“Пойди на море, брось уду
и первую рыбу,
которая попадётся, возьми;
и, открыв у ней рот,
найдёшь статер*,
возьми его и отдай им
за Меня и себя”.
(Евангелие от Матфея, 17:27)
Исписался я, выдохся. И написано-то всего ничего, а сюжеты почти уж перебрал все. Откуда только наши классики идей брали столько? Куда не заглянешь – кладезь. А у меня какая-то вот жизнь - непримечательная, писать по сути то и не о чем. Да всё как-то и некогда: работа-дом, теперь еще вот эта печка.
Железная, “буржуйка”, на старой кухне стояла у нас. Как кухню поломали, не нужна стала. Все перекладывал с места на место: куда её? Потом думаю: дай-ка на дачу, что продается, отвезу ее, быть может, тому, кто купит - пригодится.
Чуть за Звенигород: холмы, долины, перелески - дорога красивая.
Вьется река, переливаясь изгибами. На круче белый, как снег, монастырь прорастает в синеву витиеватыми главами.
Погода – золотая осень. Солнце закатными лучами золотит и без того одетые в драгоценные наряды березки, встревоженные листья наперегонки увиваются за машиной, а небо высокое, иссини - ясное.
Вспоминается то Тютчев: “есть в осени первоначальной короткая, но дивная пора”, то Гребенщиков: “там где зеленые деревья в золоте на голубом”.
И зачем я подвез эту женщину? Ведь знал, что не заплатит. А она мне сразу:
- Я из города С…, беженка. Показывает документы. А зачем? Что мне? Я - только лишь попутчик.
- Не надо, уберите. Я на Рузу и дальше, до водохранилища. Если вам по пути – поехали. Практически с войны, стало быть?
- Теперь уж улеглось немного… Езжу вот каждый день в монастырь, ставлю по две свечки: одну за убитых, другую за убийц.
- Да, тут уж неизвестно еще кому хуже...
- Нет, я не осуждаю никого, судить – не моё дело.
Мне тоже, знаете, очень тяжело все это, для меня вообще все люди – братья, а тут – практически один народ меж собой воюет.
- Красиво то как здесь.
- Да, эти места когда-то “Русской Швейцарией” называли.
- Пока застройка массовая не пришла сюда.
- Но и сейчас, смотрите, кое-что осталось.
- Молюсь чтобы только все живы были. А больше ничего не надо мне. Коврами да хрусталями то я сыта уже. Когда вокруг кровь, так мировоззрение быстро с головы на ноги становится.
- Ну, а когда были события, наверное, тяжело было?
- Когда были события, как раз была Пасха.
Тогда окружили наш город тройным кольцом. Поставили блок - посты, никого не впускали и не выпускали. Обычно то у нас на Пасху, как тут у вас говорят: “пробки” – весь город снимается и - в Лавру.
- А что за Лавра то? Почаевская?
- Нет, Святогорская, от нашего города километров 20. Приезжайте. Место – удивительное.
- Спасибо. Может, когда-нибудь выберусь.
- И официально всем объявили: никому никуда не ехать. А те, что на блокпостах стояли, то так прямо и говорили: “кто на Пасху в Лавру поедет – так расстреляем всех”. Смеются. Что им наша Пасха?
А вот и мой дом, остановите пожалуйста.
- Как он у вас то расположен… На холме.
- Это дом священника. Спасибо приютил, денег не берет. Зайдете на чай?
А день такой солнечный, ясный -ясный. А мы все равно поехали.
Страшно? Нет, страшно не было
Еще и сын с нами увязался, хотя в общем-то знал: на верную смерть едем.
Я отговаривать, он: “умереть на Пасху – это еще заслужить надо”.
В общем, набралось нас таких со всего города восемь человек.
- А виды то, какие из окон у вас. Как там у классика: “в багрянец с золотом одетые леса”?
- Да, утром распахиваю шторы, а там – такая красотища. А звезды знаете какие здесь? Как бусины, рукой дотянуться. Только вот жалко отопления нет здесь, как перезимовать - не знаю…
Ну, так обещали всех нас расстрелять, да не расстреляли. Доехали хорошо и туда, и обратно. В Лавре священник сказал: “то, что вы остались живы - это подарок вам от Бога на Пасху”.
- А знаете, я сейчас в багажнике печку везу, она, в общем, и ни к чему мне, если нужно – возьмите. Она, конечно, не красавица… Но не замерзните – уж точно.
- Спасибо большое. А я как раз вчера молилась: как бы мне зиму пережить, а сегодня и вы прямо ко мне в дом со своей печкой.
- Не за что. Я все думал: куда её, а вам, я вижу, нужнее. Только помогите, пожалуйста, донести её – тяжелая.
- Мне и отблагодарить то вас нечем - ничего своего нет... Вот, хотя бы, возьмите частицу миро, оттуда, с белой Пасхи. В Лавре то у нас Смоленская икона мироточит, вот - возьмите частицу от нее нерукотворного миро.
- Спасибо.
- У меня сын там остался, в среду как раз границу переходит. Сюда, домой, в Россию. Пожалуйста, помолитесь.
- Ну, моя то молитва недорого стоит, я – человек грешный. И молитвы то у меня только две: “слава Богу за все” и “Господи, пусть все будет так, как ты хочешь”. А больше как-то ничего в голову и не приходит...
- Ну смотрите, деревня эта – Андреевское называется, и вас тоже Андреем зовут. Видите, всё не спроста в этом мире…
Ну, я поехал, пора мне.
- Спасибо что подвезли, и поклон за печку.
- Не за что. Мира вашей земле.
- Всякой земле. Будьте счастливы.
Сажусь в машину, клубится закат, и лес машет мне вслед опадающими листьями.
Есть у этой истории и некое продолжение… Может, как-нибудь напишу. Если конечно будет вдохновение, а то чего-то выдохся я, исписался.
Частицу то миро того нерукотворного в тот же день на заправке то и обронил. Что же, видимо - недостоин...
*- Статер – древнегреческая монета.