Воришка

                Предисловие

В конце 1998 года вышла компьютерная игра Thief: Dark Project. К сожалению она так и не получила официальную российскую локализацию, поэтому возможен лишь приблизительной перевод - Вор: Темный проект(Проект тьмы). Игра, фактически положила начало новому поджанру, однако я не буду распространяться об этом в предисловии. Для фанатов и ценителей будет написано одно из двух послесловий.

Наиболее важным с художественной точки зрения был довольно резкий отказ от почти "гламурного" представления Средневековья, наличие колоритных ключевых персонажей, в особенности главного героя, богатый художественный стиль. Желающие могут обратиться к открытым источникам, коих достаточно и оценить уровень проработанности "вселенной" а также "атмосферу", фактически уровень погружения в происходящее.

Лично с моей точки зрения наиболее глубокое впечатление производит третья игровая миссия "Down in the Bonehoard", что можно грубо перевести как "вниз (спуск) к грудам (запасам) костей. Можно сказать, что именно художественные образы данной игровой миссии и привели меня к написанию первого настоящего фэнтези проекта. События весьма приближенные к данной игровой миссии являются кульминацией повести.

Во многих смыслах главным героем и игры и игровой серии являлся мастер-вор Гарретт - циничный вор и/или грабитель, в зависимости от индивидуального стиля игры. В игровой серии он был представлен как циничный, но не без причин, человек которому без его желания приходилось спасать мир.

Данная повесть не является новеллизацией игры. Мастер-вор "уступил место" "черному археологу" (хотя в данном случае это не совсем корректно), по уровню циничности не уступающему своему игровому прототипу. Но только буквально в самой первой главе. Продолжив уже опробованное в повести "живущие в дороге", циничность и расчетливость главного героя разбивается главным женским персонажем. Также, по крайней мере в начале одним из главных "героев" как игры, так и повести является довольно абстрактный Город, наполненный колоритными и, подчас, крайне аморальными персонажами. Уровень непосредственно фантастичности был также снижен, но дальнейшие комментарии уже могут нарушить восприятие сюжета.

Итак, о чем же эта книга? Как и практически во всех остальных моих вещах - она о сближении Мужчины и Женщины посредством совместного прохождения испытаний. То, что в обиходе говорят "через столько прошли вместе". В повесть достаточно открытым текстом заложен определенный антиклерикальный посыл - с точки зрения морального образа человека значительно важнее понятие "совесть", нежели понятие "греха". Об этом писалось еще в повести "маленькие люди" мельком упоминалось в фантастической дилогии "Чистильщики" и уже совсем открытым текстом сказано в том, что Вы может быть прочтете ниже.

Довольно бегло упомянуты все негативные моменты бытовой жизни в Средневековый период, особенно в Европе XIII-XV века. Также мне было важно показать (или напомнить), что крепостное право - не уникальное русское или российское явление. Оно присутствовало в Европе в разные периоды, но практически повсеместно. И не мешало помещикам с одной стороны иметь богатый внутренний мир, а с другой - относиться к десяткам, сотням или даже тысячам крепостных как к существам не имеющих никаких человеческих прав.

Дальнейшее видится мне лишь раскрытием сюжетных деталей.

Приятного чтения!






Да не украдёшь ты из дома мною построенного....
Да не совершишь любое злодеяние или дурной поступок...
А иначе, отправишься туда где Земля Варваров проглотит тебя...

- Каменная книга.

Цитата из Thief: Dark Project.


                Часть I - Подарок


                Глава 1- Оплата 
   

Правило – держать в комнате полный кувшин воды, коли опять напился в стельку, нарушено. Воды нет. Все мутит и ломит, вставать и куда-то идти…

- Каталина, чтоб тебя!
- Да, господин!

В комнате появляется девчонка, может слегка за двадцать без одного глаза.

- Принеси кувшин…два, с холодной водой из подвала.

Из кармана вытащена серебряная монета. Воду принесут в самую первую очередь. Все остальное будет брошено, а вода будет.

- Благодарю, я мигом!

Конечно мигом, иначе монеты в следующий раз не будет. Но пока идет «мигом», об одноглазой девчушке можно и сказать пару слов. Каталина работает в таверне с отцом и матерью, глаз ей вышиб пьяный постоялец. Да, оттащили сразу в темницу, все деньги, что были при себе отдали отцу на месте. Остаток штрафа, присужденный шерифом, был не так велик, и пьянчуга отправился отрабатывать его на каторгу. Сама ни получила ни гроша, всем распорядился отец. Немного сделал ремонт, чтобы здание таверны не отпугивало хотя бы за ближайшую сотню ярдов. Остальное пропил. Что-то крепкое, что не покупали для клиентов и постояльцев. Жена пристыдила и  на глаз сделали приличную повязку. Так и получилось - еще молодая, но уже ни за кого не выдашь.

Вот и вода. Все как обещано. Каталина вмеру пышная, кроме глаза, смазливая мордашка. Даже можно и…не только можно, но и все было. От кого подцепилась интересная дрянь теперь уже и не узнаешь.

- Пожалуйста, господин!

Широкая улыбка с намеком: «может как-нибудь еще разок?». Не, пока не получится. Лекари дерут не много, но ходить на мази еще до снегов, да и потом не помешает выяснять, куда суешь свой конец.

Холодная вода! Много!  Главное не пить слишком быстро, можно застудить горло. На дворе весна, как говорят прохладнее обычной, болеть не надо. Никакого удовольствия. Да, в комнату все принесут, но сидеть в четырех стенах?
Кстати, о комнате. Когда таверна переживала особенно паршивые времена, пару комнат продали. Бумаги, все как положено. Заодно включили хоть какой источник дохода – раз в два дня в присутствии постояльца Каталина убирается. Моет полы, смахивает пыль, выносит мусор. Здесь она убирается особенно тщательно, виляет попкой, встает на четвереньки, «обеспечивает вид». Владелец комнаты не бедный, «а может, ну вдруг и не только?»

Нет, до поздней осени вопрос закрыт, к тому же владельцу хочется перебраться в место получше. Там могут быть другие возможности. Как голова прояснилась, надо привести себя в порядок и доставить заказчику обещанное. Почти для любой погоды есть удобный привычный костюм.

***

После такого количества выпитого темного эля есть захочется только к обеду. Сейчас, чтобы сбить перегар можно взять полфунта солонины, маленький кусок козьего сыра. Не в таверне, на Рыбной площади куда она выходит, есть все, да и лучшего качества. Рыбой там уже давно не торгуют – выперли торговцев рыбой за городские стены. Остался так, небольшой рынок. Продукты в дорогу, грубая одежда. на остальное человек в темном костюме не оглядывался.

Костюм выглядит необычно - недешевый, но неухоженный. Промасленный, потертый, кое где и подранный. Костюм не совсем костюм, по сути скорее доспех. Кольчуга, под ней очень мягкая подкладка, поверх кольчуги разная кожа в несколько слоев. Только самым верхним слоем уже идет ткань. Да и как доспех не совсем обычный. Заказывался так, чтобы смягчать падения и удары. Все это почти по колено, на поясе под костюмом короткий меч и кинжал. У одежды есть и другие «сюрпризы».

Со стороны человек выглядит умелым и уверенным в своей безнаказанности вором или бандитом, «работающим» вечерами и ночами. В чем-то даже есть малая доля истины – человек был вором, знает дело. Правда быстро бросил и, несмотря на пугающий вид, все заработки абсолютно законны. Можно сказать по длиннее не являются незаконными. Претензий у шерифа никаких нет, исправно платится подать.

Человека зовут Маелдан с Вороньего Моста. Вороний мост, кроме моста еще и деревушка. Насчет имени - ему так сказали. Как он появился на свет – не знает, кроме церковного приюта ничего из детства не помнит. В конце ему так и сказали – ты такой-то и оттуда-то, дали два серебряных и отпустили восвояси. По ситуации его зовут полностью, без «Вороньего моста», или просто Мэл. В последнее время таких почти и не осталось. Бывший вор чаще платит, чем получает, а к покупателю лучше обращаться повежливее. Вокруг Город. Просто Город. Есть другие города, в них Маелдан не был. Нету ему никакого смысла отделять его от других, не любит он забивать голову лишними вещами. Не он один такой. Но районов в городе три, их он знает. Сам он идет из Лоудейла неблизкой дорогой в Миддейл. Лоудейл самый большой - район простого люда или занятых шумной работой. Хороший кузнец зарабатывает хорошо, но жить и работать будет  в Лоудейле. Знахарь, лекарь, ювелир или огранщик поселятся в Миддейле. Там больше стражи, выше подать. Еще в Миддейле живет знать - те, кто сами ничего и не делают. Как раз до одного владельца толстых кошельков сейчас и нужно дойти.

Самый маленький район – Эрлдейл. Это замок, очень аккуратно вписанный в горный перевал – мимо не пройдешь. Город вообще находится в сужающейся горной долине, с запада на восток. На самом востоке Эрлдейл: покои Эрла, дворец, казармы стражи, личной дружины и войска. Западнее, как спускаться – Миддейл, на востоке, почти на ровном месте - Лоудейл.

Вот и двойные стены Миддейла, Лоудейл окружают стены попроще. Стража с горным орлом на щитах, на башнях в дозоре по восемь лучников. Башен много, лучников тоже. Но пока надо пройти ремесленный и храмовый квартал, отделенный отдельными стенами закрытый район, можно и упомянуть о заработках бывшего воришки. Если ему сейчас сказать это слово – хорошо если просто сломает нос, и ничего ему за это не будет. Выйдя из приюта, он быстро попал в оборот Воровского Круга. Брали как раз по наводке вчерашних воспитателей. Убили, попался – сам виноват. Выживают сильнейшие и самые сообразительные. Тогдашний шериф после трех ограбленных  подчистую ростовщиков взялся за Круг со всей серьезностью. Мелкие воришки, пойманные за руку, отправились на каторгу. Главарей, хоть и остававшихся в стороне утопили в чане с холодной водой, головой вниз. Маелдан три зимы пережил на каменоломне. Сам не шибко сожалеет о том времени. Каторга не для душегубов, за смерть сильных каторжников по головке не гладили. Нормально кормили, работа закалила и придала еще больше сил. В город уже бывший вор вернулся физически другим человеком.
 
Вот уже сад и дом заказчика. Тяжелая дубовая дверь с латунным кольцом. Маелдан остановился, в левой руке большой и нелегкий предмет, ровно три раза постучал кольцом о дерево. Очень скоро открыли и пригласили войти.

***

Внутри не светло, много дорогих привозных тканей, особых сортов дерева. Не только мебель – полы, стены. Промелькнула жена хозяина, даже не изволила увидеть поклон в свой адрес. И с ней тоже интересно. Именно на приданное к ней хозяин поднялся в высшее общество. Потом отец жены умер, и муж мог проматывать состояние, как хотел. Хозяин дома – теперь главный заказчик Маелдана. Древние картины, оружие, статуэтки, книги на непонятном языке, все принесено «воришкой». Про слово «верность» заказчик если и слышал, то только очень давно - госпожа чувствовала себя уязвленной до крайности. К Маелдану с Вороньего моста она испытывала смешанные чувства. Да, он пожирал ее приданное, но немало вещей появлявшихся в доме нравились ей самой. Отнюдь не без причин. Да и рискующий жизнью выглядел куда достойнее практически вечно пьяного супруга. Тот был пьян постоянно - или немного, или поболее, а когда и совсем в стельку.

Суть да дело - провели к хозяину. Графин с красным вином, слуге сразу было приказано принести еще бокал.

- Господин Нумерил…
- Полно, садись, выпей со мной.

Комната, где напивался хозяин особенно темная. И сейчас свет ни к чему, качество заказанного он оценит и на ощупь.

- Как сходил?
- Я принес, что вы просили.
- Не про это

Нумерилу позарез нужны россказни о проблемах. Падения, переломы, раны от не умерших.

- Там тяжело для ума.
- Расскажи!

Конечно хозяин хочет услышать занятную, слегка страшноватую байку, которой можно будет позабавить других на приеме у Эрла.

- Светильники, реагирующие на живое. Можете представить, когда в вашу сторону по коридору летит стая летучих мышей?
- У-ух! И они быстро загораются один за другим, и все в твою сторону.
- Да.
- Надо бы сходить с тобой разогнать кровь!

Маелдан едва сдерживает смех. Любителя древностей с кресла то не оторвешь, не то, чтобы пойти в лабиринты, где можно свернуть ногу или шею.

- Ты меня разоряешь!

А! Полупьяная шутка. Нумерил видит – заказанное здесь. С ним вообще удобно работать. Отпираться от оплаты никогда не будет. Никогда не будет пытаться дать меньше, наоборот, может немного накинуть.

- Ерунда, стоит того! Взгляну?
- Конечно!

В руки хозяину перекочевала книга окованная бронзой. Глаза уже привыкли к темноте, Маелдан видит в самом темном углу комнаты хозяйку, Тетру Нумерил. Забыть о разнице в происхождении и просто посмотреть – впрямь хороша собой. Да и отделяет их две-три зимы. Маеладану - тридцать две, ей может быть, тридцать пять. Сейчас она смотрит на мешочек из грубой плотной ткани, в котором аккуратно уложены золотые монеты. Были слухи, что хозяин пользуясь добрым именем уже залез в долги. А чья забота? Есть договор, в том числе и о немалой оплате.

- Просто великолепно! – хозяин с благоговением медленно вдыхая, ощупывал листы пергамента – сам то видел эту красоту?!
- Нет, была другая забота. Надо проплыть почти сто футов под водой, да так чтобы книга осталась сухой.
- И ты при этом выжил! Ее будто только сняли с книжной полки! Я не ожидал! Мне нечем поощрить тебя кроме как обещанным дополнительным подарком. Вот деньги, пересчитай.

Маэлдан просто взвесил рукой небольшой, но тяжелый мешочек. Надобно сказать вернее - слишком маленький и слишком тяжелый. Это золото, никаких сомнений. По правде абсолютно неважно что за монеты и чья чеканка.

- Коли дозволите - не буду пересчитывать. Время, глаза устанут.
- Я предложил и от своего предложения не отказываюсь. Увы, за качество работы не могу добавить больше. Но я обещал подарок. Настаиваю на том, чтобы ты его принял.

«Подарок» - что-то непонятное. Кто знает, что взбрело в голову спивающемуся высокородному живущему на широкую ногу. Лучше бы накинул дюжину золотых сверху. Но то, что дано и так почти состояние, сотня золотых в мешке – год жизни ой как не бедной жизни.

- Мой дорогой Маелдан с Вороньего Моста(да сколько ж ты выпил то?!), ты и я живем Империей, ее наследием (совсем сдурел - живет пьяница, для Мэла это просто периодическая головная боль, правда за нее изрядно платят)! Одно дело жить ей, другое дело – иметь ее частичку. Живую частичку. Ну ка!

Хозяин позвал кого-то пальцами из левого конца комнаты. Там не просто что-то ожило, подошло, встало рядом на колени. Как только Маелдан увидел этот знакомый силуэт - тотчас выпил стакан вина залпом, без спроса хозяина налил еще один и опрокинул его тут же. Это же профиль женских имперских статуй! Только вот он здесь, в комнате! Не статуя! Живой дышащий человек!

- Все книги, что для тебя были мертвыми, для меня она сделала живыми. Я с ней наигрался, теперь твоя очередь.

Маелдан посмотрел в сторону, где скрылась хозяйка. Выглядело так, что палач хорошо огрел ее кнутом. Наверное, когда-то Нумерил получил не просто деньги, но и живую красивую девушку. Сказал ей немало добрых слов. Все это пронесено в сердце через время, здесь и сейчас вспомнилось. Может быть, хозяйка вспомнила своего еще жениха дюжину зим назад, когда о приданном он думал меньше чем о «живом приложении».

- Господин Нумерил, я могу отдохнуть в вашем саду?
- Ты?! Да сколько душе угодно!


               Глава 2 - Слишком живой памятник
 

Керл – почти бесправное существо в руках своего господина. Давно это были привязанные к земле крестьяне. Но кто-то же должен безропотно прислуживать своим господам? Появились безземельные керлы, конюшие, повара, кормилицы, наложницы. По закону наказывать керла мог палач по вердикту шерифа. Шерифа на всех не хватит, многих керлов жестоко секли сами хозяева без всяких приговоров. Это существо били. Секли или нет еще неизвестно, но следы рассеченных бровей, поломанного носа, разбитых губ и просто мелкие шрамы были. Среди знати это вообще такая нередкая забава – разбивать женам лицо в кровь, когда не оставалось ни отцов или братьев. Тех кто могли защитить и помочь.
 
На запястьях у "подарка"  "обручи несвободы", на них собственное имя и имя хозяина. Нумерил уж обо всем позаботился, Маелдану вот только еще бы понять -  это не ожившая статуя, а живой человек. Наверное, не помешает пауза.

Города не строят на случайном месте, абы где. Город построен вырос, из города Империи, могучего государства, размеры которого для Маелдана были непонятны и непостижимы. Много доброго камня пошла в Миддейл, Заброшенный Собор, новый Собор, всем этим нехотя поделилась Империя.
 
Что подкосило Империю никто толком не знает. Может потому, что в этих горных городах время от времени сотрясалась земля. А еще завоеватели-разорители, ведомые Великим Странником которому учила поклоняться церковь. Может быть, что совпало первое и второе, скажем здесь.

Надобно вернуться назад, когда Маелдан вернулся с каторги и ему предложили зарабатывать законно. Входить в разбросанные руины имперских храмов, крипт, особняков, библиотек, выносить из них все ценное, не взятое владельцами. После разгрома круга семь зим шериф смотрел на это спустя рукава – брали ничейное, не охраняемое, нередко погибая и калечась. Потом остальные либо вернулись к обычному воровству, либо съехали на юго-восток или дальше, к нетронутым и более безопасным местам. В Городе Маелдан остался единственным в своем деле, играл по крупному. Погружался в затопленные особняки, травмировался, едва не седел от страха проводя сутками под землей, но доставал все, что хотели.

Кроме всего прочего были имперские усыпальницы. Иногда, чтобы послушать спокойную проповедь и церковный хор бывший вор ходил на вечерю в Новый Собор. На каждой пятой проповеди, если не чаще говорилось о требовании небес сжигать до пепла тело любого умершего. Все остальное – заключение тел в саркофагах или оставление  на съедение диким птицам есть оскорбление небесам. И небеса на оскорбление ответят. Приобретших после смерти жалкое подобие жизни церковь называла «не умершие». По одиночке не шибко опасные, просто удивительно, насколько длинными могут вырасти ногти за сотни зим. Много слоев кожи, кольчуга да подкладка как раз против них. Царапины как от сказочных волков - от них же. Сейчас днем перед глазами стояли залы Великого Некрополя.

- Тебя как звать?
- Минервина.
- Что-то еще? Родовое имя?
- Клариния. Минервина Клариния.
- Тебе понятен язык Империи?
- Да, я могу читать, писать, разговаривать на Цистийском языке.
- Тогда пошли.

Теперь существо обрело хоть имя. Теперь это чуть больше ожившей статуи из усыпальниц и крипт. Сразу вопрос.

- Вот сколько я по вашим руинам не ходил – всегда было чувство, будто мужья заказывали статуи жен,  уже прожив с ними не один год.
- Все верно, господин. Чтобы воздать должное согласию в семье через пятнадцать, двадцать или двадцать пять лет супруг, с согласия супруги мог заплатить за изготовление ее бюста.
- С чего так сложно? Пятнадцать, двадцать, двадцать пять?
- Я не могу достоверно и искренне ответить на ваш вопрос. Никогда не была в браке.
- Хорошо, будем считать, я понял. Как тебя сюда занесло?
- Попала в плен, научили выполнять акробатические трюки. Когда выступала здесь
в Городе, земля содрогнулась, я упала с семи ярдов.
- Ты покалечилась и тебя купил Нумерил?
- Именно так.
- А чем кончилось дело когда упала?
- У меня не сгибается до конца локоть левой руки. В определенную погоду болит рука.
- У меня при определенной погоде все болит. Пришли.

 Маелдан зашел в лавку книг. Из за стеллажей вышел низкорослый мужичок с дорогущим моноклем.

- Йон, я продавал тебе почти задарма книги Империи с картинками, хочу купить их назад.
- Сейчас, Мэл. Думаю, будет честно, если я прибавлю к заплаченному тебе одну десятую. Забота, знаешь ли, раскладка по полкам
- Плюс одну двадцатую Йон, и я беру все!

***

Вышли, сели в небольшом саду, где богатеи не пили, а встречались и трепались о разном. В руках у Маэлдана грубо перехваченная пачка книг.

- Вот, читай.
- «Сказ о подземном гиганте, послужившем людям»

Все шло уж очень тяжко. Перевести с одного языка на другой и озвучить.

- Подожди, а теперь давай на своем, Цистийском.

В приюте Маелдану вложили самые основные познания о стихах и рифмах. Даже их хватило понять – сказка понеслась как корабль на волнах, язык настолько завораживал, что несколько раз захотелось уснуть и воспринимать все не ушами а другим. Может душой? В голове эхом пронеслась фраза Нумерила «сделала книги живыми».

Пока денег достаточно, кроме этой сотни кое-что и у ростовщиков, даже больше. Вполне хватит переехать в место получше, и пережить там хорошо несколько зим. Или еще зим двадцать жить в комнате и харчеваться неподалеку. Да и с сотни придется немного отдать. Придется еще работать, хочешь или не хочешь - «Подарок» может помочь. Значит, надо кое-что сделать. Прямо сейчас.

- Смотри – Маелдан выхватил меч из ножен и зажал лезвие в ладони – знаешь, что это означает?
- Да – Минервина дрогнула – вы хотите принести клятву.

Даже господин может поклясться перед керлом. Клятва перед небесами. Или кровавая клятва, когда сначала прорезают ладонь, если не сразу верят в серьезность намерений.   

- Если я попытаюсь тебя облапать или пойду дальше – ударишь так больно, как знаешь, чем найдешь. Будешь бить до тех пор, пока я не остановлюсь. Я приношу клятву, что не накажу потом. Согласна?
- Согласна. А зачем вам клясться?
- Ты натерпелась, озлоблена, напугана. Мне нужна только помощь. Будешь сытно есть, спать в тепле, может книжку прочтешь, объяснишь что.
- Я поняла.

Меч также быстро оказался в ножнах - стража не жалует такие вещи. Мэл сдержит клятву. Небеса они далеко, а не умершие совсем близко. Да что там – вот верхушку Великого Некрополя видно прямо отсюда. Двадцать миль – он на горе. Можно идти и тренироваться.
 
Да и Минервина действительно бывшая акробатка, невысокая, худощавая. Лицо мало что необычное и не совсем приятное, так еще и живое напоминание об имперских криптах. Сдержит.

- У вас меч Стражи Империи.
- Да, мне понравился. Его не заказывали, оставил себе.

Меч и впрямь хорош. Недлинный, две дальних трети лезвия потолще да потяжелее. Даже с небольшого размаха распорет дубленую кожу, кольчугу и оставит жуткую рану. Бить по животу - так потроха повываливаются. Против стражи и войска не нужен, с ними и драться не нужно, а отбиться от жулья можно почти с удовольствием. Дурачье - не понимают, с кем и чем столкнулись.

- Пошли, жизни среди богатеев я не обещал.

***

Столярка Каттера. Теперь уже основное занятие обрюзгшего любителя пивка – изготовление детских игрушек на заказ. Когда-то это было так, для себя. У него было все обо всех домах богатеев, ростовщиков, и еще остались старые, неизвестно откуда раздобытые чертежи  того, что внутри  окрестных Имперских руин. Когда он работал с ворами - жил и ни в чем себе не отказывал. Пивко, девочки. Потом шериф очень прямо намекнул – если хоть один вор появится в столярке и что-то ценное пропадет – придумает, за что больно прижать. Правда разрешил делиться тем что знал об имперских руинах. Потом, когда «искатели древностей» кроме Маелдана разъехались – стало совсем туго.

Вот теперь у них довольно интересные отношения – Каттер не может брать за свои услуги невесть сколько. Маелдан может вообще заплатить за его голову и вынести все чертежи. Поэтому он берет не все сразу. «Ах, да, может еще на чердаке поискать», «в других чертежах могло заваляться». Так три монеты могут превратиться в пять.

Маелдан не будет платить за стрелу в горло или сердце Каттера. Могут сработать грязно, попадутся шерифу и покажут, кто заплатил. А потом, тьфу…небеса. Не умершие – ладно. Слишком много, что может получиться удачно или неудачно.    

Стул, за которым работает Каттер смотрит в сторону двери. Стразу видно всех кто входит, кто пришел заказать и забрать. И обычную малышню. Могут просто порезвиться или стащить что.

- Мел? С удачей?
- Да, достал книжку. Тяжелая. На – Маелдан отсчитал семь золотых – на что ты там пьешь.
- Светленькое – Каттер расплылся в улыбке – пшеничное.

Семь золотых не совсем подарок. Каттеру нужно дожить до следующей работы. Возможно даже до осени, если не позже. Окромя того можно считать небольшим задатком за посмотреть на схемы и чертежи. Кроме чертежей много что знает и так. Да и сейчас есть вопросы.

- Надо же, откуда у тебя такая редкость?!

Каттер с трудом (конечно наигранным) поднялся и обошел Минервину.

- Нумерил.
- На что он только деньги не тратит! И вообще не умеет торговаться! Вот как живьем перед глазами - увидел, сразу «ХАЧУ!» и заплатил все до монеты. Знай Мэл, он уже лезет в долги, денег женушки не хватает. Да, будут давать, только до поры.

Что после «поры» Маелдан знал сам. Все продавалось за бесценок, даже жена могла превратиться в такой же «подарок». А вообще с языком Каттера его посиделки в тавернах даже на пользу - у него куча весьма занятной информации, отнюдь не только по криптам.

- Я слышал. Надо думать о других готовых платить. У церковников я не на самом плохом счету. Есть Кронли.
- Глава дружины? Мел, он не этот, любитель красивого. Если Нумерила пустят по миру он будет первым на очереди покупать то, что ты притащил. Может ему и этого хватит. Он человек высокий, с Эрлом Рабиканом разговаривает. Не он будет за тобой присылать, а ты сам к нему ходить да предлагать. И должен знать. И что предложить, и что он скупердяй. Если будут распродавать все, что у Нумерила он все за гроши возьмет. И потому что не последний человек в городе, и мало любителей.
- Каттер, ты видишь Минервину. – тот слегка поморщился, но отношения Мела со своим керлом его личное дело – она все переводит. Может, знает, как  там у них. А хоть бы и не знает. Неважно.
- Важно! Э! (типичное обращение к керлу) Тебя когда из города с красными знаменами вытащили?
- В двадцать два года.
- Мел, смотри, они считают прожитые года, мы - пережитые зимы. Если до двадцати двух была среди своих – все знает. Руки не грубые, девчонка не бедная. А что еще хотел?
- Тепло скоро. Деньги есть, можно походить посмотреть, где не опасно. Я хочу понять. Не быть как слепые с палочкой, а знать – что я вижу, зачем. Понимаешь?
- Понимаю. Хочешь сказать – куда сходить? Скажу, после семи монеток плату просить уже стыдно. Ты у нас вроде как с Вороньего Моста, оттуда и начни. Там почти все уцелело, их церковь с пустой криптой. Вернешься, забудешь уже все и еще раз в Крипту Акилари. Под воду лезть не нужно, все что до нее, ты там почистил. Правильно говоришь - ты видишь и не знаешь, что видишь. Вон она объяснит, там и таблички есть. Как лето – на юг, на море. Не в деревню к рыбарям, а в руины. Там вообще не знаю что, они все над землей. Таких еще есть. Заодно косточки свои погреешь, в теплой водичке искупаешься. Ты меня младше на двадцать зим, а я свои только раз в детстве ломал. Про тебя и говорить то страшно.

***

Когда уходили, Каттер выпроваживал – хотел пообедать. Значит и им пора. Да, времена опять меняются. Последний раз, когда подобные Маелдану разъехались в другие города. Сейчас проблема с заказчиками. Ценных вещей наверняка еще есть, Каттер же не будет выворачивать сразу все наизнанку. Просто скоро будет некому платить. Не завтра, не после завтра, да и отложено хорошо. Как и другие, можно тоже переехать в другой город.

Но с этим сложнее – опытный «чужак» вряд ли понравится «местным». Маелдан носит свои костюм зимой и летом. Хоть и не старик, но «косточек» переломал достаточно.  Любую драку он пресекает оружием, а случайные удары гасятся мягкой подкладкой. Последствия падений, ловушек, тех же «каменных мешков» дают о себе знать. Глубокие раны от не умерших. В последний раз все обошлось удачно. Трудно, долго, но удачно. Ни сломанных ребер, может разве что пара ссадин. Надо заканчивать. Заработать деньжат, переехать в нормальное место и заняться чем-то спокойным. Каттер рассказывал – можно купить хорошую артель, случайно влезшую в долги. Потом разобраться и просто жить на доход и деньги вложенные в рост. Есть возможности - просто нужны деньги. Куда больше, чем  есть сейчас.
   
А сейчас можно выбросить все из головы. Забыть проблемы. Большая часть сотни опять ушла ростовщикам, деньги начали работать. То, что накапливалось с роста, Маелдан не забирал, просто добавлял набежавшую сумму к лежавшей. Можно вообще не покупать никакую артель, добавить сотен пять и жить даже лучше, чем сейчас. А сейчас обедать. Много, так чтобы и не ужинать. Вот и «Медвежий овраг». Таверна буквально в полумиле от той, где живет сам. Но она аккуратнее, а как готовят!

Сразу подошли.

- Чего изволите?
- Кусок говядины, прожаренный не до конца, с кровью. Сыра разного. Козий точно, всего кусков пять. Ломоть ржаного хлеба. Три перепелиных яйца вкрутую. Пучок зеленого лука.
- Лучок недешевый
- Знаю – Маелдан сразу выложил пять серебряных.
- Выпить?
- Два бокала черного эля. Минервина, тебе что?
- Я...не знаю.
- Ей все тоже самое, только не эль а бокал красного. Не самого дешевого и не крепленого.

- Будет исполнено!

В «Медвежьем овраге» Маелдан привык сразу платить вперед. Лучше вернут лишнее, чем не хватит. Наследие лет, когда не хватало. Хозяевам вроде и не слишком удобно, но он делал не самые дешевые заказы, особенно редкий и дорогой зеленый лук, который пока растет только внутри где тепло. А раз так - шли навстречу. Как только что готово - начали подавать еду. Маелдан не знатных кровей, ему все равно, что есть сначала, что потом. Эль подан одним из первых. Минервина, как ни странно, не решила что для нее уж слишком много, стала быстро, почти судорожно есть. Значит Нумерил не только избивал ее, но и не докармливал.

- Не торопись ты так, не отниму же!
- Спасибо.

Значит и впрямь недокармливал. Если любители есть быстро, для них это звучит как шутка. Для нее не шутка. Вино тоже выпила быстро.

- Господин, позволите еще стакан?
- Да сколько хочешь!

Принесли сразу целый кувшин, на половине третьего лицо начало размягчаться. Теперь уж не такое как утром, даже немного ничего.

- Все, забудь прошлое, не трону я тебя!

Мэл тоже выпил и за коркой из-за всех страхов и боли, в нем начало просыпаться нормальное, человеческое. Дальше только хуже пошло - вспомнилась последняя крипта. Голова Минервины, кроме прически - один в один со головой статуи, особенно лицо. Статуэтка была у едва треснувшего саркофага. Не умершая почувствовала живое, разбила крышку. На обратном пути перегородила путь. Освященная вода закончилась, пришлось долго рубить мечом. Не умершие рубятся тяжело. Маелдан уже вымотался, а еще последняя часть пути. Нет сил - спать пришлось прямо там. В сотнях ярдах от выхода, до которого еще проплыть под водой.

- Пожалуйста, пересядь по правую руку от меня, по левую. Не сиди напротив.

Все равно видение перед глазами никуда не девается, а голова предательски, будто на зло, на мгновения поворачивается к Минервине.

Мокрая статуя.

Трещина.

Разбитая трещина.

Разрываемая ногтями кожа.

Колотящееся сердце.

***

Все отступило только когда Маелдан напился до беспамятства. Лишние деньги принесли и положили в карман. Сам уж еле вращал головой. Его подхватили под плечо и понесли. Последнее, что запомнилось тем днем…
 

                Глава 3 - Вороний мост


Боль в голове. Тошнота. Хочется пить до зарезу. Каталина поит огуречным рассолом безо всяких монеток. Надо дать как отойдет. Минервина топит маленький камин, отогревая под огнем ветки, которые пойдут в огонь следующими. Наконец спокойствие и сон.
Маелдан пришел в себя, когда внизу слышался шум обеда, Каталина решила зайти

- Получшело?
- Да. Принеси обед Минервине. – Маелдан достал все оставшееся от вчерашней трапезы. – как встану, добавлю.
- Сейчас.

Тон другой. Мечты насчет свадьбы были только мечтами, но насчет остального… Минервина все еще сидит у камина и греет руки.

- Ты где спала вообще?
- В вашей одежде. Она теплая.
- Ты спала всю ночь на полу, Замерзла, руки отогреваешь. А я обещал...
- Это не входило в клятву. С вами что-то случилось. Я могу спросить, что?
- Можно. Не подумай, я не умалишенный. Ваши лица и все из Империи ни с чем не спутаешь, как только тебя увидел – чуть со статуей не спутал. А твое лицо – прямо как со статуи из последней крипты. Статуя у саркофага. Что было в саркофаге – создало мне проблем.   
- Оскверненная?
- Что значит?   
- Вы говорите – не умершая. Мы – оскверненная. Ваша церковь учит, что не умершие – месть небес. Мы верим что злой бог Айдос насылает Скверну. Поэтому они вновь двигаются и могут причинять вред.
- А почему не сжечь тело?
- Душа не обретет заслуженное. Станет частью Скверны.

Вот те и месть небес!

- Поэтому всех хороните под землей и в саркофагах?
- Да. Оскверненные не причинят нам вред кроме мест, где лежат. Пока.
- Пока?
- До Последнего Дня. Это сложный вопрос, я не смогу ответить.

Каталины долго не было. Наверняка стояла под дверью и подслушивала. Как услышала о чем говорили – зашла почти белая.

- Вот тебе три серебряных, мне тоже самое.

***

Надо собираться. Маелдан заплатил за вторую кровать, после пошли на рынок. До Вороньего Моста чуть больше тридцати миль пути, нужны продукты в дорогу, хорошая одежда для Минервины. Закон запрещал ношение керлами оружия и доспехов, но вываренная в масле кожа буйвола дозволялась. Сначала зашли к броннику и к портному, потом уже за продуктами.

- Защитить как мог я тебя защитил, чем ты будешь драться?
- Можно сломать кость тем, что я использовала для балансировки. Можно сделать короче и тяжелее.
- Понял, посмотрим посохи. Кто меня вообще вчера принес меня в комнату?
- Я узнала где вы живете, взяла вас под плечо и доволокла до лестницы. Девушка с одним глазом помогла занести в комнату.

Минервина тащила его пол мили! За посохом пришлось идти в Миддейл, по дороге Маелдан хорошо понял – если что, свою часть клятвы Минервина выполнит. Особенно когда в лавке показала владение посохом.

- Хороший, но лучше, если он будет тяжелее.

Еще один срочный заказ, уходить решили ночью. Для бандитов еще слишком холодно, да и дорога до Вороньего моста охраняется. Это куда больше, чем  просто деревушка. Деревня охраняется тоже. Набрали немного масла, чтобы разжечь костер во влажном лесу, еще вчера под утро закончился мокрый снег. Начинало темнеть, а небо стало закрываться облаками. Тоже хорошо – слишком холодно не будет. Бронник с портным задерживаются, но им заплачено «за сегодня». Взяли посох. Таким посохом не то, что ребро сломать – череп раскроить можно. Правда для не умерших или по-имперски оскверненных штука бесполезная, надо раздобыть для Минервины легкий, но очень острый меч. Их, если прижмет надо буквально кромсать. Она конечно ловкая, но выносливости Маелдана для долгой схватки у Минервины нее нет. Еще бы – он около двухсот фунтов, в ней - сто десять, может пятью больше.
 
Сторонним могло показаться, что готовились чуть ли не на дело идти. Нет, даже не считая просмотра и разговоров над чертежами да схемами на дела готовятся куда как серьезнее. В ворота успели пройти когда стража собиралась закрывать их на ночь.

***

Сразу две необычные вещи. Маелдан выходит из города только на дело. У него почти сразу появляется напряжение, чувство грядущей опасности. Еще необычно идти весь путь по удобной дороге. Подавляющая часть дорог осталась от Империи. Сделаны так хорошо, что пережили ее. По крайней мере, здесь. Далеко, она, Империя, еще осталась.

Несколько минут пути и сразу первый вопрос. Возле дороги стоял высокий камень?

- Что это?
- Мильный столб.
- Что на нем?
- Два числа. Расстояния от начала дороги и до ближайшего города. 858 миль и 262 мили.
 
До города не севере так и говорили, миль 250, может поболе. Значит он тоже вырос из имперского, а империя могла вымерять точно до последней мили.

- Наверху те же знаки или мне кажется?
- Можете быть уверенными в этом и не смотреть. Снизу расстояние выбито для путника, сверху – для удобства всадника.
- Понял, пошли. А как вы понимали и понимаете, куда идете? Например, как назывался Город на вашем языке?
- У дороги есть номер. Путнику надо лишь знать по какой идти.
- И много таких дорог, какая эта?
- У них сложные номера. Номер этой 8.4.3.
- Что значит?
 В конечной точке маршрута она начиналась как 8, потом отделялись 8.1, 8.2, 8.3, 8.4
- Эта третья отделившаяся от 8.4?
- Именно так.
- Почти как река с притоками.
- Нас учили, дороги – сухопутные реки империи

За беседой страх притупился. Дороги сделаны настолько добротно, что и пьяный не запнется и не растянется. Можно идти и не смотреть себе под ноги. Слухи об имперских армиях, делавших огромные марши выросли не с пустого места.       
Деревья, журчание воды, отсутствие суеты, Маелдану даже…

- Кажется, здесь и лучше чем в городе.
- Я тоже люблю природу. Наши города тесные, не всегда было так. Дорого возвести высокую стену вокруг большого количества домов.

Не хочется ни спрашивать, ни как все произошло. Себе как-никак тоже попортишь настроение. Уже когда замерзли – остановились на привал. Не устали, по такой дороге можно идти хоть до самого конца.

- Господин, не боитесь лиходеев?
- Нет. Объясню, чтобы и ты не боялась. Долина широкая, если где-то и есть, то далеко. Сейчас наверняка в Городе тепла ждут. Если хотели бы ограбить кого, как мы на привале – будут стрелять из луков, чтобы не рисковать. Стрелу слышно и лететь ей небыстро – увернемся. И это при том что мы сейчас разговариваем, а я слышу пару конных из войска Эрла. Возвращаются в Город.
- Я не слышу.
- Ну вот. А если подойдут кто поближе подойдет – пожалеют что появились из утробы. Ты сама знаешь, на что способен этот меч? Одной ночью ты бы до десяти не досчитала, а я восьмерых положил. Шестерых насмерть сразу, а двое еще держались за потроха вывалившиеся из пуза. Да, потом был разговор с шерифом. Таким как я он спасибо не говорит, но за дверью я слышал: «в городе стало чище».
- Я тоже за себя постою.

В голосе неприкрытая гордость.

- Разукрасить харю одно. Убить то сможешь?
- Убивала. Когда брали мой город.
- Ну и все. Сидим и греемся.

Нумерил, вероятно бил Минервину не только для забавы. Ломал в ней человека, гордость. Надо попробовать вернуть. Если по пьяни еще и не сказать лишнего – она не просто поможет, такое Маелдан уже видел. Как вышли на дорогу - конные как раз были рядом.

- Покажите лица!

Откинуты капюшоны, давнишний вор смотрит воинам прямо в лицо. После каторги пережито десять зим, с той поры он ничего не совершил.

- Можете идти, до Вороньего Моста дорога спокойная.
- Дождя нет?
- Уезжали – не было.

Облака над головой сгущались. Не поймешь, где луна, скоро ли рассвет. Но пройдено больше половины пути, даже если зарядит дождь, костюмы помогут. Минервине сшит почти такой же, только без кольчуги и «сюрпризов».

***

Вороний Мост приближается. Не близко, но первые признаки есть.

На окраине деревни шахта, добывают железную руду, сразу же переплавляют в железо. Вокруг рубят много леса, чтобы топить печи день и ночь. Вырубленное засаживают саженцами, через пятнадцать зим подросшие деревья вырубят и все повторится. Как раз сейчас вокруг дороги пни и саженцы, пережившие первую зиму. Так что хоть деревни и не видать, она уже рядом. Река расширяется. То, что было до этого можно перейти вброд. Мост там, где она широкая, глубокая и спокойная. Едва светлеет, навстречу прошли два лесоруба.

- Люди, далеко осталось?
- Недалече, идете хорошо.
 
