Сквозь жизнь и любовь
Перечитывая лирику писателя Ивана Николаевича Гажимона в сборнике «Сквозь жизнь и любовь», я услышала и прочувствовала неповторимую песню неугасимой, бесконечной любви к родной земле. И мысль открыть читателям этого мастера слова, поистине самобытного поэта, всецело завладела мной. Но сначала хочется поведать, что написал о своём жизненном пути сам автор:
«Гажимон Иван Николаевич – мужик крестьянский, сын собственных родителей, которые произвели меня на свет через пару годков после коллективизации на Днепропетровщине.
В 33-м году – умер от голода. Но Бог не допустил, чтобы меня зарыли в землю. Жил на оккупированной фашистами территории.
После освобождения села работал в колхозе. Сначала пастухом свиного стада, затем – овечьего. Тогда же написал первое стихотворение, в котором докладывал товарищу Сталину о досрочном выполнении колхозом хлебозаготовок и опубликовал его в районной газете. В 47-м году вновь подстерегла голодная смерть. И снова Бог не позволил земле принять моё тело. Потом – шахта, столярка, паровоз, армия.
Образование – народное. Правда, к этому надо добавить: университетские студентки делали из меня бюро находок. Они прятали в мои кудри авторучки и как бы случайно их там находили…
В Литве я нашёл свою любовь, там же – работу редактора газеты «Дружба», в которой дослужился до денежного содержания государством.
О чём не сказал в этом коротком жизнеописании – высказано в стихах…» Что и звучит в его следующих строках: «Судьба меня не в гамаке качала: / Вполсыта ел, порой вполглаза спал. / Тернистой тропкой счастье убегало, / И звёзд на грудь никто мне не давал».
Гажимон жил и творил на рубеже двух времён – Советский Союз и его распад.
Известное изречение Гейне: «Когда мир раскалывается пополам, трещина
проходит через сердце поэта», – целиком можно отнести и к нему. Отсюда драматизм
чувств, которым наполнена его лирика, его искренние признания.
Рождённый в СССР, он всей душой болел за всю огромную, развалившуюся страну, и это нашло отражение в его поэзии:
В Литве – дожди, а в Скифии – зной юга…
Моя же боль – одна на две страны:
Мне Украина – мать, Литва – подруга…
Но есть в душе и таинство струны:
Когда пойму – нет выхода иного –
Беззвучно сердцем Богу помолюсь:
Пусть будет на земле Господне слово.
Пусть будет на земле Святая Русь.
«Тайна души»
В книге «Неугасимое былое» автор признаётся, что «…оказался гражданином другой страны, и надо мной нависли суровые, неотвратимые облака конца собственного бытия на земле…
Село умерло. Я ещё живу. Живу с тягостной, тоскующей болью в душе. Она и в могилу проводит меня. Потому что я до слёз люблю Родину и мову (укр. – язык). Даже не смотря на то, что предал их… Простите…»
Душа поэта ранима, чувствительна и отзывчива к страданиям всего, что окружает его на земле, будь то человек, животное, растение. И, тем более, он не мог остаться равнодушным к распаду государства.
Сила лирики писателя мне видится в том, что в ней чувство любви к родине выражается не в общих словах, а в конкретных зримых образах, через картины родного края. У писателя нет чёткого разграничения произведений по темам. Они переплетаются удивительным образом и создают поэтическое кружево, где в центре родное село, родители и покоряющие душу пейзажи любимой стороны.
При всей любви к жизни, влюблённости в богатую царственно-прохладную природу Балтики Иван Гажимон остро ощущал сильную тоску по малой родине. Он трепетно и умело подмечал красоту и радость в простых предметах сельского быта. К этой теме он не переставал обращаться на протяжении всей жизни, им создан колоритный образ деревни.
В своём творчестве писатель всегда в окружении близких ему людей – матери и отца. Это к ним он обращается, каясь без утаек и недомолвок за то, что не приезжал, не навещал их. В его строках сквозит искренность, и многие из них звучат как исповедь.
Трудно представить, что писатель, умудрённый жизненным опытом, в душе всегда оставался подростком, который умел видеть прекрасное в «сверканье росинок», в солнечном закате... Находясь вдали от родительского дома, размышляя о жизни, о своём возрасте, времени и нынешних нравах, он мысленно возвращался к самому дорогому человеку – маме: «На склоне лет уже ничья рука / Мои седины нежно не погладит: / Кого тревожит не своя тоска, / В стране, где учат, как друг другу гадить? / Года мою подтачивают плоть, / А мне, порою, солнышко приснится...»
