  -  ответил  Борис  Михайлович.
     Когда  мы  купили  билеты  и  вошли  в  кинотеатр   и  в  фойе,  до  начала  киносеанса,  мы  с   моей  спутницей  узнали,  что  Марьев  после  окончания  юридического  института  работал  оперуполномоченным  уголовного  розыска   и  теперь  собирается  перейти  работать  корреспондентом  в  газету.  А  его  брат,  который  вместе  с  нами  ждал  начало  киносеанса,  мечтал  поступить  в  юридический  институт  и  Борис  Михайлович  подшучивал  над  ним,  убеждая  брата,  чтобы  он  бросил  затею  стать  следователем,  так  как  это  трудная  и  неблагодарная  работа.
     Кроме  подшучивания  над  братом,  Борис  Михайлович,  зная,  что  мы  члены  уралмашевского  литературного  кружка,  спрашивал:  над  чем  мы  работаем?   Галина  прочитала  несколько  своих  стихотворений,  а  я  сказал,    что  в  многотиражке   напечатали  мой  рассказ   «Туфелька»   и  поведал  в  чем  суть  рассказа.  А  суть    была  в  том,  что  молодые  супруги  поссорились  и  глава  семейства,  по  профессии  кузнец,  придя  домой,  еще  до  возвращения  супруги  со  злостью  поддал  ногой  стул,  с  которого  упал  какой-то  предмет.  Он  хотел  и  этот  предмет  отпихнуть  ногой,  но,  присмотревшись  понял,  что  это  туфля  жены.  Когда  поднял  крохотную  туфельку   и  примерил  к  своей  огромной  ладони,  в  груди  у  него  что-то  дрогнуло…
     Когда  я  окончил  пересказывать  свое  произведение,  Никитина  со  слезами  в  глазах  произнесла:
     -  Как  это  прекрасно!
     Потом  мы  с  Галей  начали  упрашивать   Бориса  Марьева    почитать  его  новое  стихотворение  «Шаляпин»,  еще  нигде  не  напечатанное.   Он  не  стал  отказываться  и  блестяще  исполнил    свое  творение:
       Еще  о  нем  кричат  с  афиш,
       Еще  восторг  шатает  стены,
       Еще  ни  Лондон,  ни  Париж
       В  нем  не  заметили  подмены,
       И  он  поет.  Поет  как  встарь.
       За   франки,   «форды»,  за  любое.
       Цивилизованный  волгарь,
       Обманутый  самим  собою.
       Поет,  высокий  и  седой,
       И  видят  люди  не  впервые,
       Как  зажигаются  тоской
       Глаза,  усталые  и  злые.
       И  там,  где  рушится  финал
       И  где  букет  готов  заранее,
       Вдруг  слышит   потрясенный  зал
       Немого  бешенства  рыданье!
       Что  слава?  Он  сдружился  с  ней,
       Но  ведь  не  знают  парижане,
       Что  есть  в « Элегии»   Массне
       Совсем  другое  содержанье...
       На   трактах  волчьих   стай  следы,
       И  вечера  светлы  и  долги…
       И  есть  на  свете  вкус  воды
       Из  песенной,  из  русской  Волги!
       Сейчас  бы – ветер  в  бубенцах,
       И  вой  наперекор  метели!
       А  он…Что  он?  В  своих  дворцах
       Ему  не  выжить  и   недели.
       Ему  его  мильоны  мстят,
       Былые  горестны  исканья…
       И,  как  пощечины,  летят
       Ему  в  лицо  рукоплесканья!
       …А  на  бульваре  был  апрель,
       Капель  с  деревьев  моросила…
       В  снегах,  за  тридевять  земель,
       Жила  и  строилась  Россия.
       И,   потрясая   в  первый  раз
       В  глухом   селе  радиоточку,
       Шаляпинский  катился  бас,
       Еще  не  проданный  в   рассрочку…

    ( В  те  советские  годы  это  стихотворение  Бориса  Марьева  было  актуально,  так  как  Шаляпин  продал  свой  талант  за  доллары,  за  франки,  а  ныне,  в  нашем  капиталистическом  мире  оно  не  звучит  так  резко,  как  тогда...)
     Борис  Михайлович,  пожалуй,  один  из  живших  тогда  поэтов,  умел  артистически  читать  стихи.
     После  просмотра  фильма  в  «Совкино»  мы  вышли  на  улицу,  но  расставаться  не  хотелось  и  мы  тут  же,  в  кинотеатре   «Октябрь,  который  был  через  улицу,   посмотрели  интересный скандинавский  фильм.

     Когда  наш  очень  хороший  руководитель  кружка  Ефим  Григорьевич  Ружанский    смертельно  заболел  в  1959  году,  то  литкружком  взялся  руководить   Александр  Михайлович  Воловик.  Он  в  городе  Горьком  окончил  институт   по  иностранным  языкам  и  работал  на  Уралмашзаводе  в  технической  библиотеке  переводчиком.  Был  хорошо  образован  и  умел  держать  аудиторию  крепко   в   руках.   Ни  с  кем  не  советуясь  и  не  дожидаясь  распоряжения  от  Союза   Писателей,  самовольно   руководил  литкружком.
       11  марта   1960  года, пятница.
   К нам  приехали  члены   литобъединения    Дворца  Культуры  железнодорожников   со  своим  руководителем   Борисом  Марьевым.  После  чтения  своих  стихов  приехавших  поэтов,  наш  самозваный  руководитель  Александр  Воловик  начал  читать  свои  литературные  пародии  на  произведения  свердловских  поэтов,  в  частности,   пародию  на  стихотворные  репортажи    Бориса  Марьева.  Из-за  этой  пародии  у  Марьева  и  Воловика  возник  спор.  Марьев  считал,  что  стихотворные  репортажи  о  строительстве   на  Качканаре  -  это  поэзия  и  она  нужна  народу,  Воловик  наоборот,  говорил,  что  это  не  поэзия,  а  очерк  в  стихах,  который  никому  ничего  хорошего  не  дал.

      25  ноября   1962  года, воскресение.
  Мы  с  моей  женой  Машей  ездили  во  Дворец  культуры  имени  Дзержинского  на  первый  День  Поэзии.
     Встречи  поэтов  с  читателями,  или  правильнее,  выступление  поэтов  проходило  в  три  тура:  в  12  часов  дня,  в  14  часов  и  в  16  часов.  Мы  с  Машей  приехали  в  16  часов.  Первое,  что  бросилось  в  глаза  при  входе в  зал  -  это  масса  книжных  прилавков,  пестреющих  выпущенной  к  этому  дню  книжкой:  «День  уральской  поэзии».
     Публика  вся  в  шубах,  большинство  стоят,  сидящие  в  более  выгодном  положении  -  они  смогли  раздеться. Все  слушают  выступающих   с  большим  вниманием.  На  сцене  длинная  фигура  в  очках  -  Герман  Дробиз.  За  столом  президиума  сидят  Александр  Воловик  и  Борис  Марьев.
     Публика  стихи  Дробиза  принимает  хорошо,  даже  вызывает  на   «бис».  Вторым   выступает  Александр  Воловик.  Он  читает  стихи:  «Музыка»,  «Тимоха»  и  «Теленок».  Слушатели  его  стихи  принимают  более  сдержанно.   Хорошо  встречают  Бориса  Марьева.
     В  перерыве  между  выступлениями  к  поэтам  за  автографами  выстраиваются   длинные  очереди.  Особенно  длинная  очередь  у  стола  молодого  поэта  Владимира  Дагурова.  На  сцене  почитатели  окружили  Бориса  Марьева.  Оттуда  слышится  смех,  шутки.
     В   июне   1964  года  литобъединение  Уралмаша  отмечало  30-летие.  На  юбилейном  вечере  прозвучали  стихи  Бориса  Марьева  в  исполнении  автора:
     Вы  твердо  верите  в  успех.
     Со  всей  страной   в  едином  марше.
     Пусть  в  общей  славе  Уралмаша
     Гремит  литературный  цех!
     Кроме  свердловских  писателей:  Вадима  Очеретина,  Бориса  Марьева  и  Николая  Куштума   на  юбилей  литобъединения  к  уралмашевцам   приезжали  представители  московского  автомобильного  завода  им. Лихачева,  Уралвагонзавода,  Первоуральска.