По такой дороге можно пройти много. Хорошо вернуться днем, когда вокруг будут деревья и остатки прошлогодних листьев. Хотя насколько задержаться - если надолго, уже и потеплеет, на деревьях будут почки, может и листья. Река и Вороний мост, в другой долине, здесь теплый воздух с моря, тут теплее, чем в Городе.
Начал показываться мост и деревня. Деревню обнесли валом с частоколом, выше моста построили причал. Дорога хороша ровно до поворота на мост, дальше приходится месить грязь. Укрепленные деревянные вороты открыты, но стоит стража. Остановили.

- Зачем в деревню?
- Побыть у вас немного.

Это зря, лучше сказать, что отдохнуть и поесть в таверне.

- Че это вам у нас быть? Работы вам нет, чужаки не нужны. Что затеяли?
- Мы что, люди лихие?
- Мож и лихие, кто знает. Лиходеев нам тут не надобно!

Такого «приема» Маелдан не ожидал.

- Хорошо, кому объяснять, что проблем от нас не будет? Кто старший?
- Шериф наш, с ним говорить будете. Если не дозволит остаться – после заката сами вас найдем и вышвырнем.
- Поговорим, он и не проснулся еще. Сейчас-то пройти можно? Подкрепиться, поспать?
- Проходите. Как выспитесь – сразу к нему.

Да, это не Город. На путников таращили глаза, «найти и вышвырнуть» для стражи не составят никакого труда. Местные сами скажут, где в последний раз видели чужаков с капюшонами.

Таверна небольшая. Даже без названия, «таверна» и все. Кормят недурно, с комнатами – беда.
 
- Нам две. Или одну с двумя кроватями
- Ишь чего! Одна занята, если вам прям так опротивело вместе – дам две подушки. Один головой в одну сторону, баба твоя – в другую. Все! Светает уж, и вторую заберут. Нормальные, без закидонов.

                Глава 4 - Затянувшийся прием

Шериф Вороньего моста человек простой. Простой, но не глупый. Не нужно ему, как городскому лебезить перед одними и обращаться как с нелюдьми с другими. Здесь хорошо если раз в пару дней кому розгами всыпать надо, если напился и дома разгром учинил. Так что он смотрит на Маелдана прямо, а тот расскажет все не таясь. У таких, как местный шериф, на притворство нюх.

- Что ж, Маелдан, к местам родным пожаловал?
- Нет.
- Зачем здесь тогда?
- А у нас есть время потолковать?
- Есть. Коли не приволокут никого.

Шериф уже приготовился к разговору, и сделал глоток домашней браги.

- Я не знаю, какое отношение имею к Вороньему мосту?
- Даже так?
- Меня воспитывали в Городе, в сиротском приюте. Все воспитание - пока не переживешь первые семнадцать зим. Там меня звали просто Маелдан, как отпустили – дали грамоту. Маелдан из Вороньего Моста. Я не знаю, действительно ли я отсюда, или они просто первое пришедшее на ум место написали.
- Тем, что приютский меня не разжалобишь.
- Я и не пытался. Ответил на вопрос, как знаю сам.
- Хорошо. Так зачем здесь?
- Господин шериф, мне не нужна деревня, только еда и крыша над головой за которую я буду платить. Сейчас объясню зачем. Я воровал, чтобы не было никаких недомолвок.
- Лиходей!
- Нет. Отработал свое на каторге, с тех пор уж десять зим пережил.   
- Выпей-ка бражки, да поболе.

Шериф налил сразу в две большие деревянные кружки. Пыток он, видно сторонился, но брага подразвяжет язык.

- Вот и хорошо, а теперь расскажи-ка мне! Как на тебе одежда такая? И девчонку одел недешево!
- Я мог зарабатывать деньги, не нарушая закон. Не забывая свои навыки.
- Ха-ха! Вор, да не вор! Убедительно ж ты врешь! До этого я почти поверил!
- Господин шериф, гора, в которую шахта входит, высокая, правда?
- Высокая! Только самые сорвиголовы на верхушку пытаются влезть, пока дурь молодости из башки не выдуло. Ты к чему про гору то?
- Представьте, я знаю, что на верхушке десять золотых монет зарыто, ну в Городе мне за одну нашептали. А теперь я пришел и забрал. Лиходей по-вашему?
- Нет. Рисковый, ой рисковый, но не лиходей! Ничейное же взял!

Шерифа повезло самую малость, а Маелдан от выпитого ничего и не почувствовал. Вот сейчас и надо жать.

- А я тем и зарабатываю, что беру ничейное!

Бывший вор придвинулся, посмотрел шерифу прямо в глаза. Страшный взгляд у Маелдана, особенно когда все свои страхи вспомнит. Шериф не на шутку напугался, брага попала не в то горло, закашлялся. Не нужно торопиться помочь ему ударив по спине. Зайдут и скрутят в момент.

- И где же ты берешь…ничейное?
- На севере по дороге отсюда есть Имперская крипта. Крипта Кануза.
- Крипта это где мертвые ихние? Которых они сжечь не удосужились?
- Да, есть усыпальницы. Крипты, они побольше. А еще Некрополи.

Маелдан взглядом почти пригвоздил Шерифа. У того пропали самые последние мысли о вранье.

- Эк тебя носит! Так зарабатываешь?
- Да, все что на земле уже обчищено. Если я вытащу из крипты книгу, от этого ведь  хуже никому не станет?

Тут Маелдан уже приврал. Выносил не только книги, но предметы «в дорогу» не трогал. Они и не ценные, да и биться с не умершим или целой сворой из-за погребального кольца слишком опасно. Но и картины были не в криптах - почти гнили в провалившихся в землю особняках.

- Это ведь под землей! Сколько раз землю трясло!
- Да, вы дозволите снять одежду? 

Снять костюм не так быстро. Какое-то время и перед шерифом предстал обнаженный торс Маелдана. Еще оставались повязки, которые можно снять через дня три.

- В первый раз такое!!! Не секли! Как волки драли...и это вообще не пойму…
- Много что было.
- Одевайся Маелдан, не поверил – извини. Нехорошо в лицо так. Хочешь опять проблему себе найти, чтобы за нее заплатили? Парни с ворот сказали – хочешь пожить.
- Нет. Девушка со мной необычная, правда?
- Отродясь таких не видел!
- Я видел. Статуи в криптах и усыпальницах очень похожи. Она из самой Империи шериф, понимает язык, знает, как все устроено. Вдоль дороги на север есть что-то. Для меня там ничего нет, но я не знаю что это вообще. Пока есть время и деньги, а мои заказчики поиздержались. Хочу понять все, насколько возможно. Здесь, и у моря.
- Понял я тебя Маэлдан. Сержанта мне!!

На улице при дверях стояли двое. Конечно, они все слышали, если бы Маэлдан встал и ударил шерифа, пусть даже и помочь, отволокли бы. Вскоре зашел стражник с шевроном. Был на мосту рано утром, но в разговоре не участвовал.

- Эти двое могут находиться в деревне до лета, оповести всех. Тем, за дверью скажешь – никакого разговора они не слышали! Все!

Все. Почти все. Давай ты мне услужишь чуть-чуть, а я тебе и поболее. Вот тут у меня книжица, не по-нашему писана. О чем она?

Книга у Минервины, выглядит необычно новой.

- «Кодекс наказаний для преступников, совершивших тяжкие и особо тяжкие деяния»
- Даже так?! Услужи, почитай немного.

Пролистано с десяток страниц, может быть предисловие.

- «Если подданный Императора нанесет увечье другому подданному, после чего пострадавший не сможет передвигаться, выполнять работу, или будет ограничен в своих движениях, надлежит выплатить штраф в размере дохода за год, простоять сутки у позорного столба с охраной, выразить искреннее и глубокое сожаление о содеянном…»

Минервина читает очень медленно, прерываясь.

- Простите, господин шериф, далее восемь пунктов, в зависимости от выплаты штрафа, искренности покаяния…
- Понятно, а что с убийцами делали? Если не оскорбили, и равный равного порешил.
- Сейчас, найду.

«Если подданный Императора причинил смерть другому подданному, не будучи спровоцированным оскорблением, иным бесчестящим поступком, надлежит выставить убийцу на трое суток у позорного столба без охраны, после бить кнутом нещадно. Если выдержит экзекуцию – по его выбору изгнать навечно в земли врагов Империи или принудить к тяжким работам на благо Империи на срок не менее двенадцати лет…»

Господин шериф, далее восемь параграфов о дополнительных наказаниях. Лишение почестей и наград, исключение из списков благородных. Взыскание штрафов или имущества, в зависимости от наличия тех, кто на попечении…
- Понятно, мать с отцом, жена, детки. Теперь я вам услужу. Йорлейн, трактирщик не любит, когда комнату подолгу занимают. Сейчас он начнет канючить и даже цену набивать. Порода у него гнилая. Не то, чтобы бы он мне не нравился. Он двух убивцев приютил на день. Спрятал. За деньги убивцев спрятал. Сейчас я ему записку напишу, и он как ручной щенок для вас будет.
- Спасибо, господин шериф.
- Не за что. За то дело его прижимать иногда надо, ты повод дал. Заходи иногда, поболтаем. Может еще мне книжку твоя девчонка прочтет, я угощу, а?
- Спасибо, зайду. Можно спрошу напоследок?
- Спрашивай, я еще записку то не закончил.
- Мы шли в ночь, сейчас выспались, если мы сходим туда и обратно и вернемся, скажем, за полночь.
- Это как душе угодно. Сейчас спокойно, если десять миль на север, там и дорога тоже охраняется. Лес там хороший еще севернее. Да и река рядом, не тронет вас никто. Ворот не закрываем, путников много. А про вас уже вся стража знает.

***

Может стража уже и знает, а деревенские все равно косятся. Но стражники такие же деревенские, так что это на день-два. В руках записка.

- Книга, которую шериф давал хорошо сохранилась. Никогда так не видел.
- Она не оригинальная, плохая перепечатка. Многие буквы написаны неправильно, я почти угадывала по смыслу.
- Вот теперь понятно. Ну что, покушаем, и сходим? Холодно будет, но мы костер зажжем.
- Зачем вы меня спрашиваете? Вы господин, вам только приказать.
- Господин? Что случится не будет "господинов". Я же тебя без оружия не оставлю, а ты мне за все меч в спину загонишь и все!
- Зачем?! Вы не сделали мне ничего дурного! Меня всю жизнь будет мучить совесть а после ваша отнятая жизнь перевесит на весах все остальное.
- Ладно, я просто хочу чтобы тебе хорошо было.

Слово «совесть» Маелдан слышал еще реже слово «верность» чем Нумерил. Церковь учила слову «грех». Все, что не грешно – можно. Бить жен ни за что, много чего. Значит, придется немного меняться и самому. Минервина почти рвется продемонстрировать благодарность за нормальное обращение. Значит можно обращаться как с равной, будет верный напарник. Еще в Круге этому учили, грабили дома чаще всего по двое. Не так сложно и вспомнить. Тем более, что и выбора то особого нет. Здоровье не то, да и внизу вдвоем - куда больше чем одному. Больше чем в два раза, особенно когда над головой сотни футов камня и породы и вообще не знаешь что ждать. Попозже Мэл спросит какую «книжку про совесть». Вот и таверна, надо «радовать» трактирщика.

- Читайте.

«От шерифа» можно не говорить, все подписано. На лице быстро пробежались все оттенки ненависти.

- Держите, плата за десять суток вперед.

Опять чуть не перекосило от злости. Обычно трактирщики не против получить задаток, только тут Маелдан сразу заплатил все на пятую часть меньше. Сразу зафиксировал падение выручки. По оттенку на лице ясно – ни явно, ни косвенно трактирщик даже не будет пытаться гадить. Наверное, местный шериф держит его за яйца еще крепче, чем городской – Каттера.

- Чего изволите?
- Ужинать. Попробуйте найти хорошего масла для костра, заплачу за беспокойство.      

Ужин затянулся. Точнее выпитое после него и хоть какое протрезвление. Вроде и ни за что, а пришлось выворачивать шерифу всю подноготную. Маелдан хотел все забыть, а тут снова вспомнилось.

Просидели почти до полуночи, трактирщик нашел масло и продуктов в дорогу. Разумно пройти не торопясь, побыть на месте весь день, осмотреть при свете. Вечером вернуться.

Теперь уже стража не задает никаких вопросов, люди в кольчугах, с мечами, копьями и щитами расступились сами.

Легкий мороз, на реке туман. Хоть подъем небольшой - отрезвляет прекрасно. Дорога ничуть не хуже, десять миль и не заметились толком. Вот и пришли. Поросшая кустами поляна, за ней добротные каменные постройки. Наломали веток, полили маслом и развели костер недалеко от дороги. Когда рядом с дорогой и на виду, у войска будет еще меньше вопросов. Только сейчас Маелдан заметил за мильным столбом еще небольшой камень с вырезанной пустотой.

- Скажи, что это такое – Маелдан уже попытался начать меняться – ближе к воде?
- Там дорожное святилище. Были скамьи, вероятно, их разбили и унесли.
- А зачем это дорожное святилище?
- Господин, дорога это опасность. Погода, лиходеи. Два города далеко друг от друга, сложно сделать охраняемой всю дорогу. Путники могут помолиться малой богине о безопасной дороге.
- А, то что от дороги, что там? Мы дождемся дня и посмотрим все ближе. Что видишь сейчас?
- Вдалеке храм, ближе Императорские конюшни.
- Зачем здесь конюшни?
- Приказы императора должны доставляться быстро. Самые важные приказы доставлялись за считанные дни в любой конец империи.
- Это как?! Ваши боги помогали?!
- Нет, всадник мчался на отборных выносливых скакунах. Постоянно менялись лошади и всадники. Для этого каждые 60-100 миль стояли конюшни, готовые подменить лошадь и всадника.
- Но империя была огромна! Как быстро доставлялись приказы?
- Приказы с алой лентой доставлялись днем и ночью. Все время в движении, за день, сменив десяток лошадей и несколько всадников, приказ мог преодолеть пятьсот миль.
- Это же огромные деньги! Я не Эрл, не считаю казну, но это чистое разорение!
- Господин, сейчас в Империи многие вещи делают дешевле, чем раньше. Возможно подобные траты привели к оскудению казны. Если вы захотите понять Империю такой, какой она была, многие траты покажутся вам излишними.

                Глава 5 - Зерно сомнения и неожиданная работа

У костра сидели долго, просто искали и подкидывали ветки. После рассвета из-за тумана на стало видно даже конюшен. Время не теряли, Маелдан спрашивал - Минервина рассказывала. За курьерами пошли разговоры о почте, потом армии. Различии благородных и неблагородных. О том, что менялось со временем. В империи было рабство, керл по сравнению с имперским рабом почти вольная птица. Для раба хозяин был распорядителем его жизни. Бунты рабов, причины, по которым от них отказались.

 Между всеми этими разговорами Маелдан подумал - не так уж плохо что в присутствии Минервины выложил все, чем занимался. Конечно, что-то она знала и раньше, просто сейчас будет знать почти все. Поели, солнце разогрело воздух и туман быстро спал.

- Хорошо поговорили, спасибо, но нам надо двигаться.

Странно, относительно пустой участок был больше конюшен, еще одного строения и храма. И все еще не зарос лесом.

- Здесь был форт.

За ночь договорились, что между собой Минервина не будет называть Маелдана «господином». Если вдвоем - будут общаться вообще без имен. Для нее это было непривычно, но он твердо сказал, что так хочет.

- Видите, фундамент от стен и башен.

Да, действительно форт. Если земля хорошо притоптана, то и деревья вырастут нескоро. Тут ходили и после долгого разбора стен и башен на камень и развоз на  другие места постройки. Удобный ориентир, чтобы зайти в лес по грибы и ягоды. 

- Значит не только конюшни?
- Да, сами конюшни тоже большие.
- Еще для гарнизона?
- Именно так.

Имперские гарнизоны, войско занимавшее крепость и охранявшее ее, теперь было предметом насмешек. При осадах войско Эрлов полагалось на неожиданные  вылазки конных. Империя тех времен – на высоту стен, дальность полета стрел. Со ста, а то и больше футов стрела улетит дальше, чем с ровного места. Еще мастера Империи делали луки из нескольких пород дерева сразу. Над ними тоже пытались смеяться. Сами лучники все еще считаются «низшими» по сравнению с мечниками. Бить издалека считается почти недостойно. И над такими луками только пытались смеяться – опытные лучники расстреливали всадников на почтенном расстоянии, стрелы пробивали кожу и кольчугу. Все было уже давно, только тут и там глаз Маелдана видит возвышения от погребальных костров. Гарнизон дорого продал свои жизни. Возможно, отбили штурм. Облили специальным маслом ворота, сожгли их дотла и отступили. После – форт просто каменная постройка.

- Рядом с конюшнями – бараки и склады. Мне все показать?
- Нет, пошли в крипту.

Крипта пуста, неплохо еще и побороть свой страх. Да, вот она, но внутри не умерших нет. Статуя в доспехе, со щитом и мечом. Конечно это не для императоркских конющен, а пока не помещает разузнать про…

- Это не крипта.
- Не крипта?
- Забыло это слово, но это не крипта.
- А что тогда крипта?
- Есть усыпальница. Богатый род строит подземное помещение, там хоронят умерших. Кладут в саркофаги, запечатывают их, потом запечатывают сектор. В новом секторе хоронят вновь умерших.
- Я не понимаю – зачем под землей? Запечатывать, потом еще раз?
- Защита от Скверны. Вы видели, что стены выкладывают камнем?
- Да, видел.
- Если к захороненным не попадет воздух, они не будут осквернены.
- Подожди! Однажды, несколько зим назад меря попросили достать одну вещь. Часть усыпальница была опечатана, мне пришлось разбивать дверь. И внутри никого не было. Целые саркофаги, я просто зашел и ушел. Получается, я их осквернил? И как на это посмотрят ваши боги?
- Если саркофаги были хорошо опечатаны, то ничего не произойдет. Опечатывание сектора - еще одна защита. А что касается богов – задача каждого владельца любого захоронения – следить за ним.  Ваш поступок, простите, только вопрос вашей совести. Это не будет положено на левую чашу весов. И я все равно ошибаюсь, вы не знали о возможных последствиях.
- Да уж. А книги окованные металлом, которые я выносил из захоронений, вот здесь тоже была, на постаменте?
- Если захоронение заполнено оскверненными, то тут нет ничего плохого. Вы не вынесли книгу из той усыпальницы?
- Не вынес.

Маелдана прошиб холодный пот.    
   
- Книги помогают умершим, если правая чаша добра, перевесила левую чашу зла. Я не смогу это объяснить. Если получится найти подобную книгу – мне будет легче.
- Подобную? Их много разных. Я не смотрел внутрь, даже картинок не видел.
- Именно так, здесь была особая книга. Я продолжу про крипты?
- Конечно.
- Если род древний и богатый, долго живет на одном месте – строят родовой храм. Нижняя часть храма, где расположено захоронение и есть крипта. Усыпальница может иметь только вход, Сверху над криптой будет храм.
- Но ты говоришь – это не крипта.
- Именно так. В крипте похоронены только члены одного рода. Мы стоим под гарнизонным храмом, здесь похоронены солдаты.
- Получается крипта и не крипта.
- Да, кажется что крипта, я забыла особое слово для таких захоронений. Мне провести вас по захоронению, или рассказать про некрополи?
- Наверное лучше сначала здесь походим, о некрополях можно и вообще поговорить в трактире.
- Хорошо, вот…

- Господин Маелдан! Господин Маелдан с Вороньего моста!

Сверху кричали люди. Напуганные.

- Господин Маелдан, Шериф и Староста срочно просят вернуться! Беда!

                ***

Как  уговорили двоих конных из войска не только приехать, но и взять с собой – вообще загадка. Спешка не сулила ничего хорошего. Но зачем понадобились они?

Маелдан вообще почти ничего не успел подумать, только держаться за всадника. Почти на полном скаку влетели в деревню. Шериф сразу немного оттолкнул старосту, затащил к себе в дом.

- Маелдан, помогай!
- Что такое?!
- Не умершие. В шахте. Заметили – какой то завал, думали - может жила. Там – они!
- Сколько?
- 20, 30 может больше.
- И вы хотите, чтобы их не было.
- Да! Я понял, ты от них отбиваешься коли совсем прижмет случае. Но их нужно…
- Все ясно. Кто-то от церкви есть?
- Брат Йонас.
- Мне нужен он. Не он, вся освященная  вода, что есть. Еще кузнец. А нам комната  поговорить с Минервиной, чтобы не слышали.
- Здесь останетесь, парни отойдут, сейчас пойду приведу всех.

- Минервина, откуда они там?
- Казненные. Ноги замурованы, выход завален. Они либо задохнулись, либо умерли от жажды.
- Почему так много?
- Лесные преступники. Была большая облава, перед этим, возможно, несколько ограблений. Всадники поймали и особый суд приговорил к позорной казни всех, что погубил невинные души.
- Хорошо, а знак!? Чтобы что-то понять!
- Он обязательно был. Шахтеры не поняли его, начали обыскивать пещеру…
- И нашли железные жилы.
- Да, я могу пойти с вами?
- Я этого не просил!
- Вдвоем лучше.
- Хорошо, ты сможешь попасть банкой в человека за двадцать шагов.
- Кидать банки с освященной водой?
- Да
- Смогу.
- Пошли выйдем. Тут дышать тошно.

                ***

- Господин, что будет дальше?
- Шахта не работает, владелец со всех чуть ли не шкуру спустит «раньше никого не было, откуда сейчас». Я про такие вещи сам то не знал.
- Это редкая страшная казнь. Больше как устрашение. Когда их завалили, еще неделю стража стояла.
- Чтобы наверняка, да? И вот, что у нас. Большая шайка замурованных в шахте. Шахтеры напуганы, вниз даже с копьем к спине не пойдут. Сейчас захотят сделать все быстро, а в Город уже не попадешь. Если только в один конец. Надежда только на этого Йонаса и кузнеца.
- Господин, зачем кузнец?
- Тебе нужно оружие. А кроме этого – ты же не в карманах будешь бутылки держать.
- А где?
- Сйчас покажу.

Подошли четверо. Шериф, Староста, Кузнец и церковник в рясе. В мешках как раз то, что надо.

- Сколько хотите за работу? – гнусавый голос старосты
- Сколько платите?
- Двенадцать золотых
- Пятнадцать! – грубый бас шерифа – Еще все, что им нужно. Полечим бесплатно, коли поранят. Жить и харчеваться тоже бесплатно будут.
- Да вы что?!
- Ничего!!!

Последняя реплика шерифа была с выражением, совершенно не допускающим никаких споров.

- Пройдемте!  Разговаривать будем.
 
                ***


Маелдан сидит, все остальные стоят

- Брат Йонас, вода?
- Вот, почти три галлона.

На столе две здоровые бутыли, где-то так и есть.

- Три галлона хорошо, мне нужны маленькие бутылочки по полпинты. Ими раны обрабатывают, освящают вещи, команаты.
- Сколько вам нужно?
- Все
- Все? Я обратно их получу? Хоть бутылочки то?
- Нет. Можете сами потом пройтись и собрать осколки. Не бойтесь, больше чем надо – не потрачу.
- Маелдан, что от кузнеца нужно? Он немой, сам не спросит.
- Сейчас.

Вот и сюрприз. Под первыми двумя слоями кожи – несколько стальных "волн", подшитых к ткани. Для бутылочек.

- Смотрите, замеряйте, делайте! Нужно еще три таких . Мне на правую сторону и Минервине на обе. Ищите портного – ему подшивать. Шериф, Брат Йонас уже может разливать, можно мы останемся втроем, а кузнец на улице подождет.

Теперь за столом только Маелдан, Шериф и Минервина.

- Сержант посмотрит, чтобы Йонас бутылочек не припрятал. Что хотел сказать?
- Шериф, вы знаете закон, она не имеет право брать оружие.
- Знаю, только этим тоже закон права пугать работяг не давал. Что нужно?
- Я не знаю, что там внизу. Если облепят – поливаю меч водой и режу. Они режутся тяжело, почти как дерево. Смотрите - Маелдан почти бросил свой меч на стол – нужно легче и еще острее.
- Еще острее? Чтобы девчонка твоя не уставала? Подкинем задачку.

Зашел кузнец,  ему все объяснили, осталось последнее.

- Шериф, осталось еще одно. У вас в шахтах для освещения что, особые фонари?
- Да, правильно говоришь. Хочешь сказать, там, куда наши по дури попали темно будет? А сам ты как тогда обходишься?
- Необычно. Наверху можно факелы зажечь. Если совсем глубоко, там Империя чудное освещение придумала.
- Чудное?
- Да, ни один церковник никогда не объяснит, как это так получается. Представьте себе куб, пол фута, фут, иногда больше. Половина в потолке, половина – снаружи. Пока футов за сто никого рядом нет – куб так куб. Если ближе подойти – начинает мягко светиться зеленым светом.
- Прямо чудное!
- Но у этих кубов вроде запас какой есть. Я однажды нашел один. Вывалился. Принес заказчику вместе с заказанным, а он его как диковинный светильник повесил. Скоро говорит – что-то он, когда светится, то все тусклее да тусклее. Но там где я бываю, как мне теперь уже объяснили, что бывать и не положено. Вы можете нам перед входом в шахту этих фонарей оставить, мы потом будем их затаскивать и за собой оставлять?
- Неплохо придумал! Фонари недешевые, но придумал хорошо. Мы так договоримся, Все, что для тебя сделаем – с собой возьмешь, кроме фонарей. Пятнадцать монет немного, но богачей здесь нет. Если бы хозяин сам здесь был и все видел, может и тридцать или даже пятьдесят отсыпал.
- Да все я понимаю!
- Это хорошо. Мог бы вообще хвостом сверкнуть, да сказать –нет уж, не мое это дело. А раз так, то в Вороньем Мосту тебе всегда рады будут! Что там тебе написали – одно. Староста скупец жуткий, а все остальные тебя только что на руках носить не будут. И хорошо ты сказал. Про эти…кубы. Хоть бы самому разок увидеть!
- Шериф, хотите?
- Да такую диковину кто же увидеть не захочет?! Только в эту бездну подземную лезть не хочу.
- Не надо. Я ведь вчера говорил, к северу по дороге есть Крипта Кануза. Там так тряхнуло, что чуть ли ни верх с низом поменялись. Шесть, максимим восемь не умерших бродят. Их пожечь и смотрите в свое удовольствие. Я сам пожгу, а вы потом зайдете и на диковину насмотритесь. Только сразу скажу, неживым они светят как и живым, и запас у них уже повышел. Не так ярко гореть будут . До крипты 12 миль на север всего.
- Красиво манишь, нонче у нас работа поважнее есть. Давай ужинать и спать, все равно вот так сразу не сделают.
- Не усну. Кузнец рукастый, управится быстро. Для портного тоже работа не хитрая. Разлить воду по бутылкам еще быстрее. Сложно спать. Ни схемы, ни чертежа, ничего. Их тоже неизвестно сколько. Конечно, сделаю, но это не шушеру в подворотне раскидать.



"Человек, знающий только то, что знают другие,
также невежественен, как если бы не знал ничего
Сокровища знаний наиболее редки,
и охраняются наиболее тщательно."

- хроники первой эпохи

Цитата и из Thief 2: Metal Age


                Часть II - Эхо далекого прошлого.

                Глава 6 - Спуск

До шахты меньше ста ярдов. Восемь фонарей несут Маелдан и Минервина, еще столько же двое самых смелых стражников. Как вести себя внутри, кто что делает, все уже обсудили. Было время, пока по глотку пили подогретое вино и стояли снаружи.

- Слушай, а ваши что делают? Если вдруг надо от не умерших, в смысле  от оскверненных избавиться? Или такого вообще не бывает?
- Бывает. Редко. Из элиты армии, вы бы сказали дружины, выбирают четветь сотни лучников. Они берут особые стрелы. Наконечник обмотан просмоленной тканью. На месте старший от факела зажигает стрелы остальным и они стреляот.
- Помогает?
- Я никогда не видела, отец рассказывал, что с первого раза оскверненных охватывало пламенем. На каждого оскверненного – одна подожженная стрела.
- А почему редко?
- К этому относятся противоречиво. Оскверненная душа страдает, а огонь убивает ее окончательно. Но в Последний День Скверна может погибнуть. Это сродни вопросу – добить тяжело мучащегося раненого, или долго лечить, все это время причиняя страдания.


- Удачи там! - Не слишком ободряюще крикнули стражники и ушли.


Светильники оставлены у входа, теперь Маелдан хочет задать более неоднозначный вопрос.

- Говоришь, ваши расстреливали их стрелами с подожженным наконечником, а что ты думаешь об освященной воде. Честно, я нарочно дождался, пока они ушли.
- Вы уверены, что хотите честный ответ?
- Я бы не спрашивал.
- Хорошо. Это очень чистый спирт. Настолько чистый, что его невозможно пить. Я не принюхивалась, может быть добавляют что-то еще. Совсем немного, чтобы невозможно пить разбавленным и не отравиться.
- А кроме запаха почему так думаешь?
- Спирт очень хорошо горит. Даже крепкая выпивка, которую пил бывший хозяин. Иногда, чтобы проверить качество он поджигал ложку. Спирт горит факелом. Чем вы обрабатываете раны сами?
- Да тем же крепким.
- И этой освященной водой тоже обрабатывают, только получается лучше и чище.
- Точно, так, нам направо.

По шахте идут уже какое-то время. Куском угля нарисовали схему и место, куда «влезли по дурости». Это необязательно. Главное не ходить по всей шахте, чтобы не возвращаться обратно.

- Как думаешь, какой длины сам участок? От места завала, до того, где их замуровали?
- Не знаю, я ведь не приводила в исполнение приговор. Могу сказать одно – в описании казни было похожее на «исключение самой малейшей возможности сохранить жизнь».
- Ясно, значит не очень короткий.

                ***

Да, пометка места завала была излишней.

- Это они?
- Кто же еще!

В узкой каменной штольне прекрасное эхо, характерные стоны слышно ярдов за триста.

- Если по схеме, они немного выбрались. Наружу конечно никогда не выйдут, но пока будут стенания - ни один шахтер сюда не войдет.

Не умершие никогда не выходят наружу. Иногда ходят рядом со  саркофагом, иногда отходят подальше. Маелдан не понимал, почему бывает так по разному. Сейчас ушли почти на самое большое расстояние, какое он знал.

Бывший вор кладет на землю светильники, расстегивает внешнюю часть костюма, так чтобы достать банки и меч, Минервина делает тоже самое, но еще донесет два светильника до завала.

- Сначала жжем вышедших в штольни, потом заходим к ним «домой».

Медленно пробираются дальше.

- Готовь хотя бы одну банку!
- Их много?
- Скоро перед нами около пяти. Человек, штук.
- Уж точно не человек. Почему около пяти?
- У каждого свой голос. Можно считать, сколько разных. Просто они стонут одновременно, да в узкой штольне. Сложно понять.

Идут очень медленно, почти на цыпочках. Как их не называй, не умершие, оскверненные. Не видят и не слышат, все заменяет ощущение жизни рядом.

- Они нас почувствовали. Брось фонари, готовь вторую банку.

Стон сменился на жалобный, булькающий плач. Словно хотят пожаловаться на свои мучения, душу, сгорающую изнутри. Это не так. Их как огонь жжет жизнь. Убить человека – как убрать раскаленный прут от тела.

- Совсем близко, хотя не знаю.

Маелдан привык к залам и широким коридорам, там можно понять, откуда звук, если уж не удается увидеть.

То что произошло за следующие мгновения Минервина не успела понять. Бросок одной банки, плач перешедший в жуткий вопль агонизирующего. Потом фигура появилась прямо рядом с Маелданом и полыхнул почти он сам.

- Что случилось?!
- Я жив, их было двое. Первого сжег не подпуская к себе, второй рванул и полоснул меня, кидал банку в упор.
- Обожглись?!
- Немного, идем дальше.

                ***

Теперь Минервина положила два фонаря у завала и пошла со свободными руками.

- Вам больно?!
- Положил мази от ожогов, раны надо будет позже смотреть. Не здесь. Дальше должно быть легче, поворот и целый каменный мешок, где идет разработка. Но их там не меньше дюжины. Готовься кидать метко и быстро.

С этим могут быть проблемы, сделанное давно в Городе "хранилище" для баночек обито мягкой тканью. Здесь, хоть кузнец и избавился от острых углов, но вытаскивать будет сложнее.

- Чудно, вставай справа от меня, я пройдусь вперед и вернусь.
- Зачем?
- Побуду наживкой. Они почуют меня и пойдут за мной. Я буду медленно отходить. Здесь хороший коридор - только попадай.
- Осторожнее!

Маелдан проделывал подобное не один раз. В каменном мешке как в большом зале - будут подходить со всех сторон. В коридоре только с одной стороны. Видя его удаляющийся силуэт, у Минервины стучит в ушах. Новый хозяин вполне приличный, плохого слова не сказал. Если что случиться – это не только муки совести, но и «сомнительный результат» при «взвешивании».
 
Стон переходит в плач, наживка сработала. Маелдан не прибежит назад, будет «поддерживать интерес». Каждое мгновение, как вечность, вот и он медленно пятится из-за угла. Наконец – рывок, спрятался за камнем. У обоих уже готово по две банки.

- Идут!

Банка за банкой, по ушам бьют дикие вопли. Не умершие походят все ближе. Минервина вывихнула правый указательный палец, потеряла время. Маелдан разбил банку о меч и пошел вперед. Работал обеими руками, правой рубил совсем близких, левой – закидывал банками тех, кто дальше. Несколько мгновений яростной схватки и он повалился на пол, Минервина в ужасе – не знала куда кидать, чтобы не сделать еще хуже. Сейчас рванула вперед.

- Господин!!! Вы живы?!!
- Я жив, они уж точно нет.

На вид Маелдан выглядит очень плохо. Плавающий взгляд, тяжелое дыхание.

- Что с Вами?!! Ранили?!
- Устал. Полоснули раза три. Надо все снимать и смотреть.
- Давайте снимем, обработаю раны.
- Нет, теперь уж осталось немного. Снимешь, потом не оденешь. Больше устал, говорил же, они как деревянные.

Бывший вор, которого так и назвать то уже стыдно, поднялся сам.

- Уверены, что справитесь?
- Уверен. Сейчас можно вообще выйти, подлечиться и закончить. Я знаю, что могу, а что нет. Неси еще светильники к завалу, я буду там.

                ***

Вернувшись, Минервина нашла Маэлдана в лучшем состоянии, чем оставила. Устойчиво стоит, спокойно дышит, обтирает меч об тряпку.
 
- Уже двадцать семь - мало осталось.
- На улице светло.
- Вот и славно! Покончим с тьмой и выйдем к свету!

То что за завалом вообще крайне странно. Все вокруг обработано, на спуск ведут ступеньки.

- Кто все это делал?
- Приговоренные.
- Сами?
- Именно так. Казнь не только жестокая, но и унизительная. Их перед смертью заставили делать ступеньки, по которым им уже никогда не пройтись.

Империя знала толк в пытках, может, знает до сих пор. Как можно убедить людей делать тяжелую работу, уже и обреченных на смерть.

- А кроме этого еще и позорный столб?
- Да, три раза по два дня подряд без охраны, чтобы не умерли от жажды.
- А что значит с охраной, без охраны?
- С охраной к осужденному можно подойти не ближе десяти футов, выкрикивать оскорбления. Без охраны можно подойти и нанести удар один удар рукой. В перерывах между позорными столбами – истязания.
- Вот и оставшиеся пятеро. Только стонут странновато.

Первый. Теперь уже можно рассмотреть спокойно, как кода то у позорного столба. Просто казненный так и не освободился из ящика с бетоном. Наверное, как и остальные четверо – из самых слабых в шайке. Сила увеличивается, но пропорционально той, что была при настоящей жизни.

Подобие людского облика оставалось. Невидящие глаза, неслышащие уши. Никаких волос и одежды, разложение тела останавливалось, а одежда давно рассыпалась в прах Плоть грязно белого цвета, красные суставы, огромные ногти на руках. Не умершие двигались медленно, но были способны быстро, но недолго орудовать руками, и на последний решительный бросок к жертве.

- Мне сделать противоречивое действо?

В таком беззащитном положении неживые перед ним еще никогда не были. Поэтому и необычный булькающий стон. Жертва вот, рядом, но к ней не приблизиться.

- Сама.

Минервина швырнула банку точно в грудь. С остальными четверыми сделала тоже самое.

- Говорила – противоречивое.
- К этим нет. Видите, книга?

На постамент попроще, там, где оставили всех 32-х, положили уже похожую книгу, окованную металлом. Только она отталкивала. Черненый металл, сам узор на обложке выглядел неприятно.

- Мы можем ее взять?
- Да, теперь она ни для кого не предназначена. Их души сначала были осквернены, теперь уничтожены. Теперь просто книга.
- Ты сможешь ее прочесть, как то она смотрится…
- Она не помогает, наоборот тянет в пучины страданий. Я смогу ее прочитать. 
- Ладно, посмотрим каковы пучины.
- И вместе с тем поймете мои поступки   
 
                ***

Из шахты вышли уже днем, даже, скорее, за полдень. Наружи ждали. Самым неравнодушным во всех смыслах был шериф.

- Живые! Оба!
- Живые. Тридцать два, можете идти считать кучки пепла.
- А вы проверили всю шахту? – вечно гнусавый голос старосты.
- Их замуровали за триста ярдов от завала. Дальше шестисот от места смерти или захоронения они никогда не уходят.

- Только в восточном крыле были! Дело говорит!
 
Голос опытного шахтера заставил старосту ретироваться. Маелдан осел, начали снимать одежду. Самый участливый опять шериф.

- От это да! Хоть у тебя тут и кожа всякая, кольчуга да подкладка, прорезано жуть просто!

Как сняли до конца, лекарь сразу начал обрабатывать шесть новых порезов.

- Вот что, Маелдан с Вороньего моста! Одежу твою мы тебе как новую сделаем. Кольчугу заново перекуем, и не хуже будет. Кожу и выварим и мягкую сделаем, подкладку и говорить нечего. То, что сверху – в Город к портному отправим. Заплатим, чтоб сделал не хуже чем раньше. Досталось тебе! Что хочешь, пить, наверное?
- Да, вина красного.

Не стал Маелдан с Вороньего Моста пугать собравшихся тем, как его чуть не разорвали в схватке, особенно будь он послабее, и не таким ловким. А собравшиеся радовались одному – Чужак, который вроде и не чужак, добился, что шахта не работала всего сутки.


               Глава 7 - Познание белого через черное


10 дней спустя.

Маелдан выбирается из крипты, только что разобрался с последним не умерших. Деревенский лекарь настойчиво советовал ему ходить в самой легкой одежде, чтобы не давить на раны. Его старый костюм уже как новый, но пока не уйдет в город, не оденет.

- Господин шериф - все. Можно спускаться, смотреть.
- Спускайся, погодя и я подойду.

У шерифа чуть кровь в жилах не застыла от звуков сгорающих не умерших. Стыдно уходить, вот ведь сидит Минервина с Книгой и, как и не слышат нечего. Подошел к ней и почти на ушко.
 
- Девчушка, надо ведь тебя по имени называть. Мужики, стража не полезла, а ты пошла!
- Минервина Клариния.
- Даже так? Клариния – место такое?
- Род мой. Моего отца, его отца.
- Славный род?
- Воеводы.
- Эк тебя занесло! А за него, за Маелдана после браслетов то, в глотку вцепишься, и только с выдранной глоткой тебя и оттащишь?
- После браслета, нет. Двоим глотки сразу ногтями вырву, а от третьего еще оттащите. Пока оттаскивать будете, еще двух-трех не досчитаетесь.
- Да, уж коли ты и с мечом знакома.
- С луком тоже. Когда конь рысью идет – за сто ярдов в человека попаду с первого выстрела.
- Папка научил?!
- Именно так.
- Эх, мне бы такого папку. Сиди, грейся. Негоже девчушкам за оружие браться, мужики на то есть.

Минервина не стала спорить. Браться за оружие пришлось, когда мужиков уже не было рядом. В основном за лук. Отец, а потом и отслужившие под его командованием сотники учили стрелять быстро и метко. Когда взялась за лук не для забавы – опустошила колчан полностью. Все стрелы торчали из глаз да шеи. Подивившись отваге,  пощадили жизнь. Только жизнь. Честь не пощадили нисколько.
 
Маелдан действительно подарил ей пару браслетов. На следующий день за вином они почти поспорили о схватке в штольне. «Хозяин» настоял – если бы Минервины там не было, и он тоже никогда бы не вышел. На нее пришлось восемь, а то и девять ходячих мертвецов. Не предупредив, сходил в крипту сам, нашел женскую статую в полный рост, тщательно срисовал схему гравировки. Через шерифа объяснился с кузнецом, тот обещал бесплатно сделать бронзовые браслеты, а гравировку – вороненой. Но это был бы уже не подарок, Маелдан отдал четыре серебряных на переплавку и один за работу. Не зная сам, как и лучник, он попал в самое яблочко. Минервина не ожидала подарка, внимания, но самое главное – гравировка. Еще из тех времен, когда приказ Императора даже с алой лентой никак не мог быть доставлен на границу за сутки. Лучшие, безопасные времена, о которых, только стыдясь, читали в книгах.

