Отгремела весенняя сессия
Нам в поход собираться пора
Что ж ты милая смотришь не весело
Провожая меня в лагеря
Из студенческой песни на мотив марша «Прощание славянки».
Вполне возможно, что это был самый счастливый период в моей жизни. Ну, по крайней мере «один из». Сюжеты фильмов «Три плюс два», «Трое в лодке» или «Верные друзья», повествующие об одно – двух недельном отпуске, проведённом в компании пары друзей, вдали от благ цивилизации, ничто по сравнению с нашей двухмесячной службой. Шестьдесят ночей, полным мужским составом группы М-523, летом 1984 года, мы плотно лежали на тесных нарах, укрывая друг друга шинелями, и дружно переворачивались на другой бок по команде нашего сержанта, Михи Коломийца – самого замечательного украинца на свете, ныне жителя города Запорожье. К указанному периоду мы закончили четвёртый курс, давно спаялись и споились, а посему достаточно легко перенесли все тяготы и лишения армейской службы, активно помогая друг другу. Надо признать, что особенно тяжело нам и не было. Дисциплина, установленная, зачастую нетрезвым офицерским составом, прихрамывала на все имеющиеся конечности, и если бы не скудный пищевой рацион, протекающие палатки, обилие комаров и иные бытовые неудобства, то в Еланские военные лагеря вполне можно было продавать путёвки. Я бы точно поехал. Погонять на танке Т-55, пострелять из его же орудия и из неувядаемого автомата Калашникова, выбросить из окопа гранату, трясясь, чтобы не перепутать её с чекой…. В каких непосещённых мною Анталиях или Тайландах вам предложат подобные развлечения?
Единственно, что неукоснительно и ежедневно соблюдалось из дисциплины, так это утренняя и вечерняя проверки. Потенциальное чрезвычайное происшествие, приключившееся с вверенным им курсантом в отдаленной от лагерей местности, было ночным кошмаром для нашего преподавательского коллектива. Нештатная ситуация влекла проверки и комиссии, и как результат, могла привести к отправке давно угревшегося на военной кафедре офицера в действующую армию. Этого боялись, а посему и тщательно пересчитывали указательным пальцем выстроившееся подразделение. Ну а временной промежуток между построениями зачастую был в нашем полном распоряжении (официально нам сообщалось, что «взвод находится на самоподготовке»), и большинству моих сокурсников этого вполне хватало, дабы отдохнуть от воинской обузы.
Но как общеизвестно, запретный плод содержит значительно большее количество сахаридов, по сравнению с доступными фруктами. К сожалению, наши сборы, подтвердили старую истину о том, что люди так и не сделали соответствующих выводов из факта прегрешения двух первых разнополых человеческих особей. Понадеявшись на действующую в институтских стенах аксиому, о том, что «с пятого курса не отчисляют», четверо особо жаждущих домашнего уюта курсантов, уехали на последней электричке в родной Свердловск, в надежде успеть вернуться на первой утренней. И надо сказать, что несколько часов пребывания в родных стенах обошлись им весьма и весьма дорого. Сцена отчисления была на редкость неприятной и запоминающейся, произвела необходимое впечатление на весь личный состав, и обеспечила стопроцентную явку на все оставшиеся разводы.
На следующий день наш взвод состоял в наряде по батальону. Мне был поручен пост номер один, а именно нести круглосуточную вахту в каменном сарае, где хранилось знамя кафедры. Если быть честным, то назначен я был туда по причине того, что в танковой дивизии не нашлось подходящей гимнастерки, которую я смог бы натянуть на свои сто одиннадцать килограмм. Тем более на складе не было обнаружено пары сапог сорок восьмого размера. Впоследствии обмундирование мне нашли в соседней части, где дислоцировались дюжие артиллеристы. А посему, пока, я щеголял по расположению в кедах и зеленой рубахе. На построении перед нарядом у всех заступающих проверялась чистота сапог и подворотничков. По причине юношеского раздолбайства, частично сохранившегося до настоящего времени, я, начисто испортив кеды, нанес на них гуталиновый слой, после чего и был направлен нести дежурство в непрозрачные каменные стены. Было скучно, а ночью ещё и холодно, и я мужественно подавлял желание завернуться в плотное красное полотнище с вышитой посередине золотой звездой.