     6  октября   1965  года.
  Союз  писателей  утвердил   Бориса  Марьева руководителем  уралмашевского  литературного  объединения.
     Борис  Марьев  отпустил  бороду  и  стал  выглядеть  старовато.  Скралась  заостренность  носа  и  подбородка.  Облик  лица  совсем  изменился  и,  если  бы  я  не  знал,  что  это  Марьев,  никогда  бы  не  узнал  его,  встретив  случайно.
     В  обращении  к  нам,  литкружковцам,  он  говорил:  «Ребята»,  в  отличие  от  Воловика,  который  обращался  к  нам  со  словами:  «Братцы».  После  обсуждения  сырых  стихов   Алтунина,  Марьев  устроил  лекцию  с  темой   «О  таланте  и  мастерстве».  Лекцию  читал   медленно,  двигаясь   между  рядов  сидящих.  Говорил  не  очень  ярко   давно  знакомые  истины.  Воловик  говорил  живее,  интереснее.
     Знаменательно  то,  что   в  середине  года  в  наше  литературное  объединение  пришли  двое  начинающих  поэта,  до  этого  друг  с  другом  не  знакомые  и  сели  рядом,  да  так  и  пробыли  всю  жизнь  вместе,  став  мужем  и  женой.  Девушку  звали  Любой  Ладейщиковой,  юношу  -  Юрием  Конецким.  Впоследствии  они  стали  большими  уральскими  поэтами.
     После  нового  года   прошло  большое  собрание  членов  литобъединения  и  членов  редакции  газеты  «За  тяжелое  машиностроение».  Уточню  вот  что:  наше  литобъединение  не  было  самостоятельной  организацией  и  всегда  и  всюду  писалось  так:  «Литературное  объединение  при  газете  «За  тяжелое  машиностроение».  Поэтому  газетчики  выступили  с  критикой  в  адрес  членов  литобъединения,  заметив,  что   в  печать  на  страницы  газеты  мы  даем  мало  стихов  и  рассказов  на  производственные  темы,  например   стихотворение  «О  корове»  Юрия  Конецкого  по  их  мнению   совершенно   неуместное.
     Взял  слово  Борис  Марьев  и  сказал,  что  отмахиваться  от  заводской  и  гражданской  тематики   нельзя,  надо  чтобы  в  меру  была  лирика  и  стихи  о  рабочих  завода.   Поэтому  решили,  что  станем  писать  обо  всем,  но  высокого  качества.
     И  тут  же  Марьев  заявил,  что  в  виду  подвернувшейся   работы,  где  можно  хорошо  заработать,  он  по  20  дней  в  месяц   будет  находиться  в  командировке.  Поэтому  литобъединением  станет  руководить  Юрий  Трифонов.

     24  апреля   1976  года,  суббота. 
    Сегодня  в  помещении    Союза  писателей   открылся    двухдневный    9-й  областной  семинар  молодых  авторов  (первый  семинар  проходил  в  1948  году).
     В  президиуме   Лев  Сорокин,  Эмилия  Бояршинова,  Николай  Никонов,  Борис  Марьев,  Леонид  Фомин,  Эльза  Бадьева.
     Открыл  семинар   Лев  Сорокин.  О  прозе  молодых  говорил   Николай  Никонов.  Его  доклад  был  деловым  и  достаточно   обстоятельным.
     С  докладом  о  поэзии  начинающих  авторов  выступил  Борис  Михайлович   Марьев.  Как  всегда,  Марьев  говорил  с  пафосом.  Он  часто  сбегал  с  трибуны  и,  засунув  руки  в  карманы  брюк,  откинув  бородатую  голову  назад,  цитировал  Ленина  или  Маркса  о  литературе,  называя  том  издания  и  страницу,  откуда  взято  изречение.
     Естественно  такое  свободное  выступление  привело  к  тому,  что  он  выбился  из  регламента.
     Сорокин  сначала  послал  Марьеву  записку,  указав,  что  время  его  истекает,  а  спустя  три  минуты,  поднялся  и  сказал:
     -  Просил  один  час,  а  проговорил   1 час  15  минут.
     Марьев  стоял  буквально  жалким  и   растерянным.
     -  Как  же  так?  -  спрашивал  он, -  у  меня  еще  есть  так  много  сказать  молодым  авторам.
     И  он  поднял  на  ладони  до  десятка  листов   бумаги.
-  Сам  виноват,  -  заявил  председатель.
    Ссутулившись,  Борис  Марьев  побрел  к  своему  месту   в  президиуме.
   Следующей  выступила   Эмилия  Бояршинова  -  руководитель  литобъединений  области.  Она  говорила,  что  ее  стихи  обсуждали  впервые  так  же  на  семинаре  в  1951  году.  (  Я  вспомнил  тот  семинар  1951  года.  Я  с  Анатолием  Заниным  тоже  был  там.  Проходил  он  в  Союзе  писателей,  который  находился  на  втором  этаже  Дома  работников  искусств   по  улице  Пушкина,  дом  № 12.  Все  сидели  в  одной  комнате  и  беседовали.  Бояршинова,  тогда  еще  совсем  юная  девушка  пришла  с  мамой  и  с  женихом.  Ее  стихи  похвалили,  и  они  были  опубликованы  в  сборнике   «Молодые  голоса».)
     Сейчас   Эмилия   Бояршинова  уже  известная  поэтесса.  Она  сказала,  что  в  Свердловской  области    600  пишущих.  Из  них  на  данном  семинаре   будет  обсуждено  12  прозаиков  и  20  поэтов.
     Последним  выступил  Л.Г. Румянцев,  заведующий  отделом    прозы  журнала  «Уральский  следопыт».
     Затем  слово  взял  Лев  Сорокин  и  зачитал  фамилии  авторов,  которые  прошли  для  обсуждения  на  семинаре  по  секциям.   Фамилию  нашего  представителя  Сандакова  не  назвал.  Мы  все  были  удивлены,  а  сам  Леонид  Федорович  расстроился  настолько,  что  ушел  с  семинара  в  первый  перерыв.  А  стихи  Леонида  Сандакова  были  хорошие,  например,  такое:
     Сверстники  своих  отцов  встречали,
     Над  страной  висел  салютов  гром.
     Мы  «Ура!»  на  улице  кричали,
     А  потом   я  плакал  за  углом.
     Не  огнем  война  меня  коснулась,
     Не  снарядом,  миной  иль  свинцом,
     Детство  с  ней  ушло  и  не  вернулось –
     Вместе  с  невернувшимся  отцом.

Это  стихотворение  было  опубликовано  в  журнале   «Рабочее – крестьянский  корреспондент»  №  8  за  1980  год,  выходившим  в  Москве.
     Во  время  перерыва  мы  в  курилке  попеняли  Борису  Марьеву  за  то,  что  он  не  включил  Леонида  Сандакова   в  число  обсуждавшихся  по  секциям.
     -  Ребята!  -  огорченно  воскликнул  Борис  Марьев,  -  я  не  знал,  что  это  товарищ  вашего  литобъединения.  Можно  еще  все  поправить.  Где  он?!
    - Ушел  домой.
    -  Жалко! -  искренне  произнес  Борис  Михайлович.