                ***

- Надо же, звучит то как!
- Камень хороший, господин шериф.
- И как подогнано! Сколько труда! Светло, не здесь это?
- Не здесь, подалее.

Шериф еще останавливался у женских статуй и бюстов. Почувствовал тоже самое, что и Маелдан, только наоборот. Наконец, коридор, через сотню ярдов уходящий в воду.

- Там, сбавьте ход, немного осталось.

Шериф прошел в едва начинавший темнеть коридор и вверху позеленело. Только это не цвет зелени. Лица покойника, утопца или отравленного. Но и крипта не балаганная площадь. Как шел дальше, становилось светлее, посветлел еще один куб, потом еще и еще. Последние светились уже в воде. Шериф сел у воды, пытаясь понять зрелище.

- Затоплено все! И далеко так?
- Ярдов восемьдесят, может и сто, потом поворот направо. Дальше коридор пошире и вдоль стен саркофаги.
- Уже пустые?!
- Нет. Все в воде, но пока вода не уйдет, все так и останется.
- Откуда знаешь?
- Я могу ответить честно, но вам ответ может сильно не понравится, а еще больше брату Йонасу. Понимаете о чем я?
- После всего что видел – понимаю.
- Я богам Империи уже больше верю, чем церковникам. Они объясняют больше и логичнее.
- После такого даже и в это поверить можно. А еще, хоть случай какой?
- Я вломился в целую крипту, а там все, как и должно быть. Не по церковному. Все саркофаги целы, не умершие не ходят. А крипте лет 400 точно было.
- Ясно, только мы этот разговор между собой оставим. И то, что я кубы эти чудные видел.
- Понравилось?
- Жутковато, но чудно.
- Тогда подождите меня здесь немного.

Ни говоря ничего боле, Маэлдан задержал дыхание так быстро, что Шериф даже и сказать ничего не успел. Скоро вынырнул, держа в руках целый, ярко светящийся куб.

- Кладка хорошая, но в воде иногда расходится. Этот почти никогда не светился.
- С собой дашь?!
- Конечно! Просто помните, чем реже ему светиться, тем ярче будет. В сундук окованный железом внутри уберете, и он ничего не почувствует.

                ***

Шериф уехал, сгрузил с двух коней, на чем спать и чем накрыться. Еды и масла. После услышанного и увиденного – идея оставить ночевать около крипты его уже не удивляла. Вот только ночевать предполагалось не около крипты.

- Посмотрим, где нам спать?
- Давайте.

Опять спуск в большой, хорошо освященный зал.
 
- Мы ведь прервались. Это Зал Поминовений – единственное место, которое не запечатывалось. Тут также указывались имена погребенных, эпитафии.
- Эпитафия – чем был славен покойный?
- Именно так.
- А если ничем не был славен?
- Эпитафию сокращали, всегда можно найти в человеке что-то хорошее.
- А если совсем мерзавец, или совершил что?
- Если член рода совершил позорящий поступок, умер в заключении или был казнен, род платил за саркофаг в Примарных Покоях некрополей. Конечно если тело выдавалось или могло быть выдано.
- Не про тех из шахты конечно!
- Да, также после изгнания тело не разрешалось вернуть в Империю и захоронить.
- А также, наверняка, каторга на кораблях и наподобие. Значит спим здесь на любом удобном месте. А вообще это как?
- Употребление алкоголя для увеселения, шумные разговоры, шутки, эти вопросы касаются только нашей совести.
- Уж тут то я надираться не буду. Там за углом то саркофагов тридцать точно лежит. Пойдем, почитаем эту добрую книжку из шахты?

Минервина устроилась поудобнее, облокотившись на ствол сосны и открыла нехитрый замок. Такие книги не запирались на ключ, просто закрывались металлом для лучшей сохранности. На ее лице не было почти никаких эмоций. Металл открыл бумагу, и совершенно спокойным тоном прочитано название

- «Проводы в вековечные жесточайшие муки для мерзейших из рода людского, кои на людей лишь строением тела походят»

Почти без предисловия пошел текст. Сплошные проклятия, но не такие, которыми толпа провожает на дыбу бездушных убийц, влезших в дом и ради пары серебряных перерезавших всех, кто был. Все было изощреннее.

Сначала опять о пресловутых весах. Писалось, что взвешивание даже не производилось, всем участникам божественного судилища приходилось закрывать носы, так сильно смердела мерзость и злоба. А весы бы сломались после первой попытки, как если на чашу аптекарских положить блок из городской стены. Дальше о необъятном стыде родственников, которым, если были, высылали копию приговора. Про  пропасть, между казненными и пытавшимися жить достойно.
 
Книга читалась, а у Маелдана возникало странное чувство. Не тяжести, просто он закрывал глаза и видел подходивших под описание. Готовых переступить за золотой через горы трупов. Пытать и калечить, но узнать про сокрытые семейные накопления. Минервина читала не останавливаясь, а Маелдан почти начал дремать. Несмотря на ужасы на страницах книги окованной вороненым металлом, ему стало спокойно. На поход в шахту он уже смотрел по-другому. Первые дни - что съездил из города и даже  заработал. Сейчас - о  том, что сделал хорошо. Не стал торговаться за каждую монету, и теперь окончание имени «из Вороньего моста» было не просто так. В книге была не придумка, а лишь самые острые грани жизни. В конце концов, Маелдан расслабился настолько, что ему захотелось спать хоть, еще и не вечерело. Минервина расстелила ему постель почти в центре немалого захоронения, и он, словно хорошо выпив, проспал до самого утра.

                ***

Утром, ели завтрак, сидя на траве, между рекой и дорогой. Солонина, сыр, молоко купленное у лесорубов.  Про себя Маелдан думал, в его жизни именно с прочтением книги изменилось не так много. Скорее он именно зафиксировал изменения. Думал о вещах не только с позиции возможно или невозможно. Законно и незаконно. Но и хорошо или плохо. У каждого свои ориентиры, но то о чем говорила Минервина и было в книге, выводило что-то среднее, так или иначе допустимое для всего.

- Как ты думаешь, что я могу сделать с книгой?
- Все, что хотите. Я могу дочитать, а дальше - как пожелаете. Могу не дочитывать, если она воспринимается тяжело.
- Нет, удивительно, но не тяжело. Если дом развален и некрасив а ты так и скажешь – ничего не произойдет. Она как отражение – не зря говорят «заказал дорогое дорогое зеркало - позаботься о пудре и убери прыщи». Вот так мне все услышалось, даже скорее  увиделось. Может, ты даже подумаешь, что я выпил тайком, хочется  по возвращению в город попросить тебя сделать перевод и отдать или продать за бесценок Эрлу и Городскому шерифу.
- Я не думаю, что вы выпили – голос сильно помягчел и стал тише – есть еще несколько подобных книг. Для тех, кого казнят и тела невозможно выдать родственникам для погребения. Для страшных душегубов другого рода.

В империи приговор выносит судья. Он может отвести несколько дней чтобы остаться одному, наедине со своей совестью и законом. Все подобные книги у него есть, когда зачитывается приговор, он ссылается на них, значит, открыл и прочел определенные места. Вы не судья, даже если вы сочли подобную книгу для себя полезной, вы можете продать тому, кто захочет купить ее.
- Могу продать. А что думаешь ты сама? Без оглядок на то, кто я для тебя. Честно, то, что лежит на душе.
- Я могу выйти за рамки вашего вопроса, поначалу уйти от него, возможно сказать Вам нечто неприятное, но потом вернуться и ответить?
- Можешь.
- Я, Минервина Клариния, по милости Богов хожу под ними двадцать семь лет. Возможно, вы пережили меня на пять зим, или на четыре. Когда вы стали моим хозяином, я полагала, что мудрее вас. Видела больше городов и стран, больше несправедливости. Сейчас я вижу, что ошиблась. Вы старше, видели больше. Я училась до двадцати одного года, вы меньше. Но ваш круг общения шире. Вы более стойки с точки зрения того, что давит на ум. Я все еще считаю, что знаю больше вас, но на основании своих знаний вы можете принять решение лучше. Это и есть мудрость. Я долго думала о том, что произошло в шахте, что делали и говорили вы и я. Зная мало, вы приняли лучшие решения. Мне есть, что рассказать вам, но мои знания используются Вами эффективно.

Я говорила о суде. Приговор – порождение чуть большее мудрости, нежели знаний. Вы хотите от меня приговора, а я не считаю возможным вынести его. Могу сказать только про себя. После ваших слов я бы прочитала книгу один раз, сделала перевод и продала бы ее. Это все что я могу сказать
- Хорошо, дочитаем книгу, приедем в город. Ты надиктуешь мне перевод, и я запишу его. На моем языке ты пишешь хуже. Можно будет предложить Нумерилу книгу и перевод. Кто ему еще переведет. Эту книгу достаточно прочитать один раз и впитать содержимое.
- Если позволите это еще раз демонстрирует вашу мудрость.
- Минервина, пожалуйста не забывай, что ты можешь перейти грань слово «лесть». Теперь скажи, почему ты хотела завести меня сразу в крипты в первую очередь? В форте, здесь вообще предложила переночевать внутри.
- В Империи есть наука о душе. Она гласит – не отворачивайся от своего страха, смотри на него, и останется лишь настоящее, а не надуманное. Вы боялись даже меня, смотря на лицо достраивали в своем сознании несуществующие и ужасающие картины. Теперь вы видите меня каждый день, а страх пропал. Так же и с захоронениями. Сначала от пустой солдатской могилы, потом к крипте с несколькими Оскверненными. Я думаю - вы сможете проспать здесь еще несколько дней, и если придется вернуться в захоронения вновь, вы будете бояться меньше, и рассуждать разумнее.
- Понятно и логично. Боишься пауков, возьми большого и подержи его на руках. Подержишь, и не будешь бояться остальных. Продолжим также, ты рассказываешь, а я учусь.
- Хорошо. Если позволите заметить, само решение искать новое знание – уже показатель мудрости.
- Напомню, не забывай про слово «лесть».


                Глава 8 - Тяжелое возвращение

В останках форта, Крипте Кануза провели настолько много времени, насколько вообще имело смысл. И на земле, и под землей обошли и посмотрели все. Прошло дней двадцать не меньше.
 
Отношения менялись все сильнее – Маелдан настаивал, чтобы Минервина высказывала свое мнение по каждому вопросу. Сама она тоже видела в Маелдане уже не совсем хозяина. Большее, во всех смыслах.

В речной долине началось если не лето, то очень поздняя весна. Насекомые, жара. Конечно Город – муравейник, но летом там не так жарко. Окончательно закончив с криптой возвращались в Вороний Мост, оттуда в город.

- Вот кажется все мы видели и все я спросил, а сейчас вспомнил.
- Что такое?
- Я сейчас вижу за спиной крипту, забывая, что она - подвал родового храма, а он – часть  родового поместья. Мне бы и в голову не пришло бы строиться в таком месте. Что скажешь?
- Да, вы хорошо представили себе крупное поместье. Только представили его сейчас, а не когда его строили.
- Было безопаснее?
- Именно так. И теплее. В этой речной долине и сейчас мягкий климат, раньше был еще мягче. Я расскажу позже, хорошо? Это заметно по горам вокруг долины.
- Хорошо, а безопасность?
- Лиходеи идут вслед за богатством. Вы видите появление городов с севера на юг, но города империи появлялись с юга не север.
- Понимаю. Мне просто не приходилось ставить себя на место разумного противника.
- Я вас тоже понимаю. Ваш противник – лабиринты, воды, осыпающаяся кладка и почти лишенные разума Оскверненые.
- ХА! Мы уже понимаем друг друга!
- По моему мнению, это хорошо.

Справа останки форта. Как объяснила Минервина – у желавших поживиться там было больше проблем, чем выручка. Множество Оскверненных, а из более-менее ценного, только «предметы в дорогу». Из них самое ценное,  латунное кольцо-печатка. Стоит гроши, да и не каждый купит. Не осмелится. Еще выяснили - форт не был взят. Либо оставили по приказу, либо выдержав штурм. Уж очень характерные следы от сожженных ворот. Даже в фортах инженеры Империи делали ворота необычайно прочными, сочетая несколько сортов дерева. Несколько засовов и комплектов петель с амортизацией. Пробить тараном почти невозможно, ворота «стоили» не меньше толстых стен из цельнотесанного камня.

Встречные лесорубы поднимают руки в знак приветствия. Тогда, без работавщей шахты их напряженная работа быстро стала бы не нужной.

- Нам идти еще три часа, давай зададим друг другу необычные вопросы. Сначала я, потом ты, такой же.
- Я слушаю.
- Тебе 27 лет, что ты можешь делать в Империи?
- Не очень приятный вопрос, но я согласилась ответить. Если бы ничего не произошло, я уже три, а то и пять лет вышла бы замуж. Воспитывала детей, прикладывала все усилия для создания в доме уюта. Для всех. Детей, мужа, себя.
- Хорошо, ты не вышла замуж. Тебе никто не подошел. Как это могло произойти?
- Свадьба происходит с согласия родителей и брачующихся. Сначала отец, потом мать, брат, старшая сестра…

 Маелдан слышит в голосе немного надрыва. Вопрос больше чем неприятен, но уже задан.
 
- Без моего согласия меня не могут выдать. Если к такому возрасту я не замужем, сочтут, что я с дурным характером.
- Нет, на самом деле, никто не подошел, неужто не может быть?
- Не может. Девушек учат, как заботиться о мужчинах, юношей, как быть добрыми к женщинам. Мы постоянно общаемся вместе, чаще всего симпатии утверждаются родителями.
- Ясно, а если ты завтра появляешься в пределах империи при деньгах, скажем, при сотне золотых. Можешь на что-то рассчитывать?
- Могу купить себе скромный дом и пойти на простую работу. Замуж уже никто не возьмет.
- Почему?
- Империя с трудом удерживает свои границы, мужчин меньше чем женщин. Выберут моложе и свежее.
- Все, закончили, теперь ты спрашивай.
- Вам 32 года, почему вы не женились?

Хоть Маелдан, как говорят, дал возможность бросить игральную кость противнику, Минервине лучше точно не стало.

- Почему? У меня есть три возможности,и ни одна не привлекает. Первая – за меня выдадут симпатичную молодую бедную девушку. Без приданного. Приданное ладно, но она будет чувствовать себя слугой в моем доме. С этим долго и сложно справляться, особенно, если ее родители, родственники будут просить денег. Она будет чувствовать себя вечно отрабатывающей долг.

Второй вариант - выйти за дурнушку с приданным. Сначала она будет благодарна, а потом с подачи матери или родственников будет вечно напоминать о том, чьи деньги.
Мы знаем один пример. И не дурнушка, но там, по весьма надежным слухам совсем не чисто.

Третий вариант уже почти не для меня. Деревенский парень и молодая девчонка влюбляются и назло родителям убегают в город. Говорят, коли любишь, то и в хибаре хорошо. Но это до первой зимы. Потом разбегаются.

Когда женятся благородные, там родители вообще не спрашивают невесту и жениха. Маленький шанс, что они по настоящему сойдутся друг с другом. Скорее будут жить в доме как два чужих человека.

- А что вы сами хотите?
- Почти невозможного. Не слугу и не стоящую надо мной. Как в сказках, когда не грызутся между собой, советуются, поддерживают друг друга.

Вороний Мост уже рядом. У Минервины время только на последнюю фразу.

- Пожалуйста, не гоните!!!  Меня в Империи ничего не ждет! До нее еще добраться. Даже с деньгами – ничего не ждет!
 
***

Шериф попросил хозяйку приготовить ужин на прощанье.

- Что Маелдан, обратно?
- Да, пора уж. Теперь лето, другие места. Еще есть что посмотреть.

Маелдан насколько может ободряюще смотрит на Минервину. Никуда он ее не погонит, хоть до разговора и хотел отпустить осенью с деньгами.

- К нам как, не вернешься?
- Вот это не знаю. Сами видели – побило меня, хочется уже от дел отойти. Может еще дело, другое - и все. А у вас здесь совсем нельзя жить?
- Почему нельзя?! Можно, уж тебе то особо! Стройся, живи. Подать небольшая, не как в городе. Только работы тут нет для тебя. Как мне потом кое кто рассказал, кто рядом с тобой сидит, понятно, что в шахте произошло. Только ведь второго раза то ведь верно не будет. И до Города считай, ровно день или ночь пути. В ночь пойдете?
- Да, в ночь. Потом в городе на несколько дней и дальше.
- На море?
- Не сразу. На восток, в гору. Есть большая Крипта Акилари. Еще когда в городе мокрый снег шел, я оттуда специальную книжку вытащил.
- Тебе еще энти крипты не поперек горла стоят?
- Господин шериф, спасибо Минервине, я теперь уже знаю – крипту не просто так ставят. Вы у той, на севере ничего не заметили?
- Постройки вроде, мож мертвецов так готовят, не знаю я.
- Я тоже не знал. Крипта – лишь часть большого поместья.
- Даже так? Хочешь поместье оглядеть?
- Конечно. И поместье и саму крипту. Потом на море, там руины не совсем понятные.
- Ох, ведь и не заметил, пока мы лясами чесали. Девчушка твоя, Минервина, дочь воеводы словно смерть увидела. И ты тоже не такой, какой надо.

Маелдан решил прямо у шерифа сыграть на опережение.

- Поговорили мы по дороге с крипты. Не по душе разговор, ни мне, ни ей. Она ведь когда мне досталась – не знал про нее ничего. Ни то, что дочь командующего имперского гарнизона, и все остальное. Потом мне стыдно стало, хотел ей денег дать, да отпустить, как ей удобно будет.
- Даже так?! Не подумал, сколько миль до ближайшего города, где еще красные знамена на башнях реют?! Сколько это пройти, аль проехать? Что с ней с одной приключиться может?!
- Не подумал. Еще не подумал, что когда вернется, будет как пятое колесо у телеги. Не подумал.
- А ты еще кое-что подумай! Эрлы к востоку опять решили в войну поиграть. Как всегда бывает – бабы шибко много парней нарожали, можно и кровь пустить, заодно и пару деревень к рукам прибрать. Как все это выглядит я, коли хошь, сам тебе распишу. Вот она попадется, да, положит дюжину, даже две. А потом ее по кругу пустят!

- Тогда можно я кое-что прямо здесь сделаю.
- Валяй!

Маелдан уже хорошо выпив, резко подал на себя свободный стул. Выхватил из ножен меч и вонзил острием в стул. Плотно сжал лезвие правой ладонью. Слишком плотно! И рванул ладонь вниз. Не рассчитал от браги - кровь почти ручьем пошла.

- Минервина, клянусь тебе. Минимум два года ты будешь есть до сыта, а я после, когда ты насытишься. Будешь спать в тепле, и только после этого я устраиваться буду. Но при этом – от меня дальше ста футов ни на шаг! Выйдешь из Города без меня – иду к Шерифу! Пройдешь Горные Врата без меня – к Шерифу! Еще клянусь – через два года скажу то же самое до последнего слова, если ты сама не откажешься. Потом еще через два и до тех пор, пока мое сердце перестанет биться или твое.   

Шериф даже не знал, чему удивляться больше, тому, что услышал, или появлению лужиц крови на поле      
 
                ***

С таким ранами никаких «пойти ночью» не получилось. Только на следующий день  после обеда. Весь путь прошли молча. Зато дочь бывшего генерала империи все время держала перевязанную ладонь бывшего вора. Лекарь был непреклонен – никаких усилий в правой руке до осени и лучше избегать серьезных до зимы. Тогда есть возможность, что все обойдется, и рука будет работать как раньше. Порядочные женщины такие вещи ради них, хоть и по пьяни, не забывают, а среди дочерей высших имперских офицеров непорядочных и не водилось. Занятия с луком и мечом были не единственными отличиями.

Каталина, увидев Минервину, держащую Маелдана за ладонь и плечо уже начала терять надежды хоть на что-то.

- Господин! А мы думали что все! С концами!
- С концами?! Для концов должно 75 дней пройти, потом еще письмо в Вороний мост, и еще столько же! А меня и 60-ти не было! В мою комнату заселили?!

Маелдан угадывал, что у Каталины затряслись коленки.

- За все заплачено, до сегодняшнего дня, вам времени ровно столько, пока мы в «Медвежьем овраге» поужинаем! Не закончите, не найду чего – к помощнику шерифа всех потащу. Со штемпелем в журнале оплаты и всем остальным!

                ***

Конечно, всех поставили на уши и все что «потеряли», нашлось. Писарь из Маелдана был никакой, и сразу с утра он пошел к Каттеру.

- Здоров, Мэл. Где это ты так?
- Сам как думаешь?
- Я то думаю кому, а не как.
- Той, с который мы к тебе весной приходили.
- Мэл, нет ощущения, что в твоей таверне крыша слегка подтекать начала?!
- Нет, другое ощущение, прямо сейчас, перед глазами! Я зашел к тебе с хорошим настроением, хотел тебе даже пару золотых дать. А сейчас оно может сильно испортится! Меч я и в левую руку возьму, лезвием вверх и со всего маху тебе в бок. Потом ведь с ломаными ребрами будет не очень приятно работать, правда?!

Катттер тяжело закашлялся, но этот кашель выглядел вполне настоящим.

- Хорошо, не буду портить тебе настроение. Что у вас там случилось?
- Она спасла мне жизнь. Мне оскверненные шесть порезов оставили, а так могли бы и на месте.
- Уже и говоришь, как она! Только где же ты нашел? Оскверненных то?
- Там где не ожидал. Ни ты бы  ни ожидал. Никто вообще.
- В Канузе можно получить, но это уж руки должны совсем  неправильно вырасти. То, что до нее, там пусто совершенно точно.
- Нет, в Канузе я был, размялся потом на оставшихся. То, что до этого – форт.
- Форт? Она тебе рассказала?
- Я сам фундамент стен видел. Минервина сказала и то, что храм богу войны в поместье ставить не будут. Не поймут домашние. И еще то, что внизу не крипта, а подобие малого некрополя для солдат померших на чужбине. Показала, рассказала, почитала. Много что узнал за время, пока меня не было.
- Так, где нашли то?
- Каттер, ты знаешь, как казнили в империи?
- Мэл, они, насколько знаю, вообще старались не казнить. Каторга, работы тяжелые. В чем-то они по умнее нас. Лучше уж убийца пользу принесет, чем его четвертовать или башкой вниз и в чан. Давно уж слышал – казнили только тех, кто уже никогда не остановятся. Ни в чужой земле, ни после каторги.
- В шахте как раз такие. 32 человека. Шайка, всю дорогу в страхе держала от нашего Города до северного. То, что он имперским когда-то был, я теперь тоже знаю. Их замуровали ногами в бетон, еще завалили, а потом завал разобрали и они вылезли. Мы зашли и всех сожгли, чтобы шахта могла работать.

Каттер снова закашлялся. Кашлял долго и тяжело.

- Вот что Мэл, не буду я никаких клятв тебе давать, тем более по пьяни да с чувств, чтобы так руку прорезать. Но про нее ничего не скажу обидного, ни тебе, ни ей, коли здесь появится. Я понял, в чем была клятва, по глазам вижу. Знай, Мэл, конечно  ты ей обручи можешь сбить, как и хотел, но если она от своих богов не откажется, церковники никогда вам добро на брак не дадут.
- Ха, знаешь, после всего что видел и слышал, я и сам скоро в этих богов поверю!
- Дело твое. Там же у них совесть, сострадание. Еще одно знай – есть такое, как говорят, право войны. Когда город взять, всех баб в нем изнасиловать. Даже если сами сдадутся, все равно. А имперские города не сдавались. Армия могла отступить, но не сдаться. Позор - тоже это у их богов. И когда тяжело и с потерями город берут, не просто насилуют. Страшно, не  по одному. калечат. Их, девчонок оттуда и мало потому, что многие и не выдерживают, если по 30-40 на каждую. Я ведь жизнь прожил и много что видел. У нее кое-что в глазах написано, если читать умеешь. Ты ведь, небось, спрашивал, как ей будет, когда вернется? Она не только уже не совсем замужнего возраста, еще никогда не родит. Когда ругались над ней долго и жестоко, что-то повредили там, в потрохах бабских. Это после первой попытки узнается, любая повитуха знает и говорит. Все, мол, про детей забудь. Если ты к ней так отнесся, что готов мне ребра пересчитать, то она постарается при тебе всю жизнь провести. Но нормальной она уже никогда не будет, с какой стороны ни крути.

                ***

Пока Маелдан сидел и раздумывал, Каттер поднялся вверх и вернулся. Оделся совсем тепло и спустился с большой чашкой из которой пар шел.

- Каттер, ты лечишься чем? Вроде как на вино похоже.
- Да, лечусь и это вино. Подогретое, с травами. Сейчас, как видишь, на себя одежду зимнюю одел. Как выпью - прямо изнутри пропарит. Слишком долго уже кашляю, наши лекари не знают, что за хворь. Имперские уж точно знают, только где ты их найдешь. Твоя Минервина не лекарь. Спроси хоть что, может от моих ответов у тебя настроение и улучшится.
- Не знаешь, как церковники и Нумерил?
- Скажу по порядку. Церковники заходили, спрашивали, здесь ли ты в городе, или уехал далеко. Я все сказал как есть
- И что это значит?
- Все просто - надо им что-то, но не сейчас. Может к празднику, сам знаешь, они их в первые снега празднуют. Может достать что. Я знаю, ты скажешь, что и заранее достать можно, но тут я ничего не скажу. Может и не достать, или достать по особому. У меня среди них никаких дружков нет.
- А Нумерил?
- С ним необычно. За тобой он не посылал, иначе я бы послал в Вороний мост кого. И еще, у Эрла его не видать почти. Если приходит, то в дурном настроении и быстро уходит.
- Я просто книгу одну достал, спорю, она его заинтересует.
- У него уж полно книг, не знаю как ты его заинтересуешь. Знай еще - хоть в долги и лезет, но очень умеренно. Умно. Выплачивает один долг, потом берет другой, побольше. Так что за книга то?
- Книга из шахты с замурованными заживо. Я теперь тоже знаю, те книги что я раньше из усыпальниц и крипт таскал, они как пожелание всего доброго там, если добра при жизни больше чем зла.
- Ха, про Весы небось тоже рассказала? Но эта то ясно не с добрыми пожеланиями!
- Каттер, а какие добрые пожелания, если за ними не одна сотня душ? Минервина прочитала ее, там почти только проклятия. Необычные проклятия.
- Ха – Каттер опять долго и мучительно кашлял – как же можно проклинать необычно?
- Там почти брани нет. Это как встретятся проигравший в кости и безногий. Безногий будет смеяться, что тот без денег остался, а проигравший скажет, это он проиграл только что с собой было, и много он на игру не берет. А у безногого уже никогда нога не отрастет.
- Да, это умное оскорбление. Глубокое, а если за него врежешь - сам же и виноват останешься. Шериф же спросит – может так или эдак называл, про жену чего говорил, родителей. А как услышит и сам посмеется. Такой книги у него нет, я знаю не меньше его, а про такие казни не слышал, да чтобы еще книгу оставлять в издевательство.
- Каттер, еще что спрошу, В Акилари я схожу, не надолго, конечно. Она и не близко, в стороне от города. Харчей много не возьмешь, да и нарваться можно. Меня другое интересует. Я когда в Вороний мост пошел, там сначала целый допрос был. Все о себе рассказал. На море что-то может быть?
- Мэл, про Вороний мост я и сам не знал, сказал бы. Про деревушку на море – Золотой Брег знаю. Думал ты так или этак ко мне зайдешь. Там нет таверны, путники то не проходят. С одной стороны – горы, с других – дорога назад, море и руины на берегу, которых почем зря боятся. Не усыпальницы и не крипты - красивые. Просто не понятно, зачем они там. Так что берите на чем спать, и с едой на месте договаривайтесь.
 
Знай еще – дорога небезопасная. Хоть и имперская, как раз к тем руинам ведет, но не охраняется. Уже позже к осени, когда рыбы больше, рыбари сами собирают охрану и так в город идут, а тебе уже скоро надо. Ты мне вот что скажи, откуда твоя девчонка такая бесстрашная, что в шахту к не умершим полезла? И ведь не только с пустыми руками.
- Она дочь гарнизонного генерала, умеет и с луком и с мечом обращаться.
- Тогда лук ей купи! Не всякий, им можно, только охотничий, три с половиной фута. Стрелы тоже можно не всякие, это тебе мастер подскажет. Если она генеральская дочь, то можешь даже с запасом ей стрел набрать, она вспомнит учение и с охотничьим луком будет опаснее, чем с длинным для войска. И в удовольствие ей это будет.
- Спасибо Каттер, можно сказать, что улучшил ты мое настроение. Дам тебе три золотых, пей свое подогретое вино и лечись. Только на пиво не переводи.
- Я уже не перевожу на пивко. Его холодным подают, особенно летом, зачем мне. Тебе тоже спасибо за монетку, хоть я и лишнего про девчонку сказал. Все-таки мы нужны друг другу. И ты мне, и я тебе, пока здоровье у обоих есть.

                ***

Столярка Каттера не особенно далеко от таверны, где жил Маелдан. Но в этот раз шел он медленнее, и обедать решил не в «Медвежьем овраге». Набрал, что с собой унести можно, для себя и Минервины. Пока возвращался – думал о сказанном, до того как Каттер за вином подогретым ушел. Не бывает в жизни все и сразу. И лук Минервине купит, даже просто, чтобы ей понравилось. Потом все равно заплатит, чтобы наручи сбить. А дальше – как она захочет. Брак, не брак, все равно быть одному уже осточертело. Одно дело, Каталину с ее согласия в углу прижать, а с другой – именно та мечта, о которой говорил, возвращаясь с крипты к Вороньему Мосту. Тем более, что советоваться и поддерживать друг друга они уже начали.
А уже подходя вспомнил, что ни разу не говорил Каттеру, да и почти никому «Спасибо» и не слышал в ответ. Много изменилось, как ушли из города и вернулись.

- Я поесть принес нам обоим из «Медвежьего оврага». Здесь сама знаешь, не очень.
- Спасибо! Там действительно готовят лучше. Я быстро пишу, там изображений много, их я не перерисую. Завтра к обеду уже готово будет.
- Если ты из лука стрелять умеешь, может тебе купить? Тебе можно охотничий с простыми стрелами.
- Я буду рада! Меня учили не только по прямой, но и навесом стрелять. Если стрелок неопытный, я его за счет умения поражу. Также учили двигаться в случайном порядке и стрелять, чтобы при такой перестрелке самой стрелу не получить.

Пообедали, а за обедом Маелдан предложил купить два лука, чтобы она его тоже научила. Тут уж был просто чистый восторг, передать свой навык желающему учиться всегда в радость.
         
Чтобы Минервина не портила себе глаза лучиной, сначала предложил не работать ночью, а как отказалась - в качестве возмещения от таверны за историю с комнатой потребовал, чтобы ей позволили внизу работать, когда уже посетители разошлись, а помещение мылось и убиралось.

Перевод закончен чуть позже обеда, опять дорога в Миддейл. Дождей нет уже несколько дней,  даже в Лоудейле вполне опрятно. В Миддейле цветы, запахи, в саду Нумерила - просто великолепие. Надо узнать и понять причину «странности». Тоже кольцо на двери, тот же слуга. Странность в комнате хозяина. Никакой выпивки, сидит с закрытыми глазами, а главное – рядом жена. Сидит совсем рядом и читает перевод имперской книги о благополучии в доме.

- Маелдан! Тетра, оставь нас, пожалуйста. С гостем пообщаюсь, тогда продолжим.

Еще странность, Нумерил выглядит не хорошо. Сидит, облокотившись на голову, иногда морщась, как от боли. Как только глаза привыкли к темноте - видно стоящую в темном углу хозяйку.

- Как живешь, с чем пожаловал?
- Хорошо живу. Минервина мне многое рассказала и показала. Я уезжал на север, осмотрел крипту, останки форта. Даже заработать получилось.
- Не слышал, чтобы там что-то такое было?

Вот сейчас как раз время сравнить знания Минервины, Каттера и Нумерила.

- Господин, что вы знаете про смертную казнь в империи?
- Недобрую тему ты поднял, Маелдан с Вороньего моста. Расскажу что знаю, только тебе может, и ужинать после этого не захочется. Здесь казнят направо и налево, как шериф решил, или Эрл, если убийца из высоких кровей, так и будет. Много казнят, ты сам знаешь. Даже случайно дом сжег – на дыбу. Без умысла сжег, просто по неосторожности. В Империи, ты не знаешь, наверное, есть много законов. Настолько много, что они в целую книгу не входят. Да и не надо, так как за разные преступления разные судья судят. Один судит мошенников и казнокрадов, другой – воров и грабителей. Для убийц или избивших до полусмерти  - отдельные, для них и отдельная книга с законами. Суть тут в том, что смертную казнь стараются избегать. Даже для убийц закон суров, но если есть раскаяние, то наказание смягчают. Не секут никого до смерти, даже если так записано. С позорным столбом тоже могут послабление дать, если видно, что страшно убийце не за себя, а за то, что жизни лишил. Есть отдельная книга законов о послаблениях наказаний в зависимости от поведения и раскаяния. На каторге разрешают письма писать. Родственникам своим, чтобы перед ними за стыд причиненный роду прощения попросить. Родным убитого, чтобы прощения вымолить, а если нет их – в храм бога милосердия. Система построена так, что это не просто месть на радость толпе, а наказание, но больше устранение от общества и исправление души. Даже если убил много, но судья видит надежду на исправление, то назначает каторгу бессрочно. И при этом если надзиратель видит, что убийца честно работает, письма пишет столько, сколько возможно, то каторгу прекратят. Не быстро, лет 15 пройти может, 20 или 25 даже. И тут даже не будут брать во внимание – простили ли родственники убийцы, и погибших. Они могут всю жизнь обиду держать, это дело их совести. Смотрят лишь на содержание писем, глубину раскаяния, желание получить прощение.
   
Ты спросил, про смертную казнь. Есть бешеные собаки. У них внутри все зудит, слюна изо рта идет, они кусают всех, кого могут. Потом погибают и все, кого они покусали, тоже, даже люди. Но это я просто вступление сделал.

Законы с наказаниями выпускают в красных книгах. Кроме них есть и одна черная, больше чем остальные. Преступлений там не написано,  только способы казни. Когда преступление страшно, а никаких признаков исправления не видно - собирают особый суд, или Коллегию судей. Нечетное число. Три, пять, семь, чтобы поровну не проголосовали. И все равно коллегия может не приговорить к смерти, а к каторге, или вовсе оправдать или легкое наказание назначить. Знаешь, бывает такое, скажем в лиходейском логове готовит кто или продукты привозит. Причастен, конечно, знал, на кого работает. Но не убивал и не калечил.

Опять отвлекся. Если коллегия решает приговорить к смертной казни, то вместо обычной одежды одевают черную, даже без прорезей для глаз, а душегубу просто говорят: «да сдохнешь ты, как бешеная собака!». Способ казни не объявляют, только на месте все ясно становится. Способов много. Они сложные, в зависимости от места выбирают доступный. А насчет самой казни можно так сказать. Она не быстрая, не как благородному голову с плеч и все. Она унижающая, казнимый должен почувствовать абсолютную беспомощность и более того. Скажем, есть старая башня, прочная, где можно замуровать помещение. Тогда всем приговоренным будут кидать воды и еды меньше, чем им нужно для выживания. Они будут драться за еду, убивать и калечить себя сами. Если убьют кого, то еды кидают еще меньше. Потом они даже могут перестать давать еды, чтобы они друг друга ели. Казнь может продолжаться месяц, даже больше, а они там озвереют. И помрут потеряв последние остатки человеческого достоинства. Но это лишь один из примеров, а с чего тебя потянуло на такую тему?
- Господин Нумерил, я ходил в крипту из деревни Вороний мост. Однажды меня срочно позвали, сказали - в шахте намеренно сделан завал. Завал разобрали, из него вылезли не умершие. Минервина сказала, что в природном ответвлении были казненные, они совершили страшное преступление.
- Погоди...

Нумерил немного тяжело встал, достал из шкафа черную книгу и перевязанный с ней перевод.

- У них были ноги замурованные в цемент?
- Да, у тех, кто не выбрался.
- Сейчас подожди... Вот. "Метод казни №68".

«Казнимых надлежит отвести в пещеру, выбрать ответвление длиной не менее двухсот ярдов. Экзекуторам – не считаясь со способами принудить казнимых к вырубке удобных для подъема и спуска лестниц намеренно затупленными инструментами. В это время надлежит изготовить ящик для заливки бетона, из расчета веса бетона не менее веса каждого казнимого и высотой до колена. Позже связать казнимых по рукам и ногам, поместить в ящик и залить бетоном. Между казнимыми выставить деревянный чан с водой, не выше колена самого высокого казнимого. Перед пещерой выставить четырех воинов, и приказать принимать пищу и напитки в присутствии казнимых. После смерти последнего казнимого – на постаменте выставить книгу «Проводы в вековечные жесточайшие муки для мерзейших из рода людского, кои на людей лишь строением тела походят», страже разрешить принимать пищу вне пещеры. Через неделю плотно завалить ответвление с казнимыми, дабы полностью исключить приток воздуха»

Вот так. Воду пить смогли бы самые низкие, остальные погибали от жажды и голода. Да еще видели, как ест охрана.

- Минервина мне это рассказывала, но не так жестоко.
- Конечно, как я и говорил, самим казнимым говорили только то, что они скоро умрут. Приговор публиковался сокращенным, родственникам казненных высылались еще более краткие копии, родным погибших – уведомление о казни убийц. У нее просто не было той книги. Но самое интересное – книга, которую оставляли с ними. Те, что ты носил мне из крипт, некрополей и усыпальниц, они разноцветные. Их приятно держать в руках, читать. Та книга – страшная. Черненый металл, про текст я вообще говорить не буду. Их очень мало. Если казнят иногда всего раз в год - сам понимаешь.
- Господин эта?

Вялость Нумерила как рукой сдуло! Но он только осмотрел металл и убедился в сохранности бумаги.

- Маелдан – голос хозяина изменился, стал звучать почти эхом – ты понимаешь, что дал подержать мне в руки?!
- Минервина прочитала мне книгу. Сначала думал, что будет страшно, потом вспоминал мерзавцев, достойных таких кар. Я главное запомнил, а пришел предложить книгу вам.
- Я не могу сказать, что этой я завершу свою коллекцию. Были книги, окованные вороненым металлом для тех, кто находил удовольствия в убийстве. То есть убивали не для того, чтобы ограбить и замести следы, а только ради самого убийства. Конечно, хорошо бы иметь перевод, заказывать будет очень дорого.
- Пожалуйста, вот перевод!
- Узнаю почерк! Маелдан, книга почти бесценна! Тебя может не устроить цена, я могу предложить только 80 золотых.
- Господин Нумерил, я получил еще 15 за достаточно простую работу, когда она досталась мне в руки. Я не возьму с вас больше шестидесяти!
- Если ты уверен, я прикажу отсчитать тебе денег.

Из темного угла, а затем из комнаты выскользнула хозяйка. С ней пришлось столкнуться, перед выходом из дома, но взгляд госпожи Тетры Нумерил не был жестким.

- Господин Маелдан с Вороньего Моста, сбор важных вещей Империи имеет для супруга большое значение. Несмотря на наше положение, я не могу отказать ему в любимом увлечении. Он тяжело болен. Но вы могли не уменьшать цену за книгу с переводом, а я считаю нужным вас отблагодарить.

Хозяйка вложила в ладонь золотое ожерелье с медальоном.

- Эту вещь я получила в наследство. Я не надеваю ее, она не нравится супругу. Это тонкая работа, но даже для тех, кто не оценит – оно золотое. Вы можете продать его и выручить часть недополученных денег. Или подарить сделавшей перевод.

                ***

Конечно, ожерелье было подарено «переводчице», но после большого разговора за сытным ужином в «медвежьем овраге».

- Пока я почти понял одну вещь, и не понял множество других.
- Расскажете?
- Нумерил вывалил за книгу 60 золотых, а предлагал вообще 80. Но он выглядит даже хуже Каттера и я не стал уж совсем разорять его.
Теперь из того, что не понял. Хозяйка подарила тебе свое золотое ожерелье.
- Вы не взяли 80 монет, и она подарила!
- Да, но пока я продолжу. Когда я пришел к Нумерилу домой, она сидела с ним рядом и читала ему один из твоих переводов. Больше я не понял последнее.
- Сейчас я постараюсь вам все объяснить.

Минервина выпила пол бокала вина и немного раздумывала над словами.

- Вы видели жену хозяина?
- Вот толком только сегодня.
- Вы говорили – черты лица моего народа ни с чем не спутаешь. Они не показались вам схожими с моими?
- Может. Но…Что ты хочешь сказать?
- Нумерил – имперский род. Наверное, кто-то перешел на службу Эрлам. Род настолько древний и известный, что хозяин стал частью рода хозяйки а не наоборот.
- А ее имя тоже?
- Да, женское имя в Империи. Я хочу объяснить все, что произошло, происходит и будет происходить.

