Рассказы о животных и их людях

    

                Анастасии

               
      
                Глава первая

                НОРМА

               

     Солнечный день поздней осени был не по сезону теплым и многоцветным. Уже немногочисленные, но все еще яркие и, казалось, наполненные живыми соками оранжевые, желтые и красные листья, задержавшиеся на деревьях несмотря на прошедшие дожди и недавние холода, зеленая все ещё трава на газонах и легкое дрожание воздуха, - создавали непередаваемое ощущение праздника последнего тепла, как обычно в эту пору индейского лета. Обманутые птицы снова оживленно пересвистывались в ветках, порхали и собирались небольшими стайками у лужиц, оставленных вчерашним дождем.
     Люди же, спешно сбросив плащи и куртки, мгновенно превратились в отпускников в шортах и шлепанцах и отправились в парки, на улицы и площадки, ведя на поводках добродушных разнопородных псов, счастливых этой возможностью побегать, попрыгать всласть и «пообщаться». Это не преувеличение - местные псы на редкость доброжелательны, не вступают в ссоры и перебранки друг с другом, и встречу с собратом воспринимают как повод порезвиться и подружиться.
    
     Норма тоже радовалась теплу и солнцу, она бежала кругами вдоль высоких домов, через огромные площади парковок, обегая людей, выходящих из машин или в них садящихся, приостанавливаясь ненадолго, особенно когда дети звали ее своими «doggy-doggy!» или «собачка, иди сюда!». И она продолжала свое движение, вглядываясь в фигуры и лица, при этом не забывая следить за всем, что могло встретиться на земле. Прежде всего то, что можно было быстро заглотить и утолить голод или хотя бы погрызть, обманув сосущее чувство в животе. Это кружение было выматывающим, почти бесконечным, и, кажется, она уже сама не знала, зачем она заглядывает в углы и лица, что она ищет:  свой дом? хозяина? еду?
     Последнее очевидно: она всегда, с ранних своих щенячьих лет, хотела есть, чувство голода жило в ней постоянно, и, проглотив последний  кусочек, она уже мечтала о еде, искала ее, и это стало основным смыслом всего ее существования.
Первых два вопроса были потруднее. Но за неимением времени задуматься о том, был ли у нее дом и хочет ли она вернуться туда, Норма продолжала движение, ведомая инстинктом поиска чего-то, без чего ее жизнь не могла продолжиться. Надежда сменялась отчаянием, отчаяние паникой. А вдруг там, за углом? - Никого. А там, за ящиками, быстро, быстро!? - Ничего. Оглядевшись и принюхавшись, она бежала дальше.
     У собак скорее всего нет чувства времени. Норма не знала, как долго она мечется по замкнутому кругу: часы, дни, минуты? - и что-то продолжало гнать ее дальше и снова возвращаться, опять смотреть перед собой и вглядываться в идущих, и отчаянно втягивать носом запахи - в поисках спасения.
     Несколько человек остановились неподалеку от места, где она прилегла на траву отдышаться, поглядывая в ее сторону:
     - Бесприютный породистый пес, видать…
     - Один на улице, как же так? И ошейника нет.
     - А горб какой большой на спине, видно, больная совсем собака.
     - Неужели, выгнал кто? Вот бедолага.
     - А может, заблудился, вот и потерялся...
     - Надо бы в полицию звонить.
     Они уже расходились каждый в свою сторону, и Норма двинулась дальше, не понимая и не зная, что за пружина раскручивается и сжимается у нее внутри, заставляя ее не останавливаться в своем кружении, а целенаправленно двигаться к цели, ей пока неведомой.
    
     Несмотря на свой рост и стать, она была еще ребенком (ей не было еще и года), и тут ее щенячье внимание привлекло что-то очень странное в углу площадки. Осторожными прыжками она приблизилась к шумной лужице, в которой несколько воробьев, распушив перья, пыжились, наскакивая друг на друга, и громко спорили. Причина спора была непонятна, но восстановить порядок было необходимо, поэтому для начала она облаяла всех без разбора, но не очень грубо ввиду малого размера нарушителей тишины. Потом со строгим видом попрыгала рядом, на каждом прыжке потявкивая и мотая головой. Они, в свою очередь, правильно реагировали на воспитание, вспархивали и перелетали на другую сторону лужи и бесстрашно приземлялись, продолжая общую игру.
     Эта забавная возня привлекла внимание светловолосой девушки, идущей мимо площадки и остановившейся неподалеку от играющей собаки. Рыжая свалявшаяся шерсть и огромная шишка на спине, похожая на горб, вызывали сомнение в том, что у собаки есть хозяин. Девушка обратилась к Норме: «Собаченька, что ты тут делаешь одна?».
Повинуясь призыву, собака ринулась навстречу, - и на полной скорости ткнулась в колени девушки. Подняв голову, облизала ее протянутую руку и тут же плюхнулась прямо на ее туфельки, устроившись как на законно принадлежащем ей месте. И замерла.
     Теплая рука гладила ее шею, легко трепала чумазую, давно не мытую собачью голову. Отдавшись этой ласке, Норма не думала о том, почему она так быстро доверилась этому тихому голосу, этой мягкой руке , - она знала  - то, за чем она так долго бежала, то, что она искала, было рядом. Она нашла. Это была Её Девочка. Только так она и будет ее называть. Моя Девочка.
А ее Девочка уже говорила с кем-то подошедшим, большим и громким, говорила спокойно, передавая собаке свою уверенность, что все идет так, как надо, что все будет хорошо.
     - Да, - говорила Девочка,- я поняла, это приют.  Они позаботятся о собаке. Хорошо. Выставят на сайте, окей. Спасибо.
     Попрощаться им не дали. Крепкие уверенные руки уже подхватили собаку и погрузили в машину. Она не могла двинуться, и сопротивляться не могла. Ее опять предали.
     Машина ехала быстро. На перекрестке включилась сирена, и Норма вместе с почетным сопровождением из двух полицейских в большой черной машине понеслась навстречу своей новой и неведомой судьбе.