     5  сентября  1977  года  в   7  часов  вечера  умер  Борис  Марьев.  Последний  раз  я  виделся  с  Борисом  Михайловичем  9  декабря   1976  года  в  Союзе  писателей  на  открытом  партийном  собрании.  В  перерыве  мы  стояли  в  коридоре  и  беседовали.   Леонид  Аристархович  Фомин  познакомил  Леонида  Сандакова  с   Борисом  Марьевым   и  Борис  Михайлович  извинился перед  Леонидом  Федоровичем  за  разнос его стихов   в  апреле   на  областном  семинаре  молодых  авторов.
     Борис  Марьев  в  тот  день  показался  мне  особенно  бледным  на  фоне  своей  черной  курчавой  бороды.
     И  глядя  на  него  сегодня  в  гробу  я  не  нашел  перемены.  Он  был  также  бледен,  ничуть  не  больше.  Лицо  было  спокойно,  только  резче  обозначились  очертания  носа.
     Известил  меня  о  смерти  Марьева  Иван  Александрович  Иванов,  передав  записку  через  свою  невестку.  Вот  эта  записка:
     «Михаил  Михайлович!  Умер  Борис  Марьев,  завтра  в  12  часов  на  Пушкина  12  состоится  гражданская  панихида.  Как  известно,  он  у  нас  был  руководителем  и  многие  из  наших  кружковцев  знают  его.   Может  быть,  кто-то  из  них  и  пришел  бы  на  прощание  с  ним,  но  кого  и  как  известить,  не  знаю.   Да  и  времени  для  этого  нет.   Николая  Петрова  дома  нет,  он  на  даче,  а  больше  телефонов  я  ничьих  не  знаю.
     Сообщаю  об  этом  на  всякий  случай,   может  быть  ты  найдешь  возможность  приехать  на  час – другой?
     И.А Иванов,  6  сентября  1977  года».
     Записку  мне  передали    поздно    7  сентября   1977  года,  поэтому  я  не  смог  отпроситься  с  работы  на  весь  день.
     На  ул.  Пушкина  к  Дому  работников  искусств  я  приехал  к  12  часам,  но  оказалось,  что  тело  привезут  в  13  часов.   Я  пошел  пока  в  Союз  писателей,  который  в  то  время  располагался  по  проспекту  Ленина,37,  возле  «Дома  Союзов»,  в  здании   бывшей  Горной  аптеки.  И  встретился  там  с   Е.А. Шавшуковым.  Чтобы  скоротать  время,  мы  прошли  к  фонтану  против  горкома  партии   и  сели  там  на  скамью  в  тени  еще  зеленых  кустов  сирени.   Палило  солнце.  В  историческом  сквере  стояли  в  желтизне  липы,  листья  рябины  были  бордового  цвета  и  красные  гроздья  ягод  сияли  на  солнце  кровавыми  пятнами.
     Говорили  мы  о  многом.   Я  спросил  у  Евгения  Алексеевича  о  творчестве:  пишет  ли  он?  Ответил,  что  нет.  Последнее  время,  говорил,  вместе  с  Марьевым  работали  над  темой:  «Что  толкает  человека  к  творчеству,  какая  сила?»  И  он,  Шавшуков,   кое-что  написал  об  этом.
     Потом  перешли  на  тему  о  свободе  творчества.  На  повторный  мой  вопрос:  почему  он  не  пишет  свои  рассказы,  Евгений  Алексеевич  ответил,  что  в  Союзе  писателей  на  одном  из  семинаров  с  ним   поступили  подло,  отнеся  его  повесть  о  беспризорниках  к  антисоветской  литературе   и  после  этого  всячески  стали  намекать,  что  место  для  него  в   печати  закрыто.
     Тут  же  он,  кстати,  поведал  мне  об  отношении  к  нему  Л. Фомина,  что  меня  крайне  поразило.  Я  помню,  что  Евгений  Алексеевич  года  два  тому  назад  вновь  начинал  посещать  наше  литобъединение,  а  потов  вдруг  неожиданно  прекратил.   Оказалось,  он  почувствовал  через  несколько  занятий,  что  отношение  к  нему  Леонида  Аристарховича  изменилось.  Видимо,  Фомину  посоветовали  в  Союзе  писателей  отвадить  Шавшукова  от  литобъединения.  А  Леонид  Аристархович,  по  моим  наблюдениям,  слишком  послушен   был,  и  от  установок  партийного  бюро  ССП  не  отступал,  ни  на  шаг,  даже  в  своем  творчестве.
     Это  партийное  давление  Фомина  я  чувствовал  и  на  себе.  Когда  я  писал  несколько  резковато  о  нашей  действительности,  Леонид  Аристархович  старался  сгладить  резкость  и  под  его  влиянием   в  конце – концов  мои  рассказы  становились  добропорядочными.
     …Подошло  время  идти  к  дому  работников  искусств.  Там  уже  собрался  народ.  Невысокий  светловолосый  мужчина  с  бакенбардами  оказался  соседом  Бориса Марьева по  квартире.  Он  рассказал  мне  о  последнем  часе  покойного: 
    -  Борис  Михайлович  пришел  вечером  с  работы,  по  пути  купил  газеты  и  хлеб.  Придя  домой,  сказал,  что  утомился   и,  чтоб  развеяться,  предложил  жене  сыграть  с  ним  в  шахматы.  Сели  играть.  Не  закончив  партии,  Тоня  заметила,  что  Борис  побледнел.
     -  Прилег  бы  ты,  -  сказала  она.
     -  Пожалуй,  -  согласился  Борис.
     Полежав  с  полчаса,  он  вдруг  заметался,  начал  вскакивать.
     Жена  вызвала  скорую  помощь,  но  было  уже  поздно,  Марьев  скончался  от  четвертого  инфаркта.
     Последними  вечерами  и  даже  ночами  он  заканчивал  печатать  три  научные  работы.  Успел,  отослал  в  Москву».
   …Подошел  И.А. Иванов.  Немного  погодя  приехал  Л. Печенкин   и  следом  подъехал  УАЗик  с  гробом..
   Печенкин  держал  завернутой  в  газету  какую-то  картину,  а  его  жена  Мира  Сергеевна  прошла  в  помещение  с  проигрывателем.  Вначале  я  подумал,  что  они   откуда-то  заехали  по  пути.  А  оказалось,  когда  мы  поднялись  наверх,  что  картина  -  портрет   Марьева,  а  проигрыватель – магнитофон  с  записью  траурной  музыки.
     Картина  с  портретом  Марьева,  изображавшая  его  в  белой  рубашке,   с  голубыми   глазами,  и  отчего-то  темнокаштановой  бородой,  и  такими  же  волосами,  висела  на  одном  из  венков  у  изголовья.
     Потом  появился  А. Нагибин  (фотограф  газеты  «Вечерний  Свердловск»)  с  увеличенной  фотографией  Марьева  и  повесил  ее  рядом  с  картиной.  На  снимке  он  сидел  в  непринужденной  позе  у  стола  и  был  похож  больше,  чем  на  картине.
     Из  знакомых  тут  были   Герман  Дробиз,  Геннадий  Бокарев,  Эмилия  Бояршинова,  Лев  Сорокин,   Альфред  Гольд,  Венедикт  Станцев,  Елена  Хоринская.
     Я  начал  поглядывать  на  часы.  В  два  часа  мне  надо  было  быть  в  цехе.  Поэтому  простившись  с  Ивановым  и  Шавшуковым,  пошел  к  выходу.

     Как-то  в  нашем  литобъединении  выступал  Юрий  Лобанцев  с  рассказом  о  непечатных  стихах  Бориса  Марьева,  то  есть  о  стихах,  которые  Борис  Михайлович  никогда  не  публиковал  и  писал,  как  говорится  «в  стол», ибо  они  были  о  нашей  советской  действительности,  за   эти  стихи  Марьева  могли  объявить  «врагом  народа»  и  сослать  в  ГУЛАГ.
     Очень  жалею,  что  я  не  смог  уговорить  Юрия  Леонидовича  продиктовать  мне  несколько  таких  стихотворений.  Не  смог  уговорить  потому,  что  тут  же  сидел  Борис  Путилов,  который  торопил  Лобанцева  закончить  беседу  с  нами,  чтобы  успеть  на  какую-то  пирушку. (Они  оба  были  пьянчужки.  Из-за  пьянства  Ю. Лобанцев  ушел  из  жизни  в  возрасти  58  лет).

     10  мая   1994  года   с   16  до  18  часов  я  провел  в  Литературном  квартале,  в  деревянном  строении  с  высокой  лестницей,  по  адресу  Пролетарская,  8,  на  вечере  памяти  Бориса  Марьева   ( 60  лет  со  дня  рождения).  В  здании  по  стенам  были  развешены  картины  в  рамах,  которые  написал  Борис  Марьев  с  натуры  маслом,  и  присутствующие  на  вечере  отмечали  и  этот  незаурядный  талант  юбиляра.
     С  воспоминаниями  о  поэте  выступали   Валентин  Лукьянин,  Герман  Дробиз,  А. Еремеев,  В. Матвеев,  Любовь  Ладейщикова,  Альфред  Гольд,  Юрий  Лобанцев,  Ф. Селянин,  В. Гайнов,  А. Комлев,   Николай  Кузин,  Яков  Андреев,  Семен  Шмерлинг.  Артист  филармонии   Алексей  Петров  прочитал  поэму  Бориса  Марьева   «Пугачевщина».
     Присутствовало  35  человек.   Весь  вечер  был  заснят  операторами  телестудии. (Показан  по  телевидению  18  июня  1994  года.  Я – в  трех  местах.)
     Домой  я  шел  с  Семеном  Борисовичем  Шмерлингом  и  Юрием  Абрамовичем  Левиным.  Был  слегка  прохладный,  но  солнечный  вечер.


Печёнкин Леонид Васильевич
(1928-1987)
    Леонид Васильевич родился 17 июня 1987 года в селе Курьи Свердловской области. Там окончил школу. Далее окончил военно - воздушное училище и стал штурманом военной авиации. Служить его направили на Дальний Восток, где он продолжал углублённо изучать штурманское дело на различных военных самолётах.
   А после полётов дома его встречала горячо любимая жена — Мира Сергеевна. Вскоре она заболела. Врачи определили - туберкулёз лёгких. Для лечения требовался Паск, которого в их военном городке не было. Леонид Васильевич обратился к командующему, чтобы его отпустили в Москву за лекарством.  Его отпустили за тем, чтобы он купил пианино для местного клуба и в багажном вагоне доставил к месту назначения в целости и сохранности. Печёнкин с этим заданием справился.
   Сложнее было добыть лекарство для жены. В Москве «Паск» шёл на лечение кремлёвских мужей и их семей. Не стану вдаваться в подробности о том, как ему удалось заполучить лекарство. Получить - то он получил, но как отправить лекарство по почте. В те годы лекарство для пересылки по почте не принимали, и он пошёл на хитрость. Купил большой том с произведениями А. Пушкина (у меня такая книжица была размерами 35x25 см. и толщиной 10 см.) Леонид в середине книги прорезал листы квадратом, опустил в это углубление коробки с лекарством, все листы вокруг углубления склеил, но так, чтобы все наружные листы свободно перелистывались. Книгу отправил авиапочтой. Сам  сразу поехать не мог, нужно было переделать массу  дел.  Посылка дошла благополучно, Мира Сергеевна благодаря «Паску» скоро выздоровела.
   Через определённое время у Леонида Васильевича с женой подошёл отпуск. Начали собираться в дорогу, на родину. Накануне отъезда к Леониду Васильевичу обратились с просьбой заменить заболевшего штурмана для часового проверочного облёта самолёта после  ремонта.  Печёнкин с Мирой Сергеевной стали отказываться, так как на следующее утро  должны двинуться в путь, билеты уже куплены.
- Что  вы волнуетесь? Один час полёта и ваш муж вернётся.
  Леонид Васильевич не мог отказать пилоту, с которым дружил и сам был с  мягким характером. Полетели. Благополучно провели одночасовой облёт и пошли было на посадку, но шасси из гнезда не вышли. Сделали несколько кругов, но шасси не выходило. Пилот попросил штурмана перейти в носовую часть самолёта, и ручником, связанным с шасси, сделать несколько резких движений. И шасси выдвинулось. Машина в эти минуты была в одном метре от посадочной полосы. Колёса резко коснулись земли, и Печёнкин не успевший  отодвинуться от внутренней стены самолёта, с силой ударился головой и потерял сознание. Так вместо отпуска месяц пролежал в госпитале.
   Не знаю, дали ли им потом отпуск, он не рассказывал. А рассказывал о другом, что во время полётов часто начала появляться рвота. Врачи определили язву желудка. И Леонида Васильевича комиссовали, а ему через несколько месяцев полагалось пойти на пенсию. Выгнали без разговоров. Человек оказался за бортом без пенсии и без гражданской специальности.  Леонид Васильевич поступил учеником слесаря на завод имени Я.М. Свердлова. Печёнкин вспоминал, когда он начал работать учеником слесаря, отношение к нему окружающих его рабочих было негативным из-за того, что когда его просили перенести какую-нибудь тяжесть, он отказывался. Поднимать тяжести ему не позволяла язва, хотя на вид он был крепким парнем. Как только он овладел профессией слесаря, тут же перешёл работать на завод имени Калинина.
   В свободное от работы время увлекался коллекционированием. Собирал оружие, медали, ордена, монеты. Посещал общество нумизматов. Рассказывал, что к ним приходил к ним пожилой человек, приводящих любителей собирания монет в трепет тем, что иногда вынимал из кармана медную квадратную плату(старинную монету). Любители монет с помощью карандаша на листках бумаги переводили очертания этой монеты. Такой же отпечаток на листке бумаги сделал и Леонид, и позднее  в цехе после работы по тому карандашному отпечатку сделал плату и  паунсон. Иными словами, миниатюрный  металлический пресс отчеканил десять монет. Леонид потом разбросал их по цеху, чтобы по ним потоптались люди, придавая этим топтанием вид старины.
   В следующую встречу нумизматов Леонид выложил на стол все десять квадратных монет к великому изумлению всех присутствующих, а пожилой гражданин — владелец единственной квадратной платы отвёл Печёнкина в сторону и предложил отчеканить большое количество плат да и пустить их в продажу. Леонид Васильевич от такого предложения отказался, сказав, что он по этому вопросу расспрашивал юристов, которые сказали, что продавать платы нельзя, но можно только обменивать на другие монеты.

