Не дождёшься.
Игорь Званский помог жене снять шубку, протянул гардеробщице вместе со своим пальто и сказал:
- Можете повесить на один номерок.
- Как скажете, - женщина проворно подхватила одежду.
Голос! Знакомый голос пробился сквозь толщу тридцати лет. Она не узнала его, но он… Как забыть свою подлость! Собственные грехи помнятся долго. Всегда. Игорь усадил супругу и под благовидным предлогом вышел в фойе. Евгеша, и гардеробщица? В голове не укладывалось.
На стене афиша, крупно по центру: в главных ролях Андрей Званский и Влада Павлова. Ради них, сына и будущей невестки, они и пришли с супругой на премьеру.
Время поработало над Евгенией Дмитриевной. Плечи опустились, фигура раздалась, щёки обвисли, и губы, казалось, стали тоньше, тёмные ямки под глазами делали лицо мрачным, но взгляд всё такой же строгий.
Игорь вернулся в зал. Начался спектакль. Он смотрел на сцену, а думал о своём. В десятом классе им поменяли учителя литературы, и появилась Евгеша. Так прозвали они Евгению Дмитриевну. Тридцатилетнюю шатенку с хорошей фигурой и широко распахнутыми синими глазами класс принял сразу. И она старалась, это было заметно. Особое внимание уделялось сочинениям, их старшеклассники писали часто.
… Цок, цок. Каблучки Евгении Дмитриевны. Она входит в класс, кладёт на стол сочинения по «Грозе». Краткий анализ, чтение лучших работ. Всё, как всегда. Затем объявляются оценки. После урока учительница подзывает его.
- Надеюсь, понимаешь, больше двойки за одну фразу я не могла поставить, - она нашла тетрадь и прочитала: - «Пьеса – полный бред». Как это понимать?
- Я высказал своё мнение, - Игорь смело глянул в глаза Евгеши.
- Даже такое мнение, - она сделала ударение на «такое», - надо аргументировать, обосновать.
- Я сказал главное, а болтологию разводить не люблю.
-Так. Понятно, - он видел: она начинает злиться. – И всё же прошу мне объяснить, почему такой вывод.
- Хорошо. Попробую. Молодая красивая женщина бросается в реку, чтобы утопиться из-за трусливого подлеца. По-вашему, нормально? Не верю. Жизнь дороже. Да и все написали не то, что думают.
- Клевещешь на товарищей.
Евгеша стала на защиту ребят, напомнила фрагменты их выступлений на уроках, зачитала несколько цитат. Игорь усмехнулся и нагло бросил:
- Ну и что? Вы спросИте их, спросИте. Впрочем, не признаются. Кишка тонка.
- Непорядочно с твоей стороны так говорить.
- Я же не за глаза. Вон они, слышат и молчат. Вы сами-то поступили бы, как Катерина? Сомневаюсь. Все за шкуру свою дрожат. И Вы тоже.
Фокус с сочинением он повторил дважды. Одна убойная фраза, и всё. Нервы Евгении Дмитриевны сдали, и она при всём классе назвала его уродом, не способным здраво мыслить.
- Не будь Вы женщиной, я бы… - крикнул Игорь и вышел из класса.
Тогда и родилась мысль проучить училку, отомстить за обиду.
Депрессия накрыла Володьку с головой, уложила на диван, испарила все желания. После разрыва с Ритой это было закономерно. Угораздило связаться с истеричкой. Решила проверить его, несла что-то о беременности, женитьбе. Он, конечно, не дурак и объяснил, что к чему. Она в истерику. Всё испортила. А было так хорошо!
Володька не услышал звонка, мать впустила двоюродного брата Игоря, и тот плюхнулся на диван.
- Чего надо?
- Есть дело, - сказал Игорь. – У тебя как на сердечном фронте?
- А тебе что?
- Имеется барышня… - начал Игорь.
- Хочешь сосватать. Не выйдет. Сыт по горло, - Володька отвернулся к стенке. – Вали давай.
- Мне помощь твоя требуется. Наказать надо одну красавицу. И я знаю как. Отблагодарю.
- Купишь шоколадку? – рассмеялся Володька.
- Тебе фотик мой нравился. Забирай, - Игорь вытащил из пакета фотоаппарат. - Только действуем по сценарию.
- Возьми кого-то из своих пацанов.
- По возрасту не прокатит. Ей 29. А тебе уже 27.
- Давай по сути. Кого будем окучивать?
- Одну училку, - Игорь достал фото и голосом Папанова сказал: - Фас. Профиль.
- Замужем?
- Говорят, была. Сейчас одна живёт.
- Дай гляну фотик, - но волновал не фотоаппарат, привлекала авантюра, обещавшая разогнать депрессию.
Найти предлог для знакомства было несложно. Евгения вышла из школы, и он двинул за ней. Булочная – не то, отделение связи тоже. Книжный магазин? Сгодится.
«Объект» задержался у стеллажа "Современный роман 80-х".
- Девушка! Будьте добры. Помогите выбрать подарок сестре, - Владимир одарил училку ослепительной улыбкой.
Евгения распахнула синеву глаз навстречу взгляду незнакомца. Володька обалдел. О, как много читалось в этом строгом, но таком глубоком взгляде!
- Что любит читать Ваша девушка? – чуть улыбнулась Евгения.
- Сестра, - подчеркнул он.
- Тем более, - она отвернулась и продолжала перебирать книги.
- А для себя что бы выбрали? – не унимался Владимир.
- "Плаху" Айтматова, - она протянула томик в твёрдом переплёте.
