5
Прощальный бал был назначен на 22 августа. Дима с Дашей хотели отложить его на последний день лета, но мать настояла, что последнюю неделю надо уделить подготовке к школе. Дети готовились к балу долго и тщательно. Дима мастерил для зверей парадные мечи, клинки, ордена и медали. Даша выкраивала и шила им всевозможные накидки, аксельбанты, венки и некоторым – сапоги со шпорами. Все это она обильно украшала разноцветной фольгой из набора для поделок. От праздничного торта они отказались, сославшись на то, что звери не едят мучное.
В одиннадцать часов утра 22 августа 1989 года звери в полном составе (23 персоны) при полном параде во главе с Димой и Дашей выстроились на площади, которой служил разобранный диван в большой комнате, называемой залом.
Первой перед зверями выступила Даша. Одетая во все белое – белое платье, белые гольфы, белые сандалии – она появилась перед игрушками с листком бумаги, на котором была написана прощальная речь. В этой шпаргалке никакой необходимости не было – речь Даша сочинила и выучила наизусть еще две недели назад, в тот же день, когда она вернулась от тети Раи и узнала от Димы о его разговоре с матерью. Но так уж было принято – выходить с бумажкой.
Даша начала:
– Дорогие мои, милые сердцу моему звери, – Даша перечислила всех поименно, – настала печальная минута. Вы покидаете нас. Пробил час, и вы должны идти. Сколько помню себя, вы всегда были рядом со мной. Когда я была совсем маленькой, вы оберегали меня от скелетов и черных лап, которые подкрадывались ко мне по ночам. Когда я подросла и перестала бояться темноты, вы стали просто рассказывать мне сказки. Я ни от кого больше не слышала таких замечательных сказок и так много смешных историй. Спасибо вам за это! А потом у нас появилась своя страна. Прекрасная страна. И мы начали вместе с вами и с Димой путешествовать по этой стране. Мы открыли много тайн и разгадали много загадок. Мы отражали нападения врагов, и мы всегда были вместе. Мне будет очень вас не хватать. Я вас очень люблю, дорогие мои звери! Но север ждет вас. Мы знали, что вы рано или поздно пойдете туда. Такова судьба. Но знайте: я вас никогда не забуду. А теперь я вас всех хочу обнять и поцеловать.
Потом говорил Дима (он появился перед зверями, так же, как и сестра, – одетый во все белое и с листком бумаги). Его речь была более длинной и витиеватой, но не менее искренней.
Родители на минуту заглянули в зал и были поражены.
– Слушай, я видела, что они что-то готовят, но не думала, что такое, – прошептала мать отцу. – Смотри, смотри, некоторые обуты в сапоги со шпорами. Это всё Дашенька. Как она это смогла? У кого научилась?
– Может, зря ты всё это затеяла? Это прощание… Пусть бы еще играли. Смотри, какие способности у них открылись, благодаря этим зверюшкам.
– Я тебе на этот счет всё объяснила. Существуют моменты, когда детей надо корректировать. А иначе начнется хаос в их развитии.
– Но посмотри: они едва ли не плачут. Им очень тяжело будет без зверей, нельзя так резко обрывать эту связь.
– Ничего. У них такой возраст, что любая потеря переживается остро, но вскоре всё легко забывается.
– Не уверен в этом. Сколько помню, они всё время играли с этими мишками и собачками.
– Ты не уверен, а я уверена. Сегодня они положат их в шкаф. Денек-другой погрустят, а там и школа, и новые интересы. Диме, к слову, пора бы уже и влюбиться…
Когда вышло время речей, все направились на могилу мишке Серого. Дима и Даша торжественно водрузили на могилу венок из живых цветов, который накануне сплела Даша. Мишку Серого помянули, выпив, не чокаясь, по стаканчику лимонада. После этого вернулись в дом.