                Глава 2.

   Точной даты прихода Леонида Печёнкина в литературный кружок нет. В 1961 году он стал Лауреатом премии журнала «Уральский следопыт» за очерк о Жене Хмелёве, ярком комсомольце, убитом антисоветчиками.

   20 января 1965 года, среда.
   В наше уралмашевское ЛИТО приезжали свердловские писатели О. Коряков, Л. Румянцева, Л. Сорокин, Ю. Трифонов, В. Шустов.
   Олег Фомич Коряков тепло  отозвался о романе Л. Печёнкина «Непримиримость», сказав, что это вещь прогрессивная, в смысле, что она пойдёт в жизнь.
 
  2 февраля 1972 года, среда.
    На собрании ЛИТО разбирали рассказы Л. Печёнкина.  О рассказе  «Масло» Альберт Сергеевич Яковлев  сказал, что он написан профессионально, можно печатать.
   «Масло», «Машка», «К Абдулычу в гости» - эти три рассказа Л. Печёнкина вошли в сборник «В пору жаворонков: Молодая проза Свердловска и Тюмени», вышедший в 1973 году в Средне-Уральском книжном издательстве тиражом 15000 экз.

11 сентября 1977г., воскресение.
   По приглашению Леонида был у него и Миры Сергеевны  в гостях на Эльмаше. Теперь всё изменилось.  На месте домов раньше были огороды, где и я с мамой в войну садил картошку. А сопки, покрытые лесом, по которым мы раньше бегали, собирали ягоды, превращены в замечательный лесопарк с дорожками, беседками, озерцами и каналом от речки Калиновки.
   С Леонидом говорили о литературе, о безалаберности в нашей стране, так как вдоль канала всюду из под земли торчали бруски металла, проволока. Печёнкин хотел написать в «Литературную газету» статью о глупостях в нашем планировании.
   По моей просьбе он рассказал о своей жизни. Тяжёлая у него была жизнь.
Когда мы с ним вернулись с длительной прогулки, его жена Мира Сергеевна отругала меня за такую длительную прогулку, так как Л. Печёнкина в мае свалил инфаркт. Теперь он на инвалидности.
   Инфаркт Леонид получил после годичной работы в партийном архиве по разбору документов Колчака для написания романа «Колчаковщина».

  23 февраля 1982г., вторник.
  На собрании литобъединения обсуждали новую книгу Леонида Печёнкина «Павкин алмаз», выпущенную Средне -Уральским книжным издательством тиражом 100 000 экз.

   PS: У меня хранится книга Л.В. Печёнкина «Павкин алмаз» 1986 года издания с дарственной надписью на титульном листке. В аннотации к книге даны такие сведения:  «Герой повести — лицо не вымышленное. Именно он, Павлик Попов, нашёл в 1829 году на Урале первый отечественный алмаз. За свою находку пожалован Павлик «вольной». Неизвестна дальнейшая его судьба, но по предложению автора книги в 1979 году крупный алмаз, найденный в месторождении «Трубка Мира», назвали именем Павлика Попова».

  5 июля 1983г., вторник.
   Члены литературного объединения  Уралмашзавода в честь 50-летия УЗТМ выступали с чтением своих произведений в литературном музее писателей Урала. Леонид Печёнкин прочитал отрывок из повести «Павкин алмаз». Всего выступило пять человек.

  14 января 1984г., среда.
   На собрании секции очерка  при Союзе писателей Леонид Печёнкин рассказал, что разыскивает уральцев — Героев Советского Союза для дальнейшего написания очерков о них.

   28 февраля 1984 г., среда.
   В литобъединении Уралмаша занятие было посвящено памяти Евгения Алексеевича Шавшукова, скончавшегося 18 февраля. Первым взял слово Л. Печёнкин и поведал нам следующее: «В 1946 году Евгений Алексеевич переехал из Шанхая в Советский Союз, но не долго радовался переезду. Через два месяца его обвинили шпионом и сослали в ГУЛАГ. Вернувшись, он не ожесточился на Советский Союз. Писал стихи, прозу. Но за то, что писал правду, стал изгоем в ССП. И последний год ничего не писал, только рисовал картины. Был добрым, порядочным человеком».

  27 марта 1984 года., вторник.
 На очередном занятии ЛИТО выступил Леонид Печёнкин с чтением рукописи книги «Награждает Родина». О всех наградах Леонид Васильевич по возможности писал подробно, вот пример первой статьи: «Медаль «Золотая звезда»: «10 августа 1933 года из Мурманска вышел в свой исторический рейс ледокольный пароход «Челюскин». На его борту находилась научная экспедиция, перед которой стояла задача небывалой трудности — обогнуть весь материк, пройдя моря Арктики за одну навигацию, без зимовки, и этим доказать, что караваны современных судов могут проходить по Северному Морскому пути на всём протяжении с запада на восток и обратно...»
   Когда «Челюскин» затонул, людей спасли наши лётчики,  и стали первыми, которых наградили медалью «Золотая Звезда». А это значило, что они стали Героями Советского Союза.  Это А.В. Ляпидевский, Леваневский, Молоков, Каманин, Слепнёв, Водопьянов, Доронин.

 4 февраля 1986г., вторник.
 Сегодня ко мне  домой приезжал Леонид Печёнкин. Рассказал, что сдал в печать книгу о боевом пути стрелка-радиста военного самолёта в годы войны, полного кавалера Ордена Славы трёх степеней Надежды Журкиной.
  Рассказывал также, как сопровождал Н. Журкину в поездке на её родину в город Туринск.  Проговорили с ним три часа (я был в отпуске).
   Также он мне поведал историю разрыва дружбы с А. Бусыгиным. А получилось вот что: 27 июня1984 года Аркадий Бусыгин организовал приём членов литературного объединения Уралмаша  в парткоме Уралмашзавода по случаю 50-летия ЛИТО, а его и Николая Петрова не пригласил. Они были этим страшно обижены. И ушли, не оставшись на торжественное собрание. По дороге встретили О. Калинцеву и А. Новосёлова. Зашли к Николаю Петрову и вчетвером отметили 50-летие ЛИТО УЗТМ.

   10января 1987г., суббота.
   В Обкоме ВЛКСМ  состоялось учредительное собрание горожан по поводу организации в Свердловске музея авиации на месте бывшего аэропорта «Уктус».
  Собрание открыл секретарь обкома ВЛКСМ Анатолий Батов. В президиум выбрали главного энтузиаста Леонида Васильевича Печёнкина. Секретарём собрания  предложили ветерана авиации А. Кузьмина.
   Собрание началось в 11 часов и длилось до двух часов. От желающих выступить не было отбоя. Выступило 16 человек. Все говорили, что музей нужен, но для создания необходимы денежные средства.
  Выступление Н.И. Михайловой — Гагариной было награждено аплодисментами. Она рассказала, что давно занимается созданием музея десанта воздушных войск. На свои средства объездила много городов, и собрала большое количество экспонатов.
   В заключение состоялись выборы совета, составили письмо в обком партии КПСС с просьбой о помощи.
   На собрании присутствовало 80 человек. Там я впервые увидел Бимбата — дирижаблестроителя.

