Лана Петровских
У меня такое ощущение, что я его потеряла…
Не то, чтобы он завалился за тумбочку или стиральную машину, это не носок, даже не свитер, это вообще не вещь.
Сначала все шло как у всех взаимно понравившихся. С интересом, любопытством, с легким десантом в душу друг друга, с телесным прощупыванием якобы случайных прикосновений…
В течение долгого года мы только присматривались, общаясь на встречах общих знакомых. Однажды он предложил выпить чаю, чем мило удивил меня. Потом мы вместе обедали несколько раз, подолгу беседуя, изучая друг друга, и на последнем свидании мы познакомились значительно ближе. Свидание вылилось в «чашечку кофе» у меня дома.
Я еще после первого свидания погрузилась в него с головой, только вида не показывала. Потом погрузилась мыслями, фантазиями, частями тела и, в итоге, целиком.
Далее были частые встречи, но исключительно в кругу общих знакомых, и больше ни разу наедине…
Я не считала себя девушкой легкомысленного поведения – потому в душе росла обида непонимания – что произошло? Он продолжал жадно поедать меня глазами при встречах, делать конкретные намеки. Но далее своих пантомим он не продвигался. Быть назойливой – не в моем характере. Я знала, что он помнил всю свою страсть ко мне до той ночи, во время и после нее, но объяснить себе его отсутствующее поведение, непродолжение отношений – логически не могла.
Так что ощущение, что я его потеряла, наступало на пятки, обнажая ссадину на ахилловом сухожилии.
Я склонна к приукрашиванию романтическими розочками своего избранника (он был избранным и, как мне казалось, знал об этом), потому боль от непонимания ситуации не притуплялась, не покрывалась корочкой, а просачивалась сожалениями. Возможно, моё решение о близости было поспешным, но мы не вчера познакомились, а четыре сезона назад – зима, весна, лето, осень, (четыре умножить на три, а если перевести в дни или секунды – просто космическое число). И не без его подачи появились мои умозаключения на совместимость.
В общем, я выстраивала различные версии, но они лопались, как мыльные пузырьки, обрызгивая меня липким непониманием.
Он не был женат, не был геем, случайно попавшим не в те объятия, не был банальным бабником со спортивным интересом и подсчетом количества разбитых сердец, не был опекуном несчастного ребенка после развода (у него не было детей в его 36). Он был востребованным адвокатом в гражданском праве, законопослушным гражданином с недвижимостью, заботливым сыном, отличным другом, внимательным любовником (сужу по себе) – это всё, что я смогла, не компрометируя его и себя, разузнать. Но это не вписывалось в ответ – почему, любя меня на расстоянии, он не сокращал это расстояние! Возможно, я не была столь откровенна с ним, не вешаясь на шею, я, скорее, пребывала в ожидании его шагов ко мне, изредка даря невербальные знаки своей заинтересованности.
Совместное настоящее таяло, как мираж, и, чтобы уменьшить душевную боль, я стала уговаривать себя потерять его навсегда. Уговаривала и, наконец, уговорила.
Утром я проснулась бодрой, с чувством освобожденной радости от преследуемой в мыслях привязанности. Кофе, блинчик с шоколадом, и моя легкая тень скользила на работу. Какое волшебное чувство – освобождение. Я, будто воздушный шарик, подхваченная теплым потоком, приближалась к подъезду офиса. Почему я раньше не уговорила себя бросить тщетные попытки понять непонятное?
Видимо, для стабилизации, (а то я выше допустимого стала отрываться от почвы), моя нога внезапно подвернулась, и с резким «охом» и яркой вспышкой в глазах я потеряла равновесие.
Через несколько секунд я стала приходить в присутствие духа. Боль притуплялась, но наступить на подвёртыш не получалось. Я допрыгала до охранного турникета, продемонстрировала пропуск и, как подбитая «серая шейка», приволоклась в отдел.
Мои милые коллеги, в точности, как в сказке Мамина-Сибиряка зайчики и белочки, натаскали к моему столу вкусняшек, несколько чашек с напитками, окружили заботливыми расспросами. И, видимо, кто-то из общих знакомых, (я никогда не узнаю – кто), сильно преувеличив мое состояние, сообщил ЕМУ о моем несчастье. Потому что через час моего расслабленного от внимания окружающих состояния Олег быстрыми шагами входил в наш отдел.
Стоит только отпустить стресс, он вновь – «добро пожаловать»!
– Как у тебя со временем? – неожиданный вопрос поверг меня в минутную кому.
– Ну… – невнятно начала я, даже не успевая придумать важную отмазку, потому что мозг буквально тормозил от всхлипнувших эмоций.
– Я готов доставить тебя в травмпункт.
(В принципе, я в нем и находилась все четыре месяца после нашего последнего свидания, правда, с травмой головы, а не конечности).
Весеннее щебетание волнующихся воробьев перемешивалось с запахом распустившихся листочков. Они, как зеленые огонечки, дарили правильный свет при передвижении…
Специалист-хирург отправил на рентген. Потом, проделав несложные манипуляции с моей лодыжкой, по договорной цене забинтовал мне (своим отнятым от сердца) эластичным бинтом ногу и отправил на пятидневный больничный.
Круто! Я успею переделать ту охапку непровороченных дел, которые накопились дома, – была моя первая мысль. Но не тут-то было…
Олег настоятельно рекомендовал не оставаться дома, а перебраться на неделю за город, в милое местечко под названием «Камыши», где в тиши и умиротворении я буду восстанавливать свою боль. Он так и сказал «свою боль». Я выразительно посмотрела на него, пытаясь уловить глубокомысленный подтекст в его словах – он имеет в виду душевную боль, которую он причиняет мне после своего исчезновения из нашей несостоявшейся жизни? Он отвел глаза… А вот возьму и соглашусь!