Помимо знамени в сарае присутствовала пишущая машинка, необходимая для печатания разнообразных приказов и распоряжений. Я был не первым курсантом, кто скрашивал скуку одиночного дежурства, стуча по клавишам. Периодически на фанерном щите со стенгазетой «Боевой листок», появлялись липовые приказы, повелевающие кастрировать, произвести акт перевода в пассивные сексуальные меньшинства (естественно, я привожу цензурные переводы оригиналов), либо просто тривиально отчислить из института того или иного курсанта. Шутка была не нова и вызывала весьма слабое оживление. Мне же вспомнилась настойчивая рекомендация нашего замполита майора Гуськова, во время публичного отчисления четверых самоходчиков, о необходимости написать: «По настоящему боевую статью, в «Боевой листок», потому что это, б…ь, «Боевой листок».
Ещё раз признаю, что мозгов у меня тогда не было совершенно. Если бы моё авторство было выявлено, то я незамедлительно последовал за четырьмя пострадавшими и весьма вероятно, что не смог бы впоследствии восстановиться в институте. Времена, конечно, были уже не сталинские, но за идеологией ещё следили. Спасло меня то, что, стесняясь товарищей, я никому не сообщил о писательском эксперименте и тайно повесил один экземпляр на стенд, а второй подбросил в соседнюю палатку, через пять дней после написания. За это время число побывавших возле знамени и печатной машинки возросло в геометрической прогрессии, и когда нас собрал разгневанный замполит, отчислить всех, как нам грозили, уже не представлялось возможным. Я же, естественно, трусливо молчал.
Ну а нашлась эта несгоревшая рукопись, третий экземпляр, спрятанный мною в своём рюкзаке, совсем недавно, во время очередного перетряхивания старых бумаг.
«Дорогой солагерник! Ещё не минулО и двадцати четырёх часов, как мы с тобой наблюдали за горестной процедурой изгнания из наших студенческих рядов четверых боевых товарищей. Четверых пятикурсников, прошедших через горнило сопромата и аналитической геометрии, не дрогнувших перед натиском обратных матриц и тройных интегралов, прогнали мимо строя наши нетрезвые преподаватели системы майор. Тот, кто вчера отсутствовал на вечернем разводе, не имея возможности, по причине расстройства кишечника, покинуть иное место массового скопления курсантов, не сможет представить всего трагизма этой драмы. А может быть, и драматизма трагедии. Поглотителям активированного угля повезло, и они не видели, как прилюдно снимались гимнастёрки с сапогами, а лица напоследок привычно морщились от вида своих портянок и подворотничков.
Дальнейший жизненный путь отчисленных предельно понятен, и оттого особенно горестен. Через самое непродолжительное время они получат ненавидимые любым студентом военкоматовские повестки, и вновь натянут упомянутые сапоги с гимнастёрками, но уже не на шестьдесят суток, а на два долгих года. И когда мы с тобой через одиннадцать месяцев, радостно хохоча, начнём обмывать свои выстраданные синие корочки, эти бедолаги всё ещё будут существовать в соответствии со строевым уставом вооружённых сил, стойко перенося при этом все тяготы и лишения. Услышав лай караульной собаки, они будут дублировать его голосом (майор Смирнов), будут ставить автомат на колено левой руки (подполковник Тютин), осознают, что кто не все – того накажем (майор Коцюба), и поймут, что если нам не нравятся эти сборы, то нам устроят более другие (полковник Белов).
Докладывая же непосредственно по сути произошедшего, сообщу, что вина нарушителей проста, и имя ей самоход. Наши товарищи были застигнуты воинским патрулём, коварно спрятавшимся в кустах на станции Пышминская, в момент прибытия туда электропоезда Свердловск – Камышлов. Как следует из акта задержания: «Курсанты громко и нецензурно покидали электропоезд, находясь при этом в глубоко нетрезвом состоянии». При личном досмотре у глубоко нетрезвых был также обнаружен дополнительный боекомплект в виде четырёх бутылок портвейна белого марки «Агдам» вместимостью по 0,8 литра каждая. Предложение взятки в виде упомянутого портвейна результатов не дало, по той причине, что он был реквизирован и незамедлительно опробован патрульными, без какого-либо согласия задержанных. Иных смягчающих обстоятельств у пострадавших при себе не нашлось, и они были отконвоированы на дивизионную гауптвахту, а уже оттуда переданы в цепкие руки нашего замполита, единственно трезвого майора Гуськова. Плачевный результат нам известен.