  13 февраля 1987г.   
  Провожали в последний путь Леонида Васильевича Печёнкина, скончавшегося 11 февраля от инсульта в здании бывшего «Уктусского» аэропорта во время беседы с оппонентами  о создании музея авиации.
  Последний раз я Леонида видел 20 января на секции очерка при обсуждении книги Вайсберга. Мы с ним сидели рядом, а потом на улице при прощании пожали друг другу руки.
 Разговаривали с ним неделю назад. В пятницу, 6 февраля он позвонил мне на работу в 17 часов, когда я уже оделся, чтобы ехать домой:
- Здравствуй, Миша, звонит тебе Леонид Печёнкин, -  начал он.
- Здравствуй, - ответил я.
- Сижу, читаю гранки книги «Награждает Родина».
- Выходит уже?
- Да, к 70-летию Октября. Знаешь, что я звоню? Хотим 10 мая провести праздник авиации на «Уктусе».
- Вот это дело! Это самая лучшая агитация за музей!
- Ага. Будут самолёты демонстрировать фигуры высшего пилотажа, выбросится парашютный десант, попрошу прилететь группу военных реактивных самолётов, чтобы показать достижения нашей техники. Дирижабль пролетит.
- Даже дирижабль?!
- Да. Смотрел фильм «Гиперболоид инженера Гарина»? Этот дирижабль снимался. Он наш, свердловский.
- Это самая лучшая поддержка твоему делу.
- Весь бы  «Уктус» сохранить. Что им вздумалось тут строить? Разве мало места на окраинах Свердловска?
- Мало, Лёня. На окраинах зелёная зона. Многие люди живут ещё в стеснённых условиях и ждут не дождутся, когда на «Уктусе» построят дома, где им обещали жильё.
- Так-то оно так, - произнёс он с сожалением.
- Тут нас отвлекли, - сказал я.
- Телефон надо? - догадался он. - Трубку вырывают? Ладно, я заканчиваю. Будь здоров, Миша!
- До свидания.
   Это был наш последний разговор. Знать бы, что последний...
   Наш старейший член ЛИТО Николай Александрович Петров принёс траурные повязки и мы встали в почётный караул у гроба нашего друга. Провожали в последний путь Леонида кроме меня от литобъединения Н. Петров и А. Уласовец, от секции очерка С. Захаров, Д. Алексеев, А.С. Абрамов, М.Н. Петров, от союза писателей М. Найдич. Было много друзей - авиаторов, всего человек 50.
  Руководила похоронами  Н.И Михайлова-Гагарина. Похоронили Л.В. Печёнкина на Северном кладбище.
   На поминки в столовую приехал Б. Вайсберг. В конце обеда он подсел к столу вдовы Миры Сергеевны и  говорил с ней  о литературном наследии Леонида. Оказалось, что уже приезжала редактор издательства Н.И. Трубникова и отобрала для печати что-то из повести Л. Печёнкина о Журкиной.

  12 апреля 1987г.
  В 9 часов вечера звонила мне домой Мира Сергеевна Печёнкина, благодарила за рецензию на книгу Л. Печёнкина «Павкин алмаз»,
вырезку которой я ей отправил письмом.
 Также Мира Сергеевна сказала, что книга «Награждает Родина» прошла цензуру и должна  попасть в продажу в мае 1987 года.

                Глава 3.

 9 мая 1987 г., суббота.
  Я готовился выбрать время, чтобы 9-10 мая съездить на Уктусское лётное поле. Леонид Печёнкин звонил мне 6 февраля и приглашал меня туда, так как хотел организовать большой праздник авиации. Состоится он или не состоится? Всё же в память Л.В. Печёнкина, я решил побывать там.
   И вот в «Вечернем Свердловске» появилось сообщение, что 9 -10 мая на поле бывшего Уктусского аэропорта в 11 часов состоится выставка самодельных сверхлёгких летательных аппаратов.
   Поехал. Встретил там Б. Вайсберга. Пять часов пробыли там. Задумка Л.В. Печёнкина была осуществлена. В первый день состоялось знакомство любителей авиации (около 1,5 тысяч человек) с авиамодельными конструкциями. Было представлено два дельтаплана  с двигателями и шесть фюзеляжных машин, и два дельтаплана без двигателей.
   Три раза поднимался в воздух дельтаплан без двигателя и один дельтаплан по имени «Аист» с двигателем.
   Во второй день, то есть 10 мая, были организованы прыжки парашютистов, воздушные бои авиамоделей и полёт на вертолёте для всех желающих.
   Впечатление от праздника большое. Жаль, что Уктусское поле забрали строители.
   6 июня 1987 г. в газете «На смену!» опубликован наш с Вайсбергом очерк «Через тернии» о празднике авиации 9-10 мая 1987г.

    Список произведений Л.В. Печёнкина:
- очерк о жене Хмелёве в журнале «Уральский следопыт» за 1961г.
- рассказы: «Масло», «Машка», «К Абдулычу в гости» в сборнике «В пору жаворонков»
- повесть «Салажата» 1977г.
- повесть «Павкин алмаз» 1982г. в сокращённом варианте и 1986г. (полное)
- «Позывные воздушного разведчика» 1987г.
- «Награждает Родина» 1987г.
   Вспомнилось:  ещё когда Леонид копался среди документов о Колчаке, обнаружил много документов, касающихся его родного посёлка Курьи. Оказалось, что в тех местах шли ожесточённые бои. Леонид загорелся об этом написать, но не написал, а создал там музей. Восторженно рассказывал об открытии музея. Была вся администрация посёлка.
   Рассказывал мне  про сбор экспонатов: старики — бывшие бойцы отдавали в музей самое дорогое для них.
   Через полгода  встретил Леонида, вернувшегося из отпуска из посёлка Курьи. Я содрогнулся, увидев его помрачневшее лицо.
- Эх, Миша,- сказал он с горечью, - нет больше музея: окна повыбиты, экспонаты растащены.
  Дальше он говорить не мог, у него задрожали губы. На прощание он только махнул мне  рукой.
«Бедный Лёня!- подумал я. - Всюду палки суют в колёса».


Никонов Николай Григорьевич
(1930-2003)
 
   С Николаем Никоновым я познакомился заочно в 1965г., прочитав повесть «Солнышко в берёзах», и сразу влюбился в эту повесть, так как она была и о моём детстве. Мы с Никоновым  почти ровесники, я его старше на три года. Повесть «Солнышко в берёзах» я брал в библиотеке и долго бредил этой книгой, искал её в книжных магазинах. Наконец мне повезло,  в 1986 году я купил книгу Никонова «Повести», где первой была представлена повесть «Солнышко в берёзах». И успокоился.

   17 октября 1977г., понедельник.
     С А.И. Бусыгиным был в библиотеке им. Белинского на открытие первой книжной выставки Уральского книжного издательства.
   Выступали: директор издательства Н. Еремеев, писатель Н. Никонов, председатель Общества  уральских краеведов и директор библиотеки.
   Мы, посетители, стояли полукругом. Я стоял в центре, рядом с Никоновым. Нас сфотографировали.
   Н. Никонов, в частности, посетовал на трудности получения книг в Белинке, на строгости администрации к посетителям, недоверие и подозрительность персонала к читателям.

   28 февраля 1978г., вторник.
   В доме работников  искусств состоялась встреча литобъединений города с писателем Николаем Никоновым.
   Слушателей   собралось  32 человека. Пришёл, убелённый сединой, пьяный мужчина и стал громко выкрикивать какие-то фразы, мешая начавшему выступать Никонову.
- Выведите его! - сказал Николай Григорьевич, - с такими нечего и церемониться.  Надо брать за шиворот и выталкивать.
- Моя  шапка! - ринулся пьяный за шапкой к одной из слушательниц.
- Это не Ваша, - ответила женщина, пряча  свою дорогую шапку от протянутой руки пьяного.
   Наконец двое мужчин из литобъединения железнодорожников вывели упиравшегося пьяного в фойе, где он ещё минут пять плаксиво требовал свою шапку.
   Под этот гомон Н. Никонов стал рассказывать о себе:
- К писательству я себя не готовил, просто хотел выразить себя. Пытался стать художником. Но не стал, оказался дальтоником. Графика не увлекала.
   Стал искать другую форму. Музыка! Но музыку не любил из-за шума. До сих пор не терплю радио. Учился играть на  баяне и  на гитаре, но не научился.
   Стал искать другую форму. Решил выразить себя в слове. С 1954 года начал писать. Увлекало писать о природе, и не хотелось писать о человеке.
   Меня стали печатать и в 1958 году приняли в Союз писателей.
    Долгое время качался в выборе профессии: школа и писательство. В школе преподавал историю и обществоведение. Много лет работал директором.
   Наконец, с 1969 г. стал профессиональным писателем. Выпустил 29 книг. Изданы на Урале и в Москве.
  Потом были ответы на вопросы:
- Над чем сейчас работаете?
- Закончил новую вещь - «След рыси».

- В какой форме Вы общаетесь с природой?
- Я треть времени провожу в деревне: копаю огород, гуляю по лесу, там и пишу. Да и город у нас окружён природой. Природа не только растительность, но и птицы. А они повсюду. Надо их знать всем, а то некоторые свиристелей принимают то за дрозда, то за соловья. Не может быть писателя, не любящего природу.
 
- А как Вы работаете?
- Работа писателя в  поиске ассоциаций. Читать надо научные журналы «Наука и жизнь», «Натуралист», «Природоведение» и др.

- Бывают у Вас неудачи, когда произведение не выходит?
- Неудачи настигают тогда, когда не выносил произведение.

- Ваши любимые писатели?
- Бунин, Гоголь, ранний Шолохов, Бондарев, Астафьев, Распутин, Нагибин.

- Ваши ученики?
- Ученики?! -удивился Никонов, и даже как-то испугался, - ученики могут быть только у художников, а писательству научить нельзя. Надо всё время себя учить, самому думать, не ждать, когда подскажут. В этом смысле литобъединения нужны, я считаю, как общение, а не для того, чтобы учиться писать. Конечно, есть в писательстве свои законы.

- Пишите ли Вы портреты?
- У меня есть тетрадь, куда я заношу интересные сцены. Например, сегодняшняя сцена с пьяным  может послужить сюжетом для произведения.

