«На мой взгляд, прелесть провинциальных городов советского времени состояла в доброжелательности жителей, в некой общности людей, тишине улиц и неспешном ритме жизни. Жители знали друг друга с детства, переехать жить в другой город было практически невозможно. В основном родные места покидали молодые специалисты после техникума и института, или те, которым предлагали повышение по службе, ну и при наборе рабочей силы. В мой город приезжали только супруги коренных жителей: жены и мужья, которые переехали к своей второй половинке. Родословную каждого горожанина знакомые могли вспомнить вплоть до прапрабабушек и прапрадедушек, и отследить все родственные связи.
Сейчас трудно представить, но любой человек мог без опасения за свою жизнь пройти в любой час ночи из одного конца города в другой. Конечно, были и хулиганы, но случаи ограбления и избиения были скорее исключением, чем привычным сейчас правилом. Дети боялись гнева родителей, не огрызались на замечания прохожих, открыто не ругались матом, а подростки старательно прятали в рукавах сигареты при виде взрослых.
Четыре дня в неделю кинозал заполнялся зрителями, на дискотеки ходили от четырнадцати и до бесконечности. Люди рождались, взрослели, женились, разводились и умирали под пристальным взглядом города.
Взрослые работали на местных предприятиях, о работе в областном центре, до которого рукой подать, всего-то километров сорок, не могло быть и речи. А в соседний город устраивались только на закрытые предприятия с высокой зарплатой.
Жизнь была стабильной и предсказуемой, поэтому для меня в детстве целым событием становилась прогулка ранним летним утром. С тополей тихо летит пух, и ты успеваешь разглядеть его полет, потому что ничто не отвлекает твоего внимания. Идешь и вздыхаешь запах ночного дождя, который не успел выветриться, и прибитой им придорожной пыли. А ты идешь в потоке теплого ветра и тополиного снега и наслаждаешься необыкновенной тишиной. И солнце, светящее сквозь листву огромных тополей, еще ласково согревает, не обжигая.
Возникает чувство, что во всем городе не спишь только ты и бабушка. Ради этих сказочных минут и непривычно вида спящего города стоило хотя бы раз в жизни встать на рассвете, пройти по пустым улицам, чтобы нарвать щавеля к утренним пирогам, или принести домой первых луговушек – местных грибов, растущих на лугах. Несомненно, у них было и научное название, но в моем детстве их называли именно так. И для меня была некая тайна в этих ранних подъемах: ты идешь по улицам и представляешь, как в детском саду игрушки готовятся к трудовому дню, что происходит в заводском цехе и не страшно ли сторожу одному ночью в клубе. Город спит, а ты идешь счастливая, придумывая убийственную фразу, которую выпалишь, когда подружки проснутся и выйдут на улицу. Нас выпускали на улицу одних, не боясь маньяков, пьяных водителей и наркоманов – их не было в городе моего детства.
И жители города еще не были озабочены покупкой нового автомобиля, предпочитая более доступный транспорт - велосипед. Сейчас модно говорить о том, плохо это или хорошо: одеваться как все, питаться как все, стоять в очереди за дефицитом, доставать вещи по блату, и получать деликатесы в наборах. Моих родителей не спрашивали хорошо или плохо им живется в СССР, за границу ездили единицы, и всем казалось, что они живут не так уж плохо, особенно по сравнению с их родителями, бабушками и дедушками. И сейчас нас не спрашивают, как нам живется в современной России, и правильно делают, между прочим.
Мы выросли. Я частенько захожу на городской сайт и мне приятно видеть, что мой городок активно застраивается. В нем появилась первые многоэтажки и коттеджный поселок. В моем детстве их не было, был город и Задворки.
Из писем подруг я знаю, что новичков в городе по–прежнему насчитываются единицы, и местные жители в курсе всех происходящих событий. На улицах еще нет лиц из бывших советских республик, и никто не знает волшебные слова «таджик - сервис». Дети моих сверстников уже ходят в нашу школу, и моя бывшая одноклассница преподает им литературу. И у них тоже нет дефицита. Никакого. Только плати. Ассортимент конечно не московский, но вполне приличный».
Вера набрала эти строки, встала, налила на кухне стакан воды, вернулась к ноутбуку, и задумалась. После окончания школы она уехала учиться в Москву. Тогда всего семь человек из школьного выпуска отправились в дальние края - Москву и Питер. Большинство выпускников предпочли областные институты и колледжи. Ну а оставшиеся устраивались на работу на местные предприятия, благо хлебозавод, цех макаронных изделий, и теплица пережили трудные времена и работали на полную мощь.
Ее всегда удивляла привычка жителей называть город Городом, без названия, а Липецк - областным центром. Даже живя в Липецке, бывшие местные жители редко говорили – мы поедем домой, чаще - мы завтра едем в город. Она даже сейчас редко вспоминает название своего города Горбачиха. Странный город со странным названием. Хотя нет, дело не только в названии, но и в нем самом…
Автобусы раньше не ходили. От железнодорожного вокзала к центральной части можно было пройти по деревенской улице мимо вдоль небольших двухэтажных домов. Затем начинались четырех – и пяти этажные дома, они тянулись по двум улицам, которые приводили к местным предприятиям. И только теплица стояла на самой окраине города.
