Когда Антон приходил со своей Оленькой в гости, Тося никак не могла совладать с собой. Она часто ссылалась на здоровье, уходила в другую комнату или делала вид, что чем-то занята, но даже если она садилась за стол, то никогда, никогда! при нём ничего не ела, боясь, что, как только она возьмет вилку, все сразу заметят дрожь её рук.
«Боже мой, вдруг кто-то это видит? Как же от этого избавиться?» ; думала она, глядя в зеркало на свои пунцовые от волнения щёки.
А потом вечерами она думала, о нём. Она знала, что всё это не может быть невзаимным. Что не может она так реагировать. Это всё он! Это его чувства она так ощущает. Она вспоминала его взгляд, руки, острые черты лица. И какая-нибудь маленькая деталь, какая-нибудь фраза, ; и кровь от лица уходила вниз.
«Неужели никто не видит моих расширенных зрачков, когда я смотрю на него?», ; думала Тося.
Когда Антон перестал приходить в гости к Сергею, Тося постепенно скатилась в депрессию. Она понимала, что больше не увидит его никогда. Она уверяла себя, что это всё только её фантазия. Заигравшееся воображение примерной семьянинки. Но внутри неё что-то надрывно стонало и выло, и она не могла перестать ощущать эту тоску. К Сергею она ничего не чувствовала, она вообще больше ничего не чувствовала.
Ей только было до тошноты обидно. Неужели это она? Неужели это та самая Тося, которая когда-то утверждала, что не позволит ни одному человеку манипулировать собой, сидела теперь вечерами на диване и смотрела какое-нибудь тупое кино с нелюбимым уже мужчиной? Почему она вдруг решила тащить на себе бремя чужих проекций? Почему она решила стать чьей-то тенью, вместо того, чтобы быть Тосей.
Сначала она пыталась разговаривать с мужем. Говорила, что уйдёт от него, если он не будет к ней уважительно относиться. Но что это было? Угроза неуверенной в себе девочки, пытающейся доказать, что её можно потерять? Или самое настоящее желание ; бросить его и уйти? Оставить эту жизнь, которую она, казалось, согласна была уже прожить? Сергей никак не реагировал. Отмахивался от разговоров. Он не верил её серьезному голосу и не хотел принимать никаких решений, потому что его всё устраивало.
Неужели она согласна всю свою жизнь лгать себе и ни разу так и не сделать того, что она действительно хочет? Совершить маленькую революцию! Неужели так уж сильны в ней традиции, что она готова жертвовать им свое счастье?
Сергей совершенно её не знал. Не знал, что если она кому-то что-то и задолжала, то она всегда возвращала долг. И если она уходит, то возвращается только однажды. Второй раз она уходит навсегда. А главное, в этом всём не было ни грамма пафоса. Она не была надменной, не получала удовольствия от чужого страдания. Она просто теряла любовь, растрачивала по крупице свою любовь на грубую логику и на попытки понять все хитросплетения лжи и недоверия, которые она чувствовала от Сергея.
Он не любил её, но любила ли она? Испытывала ли она при нём хоть раз такое же оцепенение, как при Антоне? Думала ли она о нём так же мучительно долго, как об Антоне? И если бы он вдруг исчез, испытывала бы она такую же зияющую рану пустоты или только равнодушие завораживало её во взгляде Сергея? Не в этом ли равнодушии она черпала своё возлюбленное страдание? Нет, она его никогда не любила!
И вот теперь, когда всё стало очевидно, он словно переменился. Вот теперь, когда она перестала мучить его своими разговорами, своими попытками выудить из него страх потерять её, когда она произнесла вслух тайну его равнодушного сердца, он словно очнулся. Какая-то тень пробежала по его лицу. Вот оно, его страдание. А в ответ она ничего ему не могла уже дать. Она исчерпалась вся. И любовь её высохла до самого дна.
Они сидели на диване и смотрели какое-то кино. Совершеннейший бред. Тося ни на мгновение не отвела взгляд от экрана телевизора, но она ничего не видела. О чем был этот фильм? Сергей пододвинул к себе её холодные босые ноги. Тося посмотрела на него. У него были поджаты губы и прямой влажный взгляд:
- Я люблю тебя.
Тося посмотрела на недавно крашенный старый потолок с сохранившейся лепниной. Тонкие паутинки трещин расходились в разные стороны. Как ни старалась она их заштукатурить, со временем они снова проявлялись, а в некоторых местах вспучивались и, надламываясь, крошились на пол. Но менять потолок она не хотела. Ей нравилось это ощущение старины. Тося заложила руки за голову. Сергей никогда не отвечал, когда она говорила «Я люблю тебя». Действительно, что ответить на этот вопрос, если ты не испытываешь взаимности?