     Клетка, в которую ее поместили, была тесноватой и холодной. Сверху струился желтый, раздражающий глаза свет, вокруг видны были другие клетки и их обитатели. От страха ее начал бить мелкий озноб. Кто-то высокий с  большими руками и добрым голосом принес еду. Несмотря на отчаяние, страх и холод, Норма от еды не отказалась. Она выгребла все, что было положено в ее миску, взглянула на кормильца с вопросом. - «Нет, все, enough», - сказал он.
     Она немного успокоилась. Еда всегда делала ее если и не счастливой, то более спокойной и способной понять, что происходит вокруг, а поняв, начать действовать интуитивно и, следовательно, разумно. Собачий разум работает по своим, данным природой законам, и Норма привыкла полагаться на него,  то есть на себя. Вот и сейчас она выбрала самый верный путь. Оглядевшись, она стала изучать место, где она не по своей воле очутилась, рассмотрела обитателей этого невеселого помещения. Соседка напротив казалась старожилом, судя по  застывшим в глазах слезам и той печали, которая уже не нуждается в словах. Этот их разговор глазами приоткрыл Норме только два  возможных  варианта выхода отсюда: кто-то придет за тобой и уведет назад, в теплый и солнечный мир, или ... - вот этот второй путь, единственно возможный для нее, как и для большинства обитателей этого места, уже был  осознан и даже принят как неизбежный. И тоска и это знание были написаны на лицах всех ее товарок.  Норма попыталась согреться,  свернувшись клубком, вскоре она уснула, но ненадолго.
    
     Ее разбудили громкий кашель, тяжелое дыхание рядом и скрип открывшейся двери - и тот же большой и сильный, внесший нового обитателя  - маленького кудлатого щенка размером с ее миску; опять тяжелый сон, где знакомые руки выдирают принесенную палку из сжатых крепко зубов, с треском ломая передние клыки. Снова кашель. Болела спина, помнящая удары большим и тяжелым чем-то. Он кричал: «Я научу тебя!»  И учил.
     К утру утробный собачий кашель начал бить и ее, болело все, голову нельзя было оторвать от пола клетки. Ее отвели в другую  комнату, что-то заботливо  говорили, трогали  нос, щупали  спину, заставили проглотить что-то неприятное. С тем же сочувствием, с каким она вчера смотрела на своих соседок в клетках рядом и напротив, они теперь смотрели на нее. Она неохотно поела, лежала почти неподвижно, ничего и никого не ждала. Так прошел ее второй день на новом месте.
     Наутро она обнаружила пустыми две клетки рядом с собой, - одна напротив, с той самой первой подружкой, с глазами, полными знания и тоски, после встречи с которыми Норма перестала думать и даже пытаться на что-то надеяться, и еще одна, в дальнем углу, где лежал большой черный пес.  Это было сигналом для нее - все правда, они придут и все закончится. И глаза ее начали приобретать то самое выражение, которым встретила ее ныне ушедшая соседка, выражение, от которого любой, имеющий сердце, не сможет пройти мимо. Но пройти было некому, она уже приняла это.
     На третий день она отказалась от еды. И пить не стала. Кашель и боль в спине, безразличие, овладевшее ею, - все вместе значили одно: ничего больше не будет, ждать  некого, нужно просто закрыть глаза, - и радостные картинки  придут сами. Не будет больно, не будет холодно, станет нестрашно. День она провела в оцепенении, и, если бы она была человеком, то сказали бы, - в беспамятстве.
     Потом вошёл тот, кто сначала увиделся ей спасителем:  он приносил еду, разговаривал с каждым обитателем,  не бил и не  кричал оглушительно. Сейчас даже он был неинтересен. Она не повернула головы, когда он положил что-то в ее миску. 
     - Ну вот, видите, не ест. Да, температура немного спала. Кашляет чуть меньше.   У вас есть десять дней. Только.
Протянутая к ней рука была мягкой и теплой. Норма приподняла голову, услышала голос, он что-то ей напомнил, но что? Взглянула с надеждой - ее Девочка стояла перед клеткой, рядом еще кто-то незнакомый. Тоже слегка потрепал по шее. Эти двое переглянулись.
     - Собаченька, тебе нужно немножко потерпеть, мы должны все подготовить, мы вернемся, обязательно. Поправляйся, хорошо? - сказала Девочка.
И они ушли.
     - Что это было?
И снова кашель, сны - или забытье? Не было никакой девочки, есть эта клетка, желтоватый свет и ожидание. Она попила воды, есть еще не могла. И потянулись опять минуты, часы, еще одна ночь, тот же озноб, те же попытки согреться, свернув все тело тугим клубком.