Зимой хозяин почувствовал, что болен. Это тяжелая болезнь, даже лекари империи  бессильны. Человек слабеет, мучится болями и умирает. Он спросил жену, как они могут помириться. Она потребовала одно – он должен перестать изменять ей. Он согласился и стал искать способ избавиться от меня, в итоге выбрал Вас. Уже тогда когда попросил достать книгу из Крипты Акилари, я и была в роли обещанного «подарка». После того, как я покинула дом, их отношения начали налаживаться, а ко мне самой она никогда не испытывала зла. Их примирение и ее забота о муже – дело ее совести. Она сочла, что должна забыть все дурное, ведь ее супруг скоро умрет. Вы сочли необходимым не пользоваться ситуацией, ведь они и так в долгах. Госпожа отблагодарила вас, а вы подарили ожерелье мне. Возможно она лишь предложила это, ведь она жалела меня.

- Говоришь, Нумерил медленно умирает?
- Именно так.
- Как думаешь, сколько ему еще жить?
- Я не лекарь, но достаточно уверенно могу сказать одно. Не больше полугода.


                Глава 9 - На равных и чуть больше


Дорога к морю и Крипте Акилари начиналась почти в самой западной точке города за Рыбными Вратами. Сегодня не рыбный день, прилавки стояли пустыми. Сама дорога  шла на юго-восток, первый же мильный столб сразу привлек внимание Маелдана.

- Тебе не кажется, что номер дороги необычный?
- Вы не видели такого раньше 8.4.31
- Да, я так и подумал, две цифры в конце.
- Это губернаторская дорога. За ее содержание отвечал губернатор, вы бы сказали Эрл. По ней не нужно вести войско, и она уже. В конце нет города или чего-то другого, требующего защиты, но по ней можно выслать отряд всадников.

Маелдан хочет сделать  попытку уговорить ее сбить наручи керла. Воспользовавшись своей «мудростью» - заведет разговор издалека.

- Идти нам не один час, я предлагаю тебе задавать мне любые вопросы. Я поклялся оставить тебя со мной, но ты должна знать обо мне все.
- Хорошо. Когда Вас расспрашивал шериф Вороньего моста, вы сказали, что воспитывались в приюте. Как Вы попали туда?
- Не знаю. Все приюты содержит церковь. Официально на пожертвования, хотя дети с пяти лет начинают работать. Никому не говорят кто твои родители, если ты не помнишь об этом сам.
- Получается, вы попали в приют очень рано. Почему вы стали воровать?

Развилка, еще меньшая и почти разбитая дорога уходит к Крипте.

- Я отвечу на твой вопрос. На столбе дороги к крипте еще больше знаков. Скажи, почему так?
- Это частная дорога, она принадлежит владельцу поместья. На ней не указывают расстояние, только Личное и Родовое имя владельца.
- Спасибо, теперь о твоем вопросе. Я не знаю, как было у тебя, я вышел из приюта почти без денег, хотя последние пять лет мы тяжело работали. Я был слишком молод, как ты говорила, по закону империи я еще не мог принимать решения. В городе был Воровской Круг, они подбирали парней еще до выхода из приюта. Платили церковникам и те говорили, кто самый ловкий и сильный. В круге нам говорили, что мы не будем обкрадывать бедняков и работяг - только живущих чужим трудом. Некоторым из нас поручали подкладывать небольшие деньги бедным. Но на самом деле большая часть денег уходила Старшим Круга. Они вообще не рисковали ничем и ни в чем не участвовали. Но Шериф поймал их, и по приказанию Эрла они были казнены. Я продолжу, но сначала хочу задать вопрос, по законам Империи они бы получили наказание?
- Да, законы предусматривают более жестокое наказание за любые преступления совершенные для собственной выгоды, наем преступников и предоставление любой информации добытой незаконным путем. Если кто-то наймет убийцу, оба будут наказаны бессрочными тяжкими работами, если выдержат экзекуцию.
- Почему я стал воровать? Я всерьез думал, что делаю этим кому-то лучше, обирая богачей, а не понимал как все работает на самом деле. Кто понимали – уходили воровать сами, но Круг пытался убивать их.
- Спасибо. А почему не пытались вернуться к воровству, когда срок вашей каторги закончился?
- Эрл может делать почти все, что угодно, особенно если это не вредит казне. Когда я вернулся в город - действовала грамота. Любой вор, пойманный с поличным будет казнен без суда. Это не Империя, где за повторное преступление предусматривается просто более сильное наказание.
- Только из-за этого?
- Нет. Когда ты бывший преступник у тебя слишком много проблем. Останавливает стража, владельцы лавок косятся, могут отказаться продать что-то и даже выгнать вон. Получается - у тебя есть деньги, а их трудно потратить. Поэтому я сразу согласился на ту работу, которой занимаюсь сейчас. Кроме шахты конечно, такими вещами я не занимался, хоть с книгой все и неплохо вышло.
- А как долго у вас были проблемы из-за воровства?
- Года три, не меньше. Через пять лет стало даже больше, потому что остальные как я разъехались, а мои заработки были достаточно велики. То, в чем я хожу стоит дороже костюма аристократа из-за всего, что внутри. Капюшон тоже пугал народ, хотя он только для дождя. Но с ним я отвык от яркого света и стал видеть в темноте лучше. Два или три раза меня вызывал шериф, стращал, что сразу же отправит меня на дыбу, хотя грамота уже не действовала. Чтобы убедить его мы договорились – после следующего дела я приду к нему, покажу добычу и назову заказчика. Заказчик был не прочь, я принес какую-то картину из разрушенного богатого дома и подозрений почти не стало. Но так пришлось сделать еще раз - я вернулся после драки с оскверненными, показал шерифу свои раны. Он увидел разрывы в коже и кольчуге, понял – никакой зверь такую рану не нанесет. Потом я принес ему отрубленную голову и ладонь оскверненного, какую-то вещицу, которую у нас не делают и он через год он почти забыл про меня. Правильнее будет – перестал подозревать. Можно сказать, я воровал два года, три был на каторге, еще шесть был под надзором стражи. Некоторые боятся меня до сих пор. То, что боятся в чем-то даже к лучшему, я могу забраться в самые опасные закоулки, и меня даже не посмеют тронуть. Я тебе рассказывал, как с помощью имперского меча зарубил восьмерых. После этого в остальном городе, те, кто не знали, что было на самом деле, прозвали меня Мясником, но в ближайшей округе ко мне стали относиться лучше. Прошел слух и не один. Приезжим грабителям рассказывают – никогда не пытайтесь сунуться к человеку одетому в длинную темно-фиолетовую одежду с капюшоном.

Минервине, конечно хотелось получить ответ на главный вопрос. Но взгляд Каталины на Маелдана видела и ответ представляла. Да и кроме рассказанного Каттером, у нее был не менее неприятный секрет. Так что решила закончить невинным вопросом
 
- Интересно, в чем-то неоднозначно. И все же ваша одежда, тяжелая, а вы с ней не расстаетесь. Так сильно привыкли?
- Я вернусь назад и расскажу про каторгу. Каменоломня, чуть восточнее Горных Врат. Работа сложная, только сначала. Первая зима проходит, а ты уже и привык давно. Кормили хорошо, что-то в Городе строили. Ты ведь меня видела без одежды? Когда я вернулся в простой одежке от меня вообще шарахались - выглядел как бандит, который и коню хребет перешибет. При такой силе меня одежда совсем не обременяет, даже если ранен и ослаб. В одежде хорошо и безопасно, как в добром доспехе. Конечно, дружина пластины носит, но их, вроде никак и не скроешь, и, если надо под завалом не проползешь. А этот пробить сложно, только если секирой ударят, или мечом. Но мечом нужно не рубить а колоть. Кольца разойдутся и кожа, конечно.
- Но как же те порезы? Кольчугу ведь заново перековывали!
- Большая часть разрывов в кольчуге старые. Ее надо было заранее кузнецу отдать. Просто не получилось - я книгу принес, а следующим днем мы на север ушли. Да и не думал я, что вообще понадобится. Тут еще добавить нужно, что сила удара Оскверненного нечеловеческая, почти как пять секир сразу. Можно, конечно пойти к кузнецу и заказать кольчугу из особой, как они говорят, закаленной стали с добавлениями, но она и стоит дорого. Сейчас, когда Нумерил умирает, точно не до таких затрат.

 Тебя я одел почти как себя, кольчугу не могу тебе по закону купить. Привыкнешь к одежде, она и зимой согревает и летом жару не пускает. Вес большой даже к лучшему, говорили так прямее идешь и хорошо это для тела, не сутулишься.
- Тогда я должна сказать спасибо за одежду и за рассказ. Но ведь, простите, когда, что-то дают, что-то и получить хотят.
- Нет, я наоборот хочу только еще дать.
- Но вы же поклялись!!!

Минервина сама не своя, только бы слова подобрать.

- Нет, не то ты подумала. Клятва есть клятва. Я хочу позорные наручи у тебя с рук сбить, чтобы не было больше «господина» даже и в мыслях. Все, будь со мной, сколько хочешь, в клятве ничего не поменялось. Как тебе?
- Хорошо, я согласна. Но остальная часть клятвы должна остаться нерушимой, и для церкви работать и все остальное вместе будем делать. Даже не сто футов, ближе буду.
- Уговор, только делаем все сразу, как вернемся. Дорога до моря сейчас неспокойная, надо будет вооружить и защитить тебя почти также, как и меня.

***

Камень с плеч. "Почти как меня", конечно не экономия, просто с поправкой на силу и вес. Дышалось легко. Маелдан не услышит бандитов, только во сне, а сейчас вдыхает ароматы леса.

Многому они научили друг друга. Не только тому, что ищется уже не крипта а богатое поместье - значительно больше. Мысли еще и о том, что чем раньше, чем лучше надо будет не только вооружить Минервину, но и вернуть ей нормальный, естественный облик. Женские статуи в особняках никогда не были в доспехах, с мечом и луком. Маелдан со своим острым слухом слышал ее разговор с шерифом Вороньего моста. То, что женщина через день-два будет вооружена почти до зубов совершенно не нормально. Не война лютует.

Среди деревьев начали появляться постройки. Конюшня, Дом, склад, Родовой храм, под которой, злосчастная крипта. Ведь это, по сути, поместье рода Акилари, и уж только в последнюю очередь подземное захоронение. И сейчас Маелдан не ищет вход под землю, а осматривает огромный особняк.

- Как ты думаешь, сколько здесь народу жило?
- Много прислуги, не скажу точно, вольные или рабы.

Поместье еще той, рабской эпохи, как и все, что видели и увидят. Город, еще  тот, что на севере, Поместье рода Кануза, форт.

- А если не говорить про прислугу?
- Хозяин, жена, дети. Дочери до 21-23-х лет, сыновья, если не в армии до 23-х, 25-ти.
- Давай я задам вопрос, а если не понравится, не ответишь.
- Хорошо, тогда так и скажу, что не понравился.
- Помнишь, наш едва ли не самый первый разговор. Я спросил про статуи хозяек.   
- Помню, отвечу на вопрос. То, что вы считали для себя как в сказке, здесь всегда старались сделать наяву. Нужно сказать, что здесь жена хозяина поместья – не хозяйка. Не в том смысле, что она бесправная - в поместье был домоправитель а в таком большом, еще и его помощник. Он всегда был вольным, получал достойные деньги. Здесь правильнее сказать владелец а не хозяин, небольшая разница в словах, но существенная на деле. Чтобы вам понятнее было - все, кроме прислуги чувствовали себя как в таверне.  Владелец и его супруга не были обременены домашними заботам. Муж служил или работал, а жена заботилась о детях, муже и себе. Много читала, обязательно выезжала в город. Обсуждала с другими новости. Муж с женой могли посоветоваться практически обо всем, даже о его сложностях на работе или службе.
- Действительно, звучит как сказка. А хозяйке благородной работать, наверняка не дозволялось?
- Дозволялось, только не в ущерб воспитанию детей в первую очередь. В Империи няни и кормилицы были только если у жены проблемы со здоровьем, или умерла. Если все в порядке – дети ее большую часть  дня видели. Мать сама занималась образованием детей первые пять лет, только потом они занимались с другими детьми. Поэтому и работать жена могла не ранее 35-37 лет, и тоже в образовании, причем только для девочек.
- Но 15, 20, 25 лет вместе и хорошо прожить?
- Теперь я вас спрошу, Госпожа Тетра Нумерил, сколько ей по возрасту кажется?
- Если благородная? Может 32-35?
- Можете прибавить к первому десять, к последнему семь.
- Сорок два?!
- Именно так. Супружеская измена – это дело совести каждого, а также и прощение. Но наложницы – позор для рода. Поэтому все женщины, а замужние ничуть не меньше, отдавали своей внешности большое внимание. Кроме заботы за кожей чтобы выглядеть моложе, смена причесок и окрашивание волос. Делали и другое. Очень старая поговорка – «хорошую жену приходится узнавать заново больше двадцати раз в год».
- Получается 0 старались так, чтобы не приедаться.
- Да, измена хоть никак законом и не наказывалась, но невнимание к внешности давало определенную возможность мужу оставить совесть чистой.
- Это даже больше чем сказка! Но как же не благородные, бедные.
- Вольный человек практически никогда не был бедным, даже если работал на самой простой работе. Здесь в Городе все то, что в Империи называют словом косметика, дорого. Либо привозное, либо делается мало. А даже когда я жила на границе, то делали много разной, и дорогой и доступной. Сменить прическу не так дорого, можно и самой. Краски для волос есть из трав, по рецепту самой можно приготовить.
- Тогда уже, наверное я что-то по своему не понимаю. Я почти между делом дал госпоже Нумерил 10 лет меньше, чем ей на самом деле. И внешностью она не обижена никак. Что же тогда муженька то ее потянуло на всех подряд?
- Вы не понимаете, потому, что умеете ценить усилия других. Не все это умеют. Как я знаю, хоть когда они поженились она была молода и выглядела попроще, он не мог на нее налюбоваться лет пять. А потом другие из знати начали его подзуживать. То, что слишком сильно к жене привязался, чуть ли не подкаблучник. Поэтому и перестал он ее ценить до тех пор, пока закат своей жизни не увидел, мучительный и беспросветный.
- Минервина, я опять сразу дважды не понял, ты сказала «молода и выглядела проще».
- Я объясню. Давайте зайдем в дом и поищем кое-что.

- «Кое-что» даже  подогрело аппетит Маелдана. Хоть дом почти разрушен, но женская статуя в полный рост не пострадала.

- Как вы думаете, на что вы сейчас смотрите?
- Не знаю даже. Наверное, красавица дочь! Статная, лицо необыкновенное!
- Это не так. Жена владельца поместья. Статуя заказана к 25-ти летию совместной жизни.
- Получается 45-47?
- Может быть годом больше или меньше. Как говорят, расцветает цветок, или раскрывается. У всех народов по разному, но женщины нашего народа раскрываются по настоящему не раньше чем в 35 лет. Даже в 50-55 необычайно привлекательны. Вдова, если пожелает и в таком возрасте может еще раз замуж выйти.
- Ты еще добавила беспросветный конец кроме мучительного.
- Этот вопрос мне неприятен, и я отвечу на него очень кратко. Господин Нумерил совершал страшные преступления, не убийства, но из тех, которые судами Империи могут наказываться каторгой вплоть до бессрочной. А кроме того, все это перевесит любое добро. Больше я ничего не скажу и намеков не дам, пожалуйста, не просите.
- Да, конечно. Ты извини, за вопрос, потому что он больше чем неприятный. В голосе то слышно.

Потемнело и развели костер. Маелдан уже начал догадываться, о чем речь. Следы жестоких побоев на лице. Вспомнился и разговор с Нумерилом, о убивающих ради удовольствия. Нумерил ведь, в отличии от жены местный, с Империей никак не связан, а причинять может не смерть, но удовольствие от чужой боли здесь более чем присутствовало. Уже не было желания ни изучать крипту, ни смотреть остальные постройки.

- Минервина, я чувствую – тебе плохо. Давай возвращаться. Уговорю стражу открыть ворота, найду вина и посидим вместе, ты побольше выпьешь. Сначала я тебя вроде порадовал, а потом задел глубоко, не зная.

Ответа не было долго, только чувствовались содрогания тела.

- Спасибо, не надо. Еще спасибо за заботу. Давно, пять лет такого не чувствовала. Пожалуйста, возьмите мою руку и положите мягкое на стену, напротив статуи. Так и усну, но сначала посмотрю на статую. На мечту...или сказку.

                ***

Такой голос дочери бывшего генерала Маелдан не слышал и близко. Сделал все, как попросила, сверху еще накрыл своим, чтобы было теплее. Не спала почти до утра, смотрела на статую. А как проснулась, посмотрела уже совсем другим взглядом. Никакой затравленности не было и в помине, спокойное, светлое выражение лица и робкая надежда. Изменилась речь и походка. 20 миль до города прошли еще до обеда.

Маелдан не стал ничего откладывать, сразу заказал кольчугу, стрелы для войска, только выбор лука оставил на потом. «Сбить наручи» только звучит быстро, а процедура не скорая. Запись в большой книге у помощника шерифа, он уже выписывал бумагу для кузнеца в Эрлдейле. В замке  из жилых домов - всего пятнадцать для небогатых воевод, не способных позволить себе большую прислугу. Конечно, сбить стальные наручи – четыре, максимум восемь точных ударов качественным зубилом, но это могут сделать и многие кузнецы. Важно доказательство. Человек свободен, назад уже не вернешь. Маелдан, на всякий случай заплатил за копию бумаги с подтверждением освобождения.

- Все! Как себя чувствуешь?
- Другой.
- И мне тоже легче.
- Должна сказать, не всякому от такого легче!
- У меня есть предложение. Надо отметить руки свободного человека.  Я тебя, если честно, специально снаружи оставил, когда заходил к мастеру луков и стрел. У него есть самые грозные – сборные луки, ты ведь должна знать, что это такое.
- Конечно, знаю. Это оружие лучников империи, которые оставляли за собой убитых иногда больше, чем отборная пехота и панцирная конница.    
- Хочешь такой?
- Если вы предлагаете, то хочу. Такой лук сложно натянуть, но вы дали мне сил.

Теперь Маелдан уже еле поспевал за Минервиной. Конечно, один он ходил и быстрее, просто не привык к ее темпу. А он изменился.

Уже готовы стрелы, колчаны.

- Пожалуйста, господин! Нашел стрелы для дружины. Заказали, но не взяли, посмотрите?
- Минервина, уж ты то оценишь?
- Господин, вы же не для нее?!
- Для нее! Для госпожи Минервины Кларинии!
- Простите, я не то подумал…
- А меньше иногда надо думать!

Минервина достала первую стрелу из колчана.

- Дерево хорошее. Оперение тоже, но могло быть и точнее. Наконечник, отличный «листочек». А зазубрины?
- Госпожа, зачем зазубрины?
- Потому что из раны только с куском мяса извлечете!
- Вы кого убивать собрались?
- Конечно! Любой, кто выстрелит в меня или в господина Маелдана с Вороньего моста должен чувствовать тоже самое, что и дерзнувшие вступить в схватку с саварадан.
- Такого языка я не знаю!
- Неважно, я объясню. Ровно десять тысяч воинов, способных биться в пешем и конном строю. Готовят их пять лет. 185 лет назад разбили войско эрла Наларна. Почти пятьдесят тысяч его воинов, и еще двух присягнувших ему эрлов. Каждый из десяти тысяч выпустил по десять стрел, на этом битва закончилась. Хватит, займемся подгонкой.
 
Уже когда вышли из мастерской, Маелдан всерьез подумал, что Минервину занесло. Но сразу увидел еще одно, тоже со статуй. «Сердечный поклон». Ладонь к ладони на уровни груди и небольшой наклон головы. В знак глубокого уважения, но не подчинения. Но возбуждение все равно было. Успокоилась уже после подгонки кольчуги.

- Я благодарю вас. За то, что напомнили мое родовое имя, и все остальное. Воины императора по приказу обязаны покрыть по дорогам 50 миль в сутки. В случае крайней необходимости покрывали больше.
- Хочешь быстро пройтись?
- Именно так. На скорости быстрого перехода мы можем чувствовать себя в безопасности от лучников. А я смогу продышаться и понять, кем стала теперь.


                Глава 10 - Золотой берег


Шли действительно быстро. Маелдан по дороге окончательно выяснил значение имперских цифр, и с удивлением отмечал все новые мильные столбы. Без остановки прошли сорок миль, привал сделали засветло, уже потеплело.

- Как чувствуешь себя после быстрого перехода.

Тут он слегка иронизировал, сам дышал спокойно, приспособился к быстрой ходьбе, Минервина дышала тяжело, глубоко вдыхая и выдыхая.

- Я покажу.

Взяла в руки лук, Сначала натянула тетиву, затем отпустила. Тетива действительно тугая, в руках Минервины при полном натяжении слегка дрожала.

- Вчера чувствовала себя будто с натянутой тетивой, сейчас – с отпущенной.
- Те воины, про которых ты говорила, они жгли Оскверненных?
- Да, их бесстрашие позволяло им делать это. Я не сказала вчера, кроме лука они были одеты в доспех особого качества. На кольчугу  нанесены небольшие металлические пластины, кроме лука был средний прямоугольный щит и меч. Щит был точно такого размера, чтобы не видеть его врагу при стрельбе. При стрельбе из лука он вешался на спину, а колчан помещался в землю. Даже если до них доходили, пережив обстрел - не ожидали, что лучник возьмет меч и пойдет в атаку.
- Я не воевода, но ведь такого действительно не ждешь!
- Именно так. От лучника ждут, когда настигнут - он побежит, а его со спины рубить и колоть будут.
- Хорошо, но если все-таки до боя на мечах дошло, как это было?
- Они оставляли еще больше погибших, чем от стрел. Суть обучения – не надеяться на доспех или щит. Брали умением и качеством оружия. Вы говорили про закаленную сталь с добавками. В империи это называется присадки к стали, из нее и кольчуга, пластины и меч. Меч рубил глубоко и легко, можно биться долго и не уставая, главное - не пропускать удары. На пике нашего могущества эти десять тысяч - двести тысяч положили, но от них остался только каждый пятый. Я еще вчера не сказала – они не могли сдаваться, даже отступить могли только по приказу императора, высшего командира войска или его помощника.
- Мне интересно, ты слышала что-то про Каттера? Кроме того, что у него чертежи и схемы, он знает  про Империю слишком много. Про тех воинов не говорил, но рассказывал и про казни, и про то, что армия могла только отступить, но не сдаться.
- Каттер бывший пленник, вероятно, сражался в армиях Эрлов.
- А как ему разрешили вернуться?
- Есть законы о пленниках. Через пять, семь или десять лет пленник может вернутся в родные края, или добровольно стать подданным императора. Даже пока пленник, ограничений немного. Их не отправляют на каторгу, но на такую работу, на которую не идут добровольно. Скажем, работа не почетная или кажется, что заработок не соответсвует усилиям. Изготовление красивых детских игрушек здесь не распространено, а в империи это ремесло развито, но в небольших городах может плохо оплачиваться. Особенно в пограничных городах, которые больше крепости, чем города. Почти армейские крепости.
- Получается, даже за пять лет можно все неплохо узнать, не озлобиться, если
 даже деньги платят. А как обратно вернулся, то все увидел, что не законы, а произвол и все остальное. У меня еще один вопрос остался, но я его потом задам. Ты сказала – сейчас чувствуешь себя как с отпущенной тетивой. Я хочу, чтобы ты смогла почувствовать себя и как со снятой. Как отойду от дел, хочу чтобы ты себя чувствовала как если живешь в своем доме. Конечно, полезно владеть оружием, ведь от женщины ожидают беззащитности, а не распоротого живота.
- Я просто не представляю, чем смогу тогда заняться.
- Зато я представляю. Ты отлично переводишь. Те же сказки ваши, переводи и их знать разбирать будет.
- Никогда не представляла себя переводчицей сказок!
- А я и не думал, что услышу, как ты смеешься.

                ***

     До этого дня Маэлдан видел море только один раз и не при самом лучшем случае. На невысоком горном кряже к востоку от деревни малый некрополь. В них тогда еще не был, и само слово некрополь вызывало у него ужас. Оттуда вышел, сломав ребер, правую руку и израненный. Было не до моря. Сейчас тепло, хорошо, к западу к руинам вдоль берега песок, и сами руины приятно песчаного цвета.

- Давай снимем капюшоны. Здесь ни шерифа, ни стражи. Как бы за кого не приняли.

Маелдан оказался абсолютно прав, все лодочные причалы пустые, в домах только совсем старики женщины и дети. Да и дети далеко не все. С тринадцати-пятнадцати отцам в море уже помогают. Деревня жила не богато, ели почти все свое. Видны посевы овощей, маленькая мельница и амбар. Наконец вышел староста, с ним женщины и девушки. С вилами, лопатами. Плохими мечами и охотничьими луками, которые толком и держать то не умели.

- Что, лиходеи?! Пришли, когда все мужики в море ушли, чтобы семьи свои прокормить?! Вам душу отнять, как хворостину сломать за грош!

Маелдана уже разбирало на смех, вся беседа за полсотни ярдов. Те, кто с луками, и в два раза ближе не попадут.

- Отец, мы ведь слова не сказали, а вы так нас и эдак. Да, у нас оружие есть, но и дорога к вам небезопасна. Брать мы у вас ничего не будем, хотим только договориться и покупать.
- Что энто вы хотите покупать?! Прислал вас кто, чтобы рыбешку за бесценок забирать, а мы потом от голода все передохли?!

Маелдан сбросил на землю свой лук, меч, стрелы и кинжал. Минервина сделала тоже самое.

- Отец, тебе уже в таком возрасте уважение положено, и мудрость от прожитой жизни. Ведь ничего такого мы никому ни сказали. Просто нет у вас ни таверны, ни комнат. Все понятно - путников нет, только вы сами по себе. Ловите рыбу, везете ее в город. На то что продали - берете зерна и еще, что сами не делаете. А нам с госпожой только поесть на двоих. Мы люди городские, хотим в тепло. Будем ходить к вам раз в несколько дней и брать, что вы готовы за медь и серебро отдать. Больше  ничего нам и не надо.

Номер с брошенным на землю оружием подействовал. Староста ушел к себе, так и не понял, пора извиняться или рано еще. Остальные все еще боялись, но стали предлагать выращенное и выпеченное. Ржаной хлеб, поменьше белого. Лук, репу, редиску, просоленную рыбу. Молоко, немного сыра. Маелдан накинул десятую часть к запрошенному и первая торговля закончилась к обоюдной выгоде. Конечно, еще долго смотрели, как завороженные на двух в дорогой одежде, спокойно уходивших к руинам.

                ***

Строения неплохо сохранились. Берег немного изгибался к югу, они изгибались за ним, сохраняя совсем небольшое расстояние до воды.

- Каттер говорил про это место только одно. Нет ничего под землей и не понимает он смысл зданий.
- Даже я видела такое только на изображениях в книгах. Где они остались, только армейские крепости с верфями и боевыми кораблями. Это места отдыха. Если совсем точно говорить, то под землей есть трубы. По ним во время прилива меняют воду в бассейнах там, внутри.
- Получается, что мы вдвоем только что слышали про прилив и отлив. Может тогда действительно, пока отлив, и прикорнуть немного. Ноги не болят, но не спали уже давно.
 
Разморившись от тепла Маелдан проспал ровно сутки. Спал крепко и не заметил, что во время прилива Минервина оттащила его к камню. Вода уже теплая, и будить его не стала. Как снова отлив – оттащила обратно. Для него это выглядело так, что он уснул и проснулся, видя на небе одно и тоже.

- Странно себя чувствую, будто и не спал, но с головой что-то не то. Как перепил.
- Мы с вами нарушили порядок сна. Лекари про это знают, скоро будет хорошо.
- А прилив?
- Я убрала вас от воды, не стала будить.
- Спасибо.
- Но про себя я решила, что для меня вы сделаете тоже самое.
- Конечно. Я только когда воровал, был не один. Чтобы лучше получалось, Круг приучал нас помогать друг другу. Можно сказать – хоть что-то полезное. Давай договоримся всегда, не спрашивая заранее, что если вопрос не нравится, то так и говорить.
- Давайте.
- Тогда пока я в себя не пришел еще спрошу. Вот император, понятно, ему все подчиняются, он самый главный. Но он ведь человек, верно? Семья, дети, наверное есть. Что о них самих известно? Не как о правителях, а как о людях?
- Я отвечу на вопрос, насколько смогу. Бывшую столицу империи взяли и сожгли. Есть ли что-то на месте города сейчас - я не знаю. Но и в старой и в новой столице у императора большой дворец, куда больше поместья рода Акилари. Очень важное – это его дом и только. Приемов там не проводят, и все совещания с главными людьми империи в другом месте проходят.
- Получается, что не как у Эрла, где во дворце и приемы, которые все еще больше так, пьянки, и все что обсуждают с воеводами и остальными там же.
- Именно так. Есть еще отличие – император хоть и распоряжается казной, но за счет казны приемов не проводит. Каждый желающий может за свой счет прием провести и попросить Императора присутствовать. Я бы сказала, деньги подданных на пьянку не тратятся, хотя я грубо, наверное.
- Нет не грубо. Даже наоборот - очень правильно. Если скажешь грубо, то я тебе скажу. Действительно правильно, потому, что благородные и так не бедные, а за счет подати пьют и едят.
- Тогда я буду говорить почти то, что думаю. Есть книга, фиолетового цвета, ее на третьем году обучения изучают. Можно купить везде и не дорого - во всех книжных лавках есть. Это не закон, но там написано что есть империя, император. История очень коротко. Про императора написано, что он служит империи, а не владеет ей, как Эрл, и служба императора самая тяжелая. Поэтому не нужно его отвлекать без надобности, приветствовать когда он по столице едет с охраной. Если он по столице едет - у него малая охрана, и они не кричат, чтобы все разошлись, поклонились, что-то еще. Только если нужно – старший выдвигается вперед колонны и требует дорогу, а строй смыкается, чтобы поменьше места на улице занимать. Другими словами, раз ему тяжело, то нужно стараться его бремя уменьшить как можно, и никакого внимания ему не нужно. У него есть жена, дети, все внимание он от них получит.
- А если, кто то перепьет и решит шутку насчет императора отпустить, прямо скажем, непристойную. За это, небось все на каторгу пойдут и надолго? И тот кто сказал, и если не доложили.
- Нет. Такие вещи – как супружеская измена – дело совести каждого. Но раз императора уважают – то тот, кто слышал непристойность может вызвать сказавшего в суд, потребовать от того публичного раскаяния а также небольшой штраф в пользу казны. Для суда это считается, что сказавший непристойность может этим любого оскорбить, и это рассматривается как оскорбление. Но если это была не шутка а разговор о том, что делается что-то неправильно, то в суд на это как оскорбление подать нельзя. Подданный может не только иметь свое мнение, но и делиться им, собирать соратников, писать письмо. Это не запрещается и не осуждается. А если в письме очень много подписей, и уважаемые люди подписались, то такое письмо читают публично и на него дают ответ. Письмо может быть не только по вопросам управления всей империей, но также губернии и города. Такие письма не только не осуждаются, но и приветствуются - считается, что подданным не все равно. Это по сути как несколько мнений иметь. Мнение градоначальника одно, а мнение подданных другое. И может оказаться, что градоначальника принудят сделать именно так, как в письме предложено или даже вызвать и предложить уйти со службы, потому, что подданные разумнее его самого.
- Выглядит, что как сигнал с места. Император сидит в столице, а ему пишут, вам может одно говорят, а на самом деле, совсем другое.
- Именно так. Это не обязательно от того, что губернатор или градоначальник плохой. Просто он может видеть вещи узко, или служит уже давно и устал.
- Но ведь император не может признать так, что видит вещи узко и устал?
- Может, и прямо, но больше косвенно. Приказ может отменить, особенно если он основан на докладе губернатора или градоначальника и об этом будет сказано прямо. Еще в книге той про императора написано, что часть его службы, это готовить себе наследника. Поэтому он может заранее, не дожидаясь смерти уйти с престола, отдать корону сыну, а если достойного сына нет, то выбрать человека, которого он видит достойным и передать власть ему. Тогда он покидает дворец, и имеет право лишь свое мнение высказывать. И уж дело молодого императора, слушать его или нет.
- Хорошо, дети, наследники. А если выяснится, что жена императора рожать не может и наследников не будет – обязан развестись?
- Нет, не обязан. Это его дело, даже не касается его совести. Если жена ему дорога, то он может кого-то на попечение взять, и его сыном своим назвать.
- Ясно, а теперь может ты меня спросишь?
- Хорошо. Вы прошли 40 миль без остановки, даже императорское войско привалы делает при быстрых переходах.
- Как ты и сказала, буду говорить то, что думаю. Я много пил до того, как мы в Вороний мост ушли. При этом много и быстро не походишь. Постоянно все вспоминал, крипты, оскверненных, а может просто и так, без повода. Были деньги и пил. А вообще часто приходилось ходить может не так много, но быстро. Кроме захоронений я еще разные драгоценности тащил из особняков. Под водой, там где о них никто не знал. Обратно возрващался быстро, или чтобы не ограбили, или в Город до закрытия ворот попасть. Кроме этого в дождь или снег, тоже быстро ходил, чтобы согреться. Если выходил из захоронения и не ранен, тоже быстро возвращался, чтобы быстрее напиться и забыться. Теперь я опять хочу спросить. Но вопросы эти могут быть неприятны и даже тяжелы, но мне важно получить ответ.
- Спрашивайте, попробую ответить.
- Госпожа Тетра Нумерил, она молилась Великому Страннику или богам?
- Она молилась богам, все об этом знали, но молчали.
- И все же она вышла за своего бывшего мужа. А ты бы так смогла?

Конечно пауза, причем довольно длинная.

- Я понимаю почему для вас важно получить ответ. Лучше покажу.

Минервина встала, так, чтобы ее было хорошо видно и дрожащими руками сняла с себя все. Одежду и нижнюю рубашку из грубой ткани, разделась донага.

Все тело, чуть ниже шеи, почти до запястий и лодыжек было в глубоких шрамах от постоянных побоев плетью. Были и порезы.

- Спасибо, для тебя это тяжело, теперь я скажу. Пожалуйста, послушай. Когда ты вышла со мной на свет в первый раз, я видел – Нумерил, этот как было в той книге, мерзейший из мерзейших бил тебя по лицу. Просто для забавы. Я поэтому и хотел сбить с тебя наручи, когда ты напомнила мне про совесть. У меня на уме было почти одно, чтобы с тобой такого никогда не повторилось. Сейчас я просто понял, что он зашел значительно дальше. Когда я отдавал ему книгу и он читал про казни, сказал про другие особые книги окованные черным металлом. Спокойно абсолютно читал, что есть и другие мерзавцы, которые получают удовольствие от страданий других. Ты ведь была не одна, возможно кого-то он и насмерть засек. Я не судья и не коллегия, но как я вижу, он недалеко ушел от тех, кого замуровали ногами в бетон и завалили. Если даже не хуже. Он никогда не покается, потому что не видит в тебе человека как и всех остальных. И сколько бы жена за него не молилась, ничего не изменится, он ведь не считает, что сделал что-то не так. Для него нет слова совесть. Может только по отношение к жене, да и то не поручусь. Я хорошо понял тебя тогда, даже без намеков и повторюсь еще раз. По мне за такое его можно на дыбу или даже четвертовать.

Минервина уже научилась плакать беззвучно. Стояла на коленях и дрожала. И потом навзрыд сказала ровно одну фразу.

- Это еще не все   
- Я знаю. И даже знаю в чем именно дело. Рассказали. Поэтому я задал вопрос про бесплодную жену. Это мое дело. Ты мне дороже детей и всего остального.

Маелдан накинул на Минервину одежду, прижал к себе. У стены они просидели не один день, он уговаривал ее поесть или хотя бы попить. Как то он уснул, а как простнулся увидел, что она сидела напротив него и смотрела прямо в глаза.

- За то, что сказали и сделали – просите, что хотите.
- Попрошу. Надо собраться и сходить в деревню. Взять еды, попить, почти ничего не осталось. Но это не главное. Я хочу купить тебе женское платье, и еще хочу чтобы ты его одела.

                ***

Все, что произошло, было слишком тяжело. Не за неделю и не за две настроение у Минервины улучшилось. Но после стало немного лучше, чем раньше. Фактически Маелдан сделал ей предложение, а никакой свадьбы быть не могло. И все-таки он постоянно искал им развлечения. С ее помощью он учился фехтовать левой рукой, Делал мишени из соломы, чтобы можно было стрелять из лука и не портить стрелы. Все это не осталось незамеченным и Минервина стала обращаться к Маелдану «на ты». Ни о чем серьезном не разговаривали, можно сказать что почти не и не говорили. Плавали, грелись на солнце. Так, если только о мелочах. Лето кончалось, дни становились все короче, а ночи прохладнее. Минервину что-то давило, ей надо было ответить.

- Я никогда не забуду этого лета, но не могу выйти за тебя замуж. Ты же знаешь отношение церкви, а от богов я отречься не могу. Но если мы переживем эту зиму, то вернемся к крипте Акилари. В родовом храме стоит статуя богини любви и верности, и перед ее лицом я принесу тебе свою клятву. Я обещаю, но прошу подождать, хорошо?

Это и был возможный максимум. Староста уже попросил извинения за первый прием и в Город возвращались вместе с рыбаками, обеспечивая им дополнительную охрану. Уже когда поворачивали в долину, в которой находился город, чувствовался ветер, предвещавший раннюю снежную и холодную зиму. Попрощались с рыбаками и прошли ворота, теперь уже рука об руку.




«Пришло время опасности, разверзлась земля, и мёртвые восстали против нас. Наши стальные скрепы и каменные молоты не преобладали, и некоторые усомнились в плане Строителя. Но печати сохранили прочность, и меньшинство одержало победу, и сомневавшихся положили в фундамент нового храма».

- собрание писем Кузнеца-в-изгнании

Цитата из Thief: Dark Project
               
                Часть III - Холод

                Глава 11 - Шестопер, деньги и месть

Буквально на следующий день Маелдан пошел к Каттеру. В основном проведать, за лето. Отношение ко многим вещам уж больно изменилось.

- Здоров, Мэл! Погрелся на море?
- Больше чем погрелся.
- Ясно, еще и согрел. Надеюсь за это лупить не будешь.
- Не буду, как ты?
- Прочитал я немного про свою хворь. Вино бесполезно и даже вредно, от тепла прока особенно нет. Старая книжка, порванная, почти ничего нет.
- С деньгами то как?
- Нормально. Спасибо что спросил. Поменяли тебя. Или ты себя. А важно – кто именно? Молоко то дешевле вина, его и пью. Кашлять стал меньше, но как лечиться толком - непонятно.
- Каттер, я за книгой к этому выродку Нумерилу не пойду, ты уж извини. Если узнаю где еще – расскажу.
- Выродок? Все они выродки, Мэл. Ты из-за того, что он ей на лице живого места не оставил?
- Он ей нигде живого места не оставил. И не только ей.
- Тогда молчу. Просто молчу и все. Церковники за тобой приходили, хотели, чтобы ты пришел, как вернешься. Свербит у них хорошо. Оно и понятно - бездомные то эту зиму точно не переживут, а мы с тобой погоду тут знаем, и ты почти не меньше моего.
- Каттер, ты правда был имперским пленником?
- Был. По дурости пошел в войско, в поход, а нас три генерала их разделали, как тушу коровью. Меня оглушили и взяли в плен. Она рассказала?
- Да, долго был?
- Сколько можно было. Если рассказала? то знаешь - через десять лет либо остаешься, платишь местную и императорскую подать, или с заработанным домой. Язык я толком не выучил а Эрлы опять решили империю на крепость  попробовать. Все, бумаги подписал, миль 400 на север сделал. А император думал не долго – выставил против этого сброда саварадан, лучших из лучших. Они по ним четыре залпа дали из композитных луков, большая часть сразу полегла, так что стрелы с потрохами на спине выходили, а остальных наоборот, с живота, ведь они их уже в спину, бегущих назад, расстреляли.
 
У империи зубы есть еще, то что взяли город, где твоя Минервина жила, это скорее случайность. Готов спорить, его нахрапом взяли, и ушли. А красные знамена на башнях снова повесили. Ладно, все повернулось, как повернулось. Денег мне не надо, даже не предлагай. Может конечно дело тебе сложное предложат, но тебе они нужнее чем мне.

- Каттер, а к кому идти?
- Отец Айварас. Лучше не откладывай, можешь и сейчас сходить.
- Спасибо, про твою болезнь если узнаю, обязательно расскажу.
- Тебе тоже спасибо. Но не надо ради меня через совесть перешагивать.

                ***

Новый Собор, хоть и довольно недавнее, но не шибко приятное здание. В Заброшенном Соборе были и даже остались витражи. Когда строили Новый - собранные деньги быстро перетекли на отделку покоев высших церковников, и на убранство осталось не так много. Покои старшего служителя на четвертом ярусе, выше хора. Как всегда надо заставить подождать просто так. Чтоб почуять разницу. Уже под вечер разрешили войти.

Надменное лицо служителя, даже поболее, чем у многих высокородных.