В мечтах и снах погружаясь в далёкое детство, автор чувствовал то всепоглощающее счастье, которое давало ему силы, ведь только там рядом была мама и её добрая рука: «Сквозь толщу лет и жизни колобродь / Вдруг прикоснётся мамина десница».
В книге «Неугасимое былое» писатель рассказывает: «Именно после трёх лет моей подлунной жизни по-настоящему проклюнулась приторможенная природой память». «Память младенца топкая: /Яркий порог крыльца, /Мамины груди тёплые, /Колкость губы отца».
Автор признаётся, что юношей «чистые слова воды ловил… Просачиваясь сквозь щели между камнями кладки, бурлит тонко и заливисто, отчетливо выделяя слова-звоночки». И ему казалось, что «поют не стремительные струйки воды – поёт мама». И далее он раскрывает: «Чистота родительских мелодий, передаваемая водой, слова песен гнездились в моём сознании образным, красивейшим языком на свете. Я гордился своими глаголами…»
Как видим, Иван Николаевич впитал вместе с молоком матери, с украинскими песнями и чарующими мелодиями природы народную глубину и передал её в своих творениях на двух языках: на украинском и на русском.
Черпая вдохновение в образах милой сердцу природы, он понимал, что уже никогда не сможет испытать столь светлые и радостные чувства, которыми была насыщена его жизнь в селе. Поэтому стихи, посвящённые любимому краю, вызывают и грусть, и восхищение.
В основе стихотворения «Письмо» лежат детские воспоминания писателя. В строках звучит тихая грусть и ласка, сильная любовь и душевная забота о матери: «Поброди с письмецом за левадой, / Где любил я с тобою гулять... / ...Только очи свои голубые / Васильковой слезой не тумань... /...Я хочу, чтоб их свет бесконечно / Освещал на дорогах меня…»
От этого стихотворения, сильного по своей эмоциональной взволнованности, веет щемящей тоской и неизбывной любовью к матери.
В другом стихотворении «Моя вина» поэт передаёт последнее письмо отца, который делится не только деревенскими заботами, но и желанием увидеться: «...мы хату, наконец, / Обили красной черепицей. / Для крепости… Быть может, кто из вас / Приедет жить в село родное… / Угля и дров на зиму я припас, / А маты мается ногою».
С мыслью, что родители «не дотянут до весны» – мучения поэта возрастают, т.к. в сознание врываются тяжёлые и грустные слова: «Совсем уж старость придавила…» – и эта весть вызывает в душе автора страх потерять близких. Из глубины сердца он восклицает: «Ну что ты, батя… Душу не терзай – / Молюсь за вас – и Бог услышит».
Он уповает на Бога и обращается к Всевышнему в молитве, зная, что Бог услышит: «Иначе, кто же мне напишет?..»
Автор берёт на себя вину за независящие от него обстоятельства, которые изменили жизнь:
«Легли родители под травы. / Я, каюсь, виноват перед отцом, / Пред Богом – за развал Державы». Какая оголённая душа, сколько боли и страданий за всех, оказавшихся в разных странах! И вместе с автором чувствуешь жгучую нестерпимую горечь, тоску и укор. Сильно, остро и злободневно написаны эти строки.
Иван Гажимон думает о своей ответственности перед Родиной. Обострённое чувство собственной вины сближает его с Сергеем Есениным, тем самым он продолжает традиции великой русской литературы, которую во все века отличала наполненность гуманистическими смыслами.
Стихи о природе не стоят особняком, это – продолжение безграничной любви к родной земле. Кажущиеся простыми пейзажные зарисовки наполнены душевным теплом, искренностью и проникновенностью, что делает их яркими и запоминающимися. Природа у поэта живая и отзывчивая, он к ней обращается с нежностью, как к любимой женщине, и она отвечает ему той же лаской. В стихотворении «Ковыль» поэт восклицает: «Сторона родная, матушка степная, / Славная под вишней из осок постель». Эта фраза словно бы вдыхает жизнь в умиротворённую картину, нарисованную им так искусно и легко. В тихих ночных звуках он слышит, как «В загородке томно козочка вздыхает, / И скрипит под вечер в пойме коростель... / Перепёлки хвалят хлебные поля... / А сведу ресницы – луг ковыльный снится, / Тот, где балки руки моют в родниках».