     Когда ее Девочка появилась снова, и опять не одна, Норма не знала, рада она или испугана. Куда они ее ведут? Там опять боль и голод, или что-то еще, неведомое, но пугающее. Ее маленькая жизнь научила ее ждать, но каждый поворот в ее судьбе приносил новые испытания и оставлял все меньше места надежде.
     - Но это она, ее Девочка, с этими мягкими руками, этим уже знакомым нежным голосом. Она не может, не должна обмануть и предать.
     - Но куда, куда же они ее ведут?

     Им стоило большого труда посадить ее в машину, успокоить. И увезти в свою жизнь.
               
                *.   *.   *

    
     Вы спросите: «А что было дальше?»
А дальше была новая жизнь. Норма плакала и лаяла днем, вызывая возмущенные жалобы соседей, пока Девочка наконец не возвращалась с работы. Потом она радостно бежала гулять, подхватывая по дороге все, что казалось ей съедобным и торопясь проглотить, пока не отобрали. И получала за это строгие, но нестрашные выговоры. Потом, вырывая поводок, она мчалась дальше, приседая на каждом метре, обозначая свою территорию.
     Она постепенно привыкает к новому дому и особенно к серому  толстому пушистому зверю, который издает противные звуки и норовит надавать оплеух, если зазеваешься. Она даже учится в «домашней школе» и уже научилась выполнять несколько команд, отзываясь на «Сидеть», «Лежать» и «Лапу!». И она ловит каждую минуту, когда ее Девочка дома и принадлежит только ей. А чтобы это не кончалось, она садится или ложится рядом или на Девочкины ноги, а еще лучше - притулившись всем телом и прикрыв глаза, притворяется спящей, загородив той все пути к отступлению.

               

                Глава вторая
      
                ДНИ ИХ ЖИЗНИ

               

                Как Норма и Лола переехали в дом на горе

     Лола живет в доме на горе, а вокруг дома - много высоких деревьев, кустов и разных животных. Она никаких зверей пока не видела, но чувствует их присутствие.

     Лоле нравится ее новый дом - там просторно и тепло. У неё есть любимые места - те, что поближе к печке или обогревателям. И там Лолу всегда можно найти. А вот на улицу ее не выпускают, и это кажется ей несправедливым. 

     Но однажды, когда ее домашние что-то выносили и заносили и царила суета, они забыли прикрыть дверь. Тогда Лола и решила разведать мир вокруг дома. Ей было не страшно даже когда стало темнеть, но тут пошёл дождь и бродить вокруг дома стало неинтересно. Возвращаясь, она столкнулась в двери с хозяином дома, который назывался «папой», и он, широко открыв глаза, только и мог длинно произнести ее имя: «Лооо-лааа!». С тех пор каждый обитатель дома следил за тем, чтобы входная дверь никогда не оставалась открытой.

     Вы, наверное, думаете: Лола - это кто?

     А это пушистая, довольно упитанная, с серой шелковой шерсткой, двумя торчащими ушками и двумя голубыми глазами, красивая и уже не очень молодая кошечка. Два ее глаза сходятся у маленького носика, и из-за косоглазия она вынуждена крутить головкой, отстраняясь от предмета или отводя голову из стороны в сторону, чтобы разглядеть его. Она умна, как все коты, и довольно своенравна.

     Лола просыпается раньше всех в доме. Она подходит к закрытой двери спальни и произносит вредным голосом, чтобы услышал каждый: «Мреау!». Это значит: «Доброе утро! Ну хватит уже спать, ведь я проснулась. И я хочу есть!»
Если никто не реагирует, Лола повторяет свой «Мреау!» громче, а потом ещё раз.
     Получив свою любимую кошачью еду, она сначала пробует, опустив голову в миску, потом начинается целое представление. Она забирает немного корма правой лапкой, несёт его прямо в раскрытый рот, глотает. Потом вытянув лапку, изысканно отряхивает с нее прилипшие кусочки пищи. Дальше снова зачерпывается небольшая порция, которая отправляется в рот - и повторяется отряхивание.

     Изысканные манеры заканчиваются, когда съев свой завтрак, Лола проходит рядом с миской Нормы - подруги и соперницы - и, если там осталась недоеденная собачья еда, Лола не раздумывая подъест лакомые кусочки, но теперь уже быстро и воровато. А если ей захочется пить, она напьётся из Норминой же миски с водой. Она здесь хозяйка и все это знают, а если вдруг кто-то забудет, Лола знает способ напомнить об этом.