- Пожаловал, Маелдан с Вороньего моста?
- Да, Отец. Сказали - вы хотели меня видеть.
- Хотел. Не умершие проблемы чинят. И кто эту империю угораздил своих мертвецов закапывать почти в сердце города?
- Не в центре, отец.
- Что?! Мы тут что, на окраинах, что ли?!
- Сейчас нет. Но только сейчас.
- Ты про что это?!
- Закрытый или Проклятый Район был построен эрлом. Когда Город был под знаменами империи его не было. Дорога не север начинается в Ремесленном Квартале, тогда он был окраиной. Лоудейла не было, его построили Эрлы.
- Откуда знание это?!
- Отец, дорога, которой мы пользуемся входит в город в Горные Врата в Эрлдейле, если сейчас раскопать все улицы от Эрлдейла до поворота на Ремесленные Врата можно увидеть щебень, под ним камень. От поворота на Ремесленные врата дорога идет через бывшие, ноне разобранные ворота. Как я и говорил, тогда Город был меньше. Можно сказать - был лишь Эрлдейл да половина Миддейла. За бывшими вратами дорога уже, и так до теперещних Рыбных Врат, а далее до приморских заведений для отдыха и раздельного купания. В деревню Золотой Брег дорога не заходит, деревню построили недавно. В империи рыбы ели мало, если ели, то речную - любили форель.

 Вороний Мост тоже выстроила не империя, так что к нему подходить только по протоптанной тропе. Ведь само место считалось проклятым.
 
Но мы ведь говорим про крипту, которая оказалась под Закрытым Районом. Крипта – подвальное помещение родового храма, который был на территории поместья Аттерни. Как  я и говорил, поместье было за городом, рядом со стенами. То есть мы обычно говорим крипта Аттерни, а она для поместья такая же малая часть, как кабинет писаря в этом соборе.

- Огорошил! Долго ты работал с почтенным господином Нумерилом, даже слишком долго.
- Отец, наша беседа она ведь пока касается только Вас и меня, верно?
- Верно.      
- Тогда я прошу вас напомнить, не является ли греховным сношаться благородному человеку с керлом при живой жене в своем собственном доме. Ярдах в 15-20 от этой благородной красивой почтенной госпожи?
- Великий грех!
- Отец, еще прошу напомнить, не является ли грехом используя свое положение сечь керла собственноручно, без разрешения шерифа, да так, что у него все тело, кроме головы, рук и стоп покрыты ужасными шрамами от плети, настолько ужасными, что керл не может даже облокотиться спиной на стену не чувствуя боли. И все это делать годами, получая удовольствие от криков и страданий.
- Величайший грех!!!
- Отец, вы меня простите за трату вашего нужного городу и общине времени, но именно поэтому я в дом к господину Нумерилу больше никогда не зайду и сам лично почтенным назвать его никак не могу.
- А-А-А! Значит страшная и мучительная болезнь от которой он мучается не испытание на прочность веры, а кара небес за разврат и отвратительные действа?!
- Я тоже так считаю, отец, поэтому я счел за необходимое, сходить к помощнику шерифа, освободить керла и просить Вашего дозволения, чтобы теперь уже свободный человек мог помочь мне в решении проблемы с не умершими.
- Другого мнения я был о тебе Маелдан с Вороньего Иоста. Ты ведь мне все это глаза в глаза сказал, а глаза твои не врали, да и нет тебе смысла поклеп возводить. Дозволение мое тебе не требуется, хоть ораву приводи, только с ними сам потом договаривайся. Только другого, кроме тебя, кто пересечет пределы Проклятого Района я не знаю.
- Отец, знайте - теперь нас двое. Тридцать два не умерших обнаружились в Вороньем Мосту этой весной и мы их на пару пожгли освященной водой всех до единого.
- Не слышал я про это!
- А потому, вероятно не слышали, что сделали все быстро, в работе шахты перебоя почти не было. Да и не было там ни крипты, ни усыпальницы, ни тем более некрополя, а только три десятка душегубов, казненных в пещере за то, что невинных за последний грош убивали. Потому и место позорной казни было проклятое. Империя строила шахты надежнее и глубже, и добывали в них больше. То железо, что в Вороньем мосте губернаторов не интересовало, об этом упоминания в книгах есть. Поэтому и казнили там - для них это была просто пещера.   
- Уже дважды ты о себе мое мнение изменил. Надо бы нам и о деле, которое тебе церковь поручить желает, поговорить.

                ***

- Знаешь ты, или не знаешь, но Великий Странник, когда каждый город нечестивой империи огнем и мечом очищал, оставлял в сем городе свое оружье, вокруг которого,  словно символа воздвигался новый город, и одним из первых – Собор в его честь. Оружье выставлялось в самом святом месте храма и по праздникам выносилось всем пришедшим в собор. Когда Проклятый Район был утрачен, и Собор вместе с ним, то оружье Великого странника было также утрачено, ибо не хватило веры забрать его. Летом мы отправили отважных братьев попытаться забрать оружье, но треклятая крипта обвалилась и подойти к собору с лестницы стало невозможно.
- Отец, а оружье…какое?
- Великий Странник первым забрался на стену этого города и поражал нечестивых с помощью шестопера. Знамо ли тебе такое?
- Да, отец. Палица, которая не не сколько бьет, но рубит. К шарообразной головке прикреплено шесть пластин, или заточенных лезвий. Пластины – перья, коли перьев шесть - отсюда и шестопер.
- Все верно говоришь! Дабы укрепить веру и сердца перед суровой зимой Церковь желает поручить тебе достать сей шестопер из Старого Собора, а также предать огню всех не умерших в Проклятом районе. Работа не быстрая, сначала церковь желает истребления всех не умерших, а уж после, достать шестопер. Что скажешь на это?
- Отец, я скорее спрошу. Коль скоро источник всех не умерших в Проклятом Районе – захоронение знатного древнего рода, и хоронили их не одно поколение – их будет много. Полсотни, скорее куда поболее. Не поможете ли вы мне с освященной водой?
- Безусловно! Церковь желает наглядно показать всем маловерным священную мощь освященной воды! Воду жалеть не будем!
- Отец, я  еще вас спрошу. Вы никогда не слышали, звук, когда огонь охватывает не умершего?
- Не слышал.
- Некоторые говорят, что для этого звука не найти слов. Я то, конечно слышал, и слова найду, только будет их много и страшных. Проклятый район и крипта построены из хорошего камня. Камень звук в себя не берет, а отталкивает. И звуки эти услышат по всему Миддейлу. Уважаемые господа, а то и сам Эрл. Не получится так, что мне вслед будут говорить много слов, которые я при вас и произносить то не буду?
- Ты что! Церковь истребление не умерших или даже попытку сделать сие сразу подвигом великим объявит! Самому Эрлу будет доложено о сем достойном поступке!
- Тогда, если позволите, я еще спрошу. Шестопер, особенно если хороший, и «перья» не просто пластины а заточенные лезвия - есть оружие требующего бережного обращения. Меч помещается в ножны, а шестопер, когда его вешают на пояс, помещают в особый чехол, чтобы воин и сам не поранился, да доспех не повредил. Сейчас такое оружие не в ходу, и мастера про изготовление чехлов не знают. Поможет ли церковь с тем, чтобы оружье было доставлено по крайней мере в том виде, в котором покоится в Старом Соборе    
- Твоя забота похвальна! Церковь отыщет изображения оружья и найдет мастеров, которые позволят доставить его.
- Отец, все что мне нужно, я спросил.
- Но ты не задал вопрос об оплате?
- Отец, как я убедился за прошедшую весну дважды, очень полезно не задавать подобный вопрос. После того, как работа шахты в Вороньем Мосту была восстановлена, то вся моя одежда, под которой надежная защита была отремонтирована, а сам я получил в деревне почет да уважение.

Когда еще не зная о всех злодеяниях господина Нумерила - уменьшил на треть предложенную им сумму. Причем не ради него, а скорее госпожи Нумерил, которой после его смерти придется остаться одной на один с ростовщиками и прочими, одалживавшими семье деньги в долг. Так получил и ее уважение тоже. Мое скромное мнение, что уважение может оказаться важнее набитого золотыми монетами кошелька.
- Опять ты изменил мое мнение о себе. Грешил ты, понес заслуженное наказание и сделал из него все надлежащие выводы. Церковь предложит оплату тебе не одним только золотом. За каждых двух сожженных не умерших получишь ты золотой, а коли сможешь выбраться из крипты, попасть в Старый собор да забрать шестопер, то к этой сумме будет добавлено еще пятьдесят золотых монет. То, что было тобой сказано, будет учтено.

При любом исходе, коли проявишь ты рвение, весть о тебе разлетится по всем владеньям Эрла. Самому Эрлу будет предложено сделать так, будто не воровал ты никогда вовсе, и не отбывал каторгу, и наградить тебя так, как он пожелает. Что касается величайшего грешника Нумерила – брат наш не зажжет его погребальный костер, но из уважения к госпоже Нумерил, перенесшей тяжкое оскорбление, причины сего объявлены не будут. А также не будут объявлены никому. Это решение я приму самолично. У тебя еще есть что спросить или попросить?
- Да, Отец. Если лестница Старого Собора провалилась в крипту, дозволите ли вы мне  осмотреть его с окружающих стен, чтобы лучше понять? Что там происходит, подготовиться, и увеличить возможность того, что все, что желает церковь будет выполнено.
- Это тоже дозволю тебе. и с тем, с кем пойдешь ты.  Если согласен - готовься не более пяти дней да приступай. За то время церковь чехол особый закажет. Первый снег, даже тот, что тает едва коснувшись земли может выпасть рано, а до того дня было бы хорошо оружье получить. Церковь считает нужным облегчить твою работу и сгладить ужасы от криков не умерших. Всю работу делай днем. Как стемнеет - возвращайся, и на следующее утро вновь приступай.

                ***

Маелдан возвращался в смешанных чувствах. Конечно, его отнюдь не радовала болезнь Каттера, но минимум 80 монет лишними точно не будут, да и позор Нумерила в  качетсве мести за причиненное Минервине по своему радовал. Конечно, его будущей вдове это будет не слишком приятно, но, как может, церковь это сгладит. Время уже позднее, Минервина как раз у Рыбных Врат пробует собрать и опробовать поджигающие стрелы. Сейчас этим, конечно пользоваться нет смысла, тем более с бесплатной освященной водой, но в подземельях возможность поджечь оскверненного за сто ярдов будет отнюдь не лишней.

- Ты долго! Сказал, сходишь к Каттеру.
- Ты тоже долго.
- Пробую разную смолу, учусь обматывать паклю, чтобы стрела летела дальше. И все таки - где ты был так долго? Дождь холодный, пронизывающий. Без такой одежды действительно давно бы замерзла
- Я сходил к Каттеру, он болен и не совсем понятно чем. Церковь уже предложила работу, и я сразу пошел к ним. Как оказалось - заплатят неплохо, почти все что нужно так дадут. Они еще большие любители языком почесать. Так что я почесал - им понравилось, и добился еще больше, чем хотел.
- А что они хотят?
- Первое - вещь а второе – просто опасная дурь.
- Расскажешь?
- Тебе то да не расскажу! В Старом Соборе лежит штука, вроде как самого Великого Странника. Оружие, с которым он, ой, не могу! Прямо с ним полез первым по осадной лестнице. Оружие необычное, так что я им сразу сказал – давайте во что заворачивать.
- Необычное?
- Шестопер. Если дорогой, то перышки могут погнуться.
- По Цистийски плункнис, если перевести обратно – многолопастная булава. Воину нужно умение, но если с заточкой - ничего не спасет. Как ни ударь – травма.
- Про хорошие я больше слышал, а дешевые видел. Даже пытались прибить. Прикрепить шесть пластин к головке булавы - невелика наука. Но ты правильно сказала – нужно умение. Ударить можно только головой. Если дешевый, то перья короткие и маленькие. Чуть ближе или дальше ударишь – все, проку от удара нет.
- А безумие?
- Тебе это точно не понравится, да и звучит дико как ни смотри. Точнее будет звучать. Они хотят очистить весь Закрытый или Проклятый район от оскверненных. Устраивать это в городе, да и среди бела дня. Буквально.
- Не важно, что мне это может не понравится - они сделают это рано или поздно. Не ты, так другой. Это земля. Я, выросшая в пограничном городе, понимаю это как никто другой. Стены, что ограждают район - снесут, постройки тоже, крипту забросают землей или камнями. Сразу, может, строить и не будут, но это земля в хорошем месте. Деньги Маэлдан, очень большие деньги. Я не знаю сколько тебе предложили, но это вопрос тысяч если не десятков тысяч золотых.
- Об этом я не думал, точной суммы за работу нет. Она вроде есть, но как бы сказать? Сначала хотят сжечь оскверненных. За двух по золотому. В собор придется пробираться не через вход, как-то из под земли. За сам шестопер они предлагают еще пятьдесят.
- Поэтому я тебе и говорю – это земля. Оружие, будь оно хоть трижды святое не стоит и тысячной доли вырученного от продажи земли. Даже если кто-то со страху помрет - деньги все перевесят. А тебя могут назначить виновником.
- Я тоже об этом подумал, но днем лучше чем ночью, а назначить меня хотят чуть ли не героем. Причем не только в городе. Будет официальная бумага Эрлу, от которой он совсем не отмахнется. Официально они предложат сделать так, что я не просто чист перед законом, а никогда его и не нарушал. Дело простецкое. Ну и официально предложат еще что-то, но на его выбор. Может еще подкинет. Еще одно, вроде как поговорили и забыли но я не забыл. Хочу для нашего знакомого мерзавца позорную неожиданность устроить, уже когда он сдохнет.
- Что ты надумал?!
- Я не надумал, а уже все сделал, просто скажу, как все будет. Когда умирает благородный - его выносят за стену. Все делают вечером, заранее откапывают временный холм для погребального костра. Покойника выносят, кладут на дрова. Собираются родственники, говорят речи. Потом приходит церковник с маслом и факелами. Читает похоронную проповедь, правильно обливает тело и дерево маслом и правильно поджигает. Должно ведь сгореть все, и хорошо, если быстрее. А неожиданность в том будет в том, что никто и не придет. То есть в церковь сообщили, а они никого не прислали. Люди ждут, может и ворота попозже закроют, а никого нет. Собор закрыт, никого не спросишь. И тут уж самим изгаляться, срочно искать масло, факел, делать все, как попало. А скажут все на следующий день. Участия церкви недостоин и дальше. На вроде того, мол во что они верят, ничего хорошего душе не будет.
- А как же его жена?!
- Для нее будет послабление, они не скажут – за что. Не достоин и все.
- Все равно узнают! Про меня!
- Не узнают, у них, церковников,  память куриная. Распоряжение написали при мне, оно больше никак не записывается, не отмечается. На следующий же день после сожжения тела и его сожгут. Сам, кто писал, уже давно забудет, а больше никто не будет знать.
- И все же для его жены это жестоко!
- Ее конечно, жаль, но тебя мне жаль больше. И я за это не платил! Его не ждет ничего хорошего, ни так как веришь ты, ни как-либо еще. А если бы законы работали, его бы и разорили и вычеркнули из списка благородных вместе с женой. Это было бы еще жестче. А могли бы в добавление еще и на каторгу послать, где он и года бы и не протянул.
- Ты меня не обманываешь?!
- Не обманываю. По здешнему закону, только по одной части это называется самовольная расправа. Не считая всего остального. Тебе сейчас кажется, что я сделал жестокую бессовестную вещь, но я только добился того, что должно было бы произойти без меня. И постарался оградить его жену как мог. Просто заставил хоть немного закон поработать.
- Ты сказал, его могли бы лишить дома не считать благородным, и сослать на каторгу. А позор с погребением?
- Было бы все и сразу. Померших на каторге тоже жгут абы как. Каторжники не в лоне церкви - жертв то не дают.
- Хорошо. Я действительно была не одна. Год назад он продал двух девушек в прачки за бесценок в середине весны. После всего, что он сделал - обе не дожили до лета.
- Тогда у меня слов нет. Его бы казнили. Обычно благородным рубят голову мечом или топором, как сами того пожелают. Но тут будет сначала вычеркивание из списка благородных, потом позорная казнь. Набирают десяток и  четвертуют. Не всех вместе, а по очереди. Все тела сжигают сразу, без всякой церкви. И жену, за то что не сообщила, заставили бы все смотреть, а уж потом сразу на каторгу. И она бы не выдержала и тоже бы сожгли бы как каторжанку. Даже если бы выжила, что бы ее ждало? Позор, издевательства, надежда на подаяния. Но как она этого всего не видела?! Сама ведь сказала - издевался не один год!
- Был подвал - он делал все там. Все слуги были запуганы, он мог высечь даже вольного. Истязаний, последствий она не видела. Боялся показывать, наверное именно потому, что должна была сообщить.
- Тогда извини, он получил невероятно маленькую толику от того, что заслужил.

Нам надо поесть, не помешает выпить, чтобы все забыть. Завтра навестим Каттера и посмотрим на район. За всем я забыл сказать - мы можем забраться на стены и все посмотреть вблизи. Мне как то с шахты разонравились неожиданности.


                Глава 12 - Огонь и воспоминания грез


За ночь в городе похолодало, кровати в комнате сдвинули. Наутро у Каталины уже был взгляд безо всякой надежды. В своем положении Минервина могла и унизить ее, но сделала ровно наоборот. Подошла и сказало что-то на ухо, а Маелдану взглядом намекнула - не надо ему ничего слышать. После сказанного у Каталины в лице просветлело и потеплело, значит нужные слова найдены. Глумиться над неравной соперницей всяко не красиво. Ушли завтракать в «Медвежий овраг», и Маелдан не пытался узнать о сказанном, ни комментировать. Вроде, как и не его это уже, но то что понятия о совести у Минервины распространялись на всех, конечно было неплохо.

- Я могу сходить к Каттеру один, если хочешь.
- Не надо. И он, и я изменилась. Еще вопрос, кто больше.

Значит, вопрос о первой встрече весной закрыт. В Городе действительно холодно, когда вышли завтракать, края луж заледенели.

- Можно задам два вопроса, не личного характера?
- Можешь задавать вопросы, какие считаешь нужным. Я отвечу на все.
- Не буду злоупотреблять. Что ты думаешь о приметах?
- Приметы – результат многолетних наблюдений. В империи изучается наука о климате – определенные средние значения тепла, холода, снега, дождя и ветров. Важно – средние значения, каждый год отличается от другого. Ты хотел знать, как я отношусь к примете о холодной зиме?
- Я уже запомнил твою фразу. «Именно так»
- Ладно уж! Наука та молодая, ее не преподают, а только изучают, да и то только в столице. Я считаю - примета верна. Климат меняется долго, а выяснить определенные закономерности быстрее. Я ведь в Городе всего четыре года, так что от дальнейшего ответа я воздержусь. Не от лени или подобного - не подумай. За такой краткий срок мне просто рано иметь свое мнение.
- А о Великом Страннике?
- Был ученый человек, который стремился подорвать доверие к богам. Он говорил – человек хочет знать или верить. Если обратить твой вопрос в шутку, то летописей здесь почти не ведется - можно сказать даже так, что город взял дикий зверь в одиночку. Если без шутки, возможно, был воевода, но не один. Эти территории и города Эрлы отбирали у империи долго, сомневаюсь, что это был один человек. И все же ты не подумай - есть особые военные науки. Наука о стратегии и наука о тактике - меня им не учили. Я не могу ответить на все - только предположить.

                ***

Двери столярки закрыты, на дверях лишь прибита бумага, что мастер работает. Каттер, как увидел Минервину просто встал и слегка беззвучно поклонился.

- Здоров, Мэл! Теперь госпожу, наверное, нужно по родовому имени называть.
- Не надо, господин Каттер – Маелдан чуть шест не проглотил – госпожи ведь действительно не носят оружие и доспехи. Можно по имени.
- Как скажете, что Мэл, церковники что-то серьезное хотят?
- Как сказать. Почти сущая ерунда. Хотят пожечь всех оскверненных в Закрытом или Проклятом районе и достать из священной комнаты Старого собора шестопер.
- Ясно. Подожди немного, сейчас я схемы района и крипты сюда принесу.

За лето Маелдан и Минервина уже научились понимать друг друга по взгляду. Он «спросил» о «приеме», она «ответила» - унижение ни к чему,  ее все устраивает.

Вскоре спустился и Каттер. Три бумаги. Совсем большая, чуть меньше и относительно небольшая.

- Мэл, поможешь со стола все аккуратно убрать?
- Конечно помогу.
- Знай, Мэл – Каттер повернулся к Минервине – госпожа нас из волков в людей превратила, так что ничего не возьму, хоть бей, хоть режь.
- Тебе денег то хватает?
- Хватает. Холодно, топить много надо.
- Каттер, наверное, кончились былые времена, но десять серебряных все-таки возьми. Не сырые поленья то бесплатно не дают, а?
- Уговорил. Давай все смотреть, сейчас совмещу только.

Три схемы – план района, собора и крипты. Третий – полупрозрачный. Все эти схемы да чертежи и планирование наперед, за годы уже более чем знакомо.

- Мэл, теперь все сам видишь.
- Вижу. Вход и лестницы обвалились в Зал Поминовений.
- Не зря ты время провел, я таких слов не слышал.

Каттер опять еле заметно поклонился Минервине. Кто как не она рассказала. Та слегка опустила голову в ответ.

- Смотри, Мэл, о  чем сначала разговаривать будем, об оскверненных или о соборе?
- Давай об оскверненных.
- Тут все просто, но не дешево. У крипты четыре крыла. Кроме книги особой в крыле под собором ничего нет. Но они есть. Если хочешь мое мнение – девяносто саркофагов всего, и столько же оскверненных. На воду потратишься.
- Не потрачусь, все церковь дает.
- Тогда здесь вообще ничего мудреного нет, кроме крыла под собором. Остальных можно и сверху закидать - главное, чтобы из зданий на вас ничего не обрушилось.
- А собор?
- Сам знаешь - красивый, даже глаз радуется. Что там под землей я не знаю, ничего нет.
- А если посмотреть?
- Обижаешь! Все, Мэл, время волков закончилось! Нет,  значит нет. Пользуй свою веревку с металлическим крюком. Плохо что ты здоровый как кабан. Не обижайся. Там мрамор добрый, соскользнуть, все может. Полегче бы кого.
- Господин Каттер, а это здание южнее собора?
- Госпожа, вы что, туда взаправду собрались идти?!
- Собралась.
- Мастерская гранильщика - не лавка. Он только для жезлов их камни обтачивал.

- Маелдан, я могу спрыгнуть с крыши мастерской до сохранившегося входа. Кинешь свою веревку с крюком – я прижму, чтоб не скользило.
- Тогда, Мэл, собственно и все. Поднимешься, вход в священную комнату взломаешь. Коли они сами этого хотят, то ничего и не скажут.
- Каттер, они дали время - пять дней на подготовку, я просто не знаю, зачем столько. Воду дадут, веревки, зубило и молоток в самом конце возьму. Если раньше начать - как думаешь?
- Начни. Только сходи к  Айварасу еще раз, скажи, так, мол, и  так. Холодает, можно и быстрее сделать. Только выдай все это за рвение, тогда он еще монет прибавит.    
   
***

Перед осмотром Проклятого района опять обедали в приличной таверне, на этот раз в Миддейле. Маелдан хотел посмотреть поведение Минервины среди богатеев, но она была далеко впереди. Многих столовых приборов, о которых она знала, не было вообще. И все равно смотрелась как грациозная лань среди неуклюжих медведей.

- Маелдан, не смотри так. Даже то, что есть - вилки и ножи, это пришло из империи. Или не уходило никогда, а без ножа для рыбы и форель есть не очень удобно.
- Куда пойдем, на стены или в Новый Собор?
- Ты не взял веревку с крюком. Я вернусь и возьму, а ты можешь поговорить, чтобы мы смогли уже завтра начать

В этот раз все получилось быстрее, встретились и когда Минервина пришла, и Маелдан беседу закончил.

- Как все прошло?
- Отлично. Старший служитель заболел. Говорят, ноги ночью застудил, остался второй. Как увидел меня - решил, что я без старшего хочу цену набить. Про рвение можно было и не заикаться, как услышал что хочу завтра начать, прям отпустило. Я же ведь тебе еще вчера говорил, что у них память куриная. Только сейчас дали бумагу для стражи, чтобы на стену пустили. Чехол, говорят, уже до обеда заказали. Если в нем принесу - вопросов не будет.

Маелдан выбрал место, поближе к собору. Ему ведь далеко не безразлично - сможет Минервина перепрыгнуть или нет.

- Парни, вот разрешение забраться наверх и все посмотреть.
- Слышали - лезьте. Нам еще работенку подкинули - объявления расклеить, мол всех не умерших сожгут, и чтоб не боялись.
- Тут я боюсь работенку даже быстрее делать придется - уже завтра начнем.
- Господин, а как это, не бояться.
- Молодые вы еще. Спросите у родителей, как кричали на кострах еще двадцать пять зим назад те, кто отказывался в Странника верить. Не все, а те кто взятку дали, чтобы огонь жарче горел и помереть быстрее. Кто не давали - кричали дольше и страшнее.

Крепить крюки удобно - стена не крепостная, оскверненные на нее и не полезут.

- Да, красивая работа. Тот, кто строил всем сердцем верил, что благое дело делает.
- Минервина, ты хвалишь храм, не посвященный богам?
- Да. Неважно, кому он посвящен, и кто во что верит. Главное - чистое сердце. С богами это проще получается. Нет ни проповедей, ни грехов. Спросить у служителя можно все, что желаешь. Я хоть всего четыре года здесь, все равно вижу. Многие в собор ходят, а сердца черные.
- Ты говорила про ученого, который от веры богам отговаривал, что ему было?
- Ничего. Это личное дело каждого - верить или не верить. Можно не верить, а все равно сердце чистым будет. Единственное, что нельзя - заходить в храм и беспокоить людей. Храм еще и место отдыха, в нем сидят, а не стоят, как в соборе. И смотрят на отделку и витражи.
- Получается витражи тоже от империи пошли?
- Да, сейчас, к сожалению, многое пытаются забыть. Кто дороги строил, чьи стены разбирали. Нас просто назначили врагом и во всех страшных грехах обвинили. А раз грешник, то и жизни лишать можно. И все равно многое возвращается. Раньше, если домашнее святилище или статуэтки богов находили, то или на каторгу, если от богов отказался, или на костер, коли нет.
- Я задам вопрос, если он не нравится - не отвечай. А брак тоже служители богов разрешали?
- Я отвечу. Нет, они к этому дела не имели. Есть специальные люди, которым нужно дважды сказать о намерениях в брак вступить. Как ты бы сказал - они по своему произволу решали, как скоро нужно второй раз о намерениях заявить. Люди не всегда могут друг с другом жить нормально. Брак это ведь взаимное уважение и уступки.
- Давай об этом в другой раз поговорим. Сможешь ли ты с мастерской гранильщика на уцелевшие ступени перепрыгнуть?
- Смогу. В этой одежде после прыжка через спину перекачусь и смогу.
- Я боюсь, высота то приличная.
- Не бойся. Проблема приходит тогда, когда ее не ждешь. Я потому и упала в Городе
 - просто не ожидала, что землю может начать трясти. Мы можем поужинать в тихом месте?  Взять по бокалу вина и еще поговорить в тепле?
- Отчего нет? Ты хотела еще раз пройтись про Нумерилу?
- Отнюдь. Я хочу сказать тебе и немало, но ни к Нам ни к Нумерилу это не очень относится. Может только к нам, скорее даже к тебе.
- Как скажешь, особенно если ты видишь это важным.
- Вижу, и для себя, возможно, не меньше.

                ***

Опять та же таверна в Миддейле, «Золотой баран».  Не такая шумная, как «медвежий овраг», в самый раз для неспешных разговоров тепле и уюте. Минервина выпила два бокала, уже держала  в руках третий. Чувствовались смешанные чувства и воспоминания.
- Помнишь, ту ночь весной, когда мы впервые прошли от деревни до форта, и ты спросил про курьеров. Что дорого, разорение.
- С трудом вспоминаю. Слишком много было после того.
- Мне здесь проще, ведь это о том, где я родилась, хоть и не прямо, но косвенно. И все еще важно. Когда мы были летом на море  - помнишь ли ты строения, в которые мы так и не зашли.
- Едва помню, ведь думал и переживал о другом.
- Понимаю и очень это ценю. И все же – отбрось нас, там, на море и вспомни.
- Огромные. И внутри мы действительно не были.
- Я хочу вернуться еще раз к разговору о дороговизне. Я только сказала мельком – «хочешь понять империю, и многие расходы покажется тебе излишним. Дело не только в деньгах, во многом другом. Я ведь все-таки родилась под Алыми Стягами, и, если позволишь, мне есть что сказать. Город  до захвата Эрлами был в три раза меньше, чем сейчас, ты это знаешь. Но ты видел вокруг столько поместий, которые уже перестал видеть как усыпальницы. Огромные строения у моря. Может быть стоило туда и вернуться, и все остальные траты показались бы тебе сущей мелочью. Огромные залы с роскошной отделкой. Целые библиотеки, а ведь город то совсем небольшой. Я говорила тебе про рабство. Империю чуть не уничтожило не только это. Мы расширялись, силой насаждали свой язык и обычаи. Кроме подданных иператора существовали и другие вольные люди. В основном местные. Их огромными податями и нищетой оплачивалось все великолепие. Само слово подданный – наследие времен, когда империя была собственностью императора. Империя принадлежала ему, а не он ей. Должна сказать тебе честно – все, что я рассказывала, это смесь между старым и новым. Те, кто не воздавали жертву богам, а верили древним, которых вы уже забыли, платили еще большую подать. Когда далеко отсюда, как раз за 850 миль мы начали терпеть первые поражения, то что творилось – тебя просто бы отвратило.

Повышенная подать порождала лицемерие. Люди воздавали жертву богам, но не верили в их помощь и защиту. Лицемерия, нищета, все это порождает законную злобу. Мы говорили о наказаниях и о казнях. Тогда, очень давно, никто не думал об исправлении. Людей посылали на каторгу как бесплатную рабочую силу. Никто не думал об исправлении, речь только о том, чтобы выжать из человека все, до последней капли. Если каторжник, как казалось, трудился не усердно - срок каторги продлевали. О благополучии простых людей никто не думал, в особенности о живших здесь, на окраинах. Наши поражения были объяснимы, можно сказать больше, они и были гневом богов. Мне даже сложно сказать, когда было хуже – тогда, или сейчас. Казнили не тех, кто не подлежал исправлению, а тех, кто не смог бы выдержать каторгу.  То, что рассказывал Нумерил про судебные  коллегии, было позже. Возможно, уже когда форт на севере сдерживал нападавших. Раньше казнили жестоко и часто. Запарывали насмерть плетью со множеством концов, даже таких сейчас нет. То, что сейчас называется четвертованием, было даже хуже, чем сейчас. Осужденному отрубали кисти, потом руки по локоть и плечи. Ноги по стопы, колени. Потом еще вскрывали тело и сжигали все внутренности. Едва живому отрубали голову.
- Ты так не шутишь?!
- Нет, не шучу. Казни были ничуть не менее страшными чем сейчас. Целью было не избавление от неисправимых, а устрашение остальных.  Я рассказывала про письма, из за которых губернаторы могли уйти от службы. Опять же, очень давно губернатор в своей губернией был подобием императора. Пока императорская подать платилась, а границы не нарушались, он мог творить почти все, что хотел. По своему они были ничуть не лучше Нумерила. Поместье Акилари – жилище губернутора. Ты действительно думал о другом. О нас с тобой. Не видел, что семью обслуживала почти, что целая армия, которая также держалась в страхе кулаком, клеймом и плетьми. Когда я увидела Старый собор, каменные строения, еще раз вспомнила что говорилось на уроках истории. Величие империи оплачивалось кровью и болью миллионов, то, к чему мы пришли сейчас в чем-то закономерно и даже заслуженно.
- Хорошо, но законы, справедливость, совесть?  Это вообще было?
- Да, это было, но позже. Империя стремительно сжималась в размерах, как если ты возьмешь огромный ковер и начнешь его скатывать. Устрашение уже не работало, особенно на подданных, живших в столице, и в первых основанных нами городах. Только тогда мы услышали голоса служивших богам. Поняли не только верой, но разумом. Что подневольный труд не так эффективен. Что каторжанин не будет работать усердно, не видя даже конкретного срока освобождения. Фраза «Закон превыше всего» выбита в зале главных собраний около двухсот лет назад. Как я и говорила,  все могли трактовать его, как хотели. Наместники, градоначальники, Губернаторы, сам император. Без всякого суда он мог отправить на казнь того, кто сказал ему всего лишь поперек слово. Да, все изменилось. Тогда императора боялись как опасного и непредсказуемого, сейчас уважают. Здесь, вдалеке боялись губернатора и градоначальника даже поболее, чем Эрла. Иногда править могли просто безумцы. Эрл хоть и может действовать жестко, но я всегда вижу в этом разум. Уже позже в империи пошла поговорка «не ломай стул, на котором сидишь».  Ты ведь должен понимать переносный смысл.
- Звучит так, будто губернатор мог делать что-то во вред губернии.
- Именно так. Ты говорил про грамоту Эрла про казнь воров без суда. Это звучит незаконно, но логика есть. И губернатор и градоначальник могли творить произвол, тем самым порождая восстания. Не думали наперед, просто делали то, что хотели.
- И все же, какая доли правды в том, что ты говорила, если тебя не обижает подобный вопрос?
- После всего сказанного мной - не обижает. Ты мог сказать и грубее. Я могла смешивать и старые времена и современные так, что все происходило в одно время. Когда империя дотянулась почти везде, куда могла,  а при этом вроде бы и была справедливость, милосердие, чуткость к раскаянию. Когда я попала в плен, вся наша территория была не сильно больше квадрата с гранью в восемьсот миль каждая. Приказ императора с алой лентой мог быть доставлен из столицы с утра еще засветло до самой границы.
- А как же сейчас?
- Как сейчас я не знаю. Я уже говорила тебе – мы с трудом удерживали свои границы. То было пять лет назад. Но удерживали. И не отдали ни пяди земли, и возвращали  пограничные города и малые крепости. Нас просто осталось слишком мало. Пять лет я не слышала вестей, все больше разговорах о будущей войне эрлов.  Просто хотелось бы надеяться – мы признали свои ошибки не слишком поздно. Извини – видя следы былого величия я грею себя сочетая их с тем лучшим, что есть сейчас. И те браслеты, твой мне подарок. Такие сейчас могут достаться только в наследство.

                ***

Ночью похолодало еще сильнее, неглубокие лужи полностью льдом схватились. Конечно церковь прислала с водой самых молодых – младших братьев. У каждого с собой в повозке сорок привычных вытянутых банок, Маелдан сразу передал, чтобы к обеду несли еще. Как оказались на той стороне, просто стали оскверненных закидывать банками сверху так, чтобы не рисковать.

- Минервина - не торопись. Могут решить, что все слишком легко.
- Хорошо. Что это было за место, когда не было «Проклятым районом»?
- Да тот же ремесленный квартал, почти самый первый. Видишь же, камни из имперской кладки, понятно почему все что могло - в крипту провалилось.

Маэлдан даже имеет возможность прицелится. Кидает в голову, чтобы огонь охватывал полностью и оскверненный сгорал быстрее. Да, церковь постаралась, печатникам заплатили за срочность и даже в Лоудейле есть объявления. Все равно слишком громко. Кладка крипты, пусть даже с обрушившимися в нее зданиями переотражает звук, да и объявления написаны не слишком успокаивающе.

К обеду закончили со всеми, кроме оставшихся в крыле под собором. Перебрались через стену. Можно пообедать и поработать еще.

Церковники считали! За стеной четвертый служитель и два старших брата.

- Что ж, Маэлдан, 68 неумерших. Должно быть, с водой поиздержались?
- Нет, Отец. Есть еще одно крыло, оно под землей.
- Как же вам удалось пожечь то их столько?!
- Летом учился стрелять из лука, чувствовать полет стрелы. Когда стреляешь далеко, нужно больше чем просто прицелиться. Стрела пускается вверх, затем опускается и поражает цель. Очень похоже на метание банок с освященной водой. Мы можем пообедать в тепле?

Конечно могли, на такую прыть церковь не рассчитывала. Близлежащая таверна практически пуста. Хоть обед и подали, но с большим удивлением. Маэлдан слышал в пол уха, как хозяин буркнул: «Как им после таких жутких воплей вообще что-то лезет.».

- Маэлдан, я хочу выманить их на нас, чтобы не спускаться вниз.
- Как?!
- Они ведь чувствуют жизнь и через камень. Я перепрыгну на лестницу и буду в безопасности. Все равно мне прыгать.

Затея удалась, еще двадцать четыре оскверненных вышли, и их закидали, как и всех остальных. Минервина не удержала свое любопытство, попросила веревку с крюком и добралась до священной комнаты. Просто смотрела сверху вниз

- Еще немного сидели и обсуждали, дождь прошел, едва заметно потеплело.
- Ты здорово прыгаешь!
- Прыгала и дальше. Тело вспомнило. Что касаемо одежды, еще раз хочу сказать – ты был прав. Неужто не интересно, что внутри?
- Не знаю, от этого ведь ничего не изменится.
- И все же он там. Сначала лежал в деревянном ящике. Сейчас ящик сгнил, от него почти ничего не осталось. Маэлдан, это не боевое оружие. Я не смогла определить материал, но, по-моему, он полностью из железа или стали. Выглядит грозно, пластины длинные, но у него даже крюка нет.
- Действительно не боевое оружие, если нет и крюка. Не держать же все время в руках.


- 92 невероятно!
- Отец, это все. Можете проверять, считать, как угодно. Отец Альварас хотел получить шестопер до снегов, а погода ухудшается. Может едва потеплеет ненадолго, но он говорил даже о самом слабом снеге.
- Учтем.

Когда ужинали, выяснилось, что Нумерил умер днем. Минервина чувствовала себя сильно обеспокоенной.

- Я не знаю здешних обычаев, когда это будет?
- Если умер сегодня днем, то завтра. Помер бы позже - могли бы не успеть, холм отрывают днем, вероятно уже начали.
- Ты уверен, что ничего лишнего не узнают?
- Уверен - даже Айвараса нет. Ему семью не кормить, может никуда не торопиться. Иногда отсутствие жены – большой плюс.
- Ты хочешь сказать?!...
- Да, именно это. И конечно же, не одна. Посидит в своем особняке. В тепле. Хех, можно даже и сказать - в заботе. А послезавтра уже ничего не останется. В самом распоряжении кроме имени ничего нет. Как раз на следующий день после того, когда его хотят сжечь, само распоряжение спалят тоже. У них и так много бумаг. И все же он умер очень быстро.
- Я не лекарь, возможно сердце не выдержало болей.
- А знаешь, если так, то для его жены в чем то и облегчение. Если он был был ей не безразличен - сейчас она избавлена от надобности видеть его муки. Конечно, только те, которые она увидит.
 
***

Уже утром следующего дня уже выпал мелкий снег. Совсем ненадолго, прекратился к тому моменту, когда двое младших братьев действительно преодолели стену.
Приблизительно до обеда считали, обходили район. Маэлдан с Минервиной чуть со смеха не давились, видя, как их лица от почти белых приобретали здоровый розоватый оттенок. 
   
Мастеров торопили, как могли. К обеду чехол был готов. Сам из черного бархата с символом Великого Странника – ручной секирой и небольшим круглым щитом. Но и простые вещи можно сделать красиво, все было вышито золотой нитью. Внутри несколько слоев коровьей кожи.

- Братья приглядят за вами. Ваш молот и зубило оставьте, церковь даст свои. Сбивайте замки осторожно.
- Хотите, чтобы то что осталось от двери было целым? Буду сбивать потихоньку, от верхнего к нижнему. И так, пока не поддадутся.
- Хорошо, дерзайте.

Каттер был прав, кладка ступеней слишком хороша. Минервина прижала веревку тяжелым камнем и ногой, только так Маэлдан смог забраться. Не торопясь сбил замки с самой дальней комнаты, которая никогда не показывалась посторонним. Кроме шестопера на каменном постаменте, в стелажах были только сгнившие от сырости книги. Буквально несколько мгновений посмотреть, перед тем, как убрать в чехол. Действительно из металла, точнее из стали. Полностью вороненый и нехитрый орнамент на рукояти. Длинные заточенные пластины.

Как только поднял и убрал в чехол сразу понятно – тяжелый. Порядка тридцати фунтов. Можно использовать как оружие, но только один раз. При таком весе, длине и заточке перьев сил на извлечения из тела уйдет едва ли не больше, чем на удар. За стеной третий служитель - ну не нравятся церковникам холода. Четвертый вчера наверняка продрог.

- Пройдемте в Новый собор. Просто убедимся, что все хорошо, там я выпишу распоряжение для сокровищницы.

Да, церковь это не покойный Нумерил. Плодят столько бумаг, что избавляются от них, как только есть возможность. Никакого подвоха не было - шестопер едва осмотрели, сверили с чем то и выписали бумагу. 96 золотых. Совсем неплохо за два дня трудов без риска.

