Вечером дома раздался телефонный звонок. Звонил председатель районной организации охотников Алексей Григорьевич Шихов.
- Слышал ты в отпуске. Давай ко, завтра организуем охоту на кабана. Мне тут знакомый лесник звонил. Там в его обходе кабанов собралось… - около шестидесяти. Места те я хорошо знаю. Его не будет – чем-то занят. Надо же план добычи на экспорт выполнять, областное начальство ежедневно напоминает. Почва хорошо промёрзла, снег на палец, сам знаешь, поэтому поедим на моей Волге – где надо пройдёт. Собака за тобой. Слушай, сходи к соседу – Коле. Он, по-моему, своего Шарика не пожалеет. Да, ещё карту с компасом не забудь, а то заблудишься в этой тайге.
-Как вы на последней охоте на волка.
- Ну, вот вспомнил. Перезвони насчёт собаки.
Сосед Коля жил буквально рядом в трёхквартирном коммунальном доме, а мой дом, через один, был частным. Коля был на три года старше меня. В детстве он был моим опекуном и учителем. С самого детства зачитывался различной литературой, как художественной, так и справочной, связанной с охотой. Как только ему исполнилось шестнадцать лет, и ему по закону было позволено охотиться и иметь ружьё, он этим правом воспользовался и купил новенькую двуствольную курковую тулку за 43 рубля. Когда он шёл на охоту один, а это происходило в то время года, когда можно было добывать боровую и болотную дичь: тетеревов, глухарей, уток, гусей…, он тянул меня с собой. Ему видимо было веселее с попутчиком, а я с интересом наблюдал за его действиями и меткой стрельбой. Стрелял Коля действительно мастерски. Он также очень тщательно относился к снаряжению патронов. У него были аптекарские весы для взвешивания пороха. Использовал он только рекомендованный для той или иной дичи номер дроби. Перед охотой производилась пристрелка ружья. Если что-то шло не так, то он мог всю партию патронов забраковать. Всё это он изучил по книгам и применил на практике. Читать различную литературу и пользоваться ей у него было, своего рода, природной потребностью. Так он по самоучителю научился играть на гармошке. Любимой его мелодией была «Прощание славянки», которую он часто наигрывал по случаю и без оного.
Коля только сказал, после того, как я зашёл к нему в дом:
- Жаль, что завтра с работы не отпроситься, а то бы сам с удовольствием с вами прокатился. Собаку возьмёшь с цепи. Сейчас схожу, навяжу Шарика, а то сбежит, зараза.
Шарик на вид обыкновенный дворняга – пушистый, с серпообразным хвостом также пушистым – своеобразным опахалом был кобельком чуть поменьше средних размеров. Однако его матерью была известная на всю округу англо-русская сука Висла чистых элитных кровей. У Шарика от неё остались в наследство только небольшие висячие ушки и великий талант охотника. Шарик был полезен на любой охоте: на копытных, на зайца и лису, неплохо он заменял легавую при охоте на боровую и болотную птицу, неоднократно из-под него добывали куниц.
Обычно, на охоте Шарик сидел или лежал, удобно расположившись, около хозяина и внимательно слушал, что происходит вокруг. Если собаки находили зверя на лёжке, а затем с многоголосым хором гнались за ним, то Шарик уже становился на все четыре лапы и внимательно следил за направлением гона. Зайцы-беляки, как правило, свои следы путают – делают длинные прыжки в сторону, переходят на след другого зверя или человека, что в результате сбивает собак с толку, и они теряют след. Услышав такой поворот в гоне, Шарик недовольно взвизгивал и бежал в сторону сбившихся собак. Через некоторое время, распутав следы и взяв правильное направление, Шарик давал свой голос – яркий и тонкий, собаки следовали за ним и гон продолжался. Шарик же с видом профессора возвращался на прежнее место.
В октябре месяце полнолунием, как правило, идёт массовый перелёт птиц в тёплые края. Идут с тундры также дикие утки кряквы и гуси. Ради этих двух видов и выходят охотники в эти дни на болото, расположенное между озером и рекой. Дикие утки отличные летуны. Вытянутая шея, расположенные сзади, крылья, веерообразный хвост и перепончатые лапки – всё используется в полёте. Утки на большой скорости режут воздух, совершают неожиданные маневры – пике и виражи. Попасть в такую цель, особенно ночью, хотя и при свете Луны, задача нелёгкая. А как найти сбитую птицу в густой траве? И тут на главную роль становился наш Шарик. Он старался выбрать возвышенное место и внимательно наблюдал, как за летающей дичью, так и стреляющими охотниками. После удачного выстрела утка кувыркалась через крыло и беспорядочно кружась, падала. Шарик срывался с места, бежал к месту падения и там включал своё обоняние, находил убитую утку или добирал подранка и нёс хозяину. Хозяину только оставалось крикнуть: - Володя, есть! Заберёшь попозже.