                Как Лола познакомилась с валерианкой

     В гости к маме и папе и всем обитателям дома приехали дедушка с бабушкой. Им очень понравились и дом и двор и окрестности. Дедушка с бабушкой все время говорили Ах и Ох, крутили головами, глядя на верхушки деревьев, на мелких птичек и больших орлов в небе.
     Норма бурно выражала свой восторг и все время старалась быть рядом, и ей доставались и любовь и объятия, да и сама она не упускала случая поцеловать каждого из них в ушко.

     Лола, как водится, бурно чувств не выражала, но и не игнорировала гостей: заходила в их комнату, позволяла любоваться собой, но гладить не разрешала.
   
     Вечером дедушка с детьми пил чай на кухне, а уставшая бабушка отправилась спать. Неожиданно в темной комнате что-то рухнуло. Бабушка прислушалась с легким испугом, приподняла голову - нет, ничего! Она снова стала задрёмывать, и тут тишину комнаты разорвал треск, потом хруст. Это шуршал и хрустел мешочек с лекарствами в их дорожной сумке, на которой сидела Лола и пыталась засунуть свой нос внутрь, помогая себе передними лапками.
     - Понятно, подружка, валерьянку унюхала, да? Я только что выпила одну таблеточку. А тебе нельзя, - строго сказала бабушка.
     Она встала, убрала мешочек на верхнюю полку, снова легла, скомандовала:
     - Иди к себе, пора спать.

     Через полчаса вошедший в комнату дедушка застал идиллическую картинку: растянувшись во всю длину своего тела, упершись спиной в бабушкину спину, спит счастливая Лола. Сладко посапывает бабушка. От неё вкусно пахнет валерьянкой. Лоле теперь очень нравится бабушка.

                Как все познакомились с новым человеком

             К концу зимы снегу навалило так, что большой дом стал казаться меньше наполовину, дороги и подъезды к нему были покрыты сугробами, так что решено было всей семьей перебраться до весны в город.
    И вот Мама с Папой сидят впереди, Норма на заднем сиденье, удобно устроившись посередине, чтобы видеть дорогу, а Лола - в переносном домике. Багажник загружен всем необходимым, но возвращения в город все ожидают с разными чувствами.
 
    Очень быстро животные почувствовали разницу - в городе даже Лоле, которая и из дома-то не выходит, стало скучнее и теснее. Ну а уж Норме, прежде гоняющей в полной свободе целый день, как быстрый олень, перескакивающей через кусты и исследующей неведомые тропы, втягивающей запахи леса и невиданных зверей, - ей стало совсем грустно. Нет, было так же радостно просыпаться по утрам и получать в ответ на свою любовь ласковые слова и объятия Мамы, прогулку с Папой по утренним улицам, но всё-таки это был тесный город. Здесь не слышно было свиста ветра и шума деревьев по вечерам, здесь не было тех волшебных запахов, дразнящих ноздри и заставляющих вздыбаться шерсть на затылке.  А потом чутко прислушиваться, всматриваться в темноту и порыкивать, пугая чужаков.
 
    Прошла неделя. Неожиданно приехали дедушка с бабушкой, а мама с папой пропали. Лоле хоть бы хны, она так же требовательно будила всех, требуя завтрак, так же устраивалась на самых тёплых и удобных местах в комнатах. Но Норме становилось тревожно, она спиной и своим большим лбом ощущала, что что-то происходит. Что-то меняется в их маленьком мире. Она как будто чувствовала чью-то боль. Разговоры дедушки и бабушки были взволнованными и подтверждали неясные предчувствия. Лола сохраняла чудесное душевное равновесие, свойственное стареющей леди; она тоже что-то знала, но не считала нужным обсуждать это.
    А потом дедушка с бабушкой радостно смеялись и громко кричали в чёрную маленькую трубку: «Поздравляем»!
 
    Через длинных три дня Папа и Мама вернулись. Осторожно ступая по половицам, бережно придерживая небольшой свёрток, они прошли прямо в спальню, закрыв двери. И там все охали, ахали и целовались. Первым к нетерпеливо ожидающим Лоле и Норе вышел Папа, он погладил по напряженной спине Лолу, шепнул ей что-то, и она, успокоенная, пошла к своим мисочкам. Но не ела, а только попила воды и тут же вернулась. Здесь происходило главное. И, полуприкрыв мудрые глаза, она наблюдала за подругой. Лола видела, как Папа привлёк к себе Норму, обнял ее за шею и, поглаживая ее голову рукой, с улыбкой говорил ей, что они, Папа и Мама, так же любят её. Еще он сказал, что теперь с ними будет жить новый член их семьи, с которым обещал познакомить позже. Лола следила за выражением лица человека и, успокоившись и поняв, что все в порядке, отправилась к себе в домик.
    Папа гладил и трепал Норму по спине и все повторял ей, что они так же любят её, как и раньше, что она такая же дорогая их девочка, а потом он принес ей любимое лакомство - собачьи печеньки. Норма без жадности и даже, кажется, без удовольствия, сгрызла лакомство и загрустила. Как выяснится позже, загрустила надолго.
 
