39. Четыре слова о такте
Что делать с кредитом, который погасил Нестор Иванович, решали долго. На семейном совете. Не на большом семейном – с родителями, а на малом – только Антон и Маша. Антон категорически требовал вернуть деньги отцу. Причем вместе с процентами и штрафом за досрочное погашение. Маша категорически была против – с такой суммой расстаться было тяжело.
Основным мотивом Антона был мотив чести. Деньги вернули за нас, мы должны поступить достойно и полностью компенсировать то, что на нас потратили.
Основными мотивами Маши были следующие:
- во-первых, вернули не за нас, а за тебя, Антон;
- во-вторых, из-за твоей, Антон, глупости деньги были потеряны, а потому сам там со своим отцом и разбирайся, а наши семейные деньги больше не трожь;
- в-третьих, мы все равно не знаем, каковы были суммы процентов и штрафов, а потому и основную сумму возвращать смысла нет;
- в-четвертых, вот если вернет тебе твой Денис незаконно присвоенное, тогда и поговорим;
- в-пятых, курс обмена валют за эти дни менялся неоднократно, а потому мы будем все равно выглядеть идиотами со своей национальной, когда кредит брался в твердой заграничной;
- в-шестых, Антон, одну глупость ты уже сделал, а вторую, не меньшую, я тебе сотворить не позволю! На то я тебе и жена.
Антон спорил, Антон разводил руками, Антон даже уходил из дома – вновь бродил по дорогам меж дворами в надежде, что вдруг одна из них выведет в Темный лес, где «егорыч» и койот Чебурек помогут отыскать верный ответ. Не было конца и края судам-пересудам, и, отважившись в конце концов на самостоятельное мужское решение, Антон отправился к отцу, на Кисельную,8, для серьезного разговора.
Оказавшись за калиткой отчего дома, Антон был трогательно взволнован: старый друг Ерофей, не фей, конечно, а аляскинский маламут, пес Ерофей, оказался действительно старым. Таким же огромным, таким же страшным, таким же добрым, но очень старым. Когда Антон впервые заговорил с собакой, когда начался путь к Венере, юноше было пятнадцать, а Ерофею - пять. Сейчас же Антону было уже двадцать три. Прошло восемь лет, а для собаки такой срок – это целых полвека.
Пес встречал молодого хозяина с прежней радостью, только выражал эту радость теперь иначе. Он весело ковылял навстречу Антону, вилял хвостом, но не было в его движениях прежней резвости, прежней мощи. Пес радостно бежал от будки к калитке, но бег этот был неспешным, развалистым ковылянием. При этом Ерофей явно припадал на задние лапы, которые вдобавок заметно дрожали, – совсем недавно он переболел чумкой. Пес радостно вилял хвостом, но теперь хвост не летал из стороны в сторону, а медленно двигался по малой амплитуде.
И даже в черно-белом окрасе собаки теперь было больше белого, чем черного. Ерофей как бы поседел, да и сама шесть теперь росла реже, а кое-где под редкими шерстинками проглядывала серая шкура. Уши поникли, и общая худоба указывала на плохой аппетит. И лишь глаза оставались по-прежнему молоды на этой уставшей от жизни собачьей морде.
И стало Антону от всего этого так пронзительно грустно, что не мог он сделать навстречу старому другу ни шага. Но когда Ерофей оказался рядом, Антон, почувствовав предательскую слабость в коленях, присел и прижался щекой к дорогой, родной, любимой собачьей морде.
- Привет, - сказал Антон собаке дрожащим голосом.
- Привет, - чуть слышно прошептал фей Антону на ухо.
- Помнит еще? – на крыльце стоял Нестор Иванович с бокалом красного вина. – В дом пойдешь или еще с собакой пообщаешься?
Конечно же, отец имел в виду дружеское общение хозяина со своим питомцем, но, учитывая все уже испытанное, пережитое, все услышанное, понятое и пока еще непонятое, папина фраза приобрела для Антона какое-то скрытое, дополнительное значение.
- Сейчас, пап, пять минут, и я поднимусь, - откликнулся Антон.
- Мама утку испекла, - сообщил отец. – Так что вполне оправдано будет и белое вино, и красное. Какое нести?
- Пожалуй, красное, - быстро сделал выбор Антон. – На твой вкус.
- Тогда Тоскана! – торжественно объявил Нестор Иванович. – Только Тоскана! – и скрылся за дверью – отправился в винный погреб, излюбленное отцовское место в доме.
- Как ты, дружище? – тихо спросил Антон и потрепал пса меж ушей.
- Напугал ты нас всех, - Ерофей совершенно по-человечьи покачал головой. – Будь осторожнее: твои ошибки на всех нас отражаются.