- Насколько автобиографичны  Ваши произведения?
- Все мои вещи в той или иной мере автобиографичны. Для иллюстрации, вы позволите, я  прочитаю главу из повести «След рыси». Глава называется «Два писателя».
   Стал читать. Читал хорошо, умело. У меня, слушателя, вызвала сомнение сцена, где кот, чтобы открыть дверь, просунул в щель под дверь обе лапы. Герой глянул  в дверь и увидел горящие глаза животного.
   Никонов читал 40 минут. Потом стал отвечать на вопросы:
- Скажите, повесть уже в печати?
- Ещё нет, но будет обязательно напечатана, несмотря на все «рогатки». Каждому писателю надо защищать свой труд от косности, от трусости, от непонимания.
- Скажите, - спросил я, - как это герой мог в узкую щель между полом и дверью увидеть глаза кошки?
- Можно, - заверил Никонов, и указав щель под дверью комнаты, где мы сидели, сказал,  что даже в таком узком пространстве очень хорошо видны глаза животного.
   Следующий вопрос я не расслышал, но он был о герое произведения. Услышал только ответ:
- О герое надо знать всё, вплоть до его прабабушки. Это поможет обрисовать его полно, а не схематично.
- У Вас в повести чувствуются сатирические и юмористические нотки. Пытались ли Вы работать в этом жанре?
- Для сатирика у меня нет глубоко гражданской философии, а юмористические рассказы я пробовал писать, хотя ещё не печатал. Думаю со временем стать юмористом.
   Не помню  следующего вопроса вопроса, зато записал ответ:
- Раньше очень любил Паустовского, сейчас уже не очень.
   В заключении Н.Г. Никонов пожелал нам:
- При писании отпускайте себе вожжи(тормоза), не оглядывайтесь на критику — это сковывает.

 15 января 1981г., четверг.
   В Доме работников искусств состоялся вечер поэзии. Председательствовал Н. Никонов. В президиум были избраны А. Куницын и В. Сибирёв.
   Перед выступлениями Николай Григорьевич сказал:
- Поэт — токующая птица, которую трудно остановить. Поэтому предлагаю регламент для чтецов: одно большое стихотворение и два — три небольших.
   Выступило 12 поэтов, среди них А. Куницын, Андреев, В. Сляднёва, В. Блинов, В. Капленко.
   Вечер получился удачным. В заключении Никонов сказал:
- Надо ввести традицию проводить такие вечера.
   Присутствовало 40 человек.

10 марта 1989г., пятница.
   В конце 80-х годов Уралмашевским литобъединением руководила Любовь Анатольевна Ладейщикова. На наши собрания она любила приглашать свердловских писателей и поэтов. В этот раз пригласила Николая Григорьевича Никонова.
- Многим кажется, что быть писателем легко, - начал Николай Григорьевич. - Мнение такое ошибочно. Это очень трудно. Я в каждую книгу вкладываю всю энергию. Пишу на износ, выкручивая себя. Отдаю книге всё: знания, нервы, ум, как будто это моя последняя книга. А потом ещё работа с редактором, с цензором, когда тебя заставляют отказываться от многого.
   Потом Никонов предложил задавать вопросы. Вопросы задавали
А. Уласовец. Л. Иванова, А. Фадичев.

- Писатель должен обострить проблему?
- Да. Писатель должен выступить с критикой жизни. Показать вора так, чтобы он для читателя противен был.

- Во второй части «Весталки» много отрицательных сцен.
- Не согласен.

- Обязательно надо, чтоб произведение было обобщающим?
- Надо поставить персонаж в сложную ситуацию и получится тип.

- Кто были Вашими учителями?
- Писатели: И. Бунин, Н. Гоголь, В. Набоков, из поэтов -  Бальмонт и Фет.

   Далее Николай Григорьевич говорил, что «Весталку» задумал ещё 30 лет назад — собирал материал о судьбах женщин. Писал роман 10 лет.
   В 1983 г. опубликовал роман «Старикова гора» в журнале «Урал». Нашлись люди и написали в ЦК, что Никонов защищает кулаков.  Вызывали, ругали. Тогда ещё на защиту кулака становиться было нельзя.
   За 20 лет у Никонова вышло 63 книги. Сейчас работает над книгой «Северный запад».  Работает каждый день, лучше с утра. С 14.00 часов он как секретарь правления ССП г. Свердловска должен быть в Союзе писателей.  Много читает, выписывает 16 журналов и 7 газет.
   Все вещи пишет от руки. Четыре раза каждую вещь переписывает и раз от раза она делается лучше. Потом отдаёт на машинку. Отпечатанную рукопись правит и снова на машинку. После этого несёт в издательство или журнал.
   Вопрос Л. Ивановой :
- Вы нам поможете издать коллективный сборник?
   Николай Григорьевич помолчал. Потом ответил:
- По крайней мере препятствий чинить не буду. Советую предлагать свои вещи в «Урал». Сейчас там печатают молодых. Надо быть самостоятельными и не ждать, когда вас поместят в сборник. Надо ходить, добиваться, отстаивать свои произведения.
   Ещё Николай Никонов говорил, что не надо замыкаться только на писательстве. Он кроме всего для себя занимается живописью, пишет песни для гитары к застолью.
   Ехать жить в Москву, чтобы стать московским писателем, он не хочет. Москву не любит из-за её чёпорности и провинциальности.
  Выступление Никонова слушало 16 человек. Николай Григорьевич выглядел уствшим, измотанным. Вид очень больного человека. Пробыл у нас ровно 1 час.

19 августа 1982г., четверг.
   В Союзе писателей проходило партийное собрание по работе журналов «Урал» и «Уральский следопыт». Николай Никонов говорил, что для журнала «Урал» надо больше писать о заводах, стройках, а мы обленились. Сидим на месте и не можем двинуться.

5 апреля 1983г., вторник.
    На занятие литобъединения Уралмаша  был приглашён свердловский критик Наум Лазаревич Лидерман. Он вполне официально заявил, что сейчас книги свердловских писателей на уровне лучших советских писателей. И назвал среди крупнейших советских писателей Н. Никонова, В. Крапивина, А. Филипповича.

25 января 1990г., четверг.
   В 18.00 часов вечера состоялся дискуссионный клуб коммунистов в Доме политпросвещения. В президиуме среди 15 фамилий был назван писатель Н. Никонов.
   Председатель дискуссионного клуба А. Гайда задал вопрос собравшимся:
- Что лично вы, как депутат, будете делать, чтобы вывести Россию из кризиса?
   Николай Григорьевич Никонов произнёс:
- Всем желающим — землю!
   Зал был забит до отказа, к микрофону стояла большая очередь.

20 ноября 1990г., вторник.
   Любовь Ладейщикова, покинув наше ЛИТО, все документы увезла в Союз писателей. И так как наш староста А. Бусыгин болел, в Союз писателей приехал я и там встретился с Л.А. Фоминым — в то время он был секретарём СП Свердловска. В 15.00 часов я вошёл к Фомину.
- Что привело тебя ко мне?- спросил Леонид Аристархович.
  Я сказал. Он набрал номер телефона, кого-то спросил в трубку. Через минуту чуть приоткрылась дверь и Юрий Конецкий, указав рукой на подоконник второго окна, скрылся.
- А вот они! - сказал Фомин, беря с подоконника увесистую папку и передавая мне.
   Я положил рукописи в свой дипломат. Здесь же лежала повесть И. Иванова, возвращённая  из издательства.
- Как жизнь? Что теперь пишите? - спросил Леонид Аристархович.
   Я сказал, что занимаюсь публицистикой.
- А у меня публицистика не получается, - признался он.
   Кто-то позвонил и он произнёс в трубку:
- У меня сидит старейший член литобъединения, уважаемый человек.
   Положил трубку и сказал мне:
- Пойдём к Никонову!
   У Никонова сидел невысокий бородатый человек. Когда мы вошли, он встал нам навстречу, пожал руку Фомину. Я обменялся с ним приветственным кивком головы.
- Я слышал: вашему литобъединению нужен руководитель? - спросил Николай Григорьевич, обращаясь ко мне.
- Да.
- Кого же вы нашли?
- Пока никого.
- Мы вот посовещались на бюро и решили предложить вам Николая Григорьевича Кузина, -   и указал на бородатого , - он - критик. Кого больше:
прозаиков или поэтов?
- Поэтов. Прозаиков три-четыре человека.
    И обращаясь к Кузину, я добавил:
- Вам у нас будет скучно.
   Вставил своё слово Фомин:
- Я знаю это литобъединение. Был несколько лет у них руководителем. Это даже не литобъединение в широком смысле слова, а кружок по интересам.
- Вы хотели руководителем Крашенинникова, - сказал Н. Никонов, - но он не член Союза писателей и мы его рекомендовать не можем.
- Сколько получает ваш руководитель? - спросил Кузин.
- Ладейщиковой платили 60 рублей  в месяц за два занятия.
- Сейчас с переходом на рыночную экономику надо бы добавить , - пошутил Кузин.
   В заключении решили, что я этот разговор передам членам литобъединения и сообщу о результатах Кузину.

14 ноября 1991г., четверг.
  В ЛИТО состоялось первое занятие с Кузиным. Он сказал, что Союз писателей Свердловска распался на два лагеря. Одним руководит Л.А. Фомин, другим В.П. Лукьянин. Н. Никонов ушёл на пенсию.
   Последний раз я встретился с Н. Никоновым в редакции журнала «Урал», где Николай Коляда собирал на посиделки пишущую братию и по предложению В. А. Блинова следующее собрание решили посвятить русскому мату и пригласить Николая Никонова. В назначенный день собрались. Я ожидал, что Николай Григорьевич займёт мою сторону, не терпящего мата. Но Н. Никонов сказал, что в иных случаях  мат нужен, особенно работяге, терпящему бедствие на работе.