    Вместе с тем из-за закрытой двери, куда животным вход пока был заказан, стали раздаваться разные новые звуки: кряхтение, чмокание, а иногда и громкий плач. Норма весь день просидела перед закрытой дверью, брови ее двигались вверх-вниз, на лице застыл вопрос, а глаза были грустными и влажными; устав от сидения, она ложилась, опустив голову на передние лапы. Когда младенец за дверью начинал плакать, она плакала и негромко подвывала.
 
    На второй день решено было начать знакомство четвероногих членов семьи с новорождённым. Мама вышла с кулёчком на руках, и на это невиданное чудо были уставлены две пары глаз, а за реакцией животных наблюдали другие две пары.
    Лола подняла ушки и крутила головой, чтобы сфокусировать свои косые глазки и лучше рассмотреть новый предмет, который Мама держала на руках. Норма, счастливая оттого, что Мама вышла из своего заточения, стремительно переместилась к дивану и положила передние лапы рядом с Мамой, радуясь самой возможности находиться в привычной близости к ней. Она разглядывала новый предмет. Этот детёныш человека удивительно пах, молоком, и чем-то ещё, и видя маленькую головку и стараясь понять, что это и как к этому относиться, она придвинулась вплотную и начала облизывать своим большим шершавым языком затылочек младенца. Мама попыталась мягко остановить собаку от довольно жесткого обряда знакомства, успокаивая собаку и аккуратно отстраняя ребенка от Нормы.
    Все это было выше её сил. Она уже не любимая Мамина Девочка. Ей нельзя взгромоздиться на диван рядом, прижавшись боком или положив голову на колени - у Мамы на коленях лежит этот сопящий свёрток, пахнущий молоком. Мама почти не выходит из-за закрытой двери. Мама оставила ее. Она больше не любит свою Норму. Собаке немыслимо трудно было понять, что же произошло и принять все изменения в их общей жизни, - до тех пор, пока они не вернулись в дом, окружённый лесом с его свистом и чириканьем, дразнящими запахами и возможностью гонять часами на свободе, без поводка и ненавистной команды «рядом». К счастью, вся семья вскоре вернулась в дом на горе.


                Как Норма водила машину


     Неожиданно для всех одним из предметов, представляющих несомненную ценность в глазах Нормы, стала машина. Норма и сама не ожидала, что ей так понравятся поездки, короткие или дальние - вместе с Мамой и Папой, главное - всем вместе, когда она, сидя на заднем сиденье, могла положить голову папе на плечо и сопеть ему в самое ухо. Или, что ещё лучше, Мама, повернувшись к ней, спросит ее ласково, не устала ли она, и погладит по крутому лбу.
     Теперь она чаще стала выезжать по разным надобностям вдвоём с Папой, а Мама с маленьким человеком оставались дома. Норме нравится усаживаться на мамино место рядом с папой, она внимательно смотрит по сторонам, хватая ртом прохладный воздух из открытого окна. Ветерок развевает ее уши, обнимает лицо, проезжающие улыбаются, а дети машут ей руками. Ей нравятся эти минуты вдвоём, и она опять чувствует себя любимым ребенком. В эти минуты Папа безраздельно принадлежит только ей, и все в жизни возвращается на прежние места. Они ездят в магазины, и она терпеливо ждёт, пока Папа загрузит все в багажник, и они отправляются дальше, а она сидит у открытого окна и ветер снова поёт ей в лицо счастливые песни.
     В этот раз дело было вечером. Заехали на заправку. Папа, как обычно, оставил Норму в машине, подошел к автомату, протянул шланг и пошёл внутрь маленького кафе купить что-то. Он немного задержался в очереди. Собака терпеливо ждала.
     По уже сложившейся привычке Норма быстро переместилась на место водителя, села, как она привыкла, положив лапы на руль, прямо держа спину и с высоты и даже чуть свысока озирая местность. Повинуясь какому-то импульсу, нажала на большой кружок посередине руля, потом нажала покрепче - и окрестности огласились громким и настойчивым гудком. Ей это понравилось. Ударила посильнее - машина просигналила звонче, а водители на заправке удивленно оглянулись. С изумлением обнаружили за рулем «водителя-лихача» со счастливым выражением на мордочке продолжающего ударять по клаксону. Подошедший Папа обнаружил небольшую группу смеющихся людей вокруг своей машины, кое-кто даже зааплодировал. В ответ на вопросительный папин взгляд Норма скромно опустила голову и, кажется, тоже улыбнулась.