Дорогой курсант! Сосед по сгнившим нарам и протекающим палаткам. Беспощадный истребитель ненасытных комаров, слепней и иных летучих сосальщиков, круглосуточно жаждущих нашей кровушки. Будущий счастливый обладатель воинского звания лейтенант запаса и специальности «командир взвода средних танков». Что же толкнуло этих несчастных на столь необдуманный шаг?! Ведь они без сомнения знали о патрулях, утренней и вечерней перекличке и иных напастях армейской жизни. Мне видятся две основные причины. А именно: скудный и трудноперевариваемый пищевой рацион, а также полное, и многократно проверенное, отсутствие особей женского пола на близлежащих просторах. Давай вместе попробуем разобраться, стоят ли перечисленные неудобства того, чтобы ради них рисковать своим светлым инженерным будущим.
Начнём с еды. Вне всякого сомнения, неизменный горох, с редкими прожилками тушёнки, бессовестно сожранной кухонным нарядом, малоаппетитен на вид и не менее маловкусен. Из предлагаемых напитков, можно отметить тёплую, бурую и безвкусную жидкость, именуемую чай, в которую ни разу не был положен, положенный по рациону сахар. Ну а обещанные воскресным утром два крутых яйца, нам всем было порекомендовано поискать в ином, сугубо мужском, месте. Добавить больше нечего, а ночная атмосфера в наших палатках громко говорит сама за себя. Но не стоит отчаиваться! Сообщаю об источниках дополнительного питания, расположенных в непосредственной близости от места нашей дислокации. Это деревня Маханово, река Пышма и лесной массив, обозначенный на воинских картах двумя загадочными, и видимо засекреченными словами: «сосн» и «брза».
Итак, село Маханово, с его недружелюбным мужским населением. Прежде всего, там присутствует заведение, именуемое «сельмаг», с весьма и весьма колоритной продавщицей. Споры о размере её бюстгальтера не утихают в нашей палатке с момента прибытия, вызывая затем групповую бессонницу. Правда, ассортимент продовольственных товаров, реализуемых в данной точке, в отличие от объёма груди работницы торговли, достаточно невелик. Но скажи, кто из нас не мечтает ныне о презираемых в городе засохших в камень пряниках, липкой протёкшей карамели и кильке в томатном соусе? Всё познаётся в сравнении и всё относительно, как сообщили нам некогда два классика ядерной физики и марксистко – ленинской философии, видимо также побывавших в молодости в военных лагерях и вдоволь отхлебнувших из зарубежного курсантского котла. Поэтому, разбивай пряники молотком, предварительно завернув их в газету «Красная Звезда», жуй карамель целиком, не забывая затем выплёвывать фантики, и представляй, как через полтора месяца ты будешь закусывать пиво килькой пряного посола, без какого-либо внедрения в неё томатных примесей.
Что? Ты давно пропил все деньги? Не отчаивайся, я тоже, и возможно ещё давнее тебя. Помимо продовольственно – хозяйственного магазина вблизи села Маханово присутствуют возделанные человеческим трудом площади, именуемые колхозными полями. И хоть мы и не очкастые ботаны, но определить на каком из них посажен желанный картофель, а какое засеяно никчемным овсом, нам вполне по силам. Вспомни детство (только не писай ночью на соседа по нарам) и сказ про вершки и корешки. Я знаю, знаю, и не раз уже это проверил, что в середине июля корнеплоды ещё на редкость невелики в достигнутых ими размерах. Но как учит народная мудрость: «Лучше синица в руках, чем утка под кроватью», а посему заменяй качество количеством, и мечтай о том, что к концу нашего пребывания на воинской службе, картошка хоть и не достигнет объёмов груди махановской продавщицы (пожалуйста, не путай клубни с кочанами), но всё же станет значительно крупнее гороха.
Теперь река с её рыбным поголовьем. Напоминаю, что мы находимся в танковых войсках, где «под крепкой бронёй нет места для фонтанов и павлинов» (подполковник Шапков). Поэтому забудь про Тургенева с Паустовским, ясную зорьку, поплавок в тихой заводи и сверкающего на солнце небольшого красавца - окунька. Одним окуньком, хотя бы и сто раз красивым, тебе нипочём не насытить голодное отделение о десяти курсантских желудках. За танковым парком в большом количестве лежат маскировочные сетки, которые в случае воздушной тревоги должны быть незамедлительно наброшены на изучаемую нами бронетехнику. Судя по многолетнему слою скопившихся на них хвойных игл, вражеская авиация почему-то не частит со своими налётами. Поэтому, соотнеся вероятность того, что мы увидим атаку капиталистической эскадрильи, с вероятностью печатания обезьяной четырёхтомника Льва Николаевича, смело пускай средства маскировки на изготовление рыбацких бредней. Повсеместно валяющиеся разнокалиберные гайки, свинченные с самых различных танковых узлов, послужат великолепными грузилами («и тяжёлое, и дырка есть» - информация почерпнута из рассказа Чехова «Злоумышленник»), а теплоизоляционный пенопласт от старых кожухов двигательных отсеков, вполне сгодится на поплавки. Немного коллективных усилий и ты станешь ежедневным обладателем чебаков, щук, подлещиков, а если повезёт, то и жирнющщих линей. Только не забывай чистить, потрошить и подвергать термообработке подводную фауну перёд её употреблением!