Дома Дима и Даша собрали из табуреток банкетный стол. Даша сервировала стол игрушечными тарелками и чашечками. Мед и куриные кости, поданные для зверей, были настоящими. Дети пили лимонад и тархун, ели бутерброды с колбасой. Звери голосами детей поочередно рассказывали самые яркие и забавные истории из своей жизни. Вспоминали, смеялись, грустили…
А потом был салют. Дима и Даша нарезали целый мешок блестящих звездочек, кружочков, полосок и т.д. Они доставали мишуру из мешка и подбрасывали к потолку, и разноцветный блестящий дождь опускался на головы зверей. При этом все кричали троекратное ура. С самого утра в замке «Мыслей зверей» горели свечи. После салюта все пришли к замку и расположились около него полукругом. Слово взяла собачка Боба. Голосом Димы она продекламировала:
– Когда погаснет последняя башня, последняя мысль покинет этот замок. Все мысли и мечты уйдут с нами на север. Они помогут нам выдержать одиночество и печаль, которые настигнут нас в пустыне. Они будут согревать нас, когда нам будет холодно. Они будут утешать нас, когда нам будет грустно. Дима и Даша, я обращаюсь от имени всех зверей к вам. Вы – хорошие и добрые люди. Вы никогда нас не обижали и не бросали. Но настал час расставания. Мы уходим туда, откуда нет возвращения. Нам будет вас очень не хватать, но вернуться к вам мы уже не сможем. Но знайте: если вам станет страшно и одиноко, вы всегда сможете зайти к нам в Северную пустыню. Вы трижды позовете нас, и мы придем к вам. Это – сокровенная тайна, о которой никто не должен знать…
Наступило молчание. Они смотрели на замок, башни которого стали гаснуть одна за другой. Когда погасла последняя башня, дети встали. Их лица были непроницаемы, и никто никогда не смог бы понять, о чем они думали в эти мгновенья.
Дима подошел к старому прабабушкиному дубовому шкафу и потянул за ручку двери. Дверь со скрипом отворилась. Из шкафа потянуло нафталином, каким-то душным сырым запахом, исходившим от свалявшихся давно не стираных вещей, и к этим запахам примешивался аромат прабабушкиных духов.
Дети выстроили зверей в колонну. Всевозможные венки, аксельбанты, ордена были с них сняты – дети посчитали, что в пустыне эта мишура им точно не понадобится.
Шкаф был достаточно объемным и глубоким, чтобы вместить всех зверей. Еще совсем недавно в него иногда залезали и сами дети, играя в прятки.
– Ну что, час пробил? – шепотом спросила Даша у брата.
– Ты слышала?
– Я – нет.
– Я тоже. Значит, ждем.
Они сидели, скрестив ноги, по разные стороны звериной колонны. Ждали. Прошло не меньше пятнадцати минут, когда Дима, наконец, прошептал:
– Час пробил.
Даша радостно захлопала в ладоши и подтвердила:
– Час пробил. Пора! Пора на север.
– Вперед!
И собачка Боба, их любимая ватная игрушка, движимая рукой Даши, оторвалась от колонны и первой шагнула в распахнутый зев старинного шкафа…
6
– Дети! Пора обедать! – пропела мать радостным голосом. В ответ из детской комнаты не долетело ни звука.
– Де-ти! Щи сварились! Вы проводили зверей?
Ответил ей лишь легкий ветерок, залетевший через открытую форточку. Она сняла щи с плиты, положила их на деревянную доску для резки хлеба и направилась в детскую.
– Дети! Вы где? Опять в пещере прячетесь? – она вошла в комнату детей. Весь пол и обе кровати были усыпаны блестками. На коробке со звериными тайнами громоздилась куча снятого со зверей парадного обмундирования. Окно в комнате было распахнуто, и влетавший через него ветерок шевелил и двигал разбросанную по комнате мишуру, от чего она причудливо искрилась и издавала звук, похожий на шорох опавших листьев.
– Вот и осень пришла, – зачем-то сказала она вслух сама себе. – Дети…
Под кроватью их не было. Она открыла шкаф. В шкафу, аккуратно сложенные в три слоя, покоились все их любимые игрушки: собачки, мишки и одна кошка с неправдоподобно большой и плоской головой. «Они всё сделали, как я сказала. Молодцы! – подумала мать. – Все-таки Дима образумился, и ему хватило моральных сил избавиться от этой привычки. Но куда они подевались? Наверное, выбежали на улицу через окно…»
Она высунулась из окна и крикнула:
– Ди-ма! Да-ша! Обе-дать! Де-ти!
Она обошла весь сад, но в саду их не оказалось. Даже в самом укромном уголке сада – у могилы мишки Серого – их не было. Она заглянула в сарай – вдруг они укатили на велосипедах? Но велосипеды, покрытые вековой пылью, как и сто лет назад, вяло поблескивали, вися на огромных ржавых гвоздях, вбитых в стену.
Она пошла искать их дальше, за пределы своих владений, но это уже было, как во сне. В какой-то момент радость от того, что Дима избавился от зверей, сменилась на страшное внутреннее опустошение и усталость. Она заходила ко всем соседям, она два раза проходила вдоль дороги, всматриваясь в придорожный мусор. Она уже не звала своих детей. Не кричала и не плакала. Она просто их искала, потому что мать должна искать своих детей. Но что-то ей подсказывало, что она на самом деле их не ищет, что она просто следует некому стандарту поведения, выполняет положенный ритуал. Дети пропали – надо их искать. Что-то ей подсказывало, что в поиске детей нет никакого смысла…