                Как Норма и Лола подружились


     В комнату младенца их тянет как магнитом. Обе чувствуют себя абсолютно счастливо, когда организуется дружный ансамбль - сидящая в кресле и кормящая младенца Мама, под креслом уютно устроилась Лола, а рядом с креслом, упираясь головой в мамины ноги, вытянув расслабленное тело на всю ширину комнаты, замирает в тихой радости Норма.
     И совместное их появление тоже становится забавной традицией. Раздаётся громкий удар крепкого лба в закрытую дверь, резкий толчок, от которого дверь распахивается, а дальше следует нечто необъяснимое: молодая и сильная Норма отступает в сторону, уступая дорогу Лоле. Та медленно и грациозно входит в комнату, выбирает лучшее место. Следом так же медленно и достойно входит младшая.
     Неужели ссоры и перебранки прекратились? Не совсем, но многое меняется в жизни подруг и соперниц. В последнее время сильно изменилась Лола. Она поумерила свои воспитательные порывы, стала меньше шипеть, возмущенно изогнув спину, реже раздаёт пощечины своей товарке, а по сути, практически сестре. Ведь они обе одинаково любят своих Маму и Папу. Но Лола, конечно, любимее. Она воспитаннее и у неё прекрасные манеры. Как стареющая герцогиня, она невозмутима, полна достоинства, ее грациозное перемещение по комнатам - полны изысканности. Чего недостаёт ее юной подруге.
     При этом у Лолы появились странные и настораживающие новые привычки. Как обычно, рано утром она требует, и очень настойчиво и громко, чтобы ее немедленно покормили. Полученная пища дегустируется и остаётся в миске почти нетронутой. Но ушедшие досыпать в своих кроватях Мама или Папа напрасно радуются: ровно через пять минут снова раздаётся оглушительное: «Мреау!» и продолжается не два и три раза, а до появления кого-то из родителей. А через минут пять атака повторяется. Все попытки остановить этот терроризм безуспешны.
     Да и сама виновница беспокойства не смогла бы ответить, даже если бы умела говорить, почему на рассвете, когда только-только в сонные комнаты проникают розовые лучи, когда птицы начинают свои радостные песни и захлебываются звуками в желании перепеть и перекричать друг друга, она начинает чувствовать, как тянут и ноют ее старенькие косточки, как словно выворачивается наружу когда-то сломанная спина, как трудно оторвать от матрасика тяжелую голову. И тогда ей вспоминается тот день, когда она, ещё глупая, молодая и любопытная Лола, решила исследовать мир за пределами комнаты и ступила на балкон.
     А дальше она, очнувшись, почувствовала только сладко-кислый вкус во рту, и по всему недлинному маршруту ее медленного пути к спасению она оставляла красно-бурые следы крови, перемешавшейся с пылью и песком дороги. Она с трудом волокла разбитое тело куда-то вперёд, вся ее животная мудрость и генетическая память не давали ей бросить эти мучительно болезненные и требующие всех оставшихся у неё сил попытки найти спасение. Её кошачий бог наконец сжалился над ней и открыл перед выдохшимся  и почти бездыханным животным спасительную дверь - это была дверь в сторожку дворника. Очевидно, тот зашёл за какой-то надобностью и увидел Лолу, почти не живую, но и не мертвую. Он сделал то, что мог - укрыл разбитое животное какой-то рогожкой и оставил на ночь в тёплом помещении.
     Дальше была счастливая встреча с Папой - одно из его объявлений и прочитал добрый самаритянин, пожалевший едва дышавшее животное. С осторожностью Лола принесена была домой и начала борьбу за жизнь. Тёплые руки Папы и пипетка, с помощью которой ее кормили и лечили, шприц и любовь подняли ее через два месяца на ноги. - Нет, наверное, глубже и крепче любви и признательности, которые испытывает животное к своему спасителю. Все эти двенадцать лет Лола несла в себе преданность и благодарность, не обижаясь, если ему было недосуг или некогда поиграть с нею. Её не нужно было развлекать. Её жизнь была наполнена заботой о себе, о своей красоте, а также наблюдениями, мыслями, ну и, конечно, воспитанием. Воспитанием Папы, его гостей, потом той, что появилась в их жизни и осталась. Но самая большая работа досталась ей с Нормой, найденышем, начавшим претендовать на любовь Мамы и Папы, но не имеющим на это никаких прав, считала Лола. В конце концов ей удалось дать понять и ей, что ум и возраст Лолы дают ей право руководить и контролировать все в доме. Ей все удалось.
     И вот теперь, неожиданно для Лолы, появилось нечто, с чем у неё нет сладу - вытягивающиеся и перекручивающиеся почти видимо косточки и связки, одной общей болью связанные лапки и спина - и она, несмотря на все своё мужество, не в силах сдерживать стоны и переносить непереносимое одиночество, когда ей страшно и хочется одного - чтобы кто-нибудь присел рядом, положил легкую руку на голову, провёл по спине теплой ладонью.

