Иван Мосолов с трудом сел в постели, протянул руку к будильнику, нажал кнопку. Впрочем, громко сказано - будильник и часы теперь заменял сотовый телефон. Старый советский круглый жёлтый "Янтарь" лет десять назад приказал долго жить - пружина лопнула. А часовых мастеров больше не сыскать. Китайский батареечный, красный и квадратный, приказывал жить ещё раньше. Теперь они сиротливо стоят на полке, показывая самое точное время в мире.
Мосолов умылся, потрогал щетину. Ладно, вчера брился, сегодня и так сойдёт. Заварил два яйца в кружке, изучил яркую зарю в окне. Ничего, к обеду всё затянет, а может, что и дождь будет. Или гроза. Вон, с запада синюшные тучи валом идут. А пока... Яркая заря, кусок голубого неба на востоке, у горизонта переходящий в розовый. И с небольшим золотым переходом. Старый дворник Парамон Тимофеич, со станицы, уверенно смахивает мелкий мусор с тротуара. Вот зимой, да осенью ему будет работы валом. А сейчас - благодать. Парамонов внук, Васька, сейчас работает на соседней стройке, возводя многоэтажку, а под вечер Парамона сменит Гафур, у которого и фамилии нет, только отчество. Но седой Гафур говорит по-русски без акцента и диалектных словечек, как в школе выучили. А ещё он смеётся, что Парамон говорит без акцента по-казахски, и тоже потому, что в школе выучили.
Мосолов вышел во двор, почтительно кивнул Тимофеичу, направляясь в автоколонну, уже давно ставшую фирмой. Медосмотр, давление, путевой лист, подпись. "Волжанин", хандривший вчера, и глохнувший на малых оборотах, выздоровел, урчит тихо и уверенно. Стрелки приборов на местах, красные лампы спят. Моторист Петрусь Лукашевич хитро подмигивает - ремонт прошёл отлично!
Вторая смена - самое то, не рано и не поздно. Пробки рассасываются, поток пассажиров - тоже. Знакомый маршрут, три ходки в один конец, три - в другой. На диспетчерском пункте сдать машину сменщику. Смена закрыта. Теперь надо бы на рынок за едой. А вот и знакомый, Митрич из ДПС.
- Что, в отпуске? Или насовсем? -
- Нет, пока в отпуске. На роботов поглядеть, что ль? -
- А что там смотреть... -
Но Иван отправляется с Митричем на центральную аллею. Здесь вытянулись в ряд картины художников. Другие роботы-художники рисовали. На картинах красовались чёрные квадраты, треугольники, круги, красные квадраты, зелёные... Впрочем, попадались вполне реалистичные морковки, луковицы, яблоки.
- И вот на этих мы пашем... - вырвалось у Мосолова.
- Самое то! - ответил Митрич. - Не едят, не пьют, на жизнь не жалуются. А депутаты из них! А олигархи... Песня! Ничего не грабят. Только приходят и заседают. По заграницам не ездят. А главное - не пытаются ничего улучшить. Детей у них нет. Деньги им не нужны. -
- А умное что делают? -
- А зачем им умное? Ну, сказал депутат: "Наш народ имеет острую потребность в нужде!" Зато без бумажки. И воды ему на трибуне не надо. -
- А художества? А поэзия? Я бы нормальной поэзии хотел! Ну, что это такое?
Летала деревья без щиколотка на океане,
Курил пиве чёрная дни...
Нет, не нравится мне это. -
- Слушай, и без стихов проживёшь. И без живописи. -
- Но ведь задумано было совсем не то! Роботы должны были вкалывать на нас, а не мы на них. -
- Из робота потребитель паршивый. Он не будет брать кредит. И престиж ему не нужен, и спонтанных покупок не делает. И всё наше потребительское общество рухнет. А вот в интеллектуальных сферах, да в управлении - самое ему место. А какой стон поднялся, как взятки исчезли! Всё делают быстро, бесплатно, но строго по закону. И в институт стали поступать только умные. Скоро в вузах, кроме роботов, вообще никого не останется. -
- Да... Реклама исчезла. А что дальше? -
Митрич не ответил. Мосолов побрёл домой. Вдруг у ларька остановился, как вкопанный. "Ремонт часов".
- Скажите, вы старый будильник починить сможете? -
- Приносите. А что с ним? -
- Пружина лопнула. -
- О, это легко! -
- А китайские электронные? -
- Нет, это не сможем. Советские смогли бы, там паять можно. -
- Хорошо. Я принесу будильник. -
- Несите, не беспокойтесь. Это ремонт минутный. -