Глаза старого пса были печальны, и Антон вдруг с ужасом подумал, что чумка с Ерофеем случилась именно тогда, когда он принял решение взять кредит. Вряд ли эти события могут быть связаны, но все-таки…
- Иди, - Ерофей повел носом в сторону входной двери. – Родители ждут. Там разговор поважнее будет.
- У меня к тебе столько вопросов! – запротестовал Антон.
- Сам, - Ерофей улыбнулся – по-собачьи. – Теперь сам. Пещеры, ручьи и лучи – это миры для одинокого путника.
- Даже проводников не будет?
- Проводники будут, - успокоил Ерофей. – Но только функции у них будут иными. Увидишь. Все сам увидишь. Вначале доберись до следующих миров. Полпути ты уже прошел. Вторая половина тоже не будет легкой. Но тебе пора – мама из окна машет. Еще увидимся.
И Ерофей принялся всячески показывать маме Нине в окне, что он обычный пес, который радуется визиту полузабытого молодого хозяина. Антон еще раз потрепал пса между ушей и отправился дегустировать тосканское вино из отцовского погреба.
- Не морочь мне голову! – говорил отец о кредитном вопросе через час, когда откупорили вторую бутылку. – Проехали, забыто, оставлено в прошлом. Твоя задача – думать о будущем. Не нравится мне ваше реактивное напряжение в отношениях с Машей. Может, того – пока детей нет?
- Что ты такое говоришь? – вмешалась Нина. – Замечательная девушка, таких еще поискать!
- Женщин, Антон, можно разделить на два типа, - отец старательно закручивал штопор в пробку третьей бутылки вина. – Есть женщины тактичные и бестактные. Взаимопонимание между мужчиной и женщиной не возможно в принципе – язык один, а вот языковые основы, то, на чем базируется слово как таковое, совершенно разные.
- То есть? – Антон составил три бокала рядом, чтобы отцу было удобнее разлить благородный напиток.
- Мне тоже интересно, - Нина придержала за ножку свой бокал, наполняемый рубиновой струей.
- То есть слова вы будете произносить одни и те же, а смыслы в них будете вкладывать разные. – Подняли бокалы, чокнулись без тоста. Отец продолжил. – А посему тактичная женщина, перманентно не понимая мужчину, либо согласится, либо промолчит, либо сменит тему. Если даже начнет спорить, то в процессе разговора все равно либо согласится, либо замолчит, либо сменит тему. Других вариантов нет. Ее роль в разговоре – душевный покой собеседника, а не накал страстей и работа на увеличение дистанции.
- А бестактная? – Антон примерял сказанное на Машу.
- А вот бестактная не чует той грани, когда интерес, веселье, что испытывает любой мужчина при таких словесных трепыханиях, претворяются в раздражение и даже злость. Как это у них называется? А! вот: она будет стоять на своем и бороться за справедливость.
- Это не у нас, женщин, так называется, - с притворной обидой заметила Нина. – Это у всех нормальных людей так называется.
- Конечно, - тут же согласился Нестор Иванович. – И эта борьба за справедливость вскоре начнет раздражать мужчину, увеличивать дистанцию, вызывать злость. Мужчина захочет такой вопрос решить. Разговором? Нет. Это же бестактная женщина. Она в процессе разговора не согласиться, не замолчит, не сменит тему. А мужчины любой вопрос пытаются решать самым эффективным способом. Поэтому бестактную женщину мужчина либо обматерит в меру воспитания, либо стукнет, в меру или не в меру.
- Ударить женщину – последнее дело! – пафосно воззвала Нина к рыцарской чести.
- Согласен, - кивнул Нестор Иванович. – Поэтому последнее дело для мужчины выбирать себе в спутницы бестактную женщину. Потому как против своего мужского естества не попрешь, а рыцарем оставаться все-таки хочется. Так что подумай, Антон, какова твоя Маша, и принимай соответствующее решение. Чтобы потом ее не бить и не материть.
- А я у тебя какая? – провокационно спросила Нина.
- Ты у меня бестактная умело перевоспитанная в условно-тактичную, - честно ответил Нестор Иванович. – Сын, ты у нас ночуешь? Тогда я в погреб, еще за одной.
- Нет, папа, я домой поеду. Утром на работу. Моя смена.
- Тогда, мать, вызывай машину. Полночь скоро.
Маша не спала. Полулежала на тахте, пила апельсиновый сок, смотрела что-то женское по телевизору. Когда вошел Антон, Маша сказала, просто, не глядя на мужа:
- У нас ребенок будет.
«Тактично это или бестактно?» - только и смог подумать Антон.