             Глава третья



                ПРОШЛО ДВА ГОДА

     Да, прошло уже два года с тех пор, как изменилась жизнь всех обитателей дома в горах. С появлением нового члена семьи мои прекрасные героини должны были, вольно или невольно, принять свои новые роли. И Лоле и Норме пришлось смириться с тем, что они слегка отодвинуты на второй план, уступив свое место любимчиков и избалованных детей новенькому, бэби, который, как они когда-то, принимал свое место в семье как данность. Его все любили, находили для него всякие смешные и милые имена, с ним разговаривали, и он отвечал, выдувая пузыри, каким-то певучим нежным голосом.
     Он подрастал и начинал осознавать своих друзей-животных как часть своей жизни: сначала внимательно разглядывал, потом наблюдал за их передвижениями, затем начал тянуться и, подползая поближе, пытался потрогать, позже - втянуть в свою игру, бросая им игрушки. Маленький человек был полон дружелюбия и очень скоро завоевал свое место в их сердцах. К слову сказать, имя Нормы, своей самой большой и верной подруги, малыш научился произносить сразу после двух первых  своих слов - «мама» и «папа». Забавно искажая ее имя, он звал ее к себе, гуляя на улице. Он заговорщически звал ее на кухню, когда обедал, и незаметно для взрослых опускал лакомый кусочек под свой высокий стульчик, прямо в большую Нормину пасть.
     Она быстро привыкла прощать ему неловкую ласку - попытку обнять ее шею двумя руками, заваливаясь на нее сверху и сползая, держась неловко за шею, шерсть на спине и даже хвост.

     Эта тема - животное в доме, обретшее не только кров и стол, но заботу, любовь и возможность отдать все свою преданность самым дорогим людям, которые у людей называются мама и папа -  и в одночасье потерявшее свое особое место в их жизни. Непростая тема. И волнение естественное. Норма, конечно же, чувствовала их беспокойство, их желание быть всегда рядом с малышом и нежелание оставлять его наедине с нею. Она бы так же оберегала своих детей, если бы ей довелось их иметь.  Если бы могла, она объяснила им, что их страхи напрасны, что этот маленький агукающий или пускающий слюни маленький человек стал ей так же дорог, как часть мамы и папы, что она встанет на его защиту перед любым зверем или человеком. Её дружба с малышом становилась все крепче и трогательнее по мере того, как он рос. Он стал большой и важной частью ее жизни, но это была не вся жизнь Нормы.
   
     Эти два года в новом доме были для нее насыщенными и прекрасными. Норме принадлежали огромные пространства - лес, пруд, поле, бассейн, - границ для нее не существовало. Несмотря на небольшие ограничения, установленные для ее же безопасности, все время дня и все пространство вокруг дома принадлежало только ей самой.
     Просыпается Норма рано, когда все в доме спят; отряхнувшись и потянувшись, она отправляется в ближайшую комнату, тыкается носом в еще спящего родителя, давая команду «пора!». Отказать ей невозможно, и входная дверь открывается, выпуская её прямо в оглушительный многоголосый мир звуков: утренних птичьих песен, стука дятла по дереву, шума ветра, запутавшегося в густой кроне деревьев. Здесь её встречает разноцветный мир только начинающих зеленеть или уже покрытых листьями деревьев и кустов весенними или летними днями, или бесснежной тишины и холода осенью и зимой. Это Нормина воплощенная мечта о свободе. И о счастье.
 
    Выйдя из дома, она останавливается и осматривается, глаза ее внимательны и слух напряжен, дальше она бежит куда-то в одно из облюбованных для туалета мест, выполняет все необходимые утренние процедуры. Потом обегает сначала все ближние территории, обнюхивает норки бурундучков и зайцев, не обижая при этом их обитателей. Её маршрут непременно включает в себя маленький пруд неподалеку от дома (с одной золотой рыбкой и несколькими мелкими разнопородными рыбешками). Собака с наслаждением входит в воду, плюхается, фыркает, прыгает - она игрива, как ребенок, и она абсолютно счастлива. Наплескавшись и выйдя на берег, она отряхивается так, что во все стороны разлетаются вместе с каплями воды маленькие радуги. После она расслабленно полежит на траве или на песке, согреваясь и отдыхая душой и телом. Летом и теплой осенью этому способствует также не жаркое еще по-утреннему, но уже ласковое и ободряюще солнце, - и через некоторое время, проголодавшись, Норма медленно и, можно даже сказать, вальяжно, двинется по тропинке вверх, к дому. Первое ее движение - к кухне, где уже готов ее «завтрак» -  и принимается за еду. Слово «принимается» здесь, пожалуй, лишнее, ибо все сметается в доли секунды - у нее по-прежнему отменный аппетит.

     Близость к природе, тесная связь с жизнью окружающего дом мира ощущается Нормой во всем: в подошедшей почти вплотную к окнам дома оленьей семейке (это мама-олениха со своими малышами, расхорошенькими оленятами со светлыми пятнышками на спинках, пришли пощипать свежую травку и отведать сочных листиков с кустов). Часто она встречает на своем пути  вышедших на тропинку полосатых бурундучков, срывающихся с места как только они замечают ее. А как забавно встретить в траве или по тропинкам между деревьями бесстрашных зайцев, которые, присев и оглядевшись, дают стрекача, сверкая белыми шариками хвостов. И прыжки их тем шире и быстрее, чем скорее они заприметят грозную фигуру и огромную пасть Нормы. Но страх их напрасен, собака не причинит им зла - охотничий инстинкт ей почти неведом, годы жизни в большом городе лишили её многих привычек и врожденных способностей.