- Ты уже много заработал!
- Теперь уже мы заработали. Проси, что хочешь.
- Нет, пока рано. Ты подарил мне браслеты и смертоносный лук.
- Деньги то действительно есть! Даже без книги я снял с Нумерила 180 монет. Зимой тоже дельце было.
- Рано. Ты говорил про дом и спокойную жизнь.
- Тогда я что-нибудь и попрошу.
- Хорошо.
- Посмотрим?
- На что?
- Отойдем в тень накинем капюшоны. И дождемся, пока забор не закроют.

                ***

Вечером никто не вышел с факелами и маслом. Конечно, в действиях Маэлдана была месть, но про законы он ничего не приврал. Они просто не работали.
Наутро пришли к Новому Собору к самому открытию. Получение денег – небыстрая процедура. И все же уничтожают не все, оставляют отметку в журнале выдачи денег, номер требования. Потом пересчитывают три раза и заставляют написать – требование выполнено, претензий нет. Буквально, как только вышли - чуть не напоролись на Тетру Нумерил. Выглядела, как обезумевшая. Но после того, что сказали в окошке, еще хуже не стало.

Маелдан при виде всего этого ничего не сказал, просто достал и съел маленький кусок солонины. Минервина смотрела на все почти спокойно.

- Куда теперь?
- К ростовщикам. Отдадим монет семьдесят, остального на зиму уж точно хватит. Деньги начнут работать.

Зарядил холодный, почти ледяной дождь. Опять хорошо поели в Миддейле, вернулись домой. Не империя, мест для отдыха нет. Сразу, как зашли, подбежала Каталина.
 
- Господин! Вас ждут!

Ждал старый слуга Нумерилов. Открывавший дверь, провожавший внутрь. Он и так был стар, хуже выглядеть не стал.

- Господин Маелдан с Вороньего моста! Госпожа Нумерил слезно молит вас посетить ее как можно скорее.
- Посетить побыстрее? Давай посетим прямо сейчас. Там хлещет, но до Миддейла то мы дойдем.
- Нет, господин. Идти придется в Эрлдейл. Их дом с садом уже продан.


                Глава 13 - Грань возможности


Жилые дома в Эрлдейле почти в два яруса, один над другим. Отец Тетры Нумерил был воеводой и оставил ей свой дом.

Еще по дороге слуга сказал - «госпожа не в себе», хотя, сказать проще, была пьяна. Не в стельку, но довольно хорошо. Волосы растрепаны, теперь уже можно дать ей столько лет, сколько есть, даже добавить. Дом простой, никаких тканей. Только камень да грубое дерево.

Попытки поприветствовать никакого ответа не дали. Сидела за столом, опустив голову на стол, держась за деревянный бокал. В бокале дешевое крепленое вино, тут уж его ни с чем не спутаешь.

- Церковники его все равно не сожгли бы. Заколол себя. Как только вы начали оскверненных жечь - начал бредить. «То крики тех, кого я сам мучал». Меня уговаривал, потом слугу, наконец, сам.

Маелдан взял стул, повернул его наоборот и сел, положив руки на спинку.

- Госпожа, вас устраивает то, что он… бредил? И отец ваш, не слишком ли рано из жизни ушел?
- Тетра поднялась со стола, взгляд прояснился.
- Хотите сказать, что не бредил?
- Госпожа, когда сжигают Осверненного, звуки действительно страшные. Меня когда подрядили - чуть было не отказался. Просто сказал один человек, что сделают это, не я, так другой. Ваш муж страдал и рассудок его помутился. Но зерно истины есть. И очень большое. Минервина, ты можешь показать?
- Как?
- Подойди поближе, покажи лицо. Потом закатать рукав. Этого хватит.
   
Тут уж началась истерика. Тетра Нумерил стала кататься по полу, рвать на себе волосы. Маэлдан быстро пресек. Вышел из дома, принес ведро холодной воды. Окатил - слегка успокоилась.

- Минервина, держи ее. Как отойдет – еще вина и отдыхать.
- А ты куда?!
- Куда, за рассолом. Благородные или нет, одинаково же устроены.

Лило почти стеной, и Маелдан едва не бежал. Про себя думал - все равно это отрезвление нужно. Отец Тетры Нумерил был отравлен, но умер не сразу. Разумный, здоровый воевода, а умер, не прожив и 57 зим. Грехов, злодеяний, как угодно. Всего этого у сожженного кое как Нумерила за душой было слишком много.

                ***

Тетра пришла в себя под утро. У Маелдана было пол галлона рассола, но он решил пока не давать. Пусть будет отходить медленно, и не станет больше срываться.
Принес поесть себе, Минервине, слуге. Отходившей есть было слишком рано.

- Слишком много я ему прощала. Вышла замуж уже поздно, как начал изменять, думала будет позор. А тут позор страшнее. Господин Маелдан, вы ведь знали?
- Знал. Минервина была не одна, как минимум двое не пережили его издевательств.
- Тогда я понимаю. Наверное, вы сказали церкви обо всем.
- Не обо всем. А сказал так, что они ничего не расскажут. Эти шрамы - они сейчас болят, едва надавить. А потом будут болеть и так. Я не мог по другому.
- Да и не должны были.

- Госпожа, вы ведь по делу попросили прийти. Давайте я вам налью кое что выпить. Не вина, будете чувствовать себя лучше.

Прошло какое-то время, после которого Тетра начала говорить.

- Муж наделал огромных долгов. Дом был заложен на три четверти, я почти ничего с него не выручу. Почти все, что было ценного, я уже продала. И все равно осталось слишком много.
- Насколько много?
- Больше трех с половиной тысяч золотых нынешней чеканки.
- Я столько не заработал. Даже если и хотел бы вам помочь, столько нет.
- Я даже не смею вас об этом просить. Вы заплатили за деньги здоровьем, и об этом не может быть и речи. Меня почти ничего не спасет.  Мне слишком много, чтобы еще раз выйти замуж так, чтобы кто-то заплатил теперь уже мой долг. И у меня нет столько времени. Началось долговое производство, а мне носить траур минимум до следующей весны.
- Госпожа, вы сказали "почти".
- Еще вчера, до того как моего мужа должны были сжечь, меня вызвал Эрл. Сказал, что может оплатить долг и дать денег сверху, я ведь сейчас почти нищенка. Муж рассказал ему про одну вещь, за которой он не рисковал послать даже вас. Почти неизвестно куда, с неизвестными шансами.
- Хорошо, что за вещь?
- Императорская корона. Здесь, в Великом Некрополе.
- Так, это шутка, а может я не понимаю чего. Императорская корона здесь?! Отсюда до столицы, простите…
- До старой больше тысячи двухсот миль.
- Тогда я не понимаю еще больше.
- Госпожа Нумерил, я объясню.

Маелдан, как я говорила, после взятия города Эрлами здесь почти не записывается что происходит. До этого все известно достаточно хорошо. Город зародился здесь, в Эрлдейле, как малая крепость, защищавшая империю с запада. Ты можешь заметить, что кладка стен с восточной и западной стороны разная. С западной стороны – имперская, уже плохо сохранилась. С восточной – так, как стены кладут сейчас.
- Хочешь сказать, сейчас мы в основном защищаемся с востока, а тогда с запада?
- Да. Все прочие города, к западу и северу появились потом. Малая крепость стала армейской крепостью, затем пограничным городом. Все это время, начиная с малой крепости город возглавлял генерал, затем военный правитель. Древний род Курцитов, сейчас их имена с позором вычеркнуты из списка достойных людей.
- Курцит имел отношение к короне?
- Самое прямое. Когда город вырос и стал пограничным, Император приказал готовить поход на запад, дабы отвести угрозу и добыть новые земли. Сначала Гассий Курцит получил в свое распоряжение пятьдесят тысяч человек. Потом сам император привел ему еще тридцать. Он желал почтить его службу и тяжелую жизнь на границе и  привел подкрепление сам. Гассий предложил императору прийти на прием в его честь. Император пришел без охраны, ведь это был прославленный воевода. Подкрепление осталось к востоку от Эрлдейла, а пришедшие раньше стояли лагерем к западу от города. Охрана Гассия убила императора, а коль скоро он давал подачки солдатам, присланным ранее - рассчитывал на их верность. Но убийство императора – тяжелейший проступок и он смог лишь бежать из города. Его преследовала вся армия, и он спустился в Некрополь. Тогда он еще не был Великим и, как говорят, убил себя в родовом склепе.
- Склепе?
- Даже знатные люди иногда не могут построить себе поместье вне города, особенно когда речь идет о пограничном. Тогда в некрополе строится отдельное семейное захоронение, называемое склепом.
- А корона? Почему ее не забрали?
- Маелдан. Тогда, в те времена  Императорская Корона не передавалась  наследнику, каждый раз изготавливалась новая. Каждая корона была именная, на ней указывалось имя императора и девиз правления. Ту корону сочли проклятой. Оставили, а склеп запечатали. С мертвого больше не возьмешь, воздаяние он получит от богов. А если  найти корону, ты удивишься сложности и великолепию исполнения.
- Минервина, что меня удивляет больше всего – я был в Великом Некрополе и никогда не мог понять, почему его так называют. Я видел лишь то, что ты называла Примарными залами, но и не более.
- В некрополе похоронены десятки тысяч. Чтобы соблюдать покой, были строго определенные дни, а вход в основные залы маленький и неудобный. Ты мог его не заметить. Если ты собираешься рисковать, нам нужен господин Каттер
- Каттер. Госпожа Нумерил, у вас остались хоть какие-то книги? Мне неудобно просить от вас что-либо вперед, но идти к Каттеру просто так тоже неудобно. Он болеет, я не знаю чем, и как ему лечится.
- Конечно! Посмотрите не переведенные книги по медицине.

***

Минервина долго искала книгу, к Каттеру пришли уже вечером.

- Здоров, Мэл! Приветсвю вас, госпожа! Что-то первый раз вижу чтобы ко мне приходили с книгами.
- Каттер, у нас просьба, но сначала то, что я тебе обещал. У тебя чахоточная болезнь. Она неизлечима, но кончину можно сильно оттянуть. Если ты уедешь из города в тепло и сухость - тебе станет легче, и ты сможешь прожить почти не меньше остальных. Весь перевод мы тебе напишем и сделаем.
- Мэл, как я уже говорил, ты не волк, а человек. Что ты хочешь?
- Мне нужно в Великий некрополь, и я не знаю куда. Мне нужно все Каттер. Совсем все.
- Все, значит все. Тогда посидите. Чертежей и схем много, мне надо найти и отсортировать. Уж придется подождать.

Ждали действительно долго, Каттер вернулся сильно затемно, а такую охапку чертежей Маелдан еще никогда не видел. Еще долго расчищали стол и ставили дополнительные подкладки.

- Знай, Мэл, Великий Некрополь строили не сразу, поэтому чертежей много. Сейчас я буду их листать, а ты не удивляйся, что его строили по сути то снизу вверх.

Каттер начал листать схемы, можно сказать, каждая новая бумага – как шаг на несколько десятков лет. Вот небольшое захоронение внизу, потом выше больше, еще больше, потом огромные залы. И на каждом чертеже красная линия с буквой «К» Проход вниз на самом последнем чертеже действительно маленький.

- Каттер, что за красная линия, которая все время идет вверх?
- Отвечу вопросом на вопрос. Ты заказал в таверне цыпленка или просто ножку. Съел все аккуратно. Что у тебя получилось?
- Кости.
- Правильно! Ты видел мертвых либо сожженными, либо оскверненными или не умершими. Тут уж на твой вкус. Все понимаю, слово вкус тут не к месту, я сказал либо по нашему, либо по имперски. Знай, Мэл, некрополь отрыт глубоко не просто так. Когда опускаешься глубоко, становится тепло и сухо. Если с телом ничего не случится, оно усыхает до костей. Даже не бело красных, как у цыпленка, а больше белых, скорее желтых. Чем глубже, тем быстрее, костям никакая скверна уже не страшна. Красная линия – линия костей, она для тебя как спасительная, но что там вообще – никто не знает. Сам знаешь, тут все трясло, а даже на самом последнем чертеже Некрополь как новый. Куда тебе нужно попасть?
- В родовой склеп Курцитов. Род самого первого правителя города.
- Погоди. Сейчас почитаем. М-м-м. Такого нет!
- Каттер, его, скорее всего, вычеркнули. Курцит приказал убить императора, Эрл хочет получить корону.
- Мэл, ты в своем уме?! Хорошо, пусть он там есть и корона тоже, но все будет в самом низу и без таблички. В империи, в шахтах добывают горючий камень, он горит жарче дерева. Мне предлагали там работать, и платят там куда больше, чем за детские игрушки. Но они там меняются несколько раз за день и ходят туда в легкой одежде. Мэл - это просто безумие! Там будет жарко, жарче чем в сухой бане. Спуститься, взломать склеп и найти эту треклятую корону. Сколько платит Эрл за эту затею?
- Не меньше полутора тысяч. Платят не мне а Тетре Нумерил, уже она платит мне.
- Мэл, есть хорошая поговорка – зачем деньги, если их будет некогда потратить. У тебя же вроде есть что.
- Каттер, она должна много, больше трех тысяч. Догадываешься, что с ней будет?
- Мы оба знаем. Ее разденут на потеху толпе, и она простоит так несколько дней, только что умереть не дадут. Потом про род ее забудут, будто и не было вовсе. А дальше…Мэл, мы оба знаем, что такого и душегубу не пожелаешь. В лучшем случае купит кто, и будет дома потешаться, что она будет ползать хоть на карачках, хоть на коленях. Такие есть, ее дохлый муженек  далеко не один. Одно дело издеваться над керлом, другое – над благородной.
- Ладно, Каттер, я все понял. Сколько тебе заплатить, и сколько сверху, если можешь что дать.
- Нет, Мэл. Хватит. На дрова дал и довольно. Ты мне про мою хворь рассказал, дальше с моей стороны будет просто наглость. Я тебе все чертежи упакую и отдам насовсем. Кому еще они? Но это полмили вниз, в гору и землю. Подумай.

***

Тетра ждала, к ней обещали вернуться. После всего услышанного Маэлдан шел с чертежами, как оглушенный. Как вернулся в небольшой каменный дом в Эрлдейле, сел за стол и достал самый последний чертеж. Где угольком были обведены родовые гробницы. Да, за это время «линия костей, может и ушла вверх, но все равно выше нее тысячи оскверненных.

Спускаться в самый низ. А ведь обоим придется спускаться в одежде, чтобы оскверненные не подрали насмерть, уж по крайней мере сразу. «Жарче чем в сухой бане», Маелдан вспомнил жар от печей в Вороньем мосту. Дочь отравленного воеводы подошла и уже хотела положить руки на плечи. Минервина метнула вполне определенный взгляд - теперь это право только ее.

- Госпожа, принесите лучше вина. Лучше, чем то, что вы пьете.

Тетра поняла слова и тон. Сняла свой медальон и отправила слугу обменять его на деньги, не сколько дороже, но быстрее, чтобы было что подать и поесть. Даже глубокой ночью все появилось быстро. Понятно - медальон ушел за бесценок.

Выпив несколько бокалов вина Маелдан как то свыкнулся с истинными размерами Некрополя. Хотя, вернее сказать, с ними примирило вино.

- Минервина, мне не понять! Даже на чертежах это выглядит не просто огромным. Больше чем что-то в любой сказке.
- Вспомни еще раз наш разговор несколько дней назад, когда мы осмотрели собор, сидели и говорили в таверне, в Миддейле. Давай посмотрим еще раз самый первый чертеж. Один простой вход, и ровно одна лестница в полмили глубиной до самых древних захоронений. В тот день, когда ты освободил меня, я рассказала про саварадан, упомянула про знаменитый бой. Он и гордость и в чем то памятник бессмысленности.  Не сам бой. Бессмысленность состязания с нашим грозным соперником – дальней южной страной Шагарастан. Они строили гигантские усыпальницы для своих правителей, мы отвечали другим. Первые захоронения в некрополе появились тысячу лет назад. Ты и сейчас можешь представить себе – каково это пробить в камне такую лестницу. Тяжело, людей на дальней границе ведь мало. Сами огромные залы тоже стоят немыслимых трудов и денег. Возможно, в чем то это и будет смотреться красиво или хотя бы величественно, но Великих Некрополей на территории бывшей империи не менее двадцати. Подумай сам – сколько можно построить вместо даже одного.

- Поверить даже выпимши сложно, но как вы хороните сейчас?
- Проще. Сейчас строят погребальные катакомбы. Они под землей, но имеют большую площадь
- Но и заложены не так глубоко?
- Именно так. Великий некрополь это по-своему бессмысленное проявление величия. Да, безусловно, запомнится на всю жизнь. Но разумного смысла отрывать такой, да и еще и в скале просто нет.
- Мне, чувствую, запомнится не он, а десятки тысяч его обитателей.

Тетра обеспокоенно слушала разговор и, наконец, подошла.


- Господин Маэлдан, это вообще возможно?
- Это очень правильное слово. Возможно. Представьте себе горящий жарким и сухим летом лес. Жар, огонь, гарь. А вам всего то и нужно, что найти маленькое колечко, случайно оброненное. В такой степени и возможно. Сколько у нас времени?
- Эрл сказал – через шесть дней я должна дать ответ – пойдет кто за короной или нет. А если пойдет, то еще десять. Переезжайте сюда, всю еду вам сама своими руками сготовлю. Спать на полу буду! Все сделаю! Все, что ни попросите!

Минервина, несмотря на разницу в возрасте метнула из глаз почти молнию. К слову о «всем».

- Шесть дней. Это не в крипту сходить. Если так мало, то помещение и впрямь нужно. Проверить все веревки с крюками, если что - купить новые. Минервина, что со стрелами?
- Я едва успею.
- Надо успеть и сделать побольше. Лук я свой не возьму, но колчан второй прихвачу. Надо сделать себе из всех бумаг один план. Госпожа, все равно нужна освященная вода, много. Церковь ее сразу коробками не продает, но за пять дней  сто банок нужно. Спать на полу не нужно, а отбиваться от сотен если не тысяч оскверненных – нужнее.

                ***

К Тетре переехали на следующий же день. Маелдан забрал деньги за жилье, больше туда уже не вернутся.

В доме, можно было подумать так, что открылся штурмовой лагерь. Крюки, молоты, зубила, сотни ярдов веревок. Минервина чуть не спалила дом, пока пробовала различную смолу. Маэлдан потребовал от Тетры еще больше освященной воды. По ночам сам ходил в некрополь, сжигал оскверненных в Примарных залах и покоях почитаний. Везде, где он был, стало чисто. С входом было сложнее, по крайней мере на пути туда придется брать хорошее ведро. Тетра готовила, может быть и не как  в лучших тавернах Миддейла, но от души. Одним вечером спросила.

- Господин Маэлдан, я еще могу что-то сделать?
- Если только вернемся. После такого мы уже вниз, под землю, никогда не пойдем. Я хочу вложить деньги в дело, чтобы был доход. Сможете посоветовать?
- Конечно! Я привыкла брать деньги так, чтобы сразу не разорили, но уж это точно смогу.

Последние два дня надо было окончательно решать, кто и что возьмет. Каждый фунт на счету. Минервина берет лук, часть веревок, один молот, зубило, колчан на четверть сотни стрел, сорок банок с водой. Маелдан берет дважды больше воды, меч, еще колчан, два крюка, остальные веревки, второй молот и зубило. Конечно, у каждого отстиранные тряпки, чтобы перевязать раны.

За день Тетра сходила к Эрлу. Сказать - за короной идут. Потом заготовила им поесть и попить. Спуск и возвращение не на один день. Уходили вечером, шел сильный мокрый снег. Еще долго стояла на улице, держа в руках деревянную фигурку бога доброй надежды. Маэлдан так ни разу не сказал ей -  «безумие», «невозможно», «не пойдем». Только ту фразу про горящий лес в дыму и маленькое колечко.


                Глава 14 - Корона со дна бездны


Узкая дорожка на Великий Некрополь начиналась от дороги ведущей на север к Вороньему мосту и дальше. Точнее это уже не дорожка а лежащие рядом камни. Как и за дорогой к поместью Акилари за ней никто не ухаживал.
Минервина сжимает ладонь Маэлдана.

- Ты будто вообще ни о чем не думаешь?
- Почему, думаю. Сейчас думаю, холодно, впору с дороги сойти. Там внутри тепло. А когда все сделаем – выйдем распаренные на мороз. Застудимся и сляжем, вот хохма то будет!
- Ты умеешь поднимать настроение.
- Я много что умею. Плавать толком не научился и на коне плохо держусь.

Маэлдан, конечно поднимал настроение, но Великий Некрополь все ближе. Вся верхняя часть выходящая на поверхность покрыта белым мрамором, оттого его так хорошо и видно. А из-за оскверненных сбивать его побоялись.

- Мне кажется, лучше бы днем пошли.
- Плохо тебе кажется. Сейчас в гору пойдем, днем это будет ложное ощущение безопасности. Если ногу подвернем или сломаем не дойдя, будет совсем не хохма.

Дорога начала виться в гору. Действительно, для того, что бы не было большого потока посетителей было сделано почти все. После каждого захоронения выдавался квиток, разрешалось прийти ровно раз в году.

Теперь Некрополь уже кажется громадиной, но империя делала так, чтобы тяжелого ощущения не возникало. Осталось всего полмили. Громадина покрытая белым мрамором как раз и напоминала слова про бессмысленное проявление величия. И это еще только верхушка.

- Вот и оно?
- Как сказать, пока все спали, я сюда походил и всех в примарных залах пожег. Сделал себе усложненные быстрые переходы. Имперские армии ведь по таким дорогам переходы не делают.
- Ты рисковал!
- Нет, бросал сверху, заодно сжег самых опасных.
- Почему самых опасных?      
- Меня ведь давно уже один вопрос интересовал. Почему одни уходят от захоронения ближе, а другие – дальше. Да и те, кто уходят дальше – сильнее. Выяснил. Все от смерти зависело. Если умер молодым или убили - вот они самые опасные. Меня в Вороньем мосту действительно даже слишком хорошо подрали. И крипту в поместье Кануза помню. Сынок, который с коня слетел – самый прыткий был. А родители ничего, спокойные.
- Ты меня сейчас до смеха доведешь!
- Смех это хорошо, у тебя и голос красивый и смеешься красиво. Только под ноги смотри, не забывай.

                ***

Вход, небольшая лестница. Первая лестница вниз.

- Ты и факелы зажег?!
- Да, нам сейчас работать.
- Работать?
- Я лестницу вниз не просто так не заметил. Там будет лестница, она уходит в воду, потом поднимается, и только потом уже вниз. Подтекает откуда-то. Я ведра хорошие купил и принес. Не сейчас же с собой нести.
- Все-то ты продумал!
- Как тебе сказать. Что знал - продумал.

Стены из камня золотистого цвета. Если еще раз не тряхнет – выдержат еще сотни, а то и тысячу лет. Постоянные спуски вниз.

- По схеме первые полсотни ярдов сделали.
- Уже теплее.
- От факелов. Вот, и вода.

Воду вычерпывали долго. Закончили уже за полночь.

- Все, спать будем. Устали и днем не спали. Ни к чему так дальше идти.

Спали почти в обнимку. И для тепла, и не только. Несложно догадаться – как проснулись – увидели тот же свет. Настоящий свет остался вверху. Спустились и прошли по коридору.

- Это мы столько вычерпали?!
- Да, я знаю толк в ведрах. Потом обсудим, хорошо? Сейчас предлагаю не разговаривать. Тут винтовая лестница на полторы сотни ярдов. Идем по одному, внимательно смотрим под ноги.

Довольно мрачноватая лестница уже подсвечивается маленькими кубами. Скоро небольшой завал, камень обвалился от времени. Маэлдан просто сильными пинками сбросил камни с высоты. Слышно приглушенное эхо катящихся вниз.

- Всегда хотел спросить про эти кубы. Как их получают и насколько они дороги?
- Секрет их добычи держится в тайне, сам император поставлял их. Мы называем – кристаллы.
- Поставлял?
- Да, в погребальных катакомбах, при необходимости используют факелы.  Сами кристаллы  ровно на вес серебра.
- Серебра? Самый малый весит фунтов десять. Большой – так все пятьдесят!
- А их сотни, может и тысячи. Опять же представь потраченное только на освещение.
- Я таких чисел то не сочту. Хоть мне польза была – можно было с факелами  везде только в начале ходить.


После лестницы небольшое помещение. Люди ходили в одну сторону, сначала вниз, потом вверх. Здесь дожидались очереди.

- Подожди. Надо отвыкнуть от винтовой лестницы и перевязаться веревками.
- Тут уже теплее.
- Все как и обещано. Тепло да сухо. Ржавеет не так быстро, но удачу лучше не испытывать
- Ты что застыл?
- Что за…музыка?! Этого на схеме не было.
- Не было, ты ведь в книгу звук не запишешь.

Внизу  действительно играет простая траурная мелодия, точнее две. Каждая в четыре тона, отличаются только одним тоном в конце.

- Это хороший знак.
- В чем он хороший?
- Некрополь поврежден не сильно. Эта музыка порождается сложной системой множества трубок. Раз все работает, то они не повреждены. И еще - только с такой системой Некрополю дозволено называться Великим. Пошли. Я рядом.

Дальше уже обычная лестница, но она меняет направление, наконец, выход к главным залам. Основное захоронение – гигантские конструкции, похожие на пчелиные соты. Всего шестнадцать, они формируют квадрат. Нужно спустится по запасной металлической лестнице вниз. Нельзя идти по каменным с уровня на уровень – оскверненных слишком много.

- Слушай, никакой чертеж это не передаст. Тут ведь столько камня вырубили – десять крепостей можно поставить.
- Может и так. Только вряд ли выпиливали как кирпичи. Скорее сбивали породу

Начали спускаться. Едва ли не самый опасный и страшный участок пути. Лестница может обломиться, а еще она узкая, сетчатая и без перил. Вдобавок оскверненные, чувствуют живых и «плачут».

Спуск длится долго, каждая ступень быстро пробуется на прочность, только потом шаг. И никаких остановок.

***

Когда, наконец, спустились - еще долго приходили в себя. Триста ярдов спуска. Уже жарко, как на море в теплый тень. А еще пройти через "соты" всего нижнего уровня. Спуск вниз в крайней, но с противоположной стороны.

- Готовлю факел?
- Да, и давай свой колчан. Израсходую, потом выбросим, и ты легче будешь.
- Я все-таки посчитал. Вырубили минимум сорок восемь миллионов кубических ярдов камня.
- Вверху посчитаешь. Поболее чем сорок восемь.

Факел зажжен, оскверненных было слышно всю дорогу. Велика ли разница, раньше они ходили вокруг них, а сейчас будут рядом. Разница только в том, что из лука их можно будет жечь издалека, пока они не успели почувствовать жизнь.

Начали медленно двигаться, а Минервина – стрелять. Все равно иногда приходится показываться, вход в каждую «соту» хорошо если пять ярдов в ширину. Шаг за шагом к лестнице вниз. Вопли отражаемые камнем.
Когда дошли – израсходовали почти все, осталось всего две стрелы.

- Бросай лук, дальше уже наша «линия костей». Я совсем не слышу их внизу.

Спуск вниз. Винтовая, плохо освещенная лестница, нужно внимательно смотреть вниз, древний камень покрошился. В конце – каменная стена.

- Зачем?
- Эти захоронения не для посещения.
- Я просто счастлив.

Долгая работа молотом - камень довольно дрянной, хоть и древний. На схеме эти захоронения закрыли шестьсот лет назад.  Дальше жара еще больше и почти нет света от кристаллов. Маэлдан только в слух не говорит, что невозможно дышать от жары и пыли от почти раскрошенной двери. Но через сто ярдов спуска еще одна дверь. А значит опять тяжелая работа в жаре, пыли и почти кромешной темноте. Дверей на схемах не было, а ведь можно было бы взять особую тряпку для ран и смочить водой.
Последние двести ярдов спуска.

- Минервина, это даже не баня.
- Я знаю, хуже.

И после новой лестницы с которой чуть не сорвались опять камень. Правда еще дряннее, но и пыли с него больше.

Наконец самый низ. Узкие грубо вырубленные коридоры едва освещены. Кубы совсем древние, тогда еще не умели светить долго. Эти коридоры и выдалбливались больше тысячи лет назад. Лестница к ним еще древнее.

***

Минервина пытается что-то понять на табличках на самой  грани зрения глаз. Дышать еле возможно. Склепы как попало.

- Все. Вот он.
- Почему?
- Таблички нет, она грубо сбита железным молотом. Вижу след. Но тут придется работать еще сильнее. Они замуровали склеп нормальным камнем.
- Отходи. Буду бить не в него, а в окружающий камень. Дверь может упасть в проход.

Пыли еще больше, а дверь пришлось оббивать со всех сторон. Наконец упала. Действительно, прямо в проход.

- Они что?!...

За первой вторая, такая же. Можно было понять и раньше, первая выпирала в проход.

- Сколько же их?!
- Сейчас постучу.

Нет, дальше воздух но больше я не могу. Пыль, жара, поднимаемся и спим. Не могу.


Опять долгий подъем, но даже на нижнем уровне "сот" действительно прохладнее и не пыльно. Договорились спать по очереди, но после металлической лестницы и остального каждый едва прикорнул. Снова медленный спуск, который дался еще тяжелее, чем раньше. В самом низу при такой жаре тряпку можно не одевать. Только тяжелее дышать. Но пока спали, пыль хоть немного улеглась.

- Может тебе помочь?
- Чем?
- Возьму второй молот и буду бить в дверь.
- Даже не думай! Потом объясню. Когда выйдем.

В речи уже появилось слово «когда». Работа чуть тяжелее, а пыли больше. Наверное первую дверь крепили надежнее. Когда она упала, Маэлдан повалился на пол. Сердце выскакивает из груди. Пыль. Затхлый воздух. Он не менялся больше восьмисот лет.

- Давай крюки, полезу зама.

Сил лезть, действительно нет, тут такие же «соты», только меньше и без лестниц. Лестницы сбили. Лежат внизу. Рядом падает предмет. Маэлдан оттирает пот с глаз и видит корону. Вроде как простая. Золотой обод и четыре серебрянных «крыла». Из-за нее шли?!  Подниматься начали без слов. Как вышли из древних непосещаемых захоронений – опять долго сидели, дышали не таким жарким воздухом и без пыли. После сделанного музыка умиротворяла.

                ***

  Долгий подъем вверх, ступенька за ступенькой. Устали, чуть пошатнешься и все. Потом сидели опять, пили воду и ели.

- Почему ты не оставил внизу зубила и молоты?
- Потому, что не знаю, что может случиться дальше.

Подъем полегче, но не намного. Вот и первая, а сейчас уже последняя винтовая лестница. На середине пути Минервина теряет равновесие, неестественно выворачивается левая нога. Вскрик от боли - хорошо, что Маелдан за ней. Тут же поймал.

- Нога?
- Да, болит.
- Понесу.

Теперь равновесие приходится держать за двоих, оставшийся подъем едва ли не в четыре раза дольше. В затопленном участке опять вода, хорошо, что ведра перенесли   

- Снимай все с больной ноги.
- Зачем?
- Буду смотреть и лечить.

Внизу, ближе к стопе нога распухла.

- Опускай ногу в воду. Знаю, ледяная, но надо. Как начнет сводить – вытащищь.

Пока Минервина сжав зубы опустила ногу в обжигающе холодную воду, Маелдан рвет тряпки на крупные длинные лоскуты.

- Все! Не могу!
- Сейчас перевяжу очень туго. Стопа вообще не будет шевелиться, и ходить тебе нельзя хотя бы десять дней.

Взглядом Маэлдан дал понять, что отнесет до самого дома и никаких разговоров. Опять долгая работа, вычерпывали воду. Просто умотались.

- Ну все. Спать не спать, но отдыхаем. Я подумал, а Эрл скажет - корона не настоящая, заказали кузнецу и сделали. Там ведь что, золото да немного серебра. Монет двести переплавить и добавить за работу. Да и какая здесь сложность и великолепие.

- Это не серебро, очень благородный металл. Он не блестит, у него красивый матовый отлив. Здесь в нем ценности не видят и презрительно зовут серебришком. Но он чрезвычайно редкий и добыча также держится в секрете. Остальное лучше покажу.

Теперь уже не осталось никаких сомнений. В «крылья чайки» инкрустированы сотни алмазов, а сами «крылья» волнистые. Камни дают сказочную игру света. Тончайшая работа не одного мастера, такого здесь действительно не сделают.

- Это настоящая, подлинная «морская корона». Она просто бесценна. Стоит как десять долгов госпожи Нумерил. Жаль, что была окроплена кровью, но теперь она сослужит службу и тебе.
- Нет уж, извини. Теперь уже не мне а нам.

                ***

Маэлдан вынес Минервину наружу и она начала смеяться свету звезд. Настоящему свету. Шел сильный снег, и хоть ворота были закрыты, стража открыла двоим. Стражники тоже люди, особенно когда Маелдан посмотрел на башню с Минервиной на руках. Донес и до дома Тетры, а там просто выложил корону на стол. О двадцати-тридцати тысячах не хотелось и думать.

- Сколько нас не было?
- Три дня! Что-то случилось?!
- Можно сказать, почти ничего. Ногу подвернула. Ей не надо ходить.  Разве что самую малость, и то на здоровой ноге вприпрыжку. Все будет хорошо.

Конечно, потом у них было. После травм Минервине немного больно. Но она никогда об этом не скажет. Все остальное несравненно важнее.

               
                Глава 15 - Зима


Идет снег. Минервина и Маелдан сидят на небольшом балконе дома Тетры Нумерил, греются горячим вином с травами и похлебкой. Сидят, закутавшись в  ткань. Будут сидеть долго, постоянно подогреваясь, то едой, то выпивкой. Хотят видеть друг друга и свет. Настоящий свет. После возвращения из Великого Некрополя пока прошло три дня - столько же  времени, сколько и провели под землей. Под землю больше уже никогда не полезут, ни он, ни она.

- Скажи, как скоро я смогу ходить?
- По дому можешь попробовать дней через восемь, коли не погонят.

Оба улыбаются, понимают, что Тетра их точно никуда не погонит. Не то, что будут пользоваться положением. Дом небольшой, но пятерых вместит уж точно, весь «осадный лагерь» собран. Но Маэлдан еще помнил, как слышал молитвы Тетры вперемешку со слезами, как вернулись. К Эрлу она пошла сразу утром, но тот собирался охотиться на волков с двумя младшими сыновьями. Конечно, корону взял. Мельком дал наказ, чтобы долговое производство прекратили, и сразу же дал четверть тысячи золотых. Тетру уговорили взять хотя бы полсотни. Полторы сотни опять ушли в рост, но и оставшихся хватало для вина и остального.

- А если я хочу уйти дальше?
- Насколько дальше?

Минервина сделала глубокий глоток перед ответом.

- К Храму поместья Акилари. Я обещала принести клятву после зимы. Теперь хочу сделать это так рано, как только смогу.
- Чтобы еще раз не свернуть ногу, нужно время. Сначала буду ослаблять повязку. Пока не сниму совсем - далеко не уйдешь. К тому времени будет зима и морозы. Сейчас потеплело, считай, и все равно снег идет и не тает.
- Я очень хочу сделать это. Пожалуйста, не отказывай.
- Хорошо, тогда надо будет ходить сначала недалеко, потом дальше и дальше. Отсюда до Акилари двадцать пять миль. Тогда впору даже остаться на ночь в таверне в Лоудейле, если не хотим продрогнуть и сделать все за день. Да и то не знаю, получится ли. Дни короче, стража закрывает ворота раньше. Либо спать там. В глубокий снег быстро не походишь. За день лишь дойдешь только туда.
- Я поняла. Еще раз прошу – не отказывай. Сердце просит. Ты ведь пошел на смертельный риск ради госпожи Нумерил. Не за деньгами. Не о том думал.
- Тогда и ты не откажи. Забывай про «я» и говори «мы». Думай «мы». Думаешь – один бы смог? Дело не в полсотне пожженных. Был ведь не один.
- Не откажу. Не сразу - думать себя быстро не заставишь.

Тетра промелькнула внизу в плаще, шла в сторону дворца. Поговорить со старшим сыном Эрла Форгалом о закрытии производства и о деньгах. Как и обещала – начала помогать с вложением денег уже на следующий день. Ходила по городу и узнавала – кто готов за покрытие долгов работать на новых хозяев.

- Не хочу лезть в твой карман – как много твоих денег у ростовщиков?
- Уже забыла про «мы»?
- Не забыла, тебе распоряжаться деньгами. И здесь так, и в империи тоже. Конечно, ты можешь просить моего совета, но решение будет твое.
- Как много? Сотен восемь. Уже думаю съехать в Вороний Мост, спорю – шериф найдет что для меня.
- Мне бы тоже не хотелось сидеть, сложа руки. Давай не будем торопиться.

Можно и не торопиться. У Тетры остались почти все книги, кроме особых, окованных металлом. Их брали и без перевода, просто как диковину. Минервина читала сказки, сейчас тоже держит красную книгу в руках. Осторожно, чтобы не попал снег и незаметно, чтобы Маелдан не думал, что один.

- Что читаешь?
- Язык, учебная книга. Второй год обучения.
- Наверняка ничего не пойму.
- Есть первый. Здесь, в доме есть. Там поймешь. Цифры знаешь, а значит, и математику тоже поймешь. Только захоти и я помогу.
- Может и впрямь попробовать? Эрл будет охотиться долго. Все деревни его, там отогреется и сам, и дружина.
- Попробуй. Книга первого года обучения сохранилась хорошо.

Меалдан решил – попробует. Не сегодня, но пока возможно – здесь, на балконе. Стулья можно поставить и рядом. Попросить хозяйку разрешение сдвинуть столик и сидеть рядом. А сейчас хорошо попивая горячее вино высунуть руку и поймать снежинку, другую на ладонь. Недолго получалось - снег закончился.

                ***

День расходился. Солнце слегка проглядывает за облаками. Балкон выходит на стены, за ними горы. Горы успокаивают. Уже когда ушли вниз, Эрл издал грамоту – Маелдана вором не считать. С грамотой можно было сходить и к городскому шерифу – при виде бумаги лицо уж больно напоминало трактирщика Вороньего Моста. Из грамоты прямо следовало – считать уже никак не вора невинно осужденным, и шериф выписал бумагу еще на полсотни золотых. Они остались на руках, а с деньгами лежавшими в рост получалось больше девяти сотен. Поэтому и не отказывали себе ни в чем. Слуга просто приносил еду и дорогое красное вино из лучших таверн Миддейла.
Солнце пробилось через облака и стало еще теплее. Все равно попросили еще горячего вина и совсем немного похлебки с мясом, чтобы не успела остыть. Тетра проскользнула мимо дома. Теперь шла на запад, в город. Опять будет искать залезших в долги. Уже после возвращения, Маелдан зашел к Каттеру, уговорил взять пять золотых и узнал – Тетра знает очень много, а коли нужно, то может выведать и еще больше. Могла говорить по всякому. Мягко, жестко. В любом случае Каттер был согласен – стоящее дело для вложения денег она найдет. Не засиживалась дома, знала многих. Позор с сожжением мужа не особо подорвал положение, скорее именно долговое производство, продажа дома, нужда и переезд. Но с ремесленниками и мастеровыми она могла говорить, как и раньше, тем более, как только речь заходила о деньгах. Каттер сказал кратко и емко: «Знай, Мэл, мы знаем Город по своему, она по-своему. Хорошо знает». Потом было добавление про совесть, и что знания будут применены полностью.

- Маелдан, я предлагаю еще раз взглянуть нашему страху в глаза.
- Опять под землю?!
- Нет, уж этого довольно, я о другом. Мы ведь оба знаем, сидим почему здесь. Не дома в тепле, а смотрим на небо.

Маелдан такого ну очень сильно не ждал. Хоть вино и горячее, выпил бокал быстро, попросил еще.

- У меня чуть в горле не перехватило! Ты о Некрополе?
- О нем. Помнишь про страх? Страх проходит и уходит, мы сами делаем его больше. Нам жить с воспоминаниями о нем, никуда уж не денемся. Как тот, кто статую делает, над камнем работает, так и нам нужно поработать.
- Думаешь, сейчас уже нужно?
- Думаю. Мы не сможем сидеть здесь каждый день подолгу. Нужно сейчас.
- Хорошо вина попросил.
- Тогда я начну и ты меня послушаешь.
- Попробую.
- Представь себе некрополь без лестниц, оскверненных и глубоких захоронений.
- Представил.
- Не торопись, задержи перед глазами. Ведь ничего безобразного?
- Как ты сказала, если без всего, что остального, то да. Просто уж больно огромный.
- Да, большой. Помнишь, ты считал объем вырубленной породы?  Как  ты считал?
- Взял высоту, в основании просто квадрат, так посчитал.
- Значит чему-то в приюте вас да учили. Ты посчитал неточно, ведь просто не знал. Основанием каждого зала в главных захоронениях является правильный шестиугольник. Ты знал треугольник и квадрат, там три и четыре угла. Здесь – шесть. Что есть квадрат?
- У него равные стороны.
- У шестиугольников в основании тоже все стороны равные. Они – гексагоны. Я не помню название для этой объемной фигуры. Может, или помнила, либо оно сложное. Просто представь себе некрополь как шестнадцать таких фигур. Думай, мысли об этом. Это ведь несложно?
- Вроде и не сложно.
- На сегодня и довольно. Завтра я расскажу тебе о расчете объема данных фигур. Заполни свой ум фигурами, цифрами. Выбрось все остальное.
- Просто как деревянные фигурки, почти склеенные друг с другом?
- Именно так. Деревянные фигурки.
- Попробую, вроде как уже отпустило слегка. Та наука о душе, ты тоже ее изучала?
- Недолго. Года два. Помогла с криптами - поможет и здесь. Наука та – психология. Ее больше изучают, нежели преподают. И все же, даже то что преподают – помогает.