По разработанному в советские времена плану развития города, дальнейшая застройка должна была заметно преобразить облик города, но тут грянула перестройка. Тогда никто даже в кошмарном сне не мог предположить, что развалится СССР, и мой город затормозит свое развитии на два десятка лет. Лет семь назад на месте бывших лугов начали строить коттеджный поселок и современные многоэтажные дома. И теперь в городе есть три обособленных части, не вписывающиеся друг в друга: старый центр, Задворки и новый центр.
В ее детстве деревенские улицы заканчивались лугом, на котором паслись козы и коровы, за ним шли огороды, напротив них рос осинник. Иногда о нем говорили как о живом, - Осинник, с заглавной буквы, потому что многие считали его живым существом, который умеет притягивать людей. Странно то, что никто не видел, как в прилеске пропадают люди, никто не утверждал, что стал свидетелем чего-то необычного, тем не менее, все странные события, которые порой происходили в городе, связывали с осинником, и его обходили стороной. И вторая странность. Люди не любили его открыто обсуждать, говорили полушепотом, а повышая голос при его упоминании, пугливо замолкали, словно он мог услышать и наказать. Такая осторожность привела к тому, что о необычном месте не подозревали даже жители соседних городков и областного центра. Скорее всего по этой причине его чаще называют прилеском.
Свое название прилесок получил благодаря трем осинкам, одиноко растущим в пятидесяти метрах от него как предупреждающий знак - впереди опасность. По своей сути осинник представляет собой небольшой лиственный лес шириной метров триста - четыреста и длиной около километра. От большого лесного массива его отделяет проселочная дорога. Откуда она взялась и что соединяет уже никто не помнит. Вроде бы она появилась во время войны, а до этого была небольшая тропинка. Судя по фотографиям из интернета, за последние пятнадцать лет дорога ничуть не изменилась, что наводило Веру на неприятные размышления, поскольку по ней очень редко ездят машины, а она до сих пор не заросла.
Недобрая слава давно сделала свое черное дело. Местные жители обходят стороной ближайший лес и озеро, предпочитают отдых на воде и сбор грибов и ягод в более дальних местах. Тем не менее, несмотря на запреты и страх наказания, детвора порой прибегала посмотреть на запретное. Дорогу не переходили, стояли напротив прилеска, смотрели и шушукались потихоньку, пока один из них, испугавшись неизвестно чего, с криком срывался с места, и вслед за ним и остальные.
Осинник Вере нравился … до поры до времени. В нем сухо, чисто и солнечно, она не знала, откуда это взяла, просто знала и все. Березы, рябина, ольха, редкие сосны и ели ласкали взгляд. Прилесок казался девочке воплощением сказочного колдовства: не просматриваясь насквозь, он создавал иллюзию, что взгляду открывается глубина леса. В нем не росли ягоды, та же вездесущая брусника. Птицы залетать - залетали, и даже садились на деревья, но птицы не вили гнезд. Парадокс:никто не был в осиннике, но о том, что он безжизненный, знали все.
Она усмехнулась, ведь судя по воспоминаниям, ее родной город можно считать идиллией, к сожалению, это не так. Он - часть современного мира. Жители сменяли одни проблемы на другие, велосипеды - на автомобили, старые квартиры на новые. Лишь немногие воспользовались открывшимися возможностями и стали развивать собственный бизнес. На этом перемены закончились. Город остался идеальным в детских воспоминаниях, в восприятии шестилетнего ребенка, когда она могла пройтись по улицам с закрытыми глазами. Главное не это, а то, что она не любит город, боится и ненавидит, как и осинник. И вот теперь ей предстоят новая встреча с ним.
… Вера вздохнула, кляня себя за то, что позволила втянуть себя в эту авантюру. Все началось полтора месяца назад с сообщения на почте. Никто не спорит, что гениальнейшее изобретение человечества под названием Интернет сокращает расстояния, сближает людей, дает массу полезной и еще больше бесполезной информации, но с его появлением мы забыли, что значит писать и получать письма, написанные авторучкой и отправленные в конвертах. Мы не посылаем по почте открытки с Днем Рождения и на Новый Год, и не мучаемся над словами пожеланий, а скачиваем стандартные поздравления из Интернета, или того проще - делаем рассылку без имен по сотовому телефону «поздравляю, желаю, люблю...».
Стандартные поздравления, виртуальные букеты все больше пользуются успехом, и это понятно -не надо напрягать мозги, подбирая нестандартные пожелания. Еще одной неприятной стороной Интернета является то, что тебя рано или поздно достанут. Достанут на страничке в Одноклассниках, в Контакте, Фейсбуке, на почте. Ты не спрячешься за невинным обманом «почта подвела», однажды ты будешь вынуждена выйти в свет и ответить, надолго пропасть и не дадут уйти в неизвестность. Если только не сменить адрес и не открывать почту… нет, это не вариант, - девушка покачала головой.