     Первозданная природа, обступающая со всех сторон дом в горах, не только изумляет и очаровывает, но и являет свои опасности. Не является полной неожиданностью присутствие в этих девственных лесах хищный животных, в том числе, рысей, лис, медведей. И местным жителям хорошо известно, что порой косолапый гость бродит по усадьбам, наводя страх на домашних животных, да и на жителей тоже. Однажды один из таких бродяг почтил своим посещением ближние к дому участки и дворы. Норма видела его издалека, но ей не позволено было следовать за незваным гостем. При этом, судя по её дальнейшему поведению, свой урок она получила и что-то важное поняла.
     С этого момента Норма стала вести себя как настоящая защитница своего очага и хранительница его обитателей. Выходя на улицу, теперь она сразу направляется к своему «наблюдательному пункту»  - покрытому травой  высокому холмику в середине двора. Она сначала осматривается: уши подняты, голова повернута то в одну, то в другую сторону, глаза «сканируют» всю прилегающую к дому территорию. Закончив осмотр, она садится, но поза её - напряженная, она на посту, у нее под защитой семья. Успокоившись, она может и прилечь на траву, но и сейчас она - сторожевая собака, она при исполнении.
      
               Как Норма нашла и потеряла друга
    
     Эта история произошла нынешней весной. Убегая по обычным своим утренним делам, Норма стала задерживаться надолго, на час-полтора. Возвращалась домой усталой, она просто падала и ложилась отдыхать на свой матрасик как после долгой и дальней пробежки. Папа с мамой терялись в догадках, где и с кем она проводит столько времени. Так шло время - месяц, другой, собака убегала куда-то и возвращалась, тяжело дыша, вызывая все те же вопросы. Вдруг кому-то пришла в голову идея - может, Норма нашла себе друга и проводит время в игре с ним. Но кто бы это мог быть? Ответ пришел однажды утром, когда Норма еще спала, а во дворе, не приближаясь близко к дому, а прячась за деревьями, объявилась довольно большая лиса с изумительным, большим и пушистым рыжим хвостом; она фланировала взад и вперед, вся её поза говорила о том, что она кого-то поджидает. Папа и мама предположили, что это очень похоже на вопрос: «А Норма дома?», или может быть: «А Норма выйдет гулять?».
      Оказывается,Норма нашла друга. Эти прогулки продолжались месяц, потом два. И вдруг в один день это все прекратилось. Норма возвращается вовремя, никто не приходит проверить, выйдет ли она на прогулку.
     И теперьпришло время беспокоиться о судьбе лисы. Что могло случиться с Норминой подругой, неужели с нею стряслась беда?

                Лола


     А теперь о Лоле. Последний год Лола болела. Ну как болела? Никаких проблем, которые требовали бы вмешательства врачей (ветеринара), не обнаруживалось. Она болела старостью.
     Выйдя из своей комнаты - а ей, в соответствии с ее статусом и возрастом - выделена была одна из ванных комнат в доме. Поначалу она часто выходила на прогулку и осмотр, а также чтобы найти еще одно потайное место в доме, чаще уголок, и лежать там, часами, чтобы потом вернуться назад, к себе, - где еда, туалет и домик для сна. Чем дальше, тем меньше ей хотелось путешествовать по дому, да и всем обитателям это нравилось все меньше, ибо на своих путях она оставляла лужицы и еще более внушительные следы ее жизнедеятельности. Итак, Лола переселилась в теплую комнату, где  она не по воле и злому умыслу творила то же самое - справляла все свои нужды только что не в миски с едой. Так продолжалось долгое время, и каждое утро и каждый вечер она получала свою баночку еды и свою миску воды, а также слова,ободряющие или увещевающие. Она, бывшая активным членом семьи, стала все дальше и дальше уходить от суеты, дневных забот и желаний, - к удовлетворению своих самых простых потребностей. Нужны стали только: тепло, светло, и, конечно, «не забудьте поменять воду, постелите сухое вместо того, что мокро и грязно».
     И однажды, когда ее выпустили погулять, она ушла. Камеры на дворе показали, что голубоглазая кошка, покружившись вокруг машины хозяина и понюхав ее, направилась прямо по дорожке вниз от дома, к выходу. Она шла уверенно, словно зная, куда направляется, словно у нее был план и она следовала ему. Шла ли Лола в пространство между мирами, как считают некоторые. А может быть, она еще вернется, чтобы проститься с родными перед тем, как уйти на радугу. Или уже обрела ту полную свободу, которой лишена была по воле человека, приручившего ее дальних предков, взявших на себя заботу о них, лишив при этом тесной связи с миром, природой, стихиями. И вот теперь пришло ее время возвращаться.
     Мы слишком мало знаем о мире, чтобы с уверенностью говорить о чем-либо, кроме себя. Да и себя порой не знаем.
     Во всяком случае, хочется верить, что она выполнила свою жизненную программу и ушла без обиды.