- Читали?
- Читала.
- Знаете, она увлекается Омаром Хайямом.
- О! Сегодня это редкость.
Завязалась беседа. Вместе вышли из магазина, а дальше покатилось как с горы. Встречи, выставки, каток, клубы. Заработок позволял Володьке ухаживать красиво, но без излишеств. Всё бы ничего, да Игорь, словно за верёвочку дёргал: «Когда?» Не хотелось отказываться от новых острых ощущений. Восхищала и немного пугала одержимость, с которой молодая, полная сил и желаний женщина, безоглядно отдалась любви. Володька опасался последствий. «Ну почему женщины не могут просто получать удовольствие, ничего не ожидая взамен? - сокрушался новоиспечённый любовник.
В тот день позвонил Игорь
- Готовься на завтра. Не поздно в одиннадцать?
- В самый раз. А может, передумаешь? – в голосе Володьки надежда.
- Это ты, кажется, передумал. Что, влюбился? Знал бы, как она достала! Пора заканчивать спектакль.
- Пора заканчивать спектакль, - под нос себе сказал Игорь.
- Ещё второй акт, - шепнула жена.
- Я на минуточку, - извиняясь за доставленное неудобство, он стал пробираться к выходу.
- Мужчина, через пять минут антракт, - неслось вдогонку.
- Вы не узнаёте меня, Евгения Дмитриевна? – обратился он к гардеробщице, читавшей журнал.
Женщина сняла очки.
- Нет, простите. Мы знакомы?
- Игорь Званский. Вспомнили?
Ничто не дрогнуло в её лице, только ярче вспыхнули глаза. Она отвернулась.
… Женя Павлова с детства мечтала стать учителем. Закончила университет, и мамина подруга, методист РОНО, подсуетилась: Женю взяли в школу, дали часы. Работала уже седьмой год. Личная жизнь не удалась. С мужем расстались через год. Обрадовалась, когда дали десятый. Проблема нарисовалась в виде Игоря Званского. Мальчишка не писал сочинения, чем вызывал раздражение. Бесила его наглость и упрямство. Евгения Дмитриевна давно раскусила парня: лень корпеть над книгами, вот и спрятался за маску строгого критика. Не поддаваться. Этак и другие последуют примеру. И всё-таки она допустила ошибку, назвав уродом. Теперь ничего не изменить. Их отношения напоминали затухший вулкан, готовый в любой момент выплеснуть новую лаву.
Евгения влюбилась. Всё произошло так стремительно. Она не задумывалась, любит ли Владимир. Достаточно было своей любви. Он стал необходим как воздух. А какие слова говорил, как был нежен! Но замуж не звал. Ну и пусть. Многие живут в гражданском браке. Размышления прервал звонок на урок.
Евгения Дмитриевна вошла в класс и сразу поняла: что-то произошло. Ребята гудели подобно пчёлам, передавали из рук в руки снимки. До её слуха долетали неприличные выражения. На столе фотографии, разложенные веером: на одних она в постели с Володей, на других с Игорем, который положил руку на её оголённую грудь.
Жене показалось, земля уходит из-под ног. Она упала на стул, пустыми глазами уставилась на ребят, машинально обмахивалась снимками, зажатыми в руке, и повторяла:
- Это неправда… ошибка или глупая шутка… Какая мерзость!
Оцепенение прошло, заработал анализ. «Они в сговоре, напоили чем-то. Ничего не помню. Вот почему утром зажимало голову! Званский – подлец. Где он? Не пришёл гад! А Володя…» Ученики переговаривались, бросая исподлобья любопытные взгляды. В класс заглянула завуч.
- Евгения Дмитриевна, зайдите к директору.
На директорском столе та же фотосессия.
- Как это понимать? – директриса постучала пальцем по фотографии, лежавшей перед ней и, не дождавшись ответа, продолжила: - Пишите заявление по собственному желанию. Вы понимаете, что сейчас начнётся? Ну, спасибо, Евгения Дмитриевна! Удружили!
По улице она шла, натыкаясь на прохожих. Шапка, сумка, перчатки – всё осталось в школе. Да и зачем ей теперь. Не всё ли равно? Поистине, подлость не имеет границ. Как этот мальчишка с первой парты крикнул, размахивая снимком: «Прикинь, это же Володька, брат Званского. Завал!»
Женя не заметила, как оказалась на мосту. Продрогшая река медленно катила свинцовые воды. Мимо сновали автомобили. Один притормозил, посигналил. Она махнула рукой – проезжай! Сдёрнула красный шарф, свисавший с шеи, перегнулась через перила и отпустила. Шёлковый лоскут, изогнувшись змейкой, лёг на тёмную водную гладь и стал удаляться.
- Евгения Дмитриевна, а не слабо и Вам, как Катерина, сигануть в воду? – Игорь Званский нагло улыбался.
- Не дождёшься!
Игорь Михайлович Званский приветливо улыбнулся.
- Простите меня, Евгения Дмитриевна, ради всего святого простите! Каюсь. Дураком был, самолюбивым, гордым, обидчивым. Понимаю, такое трудно простить. Всю жизнь с этим маюсь. Как вспомню… Но Вы, пожалуйста, простите.
- Не дождёшься, Званский. Сын твой, Андрей, и моя дочь, Влада Павлова, - хорошая пара, талантливые ребята. А прощение не в наших руках. Твой грех, с тобой и останется, - гардеробщица смотрела распахнутыми синими по- молодому ясными глазами. – Бог простит, а мне работать надо.