Вино подействовало и Маэлдану и впрямь стало легче заставив себя видеть великий некрополь не гигантскими залами, фигурками.

- Мне такая мысль пришла. Попросить Каттера сделать эти фигурки и склеить. Это не сложно. Буду смотреть и видеть некрополь как дерево.
- Хорошая, мудрая мысль.

Таким же быстрым шагом вернулась Тетра. Почти что не раздеваясь – сразу на балкон.

- Господин Маэлдан, вы меня спасли! Долговое производство остановлено полностью. Эрл заплатил еще тысячу семьсот монет сверху. Все до одной - ваши.
- Госпожа, не откажите. Мы купили вина, слуга разогревает его. Так пьем, согреваемся и здесь сидим. Посидите с нами?

                ***

Хозяйка согласилась скорее из подчинения, а не из-за понимания. Маэлдан с Минервиной нарочно ничего не говорили. Пусть успокоится, тоже согреется. Но надо было начать. Лицо расслабилось. Можно.

- Госпожа, с вином лучше, ведь так?
- Лучше. Помогли вы мне отвести позор от моего рода. Мне не жизнь нужна была, а незапятнанная память предков.
- Госпожа, позвольте я скажу. Вы смотрите сейчас так, мы -  по-другому. Именно мы. Уже договорились. Вы правильно сказали – я заплатил здоровьем за прошлые заказы. Больше могу не платить. Спокойно сидеть, пить вино, думать о планах. Мы прошли через Великий Некрополь с самого верху и до самого низу, и он значит для нас очень много. Дорогого стоит, когда делаете что-то вместе. Пожалуйста – не будем говорить о деньгах сейчас. Ни сегодня, ни завтра. Поговорим опосля. Нам приятно, что помогли вам. Но если вы умрете в нищете – как будто и не было ничего. Понимаете?
- Да, понимаю. Пока поняла словами, осталось понять сердцем. То, что вы просили сделать – я узнала.
- Вот, давайте поговорим об этом.
- Есть мастерская гранильщиков. У них был заказ для Церкви, но готовую работу не приняли, забраковали. Заказ был большой, надеялись заработать и поиздержались заранее. В городе они на хорошем счету. Заплатить им пятьсот золотых, и они будут давать вам десятую всей выручки.
- Пятьсот. Что-то другое?
- Печатники. Был пожар. Погорело то, чем работают, и помер художник от ран.
- Сколько им надо?
- Хотят тысячу на починку и триста золотых на художника. Готовы делиться всей прибылью - после зимы им будет нечего есть.
- Печатники – вот интересно.
- Господин Маэлдан – не торопитесь. Лучше я поищу другого мастера. Пойму – хорош или нет.
- Я слышал – церковь постоянно свой нос сует в их дела. То - непотребство, то – подрывает души и веру.
- Я бы могла…высунуть все их носы.
- Я ведь еще что подумал, вам ведь тоже не захочется сидеть, сложа руки. Мне рассказали про вас, что умеете убеждать. Вот вы мастера найдете, будете церковь от печатников отгонять. Будет по совести, если часть прибыли будет ваша. Опять, не откажите, выпейте еще и ответьте.

После вина голова хозяйки была уже как у статуи. Успокоилась.

- Предлагаете начать мне новую жизнь?
- Да, госпожа, предлагаю. В чем-то я начал весной ее сам. До того просто пил и думал -  сколько еще так смогу что-то делать. А сейчас видите, как? Вот я Маэлдан с Вороньего моста. Пятнадцать лет тому назад для меня это было просто место. Сейчас там могу отстроить себе дом. Где все меня знают. В деревнях приглашают гостей. Не как здесь, как на приеме у Эрла. Сейчас могу пригласить к себе шерифа, сержанта. Хотелось бы так, чтобы мог приглашать все больше. Не должников, просто хороших друзей. Вас хотелось бы пригласить. Только если в Вороний Мост уеду и дом построю, может быт и опасно. Тридцать миль. Дорога ведь не зря охраняется.
- Не страшно. Вы не видели – в комнате, где сама сплю, меч висит. Отца моего подарок, учил пользоваться. Вспомнить только, и близко никто подойти не посмеет.
- Госпожа, а если Вам помечтать? Дом в Миддейле. Не хотели бы вернуться туда?
- Не хотела бы. Туда переехала после замужества, а воспоминания о нем…даже говорить не буду. Там и прислуга нужна, за садом ухаживать. Здесь мне уютно, помню мать и отца. Здесь лучше. Только и вы не откажите – не уезжайте никуда, пока не построитесь. Нам ведь всем хорошо, никто никому не мешает. И мне хорошо с людьми, кто оказались не безразличны.
- Не откажем. Дом хороший. Небольшой, но тепло держит. Зима ведь холодная будет, а мы сможем делать то, что захотим. Вы подарок отца вспомните, я рядом с камином и теплом книги почитаю. Не откажем. У нас там еще похлебка из говяжьего мяса. Съедим, выпьем вина и еще посидим. Вид на горы отсюда уж больно хорош. Они ведь всех и все пережили.

Сидели долго. Съели и выпили горячего много. Тетра уже не напоминала статую,  напряжения на лице совсем не было. Смотрела на горы и думала – что их людские проблемы, и сколько вершины здесь еще  простоят.

                ***

Когда Маелдан пришел к столярке Каттера, дверь была уже закрыта на замок. Пока постучал, пока подошел хозяин.

- Здоров, Мэл. Чертежи зачем с собой взял?
- Не затем, зачем подумал. Хочу игрушку тебе заказать. Умеешь еще?
- Еще бы не умел! Только наверху делать буду, холодно нонче совсем.
- Да хоть бы и наверху. Еще совета у тебя попрошу.

Поднялись наверх, часть инструментов действительно была там, где тепло.

- Мэл, уж чего, а игрушки ты у меня не заказывал! Что хочешь?
- Я не просто так с собой чертеж взял. Знаешь, хочу сделать главные залы некрополя, как игрушку. Повешу на стенку, и будет он в голове как игрушка, а не огромные залы.
- Чудно ты задумал, сделать, конечно же, можно. Тут на день работы. Можешь завтра зайти.
- А если я посижу, пока делаешь?
- Посиди, только вопросов много не задавай.
- Не задам, всего один.
- И что за вопрос?
- Как думаешь, можно ли сейчас, в зиму как-то обернуться за день? Съездить к поместью Акилари и вернуться?
- Можно то можно. Ты ведь зарекся под землю теперь уже лезть.
- Зарекся и не полезу. В храм только. Больше тоже вопросов не задавай.
- Не задам. Все уж понял - говорить не буду. Возьми двух коней, лучше трех, тогда за день успеете. Подскажу где взять. Хоть ты теперь богаче многих, но подскажу.
- Подскажи. А я тебе еще работу подкину. Без чертежей, даже не в Городе.

И у Каттера Маелдан пробыл долго. Мастер игрушек страх и впрямь в игрушку обратил, а Маелдан рассказывал, как хочет в Вороньем мосту дом построить, и что столяр и плотник ему совсем бы не помешал.



Как Минервине повязку ослабил, так и поехали. Взяли трех коней, доехали еще до полудня. Она встала перед статуей на колени и еще долго шептала. Потом встала совсем с другим лицом. Наверное, и впрямь сердце просило.

- Ты поклялась, а что я сделать должен?
- Ничего. Ты тоже поклялся, и не один раз. Словом и делом. Следы твоей клятвы в деревне на руке всю жизнь будут. И делом клялся. И еще раз словом. «Не я а мы». Помнишь?



„Свобода есть естественная способность каждого делать то, что ему угодно, если это не запрещено силой или правом.“

Юстиниан I

               
                Часть IV - Империя

               
                Глава 16 – Спокойные воспоминания о прошлом.


5 лет спустя

В паруса задул попутный ветер и три корабля набирают ход. На главной мачте и на корме почти одинаковые знамена. Красные, с положенным набок желтым крестом. У двух кораблей идущих по бокам на красном еще четыре желтых квадрата. Это имперские корабли.

С корабля идущего справа просигналили остальным двумя треугольными красными флажками. Уже седой мужчина в добротной одежде подозвал еще одного.

- Скорость?
- Исполним!

За корму выкинута небольшая треугольная деревяшка, которая тянет за собой  веревку с узелками. Рядом засекли время.

- Восемь узлов, капитан!
- Сушить весла!

Три быстрых удара барабана. Из воды извлекаются сто весел, по пятьдесят с каждого борта. Гребцам разносят воду.

- Что, Маэлдан, сыграем в «линии»?

Маэлдан стоявший на корме повернулся к капитану. Капитан улыбнулся и моргнул правым глазом. Игра просто для удовольствия, никаких денег.

За пять лет Минервина научила его читать, писать изъясняться на Цистийском, почти также хорошо, как и она сама. Она и Тетра Нумерил тоже на корабле. Разговаривают стоя, почти на носу. А пока на кормовой надстройке капитан раскладывает на игральной доске, начиная с противоположных углов в две линии  крупные кости, белого и черного цвета.

- Капитан, гребцы – пленники?
- У меня – да. У военных по бокам, конечно же нет. Вы ведь сделали нам такой роскошный подарок.

Маэлдан сделал империи подарок. Корону и шестопер, который, конечно был нужен  не для укрепления душ и сердец. Эрл Рабикан посмотрел полтора года на грызню своих восточных соседей, и когда те попили друг у друга достаточно крови, словно сказочный всадник с императорской короной и вороненым шестопером, вдобавок с набранными почти всеми  способными держать оружие, вышел победителем. Любимой шуткой всех «победителей» было набрать всех выживших и стоявших на ногах у "побежденных" и опять попробовать Империю на зуб. Император очень любил такие шутки. Для шуток очень хорошо подходило место с простым названием. Орлиный перевал. Главные шутники оставались неизменными – перевал занимали саварадан и выжившие сначала вспоминали добрым словом всех родственников Эрла по н-дцатое колено, а потом обеспечивали так нужную рабочую силу. Позже мысли уже менялись. Вот ведь незадача, за работу даже платят, и ведут себя как с людьми а не со скотом на убой. Только орлы да падальщики были недовольны - всех павших врагов Императора сжигали на огромном костре.

- Неплохо играете. У нас и всех военных – любимая игра.
- Вы воевали?
- А как вы думаете? Еще пять лет назад мое знамя тоже было с желтыми квадратами.  Теперь, пока здоров, можно и поплавать, практически в удовольствие.

                ***

Империя только начала восстанавливать морскую торговлю. И все равно – на один торговый корабль – два военных. В трюме лежат пять с половиной тысяч имперских аурилов – крупных золотых монет. Едва ли не в два раза дороже, чем те, к которым  привык Маэлдан.

- Капитан, я слышал, что корабли не плавают а ходят.
- Вы ведь в первый раз на судне?
- Да.
- Военные слово «плавать» действительно не любят. Дурные ассоциации, когда корабль разбит, а выжившие барахтаются в море. Им такое лучше не говорить. До порта будут разговаривать сквозь зубы.
- Сквозь зубы?! Я думал – сразу в морду дадут!
- Ну что вы! Какие слова! «В морду». За, как вы выразились, «В морду» капитана лишат месячного жалования, и о дальнейшем продвижении по службе он может забыть года на три. Все это только в том случае, если ударил другой из команды. С ударившим будет отдельно разбирательство. «Закон превыше всего», это соблюдается и у военных. К любому командиру закон еще строже, поэтому они последние, кто могут случайно руки распустить. Ведь командир - пример для подчиненных. Впрочем, как станете подданным Императора, достаточно быстро все поймете и увидите.

Все трое «гостей» на корабле, Маэлдан, Минервина и Тетра Нумерил станут подданными императора завтра или послезавтра. Когда Рабикана разбили и вместе со всеми заставили работать,  начался немного кровавый дележ его сыновьями того, что еще осталось. Со всеми "правами войны". Маэлдан и раньше раздумывал перебраться поближе к Закону, но когда под ногами только что не горела земля - стало не до раздумий. Собрал все заработанное и пожалованное, и отправился на восток. Как раз все, что "превратилось" в пять с половиной тысяч имперских золотых. Трое вооруженных людей, ведь Тетра как и Минервина с юности неплохо владела длинным мечом, смогли обойти местечковые разборки и прибыть в безопасный порт. Там они и подали прошение о вступлении в подданство. Дело осталось совсем за малым – прибыть в имперский порт и начать безопасную и предсказуемую жизнь.

- Капитан, увы!
- Всего на три очка? С вами было приятно играть! Поговорим?
- Конечно. Вы же можете высказать мнение о ситуации так, как думаете?
- Безусловно! Империя медленно восстанавливает свои силы. Постарались учесть ошибки прошлого. Скажем, шесть лет тому назад у нас было всего три морских порта, и все  - армейские крепости. Сейчас их уже четыре, один стал пограничным городом, куда мы завтра и прибудем. Поражение вашего губернатора, самовольно пошедшего в поход, определенно облегчило нам жизнь. Я, конечно, не понимаю ваших порядков, но как он мог сделать это без одобрения вашего императора? Хотя вы ведь называете его по другому?
- Конунг. Просто номинальная фигура, уже давно ничего не решает.

Капитан недоуменно развел руки.

- Маэлдан, мне этого не понять! Верховный правитель, который ничего не решает!
- Капитан, там, где я провел больше тридцати лет своей жизни богатые люди рассмеялись бы вам лицо на "закон превыше всего". Я это почувствовал не так сильно, а две женщины в хорошем настроении беседующие на ветру почувствовали это на себе очень…Извините, я наверное, не буду продолжать.
-  Конечно. Наверное, мы действительно из разных миров. И все же вы очень уважительно относитесь к нашим порядкам.
-  Вот же человек, который привил мне это уважение. И даже больше, капитан, значительно больше. Я пока не знаю, уместно ли называть ее моей невестой или нет.
- Маэлдан, вы выглядите с ней как любящие муж и жена. Конечно, ваше право относиться к моим словам так или иначе. Я даже избегу затрагивать определенные темы, поскольку они могут показаться вам болезненным.
- Капитан, скажите, а кто окончательно решит вопрос с нашим подданством?
- Он уже решен! Все прошения удовлетворяются без рассмотрения. В ваших интересах заказать перевод всех бумаг на Цистийский, и ваше место в обществе будет определено наилучшим образом. Встретитесь с военным губернатором, он окажет вам полное содействие. Вы можете сразу приобрести жилище и поступить на службу, какая вам по душе. Губернатор вам охотно поможет.
- Капитан, скажите, а почему Империя принимает в свое подданство всех подряд. Вам настолько не хватает людей?
- Ваши слова еще раз подтверждают – в мире хаоса Империя остров Закона и справедливости. Я не могу сказать, что мы принимаем всех подряд. Вы заполняли ваши прошения на Цистийском и также общались с нашим посланником не на своем языке. Если вы не владеете языком в достаточной степени, ни о каком принятии подданства не может быть и речи. Все обязаны знать государственный язык и соблюдать законы. Чужаки, желающие жить на нашей территории по своим правилам нам не нужны.
- Капитан, если позволите ваше личное мнение – что бы вы сделали для укрепления и расширения Империи.
- С укреплением нашей безопасности все достаточно однозначно, я, возможно, выражу мнение большинства. Нас прекрасно выручают саварадан. Возможно, вы не знаете - это слово не из нашего языка. Саварадан – элита нашего давнего поверженного противника, но в сражении с ними мы понесли такие потери, что перенесли принцип этих воинов практически неизменным. А также сохранили славное имя, которое переводится как «десять тысяч братьев». Мы готовим наших саварадан столь тщательно, что они наголову разбивают наших противников, при этом почти ни несут потерь.
- Вы хотите сказать, что десять тысяч хорошо бы превратить в двадцать.
- Именно так.

Маелдан с трудом сдержал смех от фразы, которую, как ему казалось, употребляла  только Минервина.
      
- Согласитесь, если дважды два равно четырем, то сам Император не может издать приказ – что с завтрашнего дня это должно равняться шести или семи. Я полагаю – решение будет найдено. Может быть, чуть менее подготовленные воины, называемые на нашем языке. На ваш вопрос о расширении Империи отвечу так – это и было одной из наших прошлых ошибок. Надо уметь останавливаться, чтобы живущие рядом с границей успели почувствовать преимущества Алых Стягов на городских башнях. Если прямо завтра в вашем родном городе будет объявлено, что каждый должен знать Цистийский, а в городе начнут строить храмы богов, то послезавтра поднимется кровавое восстание, причем восставшие будут абсолютно правы. В лоно Империи вернутся только те, кто пожелают. Сыграем еще партию?
- Капитан, на корабле не найдется выпить? Вспомнились последние пять лет. Немного не по себе.
- Это пожалуйста. Красное, белое?
- Как вам угодно.
- Тогда налью белого, сам тоже пропущу полбокала. Совсем немного слышал – после поражение вашего губернатора в губернии началось настоящее непотребство. С кровопролитием.
- Капитан, я уже отвык выражаться хуже, непотребство это слишком мягко. Да и предыстория тоже достаточно непотребна. Женщины со мной натерпелись подчас не меньше.
- Маелдан, может вам рассказать? Я послушаю, не буду сильно удивляться.
- Наверное и впрямь расскажу. Как говорят ваши ученые - может быть полезно. Словно перебрать все в доме, и положить на место.
- Уверяю вас – полезно. Особенно военному человеку пытающемуся разобраться со своей совестью после того, как служба окончена. Я, может быть, даже попрошу вас объяснить ваши порядки. Понять новое всегда интересно и полезно.

                ***
Маелдан выпил пару бокалов почти незнакомого ему белого вина, вгляделся на запад, туда, где уже скоро начнет садиться солнце.

- Капитан, тогда я начну с двух вещей, без которых понимание моих слов может быть невозможным. Конунг, когда-то верховный правитель, сейчас не более губернатора в самом северо-западном городе и окрестностях, который основала империя восемьсот лет назад. В определенной степени нам это не мешает – из противников наших губернаторов, которых мы зовем эрлами только лишь они сами, и империя Да и то лишь когда они объединяются сами и идут в поход.
- Маэлдан, последнее действительно прояснило ситуацию. Мы сильны единством, но если сейчас оно не требуется, мне становится чуть более понятным. Если вы не против, используйте ваше слово – Эрл. Оно короче, и я его запомню.
- Хорошо. Вторая вещь - в Империи по наследию передается лишь императорский трон. В моих краях Эрлов сначала назначал конунг, потом давал им возможность править и передавать по наследию свое место, при этом сохраняя ему верность. И уже потом, может быть будет правильнее сказать, что и сейчас, Эрлы решают все вопросы без Конунга. Новый Эрл лишь извещает Конунга о начале своего правления и вновь приносит ему клятву на верность. Как раз она и ничего не значит. Конунгу помощь другого эрла не нужна, равно как и эрл не может рассчитывать на помощь конунга. На помощь и содействие конунга. Расстояния слишком велики. Конунга отделяет от моего прошлого города больше 850 миль по дорогам. Провести армию за такое расстояние почти невозможно – Эрлы на подобное никогда не согласятся. Я немного затянул, чтобы сказать другое.
В моих краях наследственными могут быть не только конунги, но и более мелкие правители. Я читал – в империи были более мелкие владения, чем губернии.
- Да, были раньше. В разные времена они звучали как фемосы или фемии. Сейчас, действительно, их уже нет.
- Эрл может объявить в своих владениях о создании марки. Временно или постоянно, и должность правителя марки может быть также наследной. Эрл может не вмешиваться в работу правителя марки, если его это устраивает. Я обещал рассказать вам о двух вещах, но придется добавить и третью. В империи Имя состоит из личного и родового. В моих краях у простых людей имя состоит из личного имени, и из названия места, где он родился. Так как мое происхождение неизвестно, я не знаю – действительно ли появился в деревне Вороний Мост.
- Маелдан, простите, вы сирота?
- Я даже не знаю. Возможно, и нет, но я не помню своих родителей. Так или иначе, я не знаю, почему меня назвали именно Маелданом с  Вороньего моста. Потом я пытался это выяснить, но ответа так и не получил. Просто не осталось людей, способных мне его дать.

Наверное, мое вступление затянулось, и мне пора перейти к делу. Давно, пять лет назад, буквально за одиннадцать или двенадцать дней я совершил две вещи, которые Эрл признал героическими. Сжег оскверненных в одном районов города. По незнанию, после разборки одного родового поместья и храма, прямо над криптой был построен ремесленный район, с тяжелыми камнями из имперской кладки. Последствия, полагаю, не сложно представить.

- Маелдан, хоть я и не строитель, но крипты строились неглубоко и не могли  бы выдержать застройку.
- Да, район частично провалился в крипту, соседство с оскверненными соседей не совсем устроило. Вокруг района воздвигли легкие стены, а сам он был назван Закрытым или проклятым.

Капитан широко улыблнулся.

- Вам стоило бы  попробовать себя на службе посланника!
- Спасибо, я продолжу. Вы знаете, что Эрл Рабикан был взят в плен вместе с древней «морской короной» и практически декоративной многолопастной булавой.  Кроме того, что я добыл и то и другое, от меня потребовали очистить район от Оскверненных из Крипты. Так и получилось, что за короткое время мне пришлось сжечь почти сотню оскверненных, достать булаву и корону.
- Маэлдан, простите, если перебью, я даже не буду обсуждать избавление от оскверненных, лишь завидую вам. Вы видели крипты, и, тем более, Великий Некрополь своими собственными глазами. Сейчас я могу видеть их только на иллюстрациях к книгам.
- Я не прочь прерваться. Не скрою – я научился видеть в криптах своеобразную красоту, но лишь буквально в два последних раза, когда в них оказывался. Я уже после изучал психологию сам, и многое понял. Но Великий Некрополь моего города уникален. Я немного почитал сохранившиеся летописи моего Города, еще когда он принадлежал империи. Одним из рескриптов Императора более тысячи лет тому назад было «Укрепиться на земле и в земле».
- Древние императоры могли давать весьма, скажем, своеобразные рескрипты
- Да, капитан. Глубина обычного Великого Некрополя, если к нему вообще можно применить слово «обычный» не превышает шестисот или чуть более ярдов. Некрополь, в котором находилась корона, был сразу отрыт на глубину чуть более полумили.
- Маелдан, мне сложно представить себе такую глубину! Каково это?! Рудники империи не глубже шестисот ярдов!
- Очень тяжело капитан. Вы спускаетесь глубже, становится очень жарко и тяжело дышать. Еще очень тяжело работать из-за пыли. Уникальность Некрополя и в том, что наиболее древние захоронения просто не предназначались для посещения. Их замуровывали, но не слишком качественно.
- Некачественный кирпич?! Пыль?! Действительно сложно представить!
- Был и немаловажный плюс. Несмотря на около двух тысяч захороненных на самой глубине, там не было оскверненных. Уже потом я смог спокойно осмыслить весь спуск и подъем.
- Не было оскверненных?! Так хорошо опечатаны?
- Нет. При такой жаре тело быстро обращается в скелет, а, как и говорил мой старый приятель «костям и скверна не страшна». Вы ведь обгладываете птицу, дичь, но вам никогда не придет в голову обгладывать человека. Жар сделает это и очень быстро.
- Маелдан, я уже сомневаюсь в том, кому будет больше пользы от нашего разговора.
- Пусть даже и вам! А сам Некрополь? Сильнейшее впечатление – музыка играющая сама. Две простые мелодии в четыре ноты каждая.
- Я вам просто завидую! Крипты можно хотя бы увидеть в книге, но музыка некрополей! Ее действительно никак не передашь словами!
Может быть, я и попробую. Иногда получалось описывать звуки словами. Вспомню за ночь, а наутро попробую .
- С нетерпением подожду! А Некрополи, тем более Великие, как говорят сейчас – излишества прошлого. Но, согласитесь, прекрасные излишества. Если вы устали – можем продолжить разговор завтра.
- Можно и сегодня, пока все хорошо помнится.

***

Солнце уже начало садиться и Маелдан выпил еще бокал белого.

- Когда все три события произошли так быстро, Эрл вызвал меня к себе. Он увеличил награду за очищение Проклятого Района и доставку булавы, а также дополнительно поощрил меня за корону. В общей сложности – около двухсот аурилов. Кроме этого он сделал еще две вещи – вычеркнул меня из реестра преступников, и под угрозой четвертования запретил любые упоминания о воровстве в моей юности.
- Не самая страшная ошибка, Маелдан, особенно если никто не пострадал. Многие бывают одурачены. Суды империи могут назначить наказание с испытанием. На самом деле - отсутствие наказания. Вы просто не должны совершать проступков по злому умыслу определенное время, и про сам факт вашего преступления забудут.
- Такое у нас не практикуется, я отбыл три года каторги. Кроме этого, как мне показалось на потеху благородной публике, Эрл назначил меня пожизненным наместником северной марки. Для вас  этот титул будет звучать неблагозвучно, если позволите – я буду использовать "наместник".
- Как угодно! Не знал, что вы поднялись так высоко. Ваши перспективы весьма интересны! Уж, пожалуйста, не забудьте рассказать об этом военному губернатору.
- Попробую, если ему это будет интересно. Тогда мне действительно казалось, что назначение было лишь для потехи над простым человеком, но до Эрла дошли все возможные слухи. За весну того года я стал уже не чужим человеком в Вороньем мосту. Расправился с оскверненными, казненными в пещере, в которой не гнушались добывать железо. Изучил лесное хозяйство. Мы, в отличие от вас все еще выплавляем литое железо при помощи древесного угля, а не горючего камня. Все это эрл знал, и дал мне конкретные указания – увеличить производство литого железа и наладить производство стали в больших количествах. Надвигалась очередная война между Эрлами к востоку и он подумал по своему. Литература империи у меня была, люди из деревни тоже знали меня, и грязное производство нужно было вынести из города. Я с головой ушел в книги, действительно думал, что смогу уберечь людей от чуждого им кровопролития. Деревня стала расширяться, в нее стекались все новые люди. У меня и до этого были хорошие отношения с главой общественного порядка. Может у него функции и шире, но я для краткости буду называть его нашим словом шериф.
- Вы интигуете! Как все получилось?
- Можно сказать – хорошо, можно сказать – даже слишком. Хотя мы и действительно хорошо прикрыты перевалом, но прислать отряд всадников было вполне возможно. Деревня не только выросла, но ее даже было приказано укрепить. Я не вылезал из книг по металлургии, как оказалось, я вооружал целую армию. Эрл требовал доклада почти ежедневно, мне приходилось покрывать расстояние по тридцать миль в каждую стороеу. Какое то время я ездил на быстром скакуне с композитным луком один. Через полгода Эрл выдел мне малую охрану из дружины. Стало безопаснее, но пришлось думать и о больших конюшнях в деревне.
- Я просто устаю загибать пальцы. Организовывали производство, учили язык, владели луком.
- Капитан, сама жизнь заставляла. Я перечитал такую кучу книг без перевода, что без языка было просто не обойтись. Сейчас пригодился, но это уже отдельный разговор.
- С удовольствием послушаю, если вы готовы его продолжать!

***
- За два года деревня превратилась в небольшой укрепленный город. Три с половиной года назад Эрл сам вступил в войну. Как он говорил мне, необходимо исключить любые риски для владений и расчистить торговые пути. Он не соврал, но делал большее. Стравливал эрлов с собой, даже тех, кто перестали воевать, но очень искусно. Старался обойтись без жертв, но отбить желание людей сражаться. Он очень хорошо все продумал. Когда все просто выдохлись, в ход пошла и булава, которую мы называем шестопер, и корона. Эрл Рабикан почти не участвовал в бойне длившейся почти полтора года, и не снискал ненависти выживших. Но под его началом было немалое войско, как раз, большей частью вооруженное мной. Если вы поместили шестопер и корону в музей столицы, можете представить, как они выглядели на живом человеке.
- Только с трудом.
- Он поднял под свое начало больше воинов, чем кто и когда либо. Только не учел, что Империя все еще не умеет ответить. Я просто не знаю подробностей, но, говорят, что у вас почти не было потерь.
- Подробности я вам расскажу. Саварадан все также не имеют возможности ни отступить, ни сдаться, но их тактика может быть весьма гибкой. Дополнительно их страховали три тагмарии – то есть еще впятеро больше, но в бой они не пошли. Саварадан навязали вашему Эрлу бой ночью, который может быть тяжел сам по себе. Сначала били обычными стрелами навесом, это не так точно, а потом прицельно сражали всадников. Как только они, не осознав потерь в темноте полегли почти все, саварадан начали стрелять по пешим зажженными стрелами  больше для устрашения. А как сошлись в рукопашной – били не насмерть, а рукоятью меча по голове. Почти не было погибших среди пеших, а среди саварадан были только легко раненые. Тагмарии взяли выживших в плен. Сейчас они поработают, кто-то может быть и останется. Мы разрешаем поклоняться дома кому угодно. Но я слышал, что вера в вашего «великого странника» многим, простите, уже поперек горла. Мы ведь «нечестивцы», а тут вот так. И ваши служители призывали идти в поход. Конечно придется выучить язык, но наши педагоги тщательно работают над учебными книгами, которые позволят выучить цистийский тем, кто уже говорит на родном. На вашем языке в своем жилище вы можете общаться сколько пожелаете, мы не стремимся вытравить у каждого память кто он и откуда. Но вы говорили про непотребство. Наверняка связано с событиями после поражения вашего Эрла.
- Да, капитан. После его поражения три его сына начали воевать друг с другом. Почти всех способных держать оружие итак увели на войну, а они начали бесчинствовать в городе личной дружиной, пытались переманить на свою сторону стражу. Я смог отгородить своих людей то ли деревни, то ли города от войны, ведь они все еще делали оружие. Люди мне доверяли, и втайне пробили выход из шахт  на другую сторону и также закрыли его для нужного часа. С год братья вообще меня не замечали, пока не погиб старший. К тому моменту в городе остался каждый третий, всех кого я мог – вывез в Вороний Мост. Госпожу Нумерил, других людей. Старый друг о котором я говорил, переехал в совершенно не интересное братцам место и должен остаться жив. У меня стоял выбор – рисковать людьми, которые мне доверяли или стараться выглядеть «предателем» для сыновей Эрла, желавших друг другу смерти. Решил – уж лучше уйду из своих краев, чем погибнут невинные души. Капитан, они были для меня как большая семья. Я не мог поступить никак иначе.
- Хорошо, тогда просто расскажите, как все закончилось.
- Я сделаю, наверное еще одну паузу. Раньше деревня, а теперь уже город стал почти неприступным со стороны Города, откуда могли подойти братья. Оружие я уже никому не поставлял, только вооружал взрослых мужчин. У меня уже была своя армия.
А теперь, как все кончилось. Когда выжил всего один брат, он захотел взять Вороний Мост. Свежие люди, источник металла, оружия, доходы от торговли. Композитных луков мы тоже наделали более чем достаточно, и штурм захлебнулся, почти так и не начавшись. Но в вылазку не пошли. Вообще заложили ворота на юг. Оставшийся братец дал кровавую клятву, что не придет больше. Но он был мстительным - вернулся бы рано или поздно, пришлось что-то придумать. Я советовался, и мы приняли по-своему тяжелое решение. Отослали гонца к Эрлу северного города и предложили ему взять Вороний Мост себе. Описали все преимущества. Хоть и не близко но он согласился, ведь до города на севере можно было доплыть на малом речном корабле. Я просто сразу знал, что мне придется уходить. Эрл с севера имел привычку травить неугодных людей ядами, но действовавшими не сразу. Пришел он со своим войском, со средним сыном, который  теперь, конечно же правит в Вороньем мосту. Ровно три дня я, сказавшись на болезнь, ничего не ел, убедился, что войско Эрло не рушит, не убивает и не насилует, и через три дня мы покинули Вороний Мост тайным путем. За нами никто не гнался, нужно было отбиться от бадитов в диких местах. И тут луки не помешали опять. Вот так осторожно мы и пересеклись с вами.
- Маелдан, я был…не прочь пересечься с вами. Обязательно напишите все, что вы сказали для губернатора. Я все понимаю, вас заставила жизнь. Но такие люди нужны империи. Вы прекрасно понимали – не мы нападали на вас, вам нет причин держать на нас зла.
- Хорошо, напишу. Может быть тоже появится «семья» побольше или поменьше даже в том же порту.
- Маелдан, я почти гнал вас к развязке, наверняка вы что-то упустили. Или это неприятно вспоминать?
- Нет, капитан, я действительно кое-что упустил. И вспоминать это не так уж и неприятно.

                Глава 17 - Новый дом

На следующее утро капитан еще раз проявил настойчивость и Маэлдан в подробностях описал всю работу, когда был во главе Северной Марки. Как раз, когда закончил, начал показываться порт. Из-за яркого солнца все было сложно разглядеть, просто было видно – укреплен не только город, но и порт. Стены и башни, вдававшиеся в море. Совершенно сбил с толку грохот с башни и белое облачко.

- Капитан…
- Пушки, Маэлдан. Они здесь давно, просто меняют на новые и лучшие. Пока что тяжелые, но скоро обещают и на корабли ставить.
- Оружие? А зачем по нам ?!
- Не по нам. Приветствие с возвращением. Это ведь пограничный город меньше двух лет. Раньше и была армейская крепость. Если останетесь здесь – придется привыкнуть. Пушки есть и на стенах, но те не стреляют. Но всегда готовы порадовать врага дробью, если кто и осмелится.

Нужно было решать – куда ехать. Родной город Минервины отбили действительно быстро, но туда она не хотела возвращаться никак. Для Тетры империя вообще была давно чужой. Так и решили, постараться обосноваться в порту.

- Капитан, а порт безопасен? Я ведь все-таки не один.
- Маэлдан – скажу просто. До границы на западе четыре сотни миль. Она идет по горам, оттуда угрозы нет. До границы на востоке – шестьсот миль. На море две армейские крепости, да и этот порт – пограничный город только для того, чтобы держать здесь много войск и кораблей. Безопасный, уж можете мне поверить. Когда ваш Эрл привел семьдесят тысяч а не вернулся никто – еще не скоро захочется, как у вас говорят, попробовать нас на зуб.
- А эти корабли? Войска?
- К югу есть остров, мы собираемся его вернуть. Не сразу, конечно. Только для этого. Начинайте собираться, причалим максимум через час.
- Час?
- Я понимаю, вам непривычно. Мы измеряем время. Не только года и дни. Месяцы, недели, часы. С часами пока сложнее – мы переходим от солнечного времени к звездному. Долго рассказывать, мне уже корабль надо готовить.
 
По прибытию, к словам Капитана Маэлдан отнесся также, как, он делал последние.  годы. Если что-то желательно сделать, то оно уже должно было быть сделано еще позавчера. Заплатил за срочный перевод всех бумаг и, спросив как можно найти губернатора у первого же сержанта тяжелой пехоты, почти бегом отправился в резиденцию. Отношение губернатора и церкви пять лет назад было ровно противоположным, как только вышел предыдущий посетитель, сам губернатор предложил войти.
 
Комната куда скромнее покоев отца Айвараса, да и одежда губернатора тоже.
   
- Садитесь. Вам налить черного напитка?

- Благодарю, медики не рекомендуют пить его больше одного раза в день.
- Согласен, не рекомендуют.
- Теперь ваши бумаги. Имя – Маэлдан с Вороньего Моста, вторая часть имени - не родовое. Вы отметили, что оно также может не иметь отношения к месту вашего рождения. Ваша служба – пожизненный наместник губернатора Монтемарка. Пока я читаю, все же налью вам бокал белого вина. Вы не на службе - вам можно.

Вино Маэлдан потягивал долго. Написано много, хоть губернатор и генерал тагмарии, не мог прочесть все прямо в момент.

- Я отправлю императору доклад о таком подданном. Столько обязанностей. Вы наверняка были полностью заняты службой.   
               
- Нет. С женщиной, на которой я хочу жениться и нашей с ней общей знакомой я имел общее дело.
-Проясните?
- Конечно. Когда я накопил достаточную сумму, то приобрел печатную мастерскую. Моя, надеюсь, будущая жена занималась переводом книг с Цистийского языка на мой. Я успевал немного контролировать работу мастерской, продажу книг, часть  финансовых вопросов. Почтенная госпожа Тетра Нумерил использовала свое влияние, чтобы церковь не препятствовала работе и распространению книг, и также помогала мне с мастерской.
- Получается – вы распространяли знания Империи в своем городе?
- Не все. Мы приняли общее решение - не издавать книги по стратегии и тактике наступательных действий, а также по постройке осадных орудий, чтобы не умножать кровопролитие во времена междоусобиц. Большими тиражами расходились сказки, книги о семейном благополучии, психологии и медицине.
- Я укажу последнее в особом докладе. Вернемся – вы управляли мастерской, вели финансовый учет, ведали сбором налогов. То есть вы имели практические навыки.
- Да, вполне практические.
- Для начала я хотел бы видеть вас в городской казне.
- Господин губернатор, у вас должно быть указано, что я был пойман при ограблении.
- Указано. Также указано, что губернатор после совершения Вами героического поступка распорядился исключить любые упоминания о совершенном преступлении.
- Мне просто странно. Мой губернатор напал на империю, сейчас в качестве пленника направлен на принудительные работы. А вы с моим прошлым хотите направить меня в казну. Вам не кажется, что вы запускаете мышь в комнату полную сыром?
- Не кажется. Я человек военный и скажу вам предельно прямо. Вы сожгли почти сто  оскверненных. Только избранные саварадан делают это. У меня подобное плохо укладывается в голове. Вы говорите об ограблении. Сын моего командира убил другого юношу из-за невесты. После чего он был приговорен к тринадцати с половиной годам каторжных работ, и каторга была остановлена после десяти лет, с учетом его поведения глубокого раскаяния в содеянном. С момента освобождения прошло десять лет, он женился, воспитывает сына и дочь, и служит в охране общественного порядка. Имеет поощрения, рекомендации к повышению по службе. Вы совершили ограбление восемнадцать лет назад, полностью отбыли назначенное наказание. Я просто не вижу здесь повода для разговора. Ответственность за тысячи жизней, контроль за сбором и расходованием налогов. Поверьте моему возрасту и опыту.  Я напишу вам рекомендацию старшему казначею. Сегодня четвертый день недели. Проведете пару ночей в постоялом дворе, подберете жилье. В начале новой недели можете приступить к службе.

***

Как и всегда, Маелдан пошел в городскую казну, на следующее утро. В постоялом дворе хозяин объяснил про время и как ведут его счет. Фраза «за час до конца первой утренней стражи» стала понятной, а старший казначей, увидев рекомендации губернатора еле прошептал – «уж ему то я точно найду применение». Опять выручил острый слух. Не сказать, что фраза пугала, здание казны было небольшим, но аккуратным, а очень явным, хоть и неписанным правилом было соблюдение тишины. Казначей мельком обмолвился  - служба десять часов в день, с  часовым перерывом. В последний день недели не работали, в шестой – только до обеда.

Конечно, присутствие войск чувствовалось. В городе было расквартировано две тагмарии, еще команды судов. Но никакого ощущения опасности не было, солдаты ходили спокойно, работали лавки, таверны. Кроме войск был и гарнизон. Осталось лишь выяснить, сколько придется отдать за собственный угол. Оставался серьезный вопрос - насколько хватит собственных денег. Казначей говорил о полутора сотнях аурилов жалования в год. Минервина уже сориентировалась, на площадях были объявления о покупке и продаже всего, что стоило денег.

- Уже управился?
- Управился. Казначей смотрел на меня, как на аппетитную куриную ножку.
- Правильно смотрел! И губернатор также смотрел, можешь мне поверить.
- Как тут расценки? Вообще на что-то хватит?
- Хватит, больше чем за две тысячи вообще ничего нет. Не думаю, что нам нужно такое. Потребуется много прислуги, на какую должность тебя пригласили?
- Второй помощник младшего казначея.
- Логично. Сразу на высокую должность не возьмут. Cам дорастешь. Так что дом, как у губернатора ни к чему.
- Объявлений много, на что будем смотреть?
- Лучше смотреть то, что с пометкой «срочно». Кого-то переводят, скажем, офицера. Останется и дом, и мебель. Потом другую себе возьмем.