На хорошо отлаженной личной Волге Григорьевича быстро добрались до места назначения. Это были в большей части густые непролазные молодые ельники – любимое место укрытия диких кабанов. Я с Шариком на поводке взяли нужное направление, а бывший военком объехал участок леса через деревню и просёлочными дорожками добрался до противоположной стороны. Он начал ждать стадо диких свиней, которых мы должны были потревожить с Шариком и направить на место предполагаемого их хода, известного по предыдущим охотам.
В лесу слышался звук бензопилы и стук топора. Это меня ничуть не смутило – лицензий у нас несколько, а отстрел на экспорт дело святое. Вскоре даже я учуял характерный запах свинарника и потрескивание в глубине еловой чащи. Шарик же начал потихоньку повизгивать, и я спустил его с поводка. Вскоре раздался и его лай. Большое количество диких свиней он подчёркивал низкими тонами, которые он только мог взять. Пёс действовал осторожно, близко не подходил, наученный многократными атаками диких свиней на предыдущих охотах, когда только длинная шерсть спасала от серьёзных ранений. Иногда Шарик после таких атак возвращался буквально весь в слюне разъяренных подсвинков. Как правило, для нападения стадо использует самцов от одного до двух лет. После двух лет самцы покидают стадо и живут одиноко. Отсюда и идёт понятие кабан-одиночка.
По треску было понятно, что стадо не спешит сниматься с места, и я начал сам потихоньку их поджимать в нужном направлении. Я опустился на колени и начал всматриваться. Хорошо приглядевшись, смутно увидел две пары ног, прицелился между этими ногами, взял чуть повыше и почти одновременно нажал на оба курка. Прозвучал громкий дуплет. Кабаны с громким шумом и треском понеслись в сторону Григорьевича, вскоре и в той стороне прозвучали два далёких выстрела, затем ещё один. « Добил» - удовлетворённо подумал я.
Наконец вспомнил о Шарике. « Наверное, пошёл за стадом» - решил я. Идти мне было просто – по следам кабаньего стада. Кабаны протоптали довольно широкую тропу. Приблизительно через километр я наткнулся на Григорьевича. Лицо его горело от красноты, шапка где-то была утеряна, вид был растерянный. Он начал первым:
- Саша! Убить меня, мало. С такого расстояния смазал.
- А третий выстрел. Я уже решил, что вы добиваете.
- Какое добиваете. Это я ещё перезарядиться успел и вслед пульнуть.
Начали разбираться по следам. Было видно, что стадо вышло на стрелка, по запаху определило его и остановилось. Григорьевич так возбудился от такого количества кабанов, что первый выстрел пришёлся в ствол берёзы. Пуля засела на высоте человеческого роста. Следов двух других выстрелов не обнаружили. Третий выстрел вдогонку можно было не считать, такими выстрелами не попадают. «Давайте проверим по следам, может кровь дальше появилась» - предложил я. « Да проверил я уже» - отвечал Григорьевич. Оказывается после выстрелов Григорьевич сгоряча бегом, пока хватало сил, преследовал стадо, потом перешёл на шаг, остановился только тогда, когда начало прихватывать сердце. Вот такая охотничья страсть сидела в этом русском мужике, родиной которого была Ульяновская область.
Делать нечего. Подошли к машине и направились в сторону дома. Остановились на месте, где потревоженное стадо пересекло дорогу. Начали стрелять вверх, звать Шарика криком – собака не появлялась.
Григорьевич вдруг сделал предложение:
- Саша, а давай навестим поблизости знакомую мне женщину. Чайку попьём, отдохнём.
- Так, вы Григорьевич решили двух зайцев убить. Не повезло на первом, повезёт на другом. Я лучше подожду в машине. С собой я брал обед с морсиком. Перекушу, а затем буду продолжать звать Шарика.
- Да зови, а то Коля нас прикончит.
Мы подъехали к обыкновенному деревенскому домику. По всему было видно, что в доме нет хозяина – калитка еле открывалась, забор с прорехами. Хозяйка была дома. Я перекусил в машине. Прошёл по дороге несколько сотен метров, выстрелил в воздух последние патроны, долго звал, но Шарик как сквозь землю провалился. Вернулся в машину и незаметно уснул на сиденье. Проснулся от голосов. Это хозяйка дома провожала кавалера. От любопытства никуда не денешься. Внимательно рассмотрел объект вожделения Алексея Григорьевича. Женщина была миловидная, крепкая телом, не лишённым изящества.
Когда Григорьевич распрощался, я заметил: «А у вас губа не дура».
- Смотри только не сболтни где.
- Ну что вы. Могила.
Добрались до города уже затемно. Я сошёл недалеко от дома. Во дворе шёл в свой сарай Коля.
- Где вы так запропастились? Шарик уже в обед был дома. Далеко видимо не ездили?
- Да вот забуксовали в одном месте. Кто же ездит на охоту на Волге.
Придя домой, достал карту, которую брал с собой, померил расстояние – напрямую Шарик пробежал 35 километров за три часа. Надо учесть, что в месте охоты пёс никогда ранее не был.