Любые дела, за которые брался мой отец, были ему по плечу. Казалось, вообще не существует такого дела, которого бы он не сумел освоить. Создавалась видимость, что он даже усилий не прикладывал, а весь процесс ему доставлял только радость. Никто даже не догадывался, что у него было всего семилетнее образование сельской школы. Война помешала.
Постигая науки, он не только совершенствовал свой труд, в котором находил удовлетворение, а исполнял его профессионально, мастерски, как трюкач на сцене, непременно требуя оценки проделанной работе. Он умел своим примером заразить окружающих. Увлекаемый, он вспыхивал, как спичка, при любом новом увлечении. Работая горнорабочим очистного забоя в шахте в первые годы жизни на Донбассе, его новой страстью стало фото-дело. Он штудировал литературу. Купил достойную аппаратуру. Методом проб и ошибок постигал дело фото-мастера в свободное от работы время. Ежедневно килограммами выбрасывалась в помойку фотобумага, пока отец научился делать снимки такими чёткими, что было возможным читать на них газетный текст.
Попасть в тёмную комнату, где происходили чудеса рождения фотографии, было так заманчиво. Я уговаривала папу, обещая не мешать и не проситься обратно из тёмной комнаты. И он всегда поддавался моим уговорам, зная наперёд, что моего терпения не хватит и на час. Он разрешал мне подёргать пинцетом фотографию, купая её в проявителе, а когда снимок проявится, перенести его в лоточек с закрепителем. Наклеивать фотоснимки на приготовленные для этого стёкла, было почётной обязанностью мамы. А нам не терпелось скорее карточки отодрать от стекла, не дожидаясь, когда они высохнут и сами отвалятся. При этом мы нарушали глянец лицевой стороны фотографии, за что получали нагоняй. Когда папа только учился, он снимал всё подряд. А потом занятие фотографией стало приносить дополнительный заработок в семейную копилку. Люди приходили целыми семьями, чтобы запечатлеть себя на память. Наверное, не у многих есть такое количество фотографий прошлых лет, как у нас, благодаря папиному увлечению.
Ещё помню, как папа купил машинку для стрижки волос, и стриг всех подряд, кто его об этом просил. Прямо во дворе ставил табурет, и к нему выстраивалась целая очередь из соседской детворы. То, как он это делал, а главное, как он это преподносил, вызывало у каждого желание непременно постричься. И не беда, что причёска почти у всех была одинаковой – «под нулёвку», мы были так рады поучаствовать в этом представлении. Смеялись, шутили, баловались. Хохоча, называли друг друга: «Лысая башка, дай пирожка!», получая такое же прозвище в ответ. Столько лысых голов отсвечивало во дворе, как мальчиков, так и девочек. Но нас это не смущало. Наоборот, это стало нашей «фишкой», отличием «своих» от «чужих».
Сейчас, чтобы запечатлеть на фото своё чадо, родители надевают на него импортные красивые наряды, укладывают волосы в причёску, а мне так дорого моё незатейливое фото, сделанное папой в те давние времена. Привет с Донбасса я посылаю, важничая, в грязном платье, а в объектив улыбается смешная лысая башка.