20 мая 1991г., понедельник.
   Сегодня в 13.00 часов прощались с Л. Сорокиным, поэтом и бывшим секретарём ССП. Траурный митинг открыл Н.Г. Никонов. Затем выступили с прощальным словом 10 человек, среди них В. Лукьянин, Н. Рыжкова — жена директора УЗТМ, Б. Котельников — главный инженер Уралмаша, Е. Хоринская — поэт.
   Затем Николай Никонов зачитал телеграммы от секретаря обкома КПСС Кадочникова, от работников кино, от писательских организаций Донецка, Перми, Тюмени, от артистов Свердловского драмтеатра.

6 декабря 1995г., среда.
   Проводили в последний путь Владимира Петровича Сибирёва. От писателей были Ф. Вибе, Ю. Конецкий, Г. Иванов, В. Станцев, Н. Никонов,   Гольд, Л. Ладейщикова, Г. Дробиз, С. Шмерлинг.

1марта 1996г., пятница.
   На встрече с Э. Росселем выступили Н. Никонов, В. Турунтаев и С. Шмерлинг, чтобы Э. Россель издал указ о творческих союзах с выделением им целевых средств.

23 декабря 1999г., четверг.
   На собрании литгруппы при журнале «Урал» состоялась дискуссия на тему «Правомерен ли в художественной литературе мат?» Принимал участие писатели Николай Никонов, Владимир Блинов, Николай Коляда.
  Николай Никонов сказал, что мат усиливает выразительность образа, и он этого не чурается.

10 июля 2003г.
   Григорьевич Никонов скончался.  Улица Мельковка переименована в улицу имени Николая Никонова.
 

Герман Фёдорович  Дробиз

   Впервые  Германа Дробиза я встретил 24 марта 1959 года (вторник), когда нас, пишущих людей разных кружков, собрал С. Раппопорт, кинорежиссёр Свердловской киностудии. Собрались в большой светлой комнате Дома Союзов (в доме Севастьянова). Нас, желающих писать киносценарии, было шестеро. Среди нас был из УПИ черноволосый в очках Герман Дробиз.

25 ноября 1968г., воскресение.
   Сегодня с женой  Машей съездили в ДК им. Дзержинского на первый День поэзии. Выступление поэтов проходило в три тура: в 12.00 час., в 14.00 час. и в 16.00 час. Мы приехали к 16.00. Первое, что бросилось в глаза при входе в зал — это масса книжных прилавков,  где продавали выпушенный к этому дню альманах  «День уральской поэзии».
   Публика вся в шубах, большинство стоят. Сидящие в более выгодном положении — они смогли раздеться. Все слушают выступающих с большим вниманием.
   На сцене  длинная фигура в очках - Г. Дробиз. За столом президиума сидит А. Воловик и Б. Марьев. Публика стихи Германа Дробиза принимает хорошо, даже вызывает на бис.
   Вторым выступает Александр Воловик. Он читает стихи: «Музыка», «Тимоха», «Телёнок». Слушатели его стихи принимают более сдержанно.
   Хорошо встречают Бориса Марьева. В перерыве между выступлениями к поэтам за автографом выстраиваются большие очереди. Особенно длинная очередь к столу молодого поэта Владимира Дагурова. На сцене почитатели окружили Бориса Марьева. От туда слышится смех, шутки.

1 апреля 1978г., суббота.
   В доме работников культуры состоялся день смеха. Ведущим был Феликс Вибе. Читали свои юморески Герман Дробиз, М. Шварц, Ф. Вибе, Н. Попов Сатирические стихи читал И. Тарабукин.
   Рассказ М. Зощенко «Фотокарточка» прочитал Н. Серебренников. Состоялся конкурс на лучший анекдот. Зал был полный.

11 марта 1983г., пятница.
   В газете «Вечерний  Свердловск» 4.03.83 в сатирическом отделе «Пятый угол» было напечатано объявление о том, что 11 марта по поводу приближающегося дня смеха состоится заседание сатириков и юмористов по адресу: проспект Ленина,43, комната 59 в 18.00. Приглашаются все заинтересованные лица.
   Конечно, я не мог пройти мимо этого события. И без десяти минут шесть вошёл в неожиданно большую комнату и сказал, обращаясь к А. Ю. Левину(Тим Тихий):
- Я по объявлению о собрании юмористов, так как считаю себя начинающим юмористом.
- Очень хорошо, - ответил Александр Юрьевич Левин, - назовите свою фамилию, место работы и располагайтесь.
    Я сел в кресло у широкого окна. За столом против Левина  у противоположной стены сидел  мужчина в коричневом пиджаке, немного похожий на известного юмориста Григория Горина. Вошёл седовласый старичок. Потом появился кто-то из завсегдатаев в рыжей шубе. В проёме двери остановился Э. Якубовский, полноватый мужчина с усиками и глиняной кружкой в руке.
- Заходи, заходи, - пригласил Левин.
- Куда ж мне, - шутливо ответил Эдуард Григорьевич, - у тебя тут собрались все классики.
   И скрылся. Неуверенно вошёл молодой человек с портфелем и остановился у порога.
- Заходите, заходите, - пригласил Левин.
- Не смею. Может быть моё присутствие здесь не к месту.
- Какие могут быть стеснения. Раздевайтесь и присаживайтесь.
   Человек разделся и хотел присесть на стул у порога.
- Зачем там садитесь? Проходите! - Левин широко повёл рукой.
- Идите сюда, - позвал я его, указывая на кресло подле себя.
    Он послушно подошёл ко мне и сел в кресло справа. Быстро, как свой, вошёл Сеин, разделся, присел слева от Левина.  Вошёл Г. Дробиз с жёлтым дипломатом в руке.
- А я думал, что приду первым, - сказал он.
   При его появлении Левин всем корпусом подался вперёд и глаза его радостно блеснули. Видимо, Дробиз был его большой поддержкой.
   Дробиз снял дублёнку, свернул её и положил на стул. Прошёл к третьему столу слева от меня. Зашёл Якубовский и сел возле человека, похожего на Горина.
- Что ж, начнём наше заседание, - сказал Левин. - Ждать больше не будем. Кто подойдёт,  включится в разговор по ходу дела. Собрали мы вас, чтоб определиться с тем, каким будет первоапрельский номер. Или это будет просто номер с набором разношерстных юморесок или тематический. Если тематический, то на какую тему? Предлагайте свои варианты.
- Конечно, нужен стержень номера, а вокруг несколько юморесок,- предложил Г. Дробиз.
-  Я думаю,  надо использовать символ года — кабана, - сказал О. Сеин.
- Не хотите ли вы подложить читателям свинью? - улыбнулся Левин.
- Почему мы мало используем жанр пародии? - вмешался Г. Дробиз, - пародия оживляет юмористическую страницу. Хороши розыгрыши.
-  Я предлагаю сделать розыгрыш в связи со строительством у нас метро, предложил Якубовский, - будто строители наткнулись, к примеру, на паровоз Ползунова.
   Предложение Якубовского  всем понравилось. Посыпались предложения с тем, что могли обнаружить строители метро: предлагали малахит, слитки золота и др. Когда страсти поутихли, Якубовский обратился ко мне:
- А почему Вы молчите?
- Я не рассчитывал, что придётся что-то сочинять экспромтом и поэтому принёс только юморески.
- Это хорошо, - вмешался Левин, - юморески давайте.
  Поднял руку молодой человек, сидевший от меня справа и произнёс:
- Разрешите мне.
- Давайте, давайте!- одновременно подбодрили его Якубовский и Левин.
- Я работаю программистом в АСУПЕ по транспорту. У нас сейчас техника дошла до того, что можно автобусы и трамваи пускать без водителя, наподобие самолётов с автопилотом. Но есть беда в том, что не подчиняются ни какой  автоматике пешеходы.
- Идея! - прервал его Якубовский, - изобразить трамвай без водителя. А перед ним на площадке трёх человек. Один с рупором объявляет, что трамвай без водителя.
- Зачем трёх? - вмешался Дробиз, - одного оставить.
- Нет, трёх! - настаивал Якубовский, -  с одним не смешно. А поручим разработку темы автору.
- Хорошо, - согласился программист, - попытаюсь что-нибудь сделать.
   Вошёл Борис Матюнин.
- Вот Боря подошёл. Раздевайся, присаживайся, - сказал Левин, - и вновь обратился к нам, - что ещё?
- Что далеко ходить, -  отозвался Дробиз, - давайте развернём газету и посмотрим на последнюю страницу.
   Он развернул свежий номер.
- Так, чёрные  рамки. Ну, это не пойдёт!
- А почему не пойдёт? - спросил Матюнин, - можно в чёрной рамке заключить текст, что списан наконец надоевший всем объект.
- Нет! - твёрдо отрезал Дробиз и добавил, - а вот шахматы... Тут можно, к примеру, предложить решить читателям задачу из домино. Хорошо бы из карт, но на это у нас запрет.
- А в загранке в газетах карты есть, - уточнил Якубовский.
- Ну, это же за границей.
- В соцстранах я видел.
- Так вот, в домино можно нарисовать сложенные по правилам игры кости, а в решение предложить какие надо найти кости, чтоб сделать «Рыбу».
   Я слушал все выступления с большим удовольствием. Вот оказывается, как задумывались юмористические страницы!
   Потом Дробиз предложил тему по спорту: обыграть то, что корреспонденты зачастую берут интервью у спортсмена ещё не умеющего читать и считать, и за них пишут пространственные глубокомысленные ответы. Изобразить в коляске малыша, поднимающего штангу.
   Минут десять он развивает эту тему в разных вариантах.
- Вот эту тему и возьми, Гера, - предложил Левин.
- Не могу. Во вторник уезжаю в Москву и вернусь в апреле.
- За два дня сделай, за субботу и воскресенье.
- Ну, что ты?! Два дня только на подготовительную работу уйдёт. Потребуется на это дело неделя, не меньше.
- Пошлёшь из Москвы письмом.
- По телефону, - предложил Якубовский.
- Нет, письмом, - поправил Левин, - числа 20 марта пошлёшь?
-  Конечно письмом, - согласился Дробиз, - а 22 числа послать можно?
- Конечно. Письма знаешь как долго идут.
- Хорошо!
   После этого разговора наступило продолжительное затишье. Левин повернулся ко мне:
- Давайте Ваши юморески!
   Я достал из папки четыре юморески: «Диалог», «Пари», «Со счёту сбился», «Беготня», и отдал ему. Он записал мой адрес.
- Ну, что же, спасибо за участие. Будем расходиться.
- Назови товарищей, - предложил Якубовский.
   Левин назвал фамилии всех присутствующих. Якубовский куда-то сбегал и принёс полиэтиленовый мешочек и стал всех угощать сушёными кальмарами. Взял и я несколько штучек. Разошлись в 7 час. 30 мин.