Пока ходили от дома к другому Маелдан теперь уже сам понял выражение – стоимость земли. Плотная застройка, никаких личных садов, всего один общественный и небольшой. Высокие толстые стены, зернохранилища. Минервина еще раз мягко объяснила – уже почти излишние меры предосторожности, хоть и официально необходимые. Подходящий дом на не проходной улице нашли к вечеру. Кавалерийский капитан уезжал послезавтра, рано утром и охотно уступил дом за шестьсот аурилов. В доме жило пятеро. Кроме хозяина - жена, двое детей и служанка. Тетру уговорили жить вместе. Места хватит. Маелдан после пушек и часов перестал удивляться. Почти, как нечто обыденное воспринял садик внутри дома с фонтаном. На обратном пути объяснили про водопровод, что он также стар, как и сам город. Что в доме есть и балкон. И то, что Тетра сумела сразу договориться со служанкой. Тридцать аурилов в год, и в доме будет чисто и опрятно, сготовлено и подано. Но, как и в казне, последний день недели - нерабочий. Допускалось предоставления другого дня для отдыха, но далеко не всем.   

***

Наконец вселение в собственное жилище. Маэлдан вспомнил свой дом в Вороньем Мосту, и обходил этот. Тогда бросать построенное собственными руками было тяжело. Просто знал, что можно остаться и без дома и без жизни. Минервина шла рядом и объясняла разницу в обстановке. Водопровод, канализация, система, полностью закрывавшая внутренний сад от солнца.
Камин был не нужен, если за тридцать лет привык к холоду – сейчас нужно привыкать к летней жаре. И все же жара смягчалась морем и холодным течением. В доме была лишь небольшая печь. Здешняя кухня сильно отличалась от привычной – печеного было довольно мало, а хлеб можно было купить в хлебной лавке. Много свежих овощей, даже рыбу старались не жарить. Печь в основном нужна для готовки и запекания мяса. Например, с яблоками.

- А вот эта простая комната. Для чего?
- Нам кушать. Намек то уж понял?
- Понял.
- А…
- Канализация. Пошли дальше.

Довольно удивительным, но ожидаемым было то, что за содержание водопровода и канализации взималась плата. Когда-то все было бесплатным, потом платил только простой люд, а сейчас платили все. Тоже из «излишеств прошлого» - и там и там работали люди, а финансировать за счет губернского налога считалось неправильным. Каждый платит за то, чем пользуется. И налоги, конечно же, шли не на то, на что привык Маелдан. Общественная охрана, часть содержания пожарной службы, общественные школы. Еще до въезда в дом уже рассказывали про невиданную вещь – страхование. Разнообразные кассы взаимопомощи. Тетра принесла из таверны обильный обед и все принялись помогать. Опять незнакомое, но уже полюбившееся белое вино.

Произнесли тост за новое уютное и просторное жилище. Сначала холодные овощные салаты, запеченная курочка будет потом. Минервина с удовольствием вспоминала лучшее из прошлого.

- Как тебе дом?
- Хорошо выстроен. С наружи небольшой, внутри – просторный. А самое главное – тихо. Мы ведь сейчас только и слышим журчание воды из фонтана.
- Конечно, об этом думали всегда. Конечно, простые жилища на главных улицах пошумнее. Ты как-то сосредоточен.
- Думаю о службе. Завтра ведь в два часа утренней стражи начинать.
- Не надо, расслабься. Считал и не такое. Все объяснят и научат.
- Господин Маелдан, научат. Сами же говорили, умею убеждать. Умею и слушать. Здесь слухи расходятся не так быстро, но если знать у кого спросить…

Тетра слегка лукаво улыбнулась и подняла еще один бокал за будущего казначея.

- Обременять вас сильно не буду. Я же деток в Вороньем мосту два года грамоте и счету учила. Читала про педагогику. Посижу на уроках в общественной школе, сдам экзамен к преподаванию.
- Госпожа, а здесь преподавание ведь не как у нас? Хотя я уже начинаю путаться, что считать «у нас»

Все негромко посмеялись и Тетра ответила на вопрос.

- Я старалась преподавать в Вороньем мосту также, как и здесь. Школы, особенно общественные это часть воспитания.
- Да, помню. Вы ведь можете говорить и мягко и жестко.
- Могу, но не с детьми. Если отметки это одно, то поведение – совсем другое. Как и везде – плохое поведение это последствия ошибок воспитания, а значит наказания, тем более повышение голоса неприемлемы. Особенно в школе. Из-за того, что кто-то дерзит педагогу, всем остальным слышать ответ ни к чему. Ребенок может быть отстранен от занятий. Это само по себе воспитывает – стыдно перед остальными. Родители дома тоже все объяснят. В школе нужно думать о науках, а не о наказаниях.

Минервина слегка погрустнела. Ей будет тяжелее, переводить уже не для кого. последнее время в Вороньем мосту она была для Маелдана советчиком, разделявшим с ним все тревоги. И психологически ей тоже хуже. У Тетры не было детей, потому что муж не хотел. У Минервины сейчас еще самый детородный возраст, но рожать никогда не получится. И все же подумала попробовать и самой. Тетра отпросилась на балкон. Развернула птицу, взяла себе немного, пару салатов, вина и ушла. Ей пришлось бросать жилище трижды. Дом  в Миддейле, отцовское жилище, после того, как убили Форгала. И дом Маелдана в Вороньем Мосту. Хотя сам Маелдан, глядя на ее слегка помрачневшее лицо думал совсем о другом.
                ***

- Как думаешь, у нее еще может что-то получиться? Сама говорила, даже за пятьдесят можно выйти замуж. А ей еще сорок семь.
- Получится. Жестокий муж не ожесточил ее сердце. Сам ведь видел – когда он заболел, и я ушла, она была с ним все время до самой кончины. Душа чистая, внешностью, как ты говорил, не обижена. Просто не сразу все будет. Должна поработать, показать себя как человек. Как покажет – за ней только что охотиться не будут. Жены умирают от неизлечимых болезней, кому-то иногда так и не удается подолгу устроить свою жизнь. Все по-разному.
- А у нас?
- Я ведь все тебе говорила. Конечно получится, буду твоей законной женой. Тут лучше подождать немного, к нам должны присмотреться. Мы, конечно можем сходить к тем людям через неделю, но они назначат вторую дату может и через год, или даже больше.
- Ограничений никаких?
- Восемнадцать месяцев.
- И ускорить никак нельзя?
- Конечно, можно попросить, но их произвол не на пустом месте. Если честно – со мной у них опасений будет даже больше, чем с тобой. Давай не будем думать об этом, а ближе к вечеру сходим к морю. Город выходит на запад, попросимся на башню в порту.
- Хочешь подышать морским воздухом?
- Нет. Еще в детстве в книгах видела на картинках, как солнце опускается в воду. Но то ведь в книгах, а здесь – наяву.

                Глава 18 - Новая жизнь или вместо заключения


Еще два года спустя

На столе аккуратно разложены списки финансовых требований, счетная доска. Готовится квартальный отчет. Империя уже несколько сотен лет использовала  безденежные расчеты. В самом деле, зачем везти имперские налоги в столицу за четыреста миль, когда можно отправить гонца с бумагой,  где указаны затраченные средства на содержание армии и флота. В итоге город даже получал из столицы деньги. Иногда монетой, иногда из домов, проводивших переводы между городами. Тот же кавалерийский офицер не повез кучу монет с собой, сдал их, получил вексель. А там мог получить сразу, частями или выписать чек тому, у кого купит себе дом. И сама казна часто выписывала требования, вексели и чеки. Конечно много бумаги, которую надо хранить, но и поживиться в хранилищах особенно нечем.

Четыре  знакомых удара колокола с  севера. Империя полностью перешла на астрономическое время, и теперь час, минуты и секунды были одинаковыми и зимой и летом. А колокол звонил с башенных часов. Недешевое удовольствие. Губернские налоги выросли, особенно пока их строили, но сейчас весь город жил по часам. Через два часа домой. А сейчас подходит Главный казначей. Человек строгий, ему и по должности положено ценить порядок.

- Чтож, господин главный аудитор, как идет работа с отчетом?

- Полагаю, сдам раньше срока. Если желаете, могу перепроверить два  или три раза.
- Не надо, Маелдан, вы ошибок не делаете. Губернатор в свое время хорошо написал, «может работать при большом напряжении». Вы и помощникам его не создаете, и сами спокойны. Вы ведь познали психологию не по учебникам, а в жизни. Как вы сказали, когда отмечали ваше повышение? «крутись как хочешь, но чтобы губернаторские налоги была собрана, а как расходуешь и собираешь налоги фемии – твоя проблема». Кстати о губернаторе. От него вам срочное письмо, конечно, я его не вскрывал. Могу попросить вас вскрыть и прочесть?

Совсем небольшой свиток, военные не пишут много.

- Господин старший казначей, губернатор требует моего прибытия к пяти часам.
- Значит прибудете. Оставьте бумаги, завтра продолжите. Я догадываюсь, зачем вас вызывает губернатор, если сам недавно ездил в столицу.  Попросите  помощников сделать вам свежий черный напиток, поедете со свежей головой. Не пешком же пойдете.

В самом деле, можно и не пешком. У старшего казначея на форменном плаще шесть нашивок, у Маелдана – пять. Главный аудитор приравнен к первому помощнику Старшего казнечея, да и жалование за два года выросло больше чем втрое. Теперь уже платили почти четыреста аурилов в год. Даже рискуя собой в криптах и усыпальницах, столько зарабатывать не приходилось. 

Первый помощник Маелдана с четырьмя нашивками, знает толк и в помоле, и в варке. Сам молол и пил перед службой, просто привык. Маелдан обходился без этого, по утрам пил прохладный яблочный сок из подвала.

Минуты городские часы не считают, только в столице часы бьют еще и каждые полчаса. Ничего, есть песочные, очень хорошего качества. Как раз можно поставить на полчаса, попить напиток и взять извозчика. Убрать бумаги в стол, счетную доску – в сторону. Выкинуть цифры из головы. Губернатор  точно не вызовет просто так. Лучше вообще приехать к нему не думая ни о чем. Просто поглядывать на песок. Даже не известно – что лучше, выпить тонизирующий напиток или успокаиваться, следя за потоком песка.

                ***

Извозчик у резиденции. На мерном колесе тысяча четыреста ярдов. Заплачено за милю. Мелочи в карманах нет, за покупками ходить не приходится. А до нового дома, пожалованного вместе с новой должностью  ехать просто смешно. По своим «внутренним» часам еще минут десять.

У военного губернатора усталый вид. Час до конца службы, ему ведь также хочется к семье.

- Маелдан, давайте налью вам бокал белого и поговорим.

Значит на часы смотреть было лучше. И содержание разговора будет весьма интересным.

- Выпейте сразу пол бокала, я еще подолью. Своим привычкам я не изменяю, как привык говорить прямо, так и буду. Вчера вернулся из столицы, подавал Императору прошение об отставке. Император прошение отклонил. Сказал – ищите лучших помощников. Мне уже пятьдесят два, тяжело. Вместе с проблемами города и окрестностей решать вопросы снабжения армии, флота. Армии и флоту поставлена задача вернуть все острова архипелага. Там наши люди, сейчас можем вернуться и вернуть привычный закон и порядок. Когда нужно перевезти три тагмарии за двести миль с провизией, оружием, не говоря о кораблях и снабжении… Император тоже сказал прямо, это у меня получится. Все остальное хотелось бы сбросить.
- Господин губернатор, вы предлагаете мне сменить службу?
- Именно так. Даже старший казначей говорит – в рамках своей должности вам душно. Даже скажу проще – скучно. Сменить службу вам самому будет только во благо. Вам нет и сорока. В казне пока перспектив у вас нет. У старшего казначея два помощника, пока они не уйдут, выше вы не продвинетесь. Готовы выслушать мое предложение?
- Господин губернатор, я здесь всего два года, а вы предлагаете стать вашим помощником.
- Если помните наш первый разговор, я так и сказал – сначала хочу видеть вас в казне. Я не мог сразу взять вас в помощники, вы должны были проявить себя. Вы проявили. Даже старшему казначею пришлось уговорить аудитора уйти в отставку, чтобы вы заняли его место. Когда Император отказал мне в отставке – спросил, не остался ли здесь тот чужеземец, который не просто вооружил две тагмарии, но организовал производство оружия от добычи руды до выплавки стали и изготовления оружия. Да, ваша сталь была не слишком качественной. Но от вас большего и не требовали, да и с вашими печами добиться лучшего было невозможно. Маелдан, я прошу вас о помощи. Да, вице-губернатор еще держит хватку, но и это лет на пять. Его помощнику – пятьдесят семь. Его я могу отправить в отставку сам. Он подустал. Хочу видеть вас помощником вице-губернатора.
- Я могу спросить про обязанности?
- Можете. Общественная охрана, вы ее знаете и так. Вас спасало личное знакомство с главой стражи вашего города. Здесь есть закон, вас будут слушать и слышать. Если уж вы укрепили свой город каменной стеной, перегородили укреплениями реку, то проконтролировать обновление и чистку водопровода для вас не составит никаких проблем. Мне сначала показалось странным, что вы сделали столько всего, но я смог получить информацию из Палускастры.
- Простите?
- Это губернский город к северу от Монтенмарка. Для губернатора Палускастры вы сделали совершенно роскошный подарок. Ваши мотивы сдачи города понятны и обсуждению не подлежат. Подчиняться самозваному губернатору вы не имели права, а в ваших условиях ничего другого не оставалось. Еще нужно обновить покрытие улиц. Травм настолько много, что травматологи не справляются. Для экономики и не только это совсем не плюс. Если вы изучили строение имперских дорог, и на главных улицах вашего города сделали подобные, это тоже не составит никаких проблем. Это первоочередное, дальше будет легче. Вице-губернатор вам поможет. Можете рассчитывать на шестьсот аурилов в год, также извозчика или коня со знаками отличия за счет казны на ваш выбор. Я не могу принудить или приказать, только попросить. Как человек человека. Постарайтесь определиться побыстрее.
- Знаете, господин губернатор, наверное, я соглашусь и так. Людей со сломанными ногами я вижу своими глазами. С водопроводом я не знаком, но соседи жаловались. Может действительно, встряхнусь, и что-то станет лучше. Только думаю – как же с казной?
- Старший казначей решит этот вопрос. Я специально отправил посыльного к нему, а не к вам, а посыльный нарочно проболтался о моем визите в столицу. Я рад, что вы согласились. Отдохните пару недель, можете походить в казну и ввести своих помощников в курс дела. Время почти шесть, вас ведь теперь тоже ждет семья.
- Да, господин губернатор, и дорогие гости.

Обратно тоже лучше взять извозчика. Ехать больше мили, а гости действительно ждут.
 
                ***

На террасе пожалованного дома с видом на море сидят четверо. Маэлдан с Вороньего Моста, Минервина Клариния, Тетра Нумерил и Венул Сесцит. Две супружеские пары. Маэлдан женился на Минервине десять месяцев назад, Тетра вышла замуж отставного лейтенанта саварадан в позапрошлом месяце.

По негласной традиции, сначала мужчины беседуют отдельно, женщины отдельно. Потом – между собой общаются пары. В самом конце раскладной стол собирают и все разговаривают вместе. Маелдан украдкой любуется женщинами. Минервине только будет тридцать четыре. Как и говорилось, она вступает в свой золотой период. Тетре еще год до пятидесяти. Можно дать лет на семь меньше. За два года она также поднялась. Через три месяца после прибытия сдала экзамены на право быть педагогом. Учила словесности, совсем недавно предложили стать вторым помощником директора по воспитательной работе. Минервина работает там же, обучает языку на седьмом и восьмом году обучения,  готовится стать педагогом по основам психологии.

Втягивая аромат белого вина, Маелдан думает – не раскрой он Тетре даже часть мерзостей ее первого мужа, скорее всего больше  она никогда не была бы счастлива. А прямо сейчас на него смотрит отслуживший свое офицер, ушедший на заслуженный покой. Его слегка удивляет, что Маелдан не предпочитает чего-нибудь покрепче.

- Вас можно поздравить? Главный аудитор.
- Спасибо. Не ожидал, что все произойдет так быстро.
- Мои друзья хорошо знают старшего казначея. Он очень отвестветственно относится к поощрениям и повышениям.
- Если совсем честно, приходилось заниматься финансами в куда более тяжелых условиях. То что я жил в тридцати милях от города, и их нужно было преодолеть туда и обратно каждый день по не самой безопасной дороге, особенно летом, естественно только мои проблемы.  Конечно, когда я освоил боевой лук, стало проще. Но все остальное... Помом…как бы это сказать, что бы у наших жен аппетит не пропал. Беззаконие, коррупция, много, что не хотелось бы вспоминать. Очень многое что я, вы воспринимаем как данное, там было извращено. Что уж говорить, во многом я был извращен тоже.
- Я слышал, вам приходилось уничтожать оскверненных. Пользовались луком?
- Нет. Опять же, можете оценить степень...извращенности, но лук использовала моя жена, когда мы немного помогли вашей.
- Вы называете это немного?!
- Давайте назовем это так.
- А как это делали вы?
- Церковь продает, так называемую «освещенную воду. Раствор муравьиного спирта с обычным. Когда он соприкасается со слизью оскверненных – те загораются. Опять же заметьте - к воде отношения почти не имеет. Луком, конечно, удобнее. Можно бить издалека."Освещенную воду" можно купить в небольших, достаточно хрупких банках. В каждой полпинты, все вместе, чуть меньше фунта. Можно кинуть в оскверненного, стекло разбивается, и результат - как от подожженной стрелы. Если близко – можно разбить банку, вылить на меч и рубить им. Приходилось и без "воды".
- Как?!
- Рубить. Рубятся тяжело, но без головы, с отрубленными руками, ногами и посеченным телом уже не встанут. Просто не было выбора. Вот вы, вот оскверненный, а за ней выход. Все!

Маелдан засмеялся так добродушно, что офицеру стало не по себе. Минервина заметила.

- И кто тут опять стращает уважаемых людей?! Лучше меня постращай, если найдешь чем!

 Оба чуть не покатились со смеху, взяли по бокалу вина и отошли к краю террасы.

- Как там твои детки?
- Детки-детки. Видят солдат, играют в солдатиков. Когда заигрываются – приходится тоже немного постращать.
- Не перегибаешь?
- Нет. Их сильно удивляет – учительница знающая как взять опережение при стрельбе. Но без подробностей.
- Да уж. Как медики?
- Делают, все, что могут, но говорят, мол, надо было раньше. Могу облокотиться на стул, уже не так болит.  Не думаешь о тех, кто остался?
- Конечно, думаю. А что еще делать. Каталина замужем за кузнецом, до тех мест ничего не докатилось. Каттер отказался, ему хорошо и рыбарям лодки чинить. Почта которая под девяносто миль в день делает, только до границы. Вспоминаю – узнал как называется Город да и то когда был имперским только здесь, когда все перевели. Нет, не хочется вспоминать.
- Значит, не будем. Ты сидел, будто задумчивый. Хоть и разговаривал, но думал о своем.
- Скажу сразу и быстро. Вызывал губернатор, предлагал, даже просил уйти из казны и стать помощником вице-губернатора.  Лет через пять – вице-губернатором. Я согласился.
- А я кому говорила! Помнишь про «аппетиную куриную ножку»? О чем думаешь?
- Как буду строить отношения с местным шерифом, так и не запомню, как называется должность. Закон законом...
- Построишь ты свои отношения! Стража, почти что военные. Также мыслят, можешь мне поверить. Больше всего они не любят, когда не разбирающийся человек начинает диктовать, как им  работать, особенно не служивший. Сначала проявишь спокойствие, выслушаешь, со всем согласишься. Потом начнешь гнуть свою линию. Если у тебя в Вороньем Мосту убийцу поймали меньше чем за сутки, разве ничего не знаешь? Потом можно и в гости его пригласить. Как сейчас рассказал, как рубил оскверненных, так и ему расскажешь, как в две сотни только луками три тысячи вспять повернули. Такая же реакция будет. И потом только что в рот не будет тебе смотреть. Госпожу Нумерил попросим все разузнать. Все, давай сдвигать столы и пить за нового помощника вице-губернатора.

Маелдан абсолютно правдиво сказал – пока разговаривал лейтенантом, просто думал о новых обязанностях.  Выпили за новую должность, за процветание города. Потом – за возвращение исконных земель с минимумом жертв. Тетра подняла бокал за здоровье императора, опять же лукавой улыбкой намекнула, кто порекомендовал назначение. Гости сидели недолго -  завтра не праздник, обычный рабочий день. Просто собрались отметить двухлетнюю годовщину начала новой жизни.

Прислуга убрала столы. Оставили лишь небольшой столик для хозяев и два удобных стула.
 
- Все-таки думаешь, получится?
- Обязательно получится. Тебе же все попробовать интересно. И еще. Тебе тридцать девять – губернатору – пятьдесят два.
- Ты же не…
- Да. Все у нас впереди. У нас. И закат. Такой красивый!


                Послесловия

Да, вы не ошиблись с названием. Ниже будут два Послесловия. Для фанатов серии Thief и для "не посвященных"

               
    I - Уважаемые поклонники, фанаты и ценители замечательной серии Thief!


Как я и писал в предисловии, на написание повести вдохновила именно первая часть игры.

Down in the bonehoard, конечно, не финальная миссия, но не только мне она кажется одной из самых ярких и в игре и в серии вообще. Кроме этого 11-я и 12-я глава - более чем прямой намек на The Haunted Cathedral, а 5-я и 6-я - легкий намек на "Break From Cragscleft Prison". Попробую пройтись по первым двум.

1) Возможно Я не смог передать всю атмосферу "Bonehoard-а". В особенности последствия землетрясения, переход из разных игровых зон с с использованием веревочных стрел и.т.п. А также пещеры с рептилиями, которых я не планировал вводить в сюжет

"Подземная музыка" играющая в "сотах" кажется мне едва ли не самым ярким эпизодом, я никак не мог от нее отказаться. Что и позволило мне "подвести" к неповрежденности "Великого некрополя". Вместо этого я предпочел более реальные пугающие и затрудняющие факторы. "Мой" bonehoard точно также заселен более чем солидным количеством зомби. Спуск на большую глубину - ничуть не менее тяжелый фактор, на таких глубинах можно говорить о температурах порядка 45-55 градусов по Цельсию. Но я не стал полностью отказываться от "костной" темы, добавив "Линию костей", где время, температура и сухость действительно позволяет добиваться быстрого превращения трупа в скелет. Да и физическая работа при такой жаре невероятно тяжела, не забывая о том, что воздух "сдобрен" пылью от разбиваемой старой кладки и прочими "ароматами Франции", не говоря о давящей на психику немалой глубины.

Как мне кажется, итоговый накал "миссии" практически не уступает "оригиналу". К тому же мне показалось логичным, что в крупном захоронении (по сути, общественном кладбище крупного города), будет далеко не один десяток неупокоенных, и спуск по металлической лестнице в непосредственном окружении тысяч нежити будет давить на психику ничуть не меньше.

Императорская корона а не боевой рог в качестве итоговой цели показалась мне более подходящей для заказчика, и была вписана в окончание сюжета.

2) Пара слов об опечатанном квартале и Соборе.

В данном случае я полностью отказался от "проклятости" собора. Меня интересовало лишь получение декоративного, но грозно выглядящего оружия, я ориентировался на Эбонитовую булаву из TES: Skyrim, так близко напоминающую настоящий шестопер. Сразу пришла идея реального полностью вороненого (черного) шестопера, который проявился в самом конце сюжета вместе с короной.

Безусловно, меня можно обвинить в отсутвии экшена, не только в данном эпизоде, но и вообще. Скажем так - это не мое, повесть больше разговорно-описательная. К тому же мне было ничуть не менее важно показать актуальность "земельного вопроса" в городе ограниченном крепостными стенами, отсюда "миссия" была "усложнена" требованием уничтожения всей нежити в районе. Причины "Опечатывания" района были заменены на провал в крипту - подземную усыпальницу храма под действием тяжелой городской застройки.

Немного о "новом гаррете" и прочем.

Для подавляющего большинства лук Гаррета - неотъемлемая часть и самой игры и  игрового процесса. Но зачем лук не вору а "заказному черному археологу"? Да и вору тоже? Даже на таком расстоянии проще и логичнее использовать дротики с разной "начинкой"

"Мой" Гаррет использует более типичный набор средств для выполняемой работы. Меч из "опционального" или даже "неправильного" (для проходящих игру на высоком уровне сложности) стал обязательным. Любому надо отбиваться от городской "гопоты" и бандитов, к тому же в отличии от оригинальной игры я допустил возможность "окончательного" "убийства" нежити даже без святой воды. Ну в самом деле, на что способен зомби без головы, рук и ног?

Фирменный стиль Гаррета - его циничность, все таки он хорошо "пообтерся" об жизнь. "Мой" Гаррет - поначалу почти не менее циничен, возможно я даже слегка переборщил "наградив" его сифилисом из-за случайных связей.

Зачем нужен женский персонаж?

В повести, нет ни одного выраженного антагониста, лишь временные, или просто портящие жизнь. Но смена "деятельности" на вынос ценностей из византийских/римских руин приводит к тому, что желательно понимание что и к чему, а "информатор" не горит желанием рассказывать все и сразу, особенно за бесплатно.

Поэтому на сцену и выходит "подарок" - условная римлянка, которая учитывая ее положение начинает объяснять всю "матчасть". Нужно добавить, что она присутствовала в первом, брошенном после первых двух глав варианте.

Кто-то может спросить - а не слишком ли пускать женщину в подземелье с зомби?

Тут можно дать сразу несколько ответов. У реального человека нет лечебного зелья, он получает раны, переломы. Я неплохо разбираюсь в травматологии - многочисленные переломы приводят к ограничениям движения, частым болям в суставах. Более чем типичные переломы ребер - вообще отдельная тема. К тому же уровень костоправа в германии условно в 1350-м году и близко не стоит даже к малоквалифицированному современному травматологу. Нет рентгена, гипса, только самодельные шины и жесткие перевязки. Иногда даже лучше рассчитывать на себя. И да - кроме выпивки нет обезболивающих. Наркотики использовались только в доколумбовой Америке. Все операции делались без наркоза, больные гибли прямо на "операционном столе" от болевого шока. Поэтому отнюдь не удивительно, что после 10-ти лет "стажа" уже хочется отойти от дел. Раз так, то мне показалось адекватным сделать "Гаррета" не особенно ловким, но сильным, как бык и достаточно выносливым. Поэтому появление достаточно хрупкой и более проворной помощницы выглядит логичным. К слову говоря именно у нее в "последней миссии" и появляется лук, хотя делать его композитным, возможно, перебор. Сила натяжения весьма приличная. Но с учетом времени и скорее византийского происхождения, в какой то степени логично. Византийцы весьма жаловали композитные луки, стрельбу с лошадей, так как воевали либо с кочевыми племенами, либо с Ираном и арабами. У всех оппонентов конные лучники с композитными луками присутствовали, и византийцам приходилось иметь и Equites sagittarii, а также клибанариев и катафрактов вскользь упомянутых как панцирная конница. И само по себе владение оружием у византийских женщин не было чем то из ряда вон выходящих, особенно во времена Палеологов.

Что можно сказать еще?

Как я говорил, от "волшебства" Thief остались: зомби и загорающиеся в присутствии игрока кристаллы. Даже "святую воду" я решил исключить из "идейных" соображений указанных в предисловии. Чистый этиловый спирт - легко воспламеняющаяся жидкость, добавление муравьиного спирта делает жидкость ядовитой даже при разведении, при этом действительно может "чудесно" использоваться для обеззараживания ран, особенно в отсутствии перекиси водорода.

Орден хранителей был заменен на более реалистичную "воровскую гильдию"

Так как я брал курс на реалистичность, я избавился от нереалистичных и не нужных приспособлений. Аналогов удушающего газа я не нашел, моховых стрел, естественно, тоже. Веревочная стрела выпущенная из короткого лука не выдержит веса человека, абордажная кошка значительно эффективнее, также может цепляться за металлические  и каменные балки и перекрытия. Любимая всеми дубинка для оглушения стражи отпала за ненадобностью оглушения  стражи) Наверное, с игровой точки зрения мне больше нечего добавить.


                II
      
                Не менее уважаемые "все остальные")

Я рискну предположить, что даже для вас "игровая" часть послесловия будет нелишней, там дано достаточно много исторических пояснений.

Что хотелось бы отметить глядя уже на готовую повесть.

Читатель может представить себя в средневековой северной Германии 1300-1350-х годов. разрываемой феодальными междоусобицами. Возможно было не очень удачно мешать северо-германские (скандинавские) и русские титулы, к тому же в сочетании с английской (британской) системой мер. Но использование исключительно скандинавских титулов показалось мне невозможным, а учитывая определенную мешанину в системах мер тогдашней Европы нужно было прийти к какому-то "общему знаменателю".

Сочетание миль, пинт, эрлов и русской архаической лексики конечно тоже выглядит странным, но никак иначе "состарить" речь я не мог.

Я предпочел не шокировать читателя "квалифицированными" смертными казнями, с  "успехом" применявшиеся в средневековой Европе. Фиктивные казни в условной империи имели не столько калечащий, сколько унижающий характер. К слову говоря,  оба "предложенных" видов экзекуции имели вполне реальные, в основном европейские  прототипы. Феодал вершил суд и мог расправляться с провинившимися абсолютно произвольным образом. Очень ярким примером служит эпизод из "сказки странствий". Как и при написании предыдущих псевдоисторических повестей я достаточно ответственно относился к вопросам медицины, но мог позволить себе пренебречь реалиями быта, именно опираясь на псевдоисторичность. Опять же повторюсь про то, что крайне желательно прочитать первую, "игровую" часть, где дана достаточно исчерпывающая историко-медицинская справка. От себя могу добавить лишь то, что в силу разных жизненных обстоятельств я действительно хорошо знаком с травматологией, и написать все до начала 20 века для меня не составляет никакого труда.

Как уже писалось в "игровой" части, экшен, действие, в повести практически отсутствует. Это действительно не мое, вопросы психологии, в том числе пограничных состояний мне значительно ближе. Поэтому разочарование читающих фэнтезийную повесть, и ожидающих "зрелищных" схваток на мечах, использование боевой магии будет вполне оправданным. Мне ближе именно человеческие отношения, в том числе людей переживших психологические травмы различной степени тяжести.            
   
Хорошо подкованному с точки зрения истории человеку может показаться некорректной изображение абстрактной империи, из которой хорошо видны "уши" Рима и в особенности Византии в виде некоторого рода Земли Обетованной. Попробую объяснить свою позицию.

Опять же, как известно из истории средних веков, крушение Западной Римской Империи ввергло Западную и центральную Европу в столетия темных веков. Множество технологий, знаний было утрачено, но так как крестовых походов в повесть "не завезли", технологический уровень даже ниже такового в соответствующий период. Поэтому нет арбалетов, рыцарей, лат. Да и вынужденный уход Рима или Византии подчас не вызывал у местного населения никакого восторга, можно вспомнить хотя бы уход римлян из Британии и последствия походов варварских племен, уже "набивших руку" на легионах. Таким образом, несмотря на дворцовые перевороты и прочий расквардаш, для жителей периферийных провинций подчас пребывание под знаменами Рима и Византии было благом.

Что еще? Фактически все современное право так или иначе происходит от римского, закон действительно соблюдался. Произвол средневековых королей и феодалов по сравнению с этим выглядит крайне невыгодно. Конечно, особым гуманизмом ни римская, ни византийская карательная система не отличалась, но коль скоро я не запираю себя в рамки реальных исторических событий, я могу высказать и свои личные представления. Дополнительно надо отметить достаточно высокий уровень морали в христианской Византии по сравнению с языческим Римом, что не помешало мне "поиграть" в плохой монотеизм и хороший политеизм. Опять же дело не в моих симпатиях к язычеству и многобожию, я лишь хотел сказать и сказал абсолютно прямо, что никакая вера, будь то десятки богов или один сама по себе не гарантирует, если угодно, хорошего человека "на выходе". Фраза "Многие в собор ходят, а сердца черные" - к сожалению сугубо личный опыт. В целом, мою позицию можно определить как "от религии куда больше вреда, чем пользы", но и пользе тоже не следует забывать.

Как и в случае падения Рима, взятие Константинополя имело для Европы почти катастрофические последствия, Турки дошли до Вены очень быстро, и еще потребовалось больше двухсот лет "отката", чтобы загнать янычар обратно, хотя бы на территорию малой Азии. Таким образом я считаю, что имею моральное право противопоставить гипотетически возрождающуюся Византию диким европейским нравам.

Ккак я и писал в "игровой" части, собственно фэнтезийности довольно мало, в основном использовались реальные прототипы оружия, строений. Отдельно стоит отметить исключения, касающиеся захоронений. Термин усыпальница намного шире, чем он использован в повести. Крипта - практически один в один, хотя я, конечно увеличил реальные размеры. Некрополь - также более чем широкое понятие, естественно никто и никогда не строил подземных комплексов на несколько десятков тысяч человек, глубиной более 800 метров от поверхности. Но я должен был отдать дань потрясающему художественному замыслу талантливейших разработчиков из легендарной компании Looking Glass Studios.

И наконец пару слов об упоминаемых в повести элитных войсках, которые, немного переиначив персидское слово были названы саварадан. Полагаю, знатоки военной истории, едва услышав число 10.000 человек ровно должны сразу вспомнить про элиту персидской армии - Бессмертных. Бессмертные пережили несколько "реинкарнаций", и действительно использовались Византией. "Сохранив" универсальность солдат, способных метко стрелять из лука, а также биться в ближнем бою я слегка переиначил их снаряжение, в соответствии с временным периодом. Максимальное качество оружия и доспехов в сочетании практически с минимальным весом последнего.

                III - О второй редакции повести.

После окончания повести «Напарник», я решил вернуться к «Воришке». Исправить грамматические и пунктуационные ошибки. Также разобраться с многочисленными логическими нестыковками. Но уже дальше планы стали большими. Я захотел внести более серьезную редактуру.

Игроманов, наверняка должны порадовать цитаты из видеовставок-брифингов к миссиям. «Да не украдешь ты из дома мною построенного…» мне кажется не менее важным, чем злоключения в огромном подземном захоронении. Дальше – больше, я добавил еще две цитаты, как мне показалось, подходившие ко второй и третьей части. В первом и втором послесловии я забыл упомянуть, про «превращение» ордена молотов (хаммеритов, хаммеров) в церковь «великого странника». В игре данный религиозный орден являл собой созидательное начало, вместе со способностью «ответить» - не даром любой молоток может быть использован как инструмент и как оружие. В игре, низшие представители ордена, кстати, и ходили с не очень удобной, но довольно мощной, хоть и небольшой кувалдой. С учетом, что я «сдвинул» по времени варварские нашествия на «Рим», образ абстрактного военного лидера, приносившего новый жизненный уклад, смена «Великого строителя» на «Великого странника» показалась мне логичной.

Потом я решил дополнительно «дегламуризировать» условную империю, где главные герои оказываются в самом конце. Отсюда длительный, почти монолог главной героини в 12-й главе, который явно намекал на «перегибы» Рима и Византии. 13-я и 14-я глава дополнительно усиливали этот эффект, который раньше был лишь мельком указан как «ошибки прошлого» и «избыточные траты».

Полностью новая 15-я глава показалась мне уместной. Отразить душевное состояние героев, и попытка вытравить из памяти стресс и воспоминания подземного захоронения. «Обращение страха в игрушку» и.т.п. Дополнительно мне показалось нужным провести определенный «мостик» к завершению сюжета, в том числе, где Тетра Нумерил является другом семьи.

О дополнительной «Имперской части»

15-я глава показалась мне слишком сумбурной, и я решил описать большинство из того, что осталось «за кадром». Тут уже мне показалась весьма уместной цитата из императора Юстиниана I, в определенной степени отражавшей мои идеалы. Хотя, конечно Византия была полна контрастов - от высказываний «первых лиц», до подковерных интриг с убийствами соперников, ссылками в монастырь и.т.д.

Перед описанием 16-18 глав мне кажется важным возвращение к истории византийской империи. Даже несмотря на дворцовые перевороты это было очень сильное государство. Конечно, история не терпит сослагательных наклонений, но гибель Византии, в отличие от Рима произошла почти исключительно от внешних факторов. Войны с империей Сасанидов, которые, в конечном счете, сделали легкой добычей последних и сильно подорвали могущество Византии. И, тем не менее Византия, не стоя на месте в военном и общественном плане смогла отвоевать у арабов всю малую Азию и некоторые территории на территории современной Сирии. То есть она оказалась для Халифата не менее грозным противником, чем средневековые европейские страны. Ведь с одной стороны арабы были отброшены от стен Константинополя, а с другой – дошли до Франции, завоевав всю северную Африку и территории Испании и Португалии. Наверное, наиболее катастрофическим событием, предопределившем гибель государства Ромеев стало взятие Константинополя крестоносцами в 1204-м году. И даже не смотря на это, империя смогла возродиться  и просуществовать еще почти двести лет, хоть и получила смертельную рану, однозначно обусловившую невозможность сопротивления туркам.
 
Достаточно привести две даты – Рим пал в 476 году, Византия в 1453-м. И то, нужно сравнить обстоятельства падения. Рима к 475-му году уже практически не существовало, можно сказать, он был «упразднен» варварскими вождями. Константинополь пал, героически сопротивляясь, последний император погиб, встав сам в ряды защитников города. И даже после падения Константинополя, Морея (Пелопоннес) сопротивлялась туркам еще семь лет. Как говорится, почувствуйте разницу!

Еще раз о политеизме и монотеизме. Проанализировав историю, я понял, почему мне захотелось выставить именно политеизм в более выгодном свете. Авраамические религии (Иудаизм, Христианство, Ислам) почти всегда отличались крайней религиозной нетерпимостью. Уже Ветхий завет говорит об этом весьма недвусмысленно. Новейшие исторические источники говорят – преследование христиан в Риме началось не на пустом месте. Если Рим уживался с многочисленными богами и культами, в том числе нетрадиционными и «привозными» (в частности поклонение Изиде), то христианам непременно нужно было все отрицать и ниспровергать. Реакция римских императоров на агрессивное религиозное течение, разрушавшее сложившийся религиозный уклад была вполне объяснимой. Введение христианства в Римской империи почти немедленно привело к запрету всех «языческих» культов. Внутрирелигиозная борьба (иконоборчество и прочее) подтачивала и саму Византию. Что уж далеко ходить – даже христианизация Руси происходила не без крови. Само крещение Руси «радостно» сопровождалось разрушением идолов, а само язычество просуществовало на Руси еще минимум четыреста лет (достаточно вспомнить эпизод «праздник» из Андрея Рублева в 1408 году). В целом политеизм, особенно античный кажется мне куда более «безобидным», чем христианство. Над богами безобидно шутили, они имели человеческие черты характера, при том, что на них надеялись и молились. Христианство принесло неисчислимое количество крови: насильственная христианизация, инквизиция, крестовые походы, войны между протестантами и католиками. Слишком много мерзости оправдывалось «верой». Достаточно вспомнить замечательную цитату из фильма «Царство небесное» - «Мне казалось, что мы сражались за бога. На самом деле за богатства и земли. Я посрамлен».

Итак о расширенных с одной 15-й до трех (16-18-ых) главах. Я постарался моментально сменить речь с архаичной на современную, в первую очередь, чтобы показать – как много слов в современном русском языке имеют латинское и греческое происхождение. Отсюда сразу же появляются «финансы», «медики» и остальное.

В 16-й главе мне показалось необходимым заполнить пятилетнюю лакуну в сюжете. Возможно, эта история потянула бы на отдельную повесть, но я решил дать ее в виде краткого пересказа. Она опять же «работала» на «дегламуризацию» империи, в частности на чрезмерные траты, подорвавшие богатство государства и приведшие к восстаниям местного населения, которые оплачивали причуды императоров и наместников (все же я предпочел использовать слово губернатор, также имевшее античные корни). Также я попытался хоть немного объяснить непомерные размеры «великого некрополя» опять же дорогостоящими причудами.

17-е и 18-е главы показывали, как много знаний и технологий мы получили от Рима и Византии. Артиллерия действительно тоже применялась Византией, только поражающие элементы назывались не дробью а дробом. Я никак не мог обойтись без упоминания распространения в Византии кофе, но так как никак не смог византийского названия, использовал «черный напиток». Конечно же под горючим камнем «скрывается» каменный уголь, который добывался и в Византии и в Риме. Солнечное и астрономическое время, первые механические башенные часы. Безналичный расчет также имел место, как и оплата «такси» по «таксометру». Конечно я позволил себе определенные вольности в описании быта, но один выходной день действительно был обязательным, а византийские чиновники использовали нарукавные нашивки как знаки отличия.

У читателя может возникнуть вопрос – не слишком ли много воздается главному герою? Ответить можно несколькими способами. Главный герой в меру образован, далеко не глуп. Многие византийские императоры, включая величайших правителей, не блистали ни образованием, ни происхождением. Тот же Юстиниан I и последний, героически погибший в бою Константин XI, что не мешало им снискать лавры историков. Юстиниан I оставил неизгладимый след в истории всего Cредиземноморья. Константин XI снискал уважение даже своих соперников, увековечен памятниками в Греции, и вдохновлял греков в войне за независимость. С учетом того, что талантливые чужеземцы охотно привлекались на службу и в Риме и в Византии – считаю, что подобный конец повести вполне оправдан.