Автор мастерски передаёт состояние угасающего дня с удивительными ночными звуками, вздохами, скрипами: «Боже! Как уютно на траве-осоке и лежать, и слушать угасанье дня». И мир погружается в сладкие грёзы, ничто не нарушает этой гармонии с божественной красотой природы.
В творчестве писателя часто встречается переплетение красоты природы и душевных переживаний, размышлений о жизни. Например, в стихотворении «Музыка» вначале автору снятся просторы майского поля. А потом возникает музыка: «В глухой тишине, в свете белом, высоком, / Божественной стройностью нежных тонов, / Всплыла вдруг мелодия в звуке негромком / И мягко нырнула в рядочки ростков... / Я упал на колени пред музыкой тролля, / И сердцем у поля прощенья просил, / Что таким же росточком, на этом же поле / И я зеленел и в мир грешный входил».
Здесь снова ощущается неразрывная связь писателя с природой. Он просит прощения у поля: «За грех, что проведать тебя забывал. / Мой прах в своё сердце принять не захочешь, / И это страшнее, чем жизни финал». Чувствуется нескрываемое отчаяние, открытый нерв души автора. Драматизм переживаний усиливается и приобретает форму горестных размышлений, и вместе с автором испытываешь жгучую нестерпимую боль. А жизнь близится к своему завершению: «Нахраписто осень в окошко стучится, / И чёрная ночь рядом с нею стоит». Обнажённо, остро передано состояние тоски, вызванной ускользающим временем. И если вначале слова о природе льются ручейком, то во второй части стиха бурлят шквалом горестных эмоций и чувств.
Своеобразие поэтического дарования Ивана Гажимона проявляется в умении рисовать картины природы. Пейзажи — не безлюдные, в них всегда видится писатель, влюблённый в родимый край, ведь природа сама щедро дарит ему краски и образы, открывает свои сокровенные тайны. И этот дар также роднит его с творчеством проникновенного певца деревни Сергея Есенина.
Поражает накалом страстей и чувств стихотворение «Случай». Его сюжет можно сравнить с короткометражным фильмом. Обстановка времени и действия показаны крупными, точными мазками. Состояние природы настораживает и заставляет верить возникающей картине: «Я подсадил его к себе в машину –/На полпути от станции домой,/Когда хохлатки – камнем в клещевину, / Напуганные тучей грозовой. / Уже упали на капот дождинки. / От яркой вспышки небо пополам. / А он – чуть вздрогнул, словно лист осинки, / От сквознячков, шалящих по полям».
Описание попутчика, нищенски одетого, идёт с нарастающей неприязнью к нему, а позднее к сильнейшему огорчению автора: «Я сожалел, что подобрал особу… / Из нищих, видно, этот чернопуз. / Ещё натрусит тут бациллы всякой… / Чесотки мерзкой, вшей тифозных, гнид…»
Ситуация обостряется, когда автор пытается узнать, куда и откуда идёт попутчик, но тот не сразу отвечает: «Откуда топаешь, пацан, откройся? / В глухих полях не страшно? Вот… гроза… / – Сейчас скажу. Дай руку мне… Не бойся, / И пристальней взгляни в мои глаза».
И вдруг повествование потрясает своей неожиданной развязкой: «Я – первый твой рассвет, я – крик твой первый, / Я – детство горемычное твоё, / В костре войны его истлели перлы – / Застлался гарью светлый окоём».
Оказывается, трудности детских лет поэта – голод, бедность, война – не закончились с возрастом. Писателя до конца жизни не покидает образ его Прошлого. Накал поэтического нерва в описании столкновения Настоящего с Прошедшим цепляет до боли в сердце. Осмысление прошлого у писателя весьма необычное, впечатляющее своей парадоксальностью. Сколько же щемящей грусти, отчаяния и любви в его строках! У поэта редкий дар видения мира, способность восприятия явлений и вещей своим особенным взглядом.
Иван Гажимон, будучи в армии, подружился с литовцем, который переписывался с землячкой по имени Зита. Девушка на фото ему очень понравилась, и у них завязалась тёплая переписка. И после армии он приехал в Литву, нашёл Зиту и остался здесь навсегда. Если бы не эта встреча, то мы бы так и не узнали нашего замечательного и всеми любимого писателя.