1 апреля 1983г., пятница.
   На последней странице «Вечернего Свердловска» выступил Г. Дробиз с юмореской «Феноменальный Миша» на спортивную тему. Подписался псевдонимом Г. Фёдоров. Якубовский вместо находки метростроевцев опубликовал хохмачку «Ананасы на экспорт» о том, что будто бы в уральском ботаническом саду в марте выращены ананасы в таком количестве, что пойдут на экспорт.
  Мои юморески не поместили, хотя по телефону Левин говорил, что две мои юморески он  предложил редакции.

1 апреля 1984г., воскресение. 
   Сегодня утром вдруг вздумал поздравить Германа Дробиза с днём юмора. Нашёл по справочнику номер телефона : 57-15-55 и позвонил. Он ответил:
- Спасибо! Очень тронут. И Вас поздравляю.

28 марта 1985г., четверг.
   У нас на ЛИТО выступил Г. Дробиз. Коротко рассказал о себе и коротко ответил на вопросы. По моей просьбе подписал мой экземпляр книжки «Невеста из троллейбуса».

23 ноября 1985г., суббота.
   В 18 час. 30 мин. В ДРИ состоялся концерт, посвящённый 60-летию со дня рождения Игоря  Тарабукина. Концерт проходил в актовом зале. Зал был полон. В президиуме Г. Дробиз, С. Мешавкин, Г. Иванов. Открыл вечер Герман Дробиз. С воспоминаниями выступили Д. Лившиц, В. Станцев, Г. Бокарев, А. Полякова. Б. Путилов.
   С пародиями на стиихи И. Тарабукина выступила Н. Широкова и В. Томижанов. Читал стихи поэта актёр драмы Кичигин.
   О трудностях издания сборника «Завтрак с процентами» рассказал С. Казанцев — редактор издательства. Кстати, этот сборник я приобрёл перед концертом в фойе.
   Потом выступил с воспоминаниями С. Мешавкин. Причём говорил об отрицательных чертах поэта, чтобы он не казался без недостатков для присутствующих.
  Художником Петром Евладовым была нарисована афишка, где в центре вместо цветов были изображены головы сатириков.
   Герман Фёдорович предложил воссоздать трио и прочитал свой юмористический рассказ. Прочитал юмористический рассказ и Ф. Вибе. П. Евладов включил магнитофон и в зале раздался голос И. Тарабукина, записанный на плёнку. Он читал «О блохе», «Тютелькин», «Чижик».
На  концерте присутствовали мать поэта, жена и сын. Вечер закончился в 20 час. 50 мин.

1 апреля 1996г., понедельник.
   По телефону поздравил Германа Дробиза с профессиональным праздником.
- Спасибо, Михаил Михайлович! - ответил он, - только как-то невесело нынче отмечать праздник.
   Такой ответ несколько озадачил меня и я как-то смешался, не найдя что ответить. Но потом поддержал его  в части неясности результатов президентских выборов. Он что-то отвечал, но я не разобрал. Так что его пессимизм остался мне не ясен.
   Я похвалил его некоторые последние юморески, особенно ту, где покупались голоса избирателей, назвав её гениальной.
- Ну, ну это уж Вы слишком, - ответил Герман  Фёдорович.
   В заключение разговора он пожелал, чтобы я ещё набрал материал на книжечку, подобную «Дирижаблю над городом».

1 апреля 1997г., вторник.
   Утром по телефону поздравил с праздником Германа Дробиза и спросил,  как ему удаётся сочинять юмор в такое нынешнее мрачное время.
- Трудно, Михаил Михайлович.  Садишься перед пустым листом бумаги и думаешь: «Ну, брат, всё. Выдохся!» А потом смотришь, что что-то начинает получаться.
 И рассказал прибаутку, которую придумал для всех, кто задаёт  ему подобный вопрос:
- Раньше до 30 лет писал сердцем, до 40 лет умом, а теперь машинкой.








                Леонид Пантелеев

  С детских лет я очень люблю книжку Леонида Пантелеева «ПАКЕТ».  С таким восторгом читал я, как боец Красной  Армии Будённого, конармеец  Пётр Трофимов получил приказ: доставить особо  важный пакет с донесением в штаб Армии самому командарму Семёну Будённому. И с какими трудностями и приключениями  выполнил он этот приказ! Как оказался  в плену у  белых, и чтобы пакет не попал к врагу, он съел его. Его хотели расстрелять, но он сбежал, был ранен, но всё же попал к своим и оказался в лазарете. И сам Будённый пришёл к нему  и вручил награду!
      В общем, я просто влюбился в эту книжку!  На всю жизнь запомнилась фамилия автора. И много позднее, узнав, что у Леонида Пантелеева юбилей, послал ему поздравительное письмо. В нём я писал, как нравится мне его рассказ «ПАКЕТ», и что я знаю его почти наизусть. И Леонид  Иванович ответил! Потом ещё раз мы обменялись письмами. Он писал мне о смерти своей жены, и  что мои письма помогают ему в жизни.
    Пантелеев  - автор знаменитой повести «Республика ШКИД», в соавторстве с Григорием Белых. (ШКИД – это школа для воспитания беспризорников имени Достоевского). У него есть книга воспоминаний «Лёнька Пантелеев», множество замечательных  детских рассказов: «Честное слово», «Буква ТЫ».
     Я прочитал о жизни Леонида Ивановича, я узнал, что настоящее его имя Алексей Иванович Еремеев. Что его соавтор по «Республике «ШКИД» Григорий Белых перед войной был арестован за якобы антисоветскую пропаганду, и за эту связь Леонида Пантелеева перестали печатать. Хорошо ещё, что тоже не арестовали. Такое было время… Лишь с помощью Корнея Чуковского, Самуила Маршака и других детских писателей Пантелеева вернули в литературу. А Григорий Белых так и умер в тюрьме. Позднее он был полностью реабилитирован.
    Чем ещё нравится мне проза Леонида Пантелеева: стилем, языком, манерой. У него такой разговорный стиль письма, будто он не пишет, а просто выступает перед людьми,  рассказывает. Я даже учусь у него этому делу. Видел я и  кинофильм «ПАКЕТ». Там  очень хорошо сыграл красноармейца Петра Трофимова наш известный артист из «Таганки» Валерий Золотухин.
     Перепиской с Пантелеевым, можно сказать, началось моё увлечение эпистолярным искусством: писать известным деятелям культуры, в основном литературы. Как правило, пишу я отзывы хорошие. Но вообще умение писать обычные, бумажные  письма сейчас утеряно. Пишут в основном электронные письма. Вот этого я как раз не умею, да и  адреса электронного у меня нет. 
    Писал я забытому драматургу Якову Апушкину, известному писателю-уральцу  Борису Васильеву, Михаилу Пришвину, Александру Солженицыну, многим другим, не помню.  И почти все отвечали,  с иными  переписка продолжалась. Я сохранил эти письма.
     Однажды увидел в книжном магазине томик тоже почти забытого писателя Николая Телешова, в своё время он создал литературный клуб «Среда».  Там напечатано много его писем к разным писателям, в том числе к моему любимому Ивану Бунину, сразу её купил. И с интересом читал эти письма. Так я полюбил искусство писать письма, когда они, конечно, опубликованы или доступны в архивах.
     Хотел я ещё написать Леониду Пантелееву и рассказать, как я много раз читал его книжку «ПАКЕТ», потом также много раз «Республику «ШКИД». Но пока я собирался да писал черновик, писатель умер. Писать же письма разным лицам я не перестал, и до сих  иногда пишу.

Содержание:
Предисловие А. Исупова
Вспоминая Ибрагима Факидова: хроника наших встречала
Фотография на обложке книги: Самуил Гдальевич Чудновский
За поддержкой к землякам: к 85-летию Б.Н. Ельцина
Вспоминая Бориса Рябинина
Человек с тысячью дел: Борис Семёнович Вайсберг
Вспоминая Бориса Марьева
Печёнкин Леонид Васильевич
Никонов Николай Григорьевич
Герман Фёдорович Дробиз
Леонид Пантелеев

Компьютерный набор А. Исупова