Я в последнее время редко вижу пред собой современный литературный текст, на который мне бы хотелось – всей моей душой хотелось – откликнуться живым словом.
Сегодня счастье мне улыбнулось, такое произведение мне нынче на глаза попалось, правда, на Стихиру.
Вот оно:
Ксения Гидранович
«Моя Россия!»
Ты – часть меня, Великая Россия!
Сбивая с толку ум в своих стихах,
Я чувствую, что ты – моя стихия,
А я – в твоих сусальных головах!
Мигрень твоя из медных перезвонов –
Моя отрада, мой далекий Бог.
Беру тебя, моя Россия в жены,
В надежде, что и я не так уж плох.
……………………………………………………………………….
В восторге от прочитанного я не могу удержаться, чтобы не указать другим читателям те художественно-эстетические перлы, которые вызывают у меня слёзы умиления.
По поэтическим перлам данного стихотворного опуса шаг за шагом (то есть стих за стихом) я сейчас и пройдусь.
=1.
«Ты – часть меня, Великая Россия!»
Перед нами законченное и с восторгом законченное грамматическое предложение, то есть перед нами законченная авторская мысль.
И в этом предложении автор с восторгом утверждает, что не он – автор – является частью России (то есть Родины), а Родина (то есть Россия) является частью его – автора.
Либо мы имеем дело со случаем, достойным внимания психоневрологической клиники (перед нами диагноз, притом явно выраженный диагноз: мания величия), либо это случай, хорошо описанный и в пионерских лагерях широко применяемый тогда, когда хвастовство, задирание носа одного юнца нуждалось в поучении.
И нуждалось в поучении другими юнцами при помощи «темной» (то есть одеяла), устроенной в ночные часы. Разумеется, «темная» осуществлялась без вмешательства врачей, нянечек и пионервожатых.
И не столь важно, клинический случай заставил нас смотреть на данный текст под этим углом зрения или это сделал случай другой, пионерский, читатель непременно будет в восторге от поэтического самовосхваления автора.
=2.
«Сбивая с толку ум в своих стихах,
Я чувствую, что ты – моя стихия,
А я – в твоих сусальных головах!»
Три стиха, но одно предложение и, следовательно, одна авторская мысль.
Попробуем авторскую мысль понять.
«Сбивая с толку ум в своих стихах,» – это деепричастный оборот, он подает в тексте побочное действие и без основного глагола деепричастый оборот выглядит убого-бессмысленно. Но как любая синтагма, деепричастный оборот несет (имеет в тексте) заложенную в него автором мысль.
В данном случае какую?
Если перевести мысль автора с побочного действия на одно из основных, то получится следующее:
– Я в своих стихах с толку ум сбиваю.
Ничего не скажешь – весьма похвальное изречение, достойное любого поэта и писателя.
Далее.
«Я чувствую, что ты – моя стихия,
А я – в твоих сусальных головах!»
Поскольку произведение в целом посвящено России, поскольку предыдущее предложение было обращено к России, то вполне уместно и здесь усмотреть обращение автора к России-Родине. Иных ведь адресатов автор нам не указывает.
Мило и многообещающе звучит: – Я чувствую, что ты – моя стихия.
Многообещающе прозвучало это словосочетание и затихло, поскольку далее мы читаем:
«А я – в твоих сусальных головах!»
Из этого авторского стиха мы узнаем, что у России имеются головы, и их, судя по авторскому тексту, несколько. Но этого мало – головы России все сусальные.
Но и этого недостаточно – автор, оказывается, проживает в этих сусальных головах.
Профессор Ганнушкин определял такое поведение своих клиентов как зрительная и осязаемая галлюцинация.
=3.
«Мигрень твоя из медных перезвонов –
Моя отрада, мой далекий Бог».
Вторично приходится сказать, что автор здесь вновь обращается к своей Родине – России, ибо следующий посыл будет обращен к России напрямую.
Вызывает удивление фраза «Мигрень твоя из медных перезвонов»; вообще-то говоря, мигрень может возникнуть от чего-то. Поэтому грамотнее было бы сказать: «Мигрень твоя от медных перезвонов».
И вот здесь я затрудняюсь сослаться на научное обоснование прочитанному тексту, так как профессор Ганнушкин не описал в своих трудах подобный случай:
– Мигрень твоя (моя Россия), но почему-то она моя отрада и мой Бог.
Впрочем, сидя в головах России, чего не привидится, чего не почудится.
Если автор в этих своих неуклюжих словах хотела сказать, что медный звон Российских Храмов – есть причина мигрени самой России? Если автор хотела сказать, что мигрень России для нее отрада? Если автор дает понять читателю, что мигрень России для нее не только отрада, но и ее далекий Бог?
Если это так, то я, филолог, никак не могу понять, что помешало автору всё это вразумительно и по-русски сказать своим почитателям. Сказать так просто, как сказал сейчас я.
Как литератор предполагаю, что помешали автору высказать свои мысли просто и прямо всё те же научные выводы профессора Ганнушкина.
=4.
Завершающая гениальное произведение нашего автора мысль:
«Беру тебя, моя Россия в жены,
В надежде, что и я не так уж плох».
Разобьем представленный нам перл на два перла.
«Беру тебя, моя Россия, в жены».
Читатель!
Перед нами не кто-нибудь, а Александр Блок № 2.
Вы помните: «О, Русь моя! Жена моя! До боли…»
Только Блок был скромнее нашего автора, у Блока не было хамского проявления воли (я тебя беру в жены).
у Блока не было бахвальства (я ведь не так уж и плох).
У автора есть еще два слова «в надежде», но они именно и приведены с надеждой:
Поэтому последние два стиха, если их перевести с полупоэзии на прозу, и учесть предыдущие авторские мысли, будут выглядеть так:
– В надежде, что я не так уж плох, так и быть, беру тебя, моя Россия, в жены, и не кочевряжься, ведь я же сказала, что ты часть меня, и потом, твоя мигрень – мой всемогущий Бог, а я в твоей голове, только не пойму в какой.
И последнее.
Ксения Гидранович написала:
«Беру тебя, моя Россия в жены,
В надежде, что и я не так уж плох».
А должна была написать Ксения Гидранович так:
Уж так и быть, беру тебя, Россия, в жены,
В надежде, что и я не так уж и плоха.
Да-да, вы, мой читатель, правильно меня поняли: однополые браки сейчас в моде и широко афишируются, вот теперь и в литературе.
Но возникают два вопроса.
Первый, будет ли Россия подвержена этой новой моде?
Второй, если Ксения Гидранович писала свой опус от мужского имени, то она, уважая своего читателя и законы Поэтики, обязана была изначально дать понять читателю, что сказитель (ЛГ) ее текста мужского пола. Почему автор этого не сделала? А раз не сделала, стало быть, сказитель (ЛГ) у автора женского полу (не надо путать пол ЛГ с полом автора).
На первый вопрос ответить легло: Россия данной моде не привержена и никогда не будет привержена.
На второй вопрос ответить сложнее: никто ведь не знает, почему госпожа Ксения Гидранович так легко обходит в литературе (а, может, и реальной жизни обходит?) вопрос половой ориентации?
Всем желаю творческих удач.