Остался смешанный «сосн-брзовый» лес (пожалуйста, не вздумай есть хвою и листья!). Вот здесь нам с тобой повезло. Урожай грибных культур в текущем году превзошёл все мыслимые ожидания. Не стоит даже упоминать про сыроежки, синявки и особенно маслята, произрастающие во множестве непосредственно вокруг палаток и достойных лишь брезгливого пинка ногой. И напротив, крепкие, среднего размера, без единой червоточинки красноголовики, обабки и, в особенности, белые грибы достойны низкого поклона, обрезания (не путать и не проводить обряд, принятый в еврейском сообществе) и последующего употребления.
Таким образом, мы имеем как минимум два дополнительных блюда, приятно скрашивающих гороховое однообразие: уху и грибной суп. Ну как это тебе не в чем и негде готовить?! Ты не видел кучу старых пятилитровых котлов, стоящих стопками за нашей полевой столовой? Ржавчина достаточно быстро отмывается песком, ну а далее: лес, костёр…следует продолжать? Не забывай, что мы, «б…ть, без пяти минут инженеры, ё… мать», как довёл до нашего сведения полковник Локай во время торжественного выступления по случаю принятия присяги. А, следовательно, должны проявлять необходимую смекалку.
И последнее: товарищ будь бдителен! Не забывай про повсеместно и постоянно рыскающие патрули. Особенно про их максимальную концентрацию в примагазинной зоне деревни Маханово, где они параллельно пополняют свою кормовую и питьевую базу, а также ловят нерасторопных солдатушек - нарушителей. К счастью, магазин расположен на окраине населённого пункта, примыкающего к лесу. Поэтому не беги немедленно, сломя голову и вылупив глаза лицезреть выдающиеся грудные железы. Постой, а лучше приляг за близлежащим деревом минут на десять. За это время патрульные, жаждущие дармовых пряников и портвейна, обязательно выдадут себя нетерпеливым перемещением. Словом, приятного аппетита, а мы с тобой устранили первую причину, по которой ты можешь совершить самовольную отлучку из вверенного нам с тобой подразделения.
Что же касается отсутствия женского пола, то здесь мне видится единственный и весьма краткий совет, облачённый в древнюю народную мудрость: «Всё в твоих руках». И если в пословице - первоисточнике он имеет переносный смысл, то в нашем случае смысл прям, как танковое орудие. Что-либо комментировать излишне, твоё воображение – твой помощник, а неприличная тема закрыта по причине того, что меньше чем через год мы будем носить гордое звание «советская интеллигенция». Пора привыкать, начинать носить пенсне и обсуждать исключительно музыку Шнитке. Хотя наш преподавательский офицерский состав также относится к данной прослойке, и, тем не менее, доводит до нас сведения по взаимоотношению полов непрерывно, на всех занятиях, легко увязывая их с огневой и тактической подготовкой, а особенно с материальной частью танка, с его поршнями и цилиндрами.
Словом, положи руку на сердце, или иной, более важный для тебя орган, и честно спроси себя: «На что я жалуюсь?!». Взгляни на солдат срочной службы, регулярно совершающих многокилометровые марш – броски мимо нашего расположения, причём в полной выкладке, а порой ещё трубя и размахивая хоботом надетого противогаза. А теперь вспомни, сколько пробегаешь ты, трусцой и в кедах, при голом торсе, на утренней зарядке. Вспомни вечерний футбол и ночной преферанс, непрерывно хохочущую курилку, ежедневное купание, и массу иных развлечений. Да мы на курорте, дружище, причём, по бесплатной путёвке, любезно оплаченной профсоюзом вооружённых сил. Наши студенческие подруги, ныне радующиеся своим двухмесячным каникулам, будут дико завидовать нам лет этак через десять. Им будет нечего вспомнить о своих годах, проведённых в Уральском Политехническом, по сравнению с нами - лихими лейтенантами запаса. А посему, расслабься, и уже начни получать удовольствие в оставшиеся полтора месяца нашей службы. А пельмени, пиво и женские общежития до сентября месяца точно никуда не исчезнут!
Твой доброжелатель».
Блин! Неужели это действительно я когда-то всё написал?!