Стихи о любви написаны с нескрываемой нежностью и трепетом в сердце. Душевные интонации волнуют своим лиризмом, и порой в них слышится грустинка об ускользающем времени. Трогательно и искренне звучат стихи, посвящённые жене Зите, литовской писательнице.
Хочется процитировать удивительные слова автора из книги «Неугасимое Былое», которые передают его истинное и необыкновенно возвышенное отношение ко всем женщинам: «Женщина… Проклятая и освящённая, грешная и праведная, отшлифованная в огне и нежности, отчеканенная в памяти и предана забвению, продана на торжищах времени… Ты единственная, в любых условиях жизни, не теряешь своего обаяния… сладости. Мы любим тебя!»
«Только стихи – негасимые свечечки Лиры – Может, кого-нибудь нашим согреют теплом», – и этим строчкам робкой надежды поэта из стихотворения «Семейный романс» суждено было сбыться. Действительно, замечательные творения писателя не только греют, но и радуют, и глубоко трогают сердце читателя.
В поэзии Ивана Гажимона нет витиеватых слов, современных сравнений, образов, модного сленга. Он писал сердцем, и от этого его творения ещё более пронзительны, и в сердце человека, пережившего голод, разруху и холод, нет места вычурности и изощрённости.
Особенностью лексики его стихов является обилие слов с уменьшительно-ласкательными суффиксами: сторонка, тропочка, звёздочки, росточком, козочка и др. Они придают тёплый и душевный колорит произведениям. От них веет экспрессией и эмоциональностью автора. Это типичный элемент русского фольклора, а также произведений художественной литературы, восходящих к устному народному творчеству. Их использовали такие поэты, как Н. А. Некрасов, С. Есенин, А. Т. Твардовский.
Можно сказать, что творчество Ивана Гажимона опирается на исповедальные традиции, исторически свойственные русской литературе, и его творчество говорит само за себя.
Хочется отметить ещё одну грань таланта – это его поэтическая проза. Жанр произведений, к которому он чаще всего обращается, – маленькие новеллы, исполненные большой любовью к природе и человеку: «Я был травою», «Там, где корни мои» и другие.
С удовольствием привожу отзыв Игоря Влади Кузнецова, члена Союза переводчиков и писателей России о творчестве И. Гажимона: «Тексты Ивана Гажимона не простые, чувственные, с услышанной мной неизбывной тоской и об отчей хате, и о тёплых и бесконечно заботливых маминых руках. В них автор часто обращается к образам родничков и корней, к своеобразной корневой системе родной земли. Это представляется естественным, гармоничным и необыкновенно притягательным для читателя.
Классик американской литературы Уолт Уитмен в начале двадцатого века заметил: «Я слышу, как растёт трава». Гажимон смело идёт дальше. Он утверждает, что слышит шевеление корней, пульс ручейков и речек. И читатель действительно начинает это слышать вместе с талантливым автором. Слышать оригинальную, совершенно неповторимую песню с признанием в бесконечной любви к родной земле.
У Ивана Гажимона встречаются и горькие страницы о войне, о страшной людской вражде.
Иван Гажимон, поэт-романтик, писатель-исследователь, неизменно точен и внимателен к мельчайшим деталям быта и нюансам человеческих отношений. И, конечно же, отмечу богатейший образный и по-своему «вкусный» язык большинства текстов Ивана Гажимона.
Автору удаётся очень сдержанными, неброскими средствами, без всяких искусственных эффектов создавать изящные «полотна», полные чувства и ярких, чистых красок. Живописность, сочность описываемых жизненных ситуаций – ещё одно важное отличие прочитанных текстов.
Можно сказать, что творчество замечательного автора Ивана Гажимона принадлежит не только Литве, но и всему миру. Его произведения – один из сильнейших импульсов любви и развития жизни, не оставляющий равнодушным.
Иван Гажимон – несомненно талант, который в последнее время действительно сумел меня удивить».
Мне посчастливилось видеть, как работает автор. На его письменном столе и на книжных полках громоздится огромное количество словарей разных авторов. Над каждым словом он размышлял серьёзно и скрупулёзно. «Слова-звоночки» у него то льются ручейком звенящим, то сильно грустят, потому что живые, подсмотренные у природы и человека, прочувствованные и выстраданные сердцем, и, как сказал сам автор, «гнездятся в потаённых уголках» его души.
Всё творческое наследие Ивана Николаевича Гажимона, члена Союза писателей России и Литвы, говорит о том, что он является истинным последователем классической русской литературы.