– Хорошо, поехали… я надеюсь, ты сможешь доставить меня в эти самые «Камыши»?
Он даже помог собрать мне вещи, вновь вступив на мою территорию (быть может, весна так действовала на него или сострадание к моей ноге?).
Радио в машине заменило общение, которое не получалось. Я продолжала находиться в некотором ступоре от его участия в моем пространстве. Он, видимо, тоже смущался, потому релакс-музыка вполне решила проблему напряженной тишины.
Меня разместили в маленьком уютном домике с кухней, гостиной и двумя спальнями – милое местечко для небольшой семьи. Пока я размещалась, прыгая на одной лапке, Олег исчез, не предупредив. Я не обиделась, понимая, что подобная забота обо мне и так вылетала из схемы моего представления о нем по отношению к моей особи. Особь была довольна. Я прилегла на диван в гостиной и включила телевизор. Как давно это было, просто лежать с пультом в руке и чувствовать себя управительницей эфира.
Я немного задремала. Расслабленная от воздуха, отдаленная от городской суеты, я не сразу услышала шебуршание на кухне, совмещенной с гостиной.
Он стоял ко мне спиной и осторожно вытаскивал из многочисленных пакетов съедобное. Я негромко кашлянула, привлекая внимание. Олег обернулся, улыбнулся и, увеличив темп, не стесняясь теперь издаваемого пакетами шума, продолжил выкладывать содержимое.
– Ты думаешь, такое количество мне под силу съесть одной?
– Пригласишь подруг…
– Спасибо… Честно, ты удивил меня… точнее удивляешь на протяжении этого дня… У тебя сегодня выходной?
Олег не отвечал. Распределив продукты в холодильнике, он аккуратно сложил освободившиеся пакетики, засунул их под мойку и скрестив руки на груди, уставился на меня.
Закрытая поза Наполеона. Он в ожидании. Вот только чего он ждет от меня? Моего щенячьего восторга от его поступков – отвёз к травматологу, поселил в уюте, накупил продуктов, или моего искреннего восхищения – какой заботливый мужчина! Но, кроме досады, обиды и некоторого раздражения, в моей душе ничего не было. Но я выдавила «огромное спасибо» и нарисовала улыбку.
Он опустил руки по швам.
– Мне пора. Высыпайся… Телефон администратора у тебя есть, интернет – есть… Рад, что смог помочь…
Он нервничал, стараясь скрыть это. Видимо, он не дождался от меня нужной реакции. (Ничего... раздражение – тоже эмоция. Я в нем пребывала последние месяцы и жива!)
– Может, кофе или чай? – добавила я с сарказмом.
– … Спасибо… Как-нибудь… – с той же интонацией ответил он.
Когда его машина отъехала от домика, я начала рыдать. Слезы обжигали щеки.
Почему надо быть ослицей в тот момент, когда он шел навстречу. Моё упрямое самолюбие вылезло наружу вежливым холодком. Но я точно знаю, что сквозь обиду своей брошенности я любила его… и чувство возникало острее и глубже именно с нашим непродолжением. В одиночестве я много думала о нем, анализируя все наши немногие свидания наедине. Я стала любить его издалека, в своих воспоминаниях, в своих мечтах… любить осознанней, чем когда мы были вместе. Что за ерунда происходит со мной? Прикасаясь к нему, я любила его на ощупь, когда он отдалил себя от меня, я стала любить его душу, его внутреннюю сущность, собирая по крохам его взгляды при общих встречах, его публикации в соцсетях, его образ мышления на редких совместных конференциях.
И что сейчас? Он был здесь! Был настолько близко, что я могла прикоснуться, прижаться, вдохнуть запах его возбуждающего парфюма… но вместо открытого проявления своих чувств я была надменной ослицей с высшим образованием и большим самомнением.
Последний день моего пребывания в «Камышах» завершался девичником. Чтобы возвращаться налегке без гастрономических сумок, я пригласила подруг.
Пять дней одиночества не сняли синдром душевной боли. Частота наплывающих воспоминаний утопила меня совершенно, к чему добавилась сегодня и определенная доза сухого вина, которая вводит меня в моменты полного ухода от условностей и приличий. Именно в таком состоянии я написала ему сообщение:
«Как у тебя со временем?»
«Часов не наблюдаю»
Я несколько раз прочитала его ответ, вынесла его на обсуждение… минут через несколько возникла коллективная версия, что фраза «часов не наблюдаю» – это концовка крылатого выражения «Влюбленные часов не наблюдают».
Я вновь начала плакать, не зная, принимать его слова за глубокую истину или за шутку. Я ушла в ванную смывать слезы.
Когда я вышла, то даже сквозь легкое опьянение почувствовала что-то в воздухе. «Пахло интригой».
Девчонки как-то засуетились, активно стали все собираться в Москву. Вызванный таксист забрал моих подруг в охапку, словно букет.
– Что за спешка? – недоумевала я. – А ваши машины? Мы же собирались ночевать все вместе!
– Накрась глаза! Мы тебя любим!
Они улыбнулись и укатили с водителем.
Я, что, так блёкло выгляжу?
Впрочем, девчонки правы, как поганка бледная…
Не зная зачем, я сделала макияж, убрала гостиную. Захотелось зажженных свечей. Когда я включила дисплей телефона, то прочитанное присадило меня резко на стул.
«Как у тебя со временем?»
«Часов не наблюдаю»
«…Приезжай…»
«Еду!»
Что?! Фраза «Приезжай…» была сочинена не мной… Вот почему подруги внезапно испарились. Написав вместо меня то, о чем я мечтала, но никогда не сделала бы сама…
2017