Слова, облаченные в ослепительную обескураживающую форму, как слезы, пролитые по погибшему другу. Слова драгоценны, словно бриллианты и бесценны, как мгновения любви. Когда они ровным потоком льются из уст говорящего, когда яростной триадой вылетают из души разгневанного, когда передают грусть скорбящего. Это уже не просто наполненные информацией звуки. Слова несут наши сокровенные эмоции, осколки истерзанной души.
Её слова в тот пасмурный дождливый день были именно такими. «Я люблю тебя» - сказала она, умирая, сжимая моё плечо своей нежной маленькой ручкой.
- Замолчи, - прокричал я ей. Слишком тихо, чтобы быть услышанным.
Ее окровавленные губы улыбались, пробитая грудь продолжала дышать. Где-то там внутри билось сердце. Слишком большое, слишком доброе, чтобы в нём нашлось место для меня. Слишком теплое, чтобы уйти из этого холодного мира.
- Я люблю тебя, Джо! – прошептала она, собирая последние остатки сил, продолжая умирать в моих объятиях.
Где-то слышались взрывы, гремели выстрелы, со сверхзвуковой скоростью проносились истребители.
Я не слышал ничего из этого. Прижавшись спиной к единственной оставшейся от дома стене, я ощущал холод безразличных кирпичей. Вокруг лежали обломки, щепки и остатки мебели. Между двух камней застряла кукла с почерневшим от сажи лицом.
Я сидел и слышал, как всё слабее и слабее бьется сердце девушки, которую я любил больше жизни. Одной улыбки которой было достаточно, чтобы самый темный и безрадостный день наполнился теплом и смыслом. С моих щек лились слезы, я просил её остановиться, поберечь силы до прихода медиков. Она словно не слышала, улыбалась, говоря обо мне.
- Джо, ещё в детстве ты был таким упрямым, несносным, злил меня одним своим видом. Можно было подумать, весь мир остановится и повернет в другую сторону из-за твоего недовольного бормотания. И ведь так и вправду происходило.
Она коснулась рукой моей щеки, наши взгляды встретились, и я вздрогнул, поражаясь решимости ее глаз. Она была готова к смерти, не бежала, не пряталась, даже не пыталась цепляться за жизнь. Как и всегда, полная внутреннего благородного достоинства, верная себе до самого конца.
Она ушла, не закрывая глаз, продолжая смотреть на меня, улыбаться, шептать «я люблю тебя». Когда я понял, что ее больше нет, я не выдержал и заорал. К черту войну! К черту империю и правое дело!
- Мэй, - кричал я, не в силах сдержать слезы, продолжая обнимать ее хрупкое тело. – Мэй, вернись! Пожалуйста.
Я ревел, осознавая свое полное бессилие. Приближались шаги.
- Мэй, не уходи, ты нужна мне! – из её тела уходили остатки тепла. – Мэй, я ведь тоже люблю тебя. Мэй! Зачем мне жить, если тебя нет?
Я прижимал ее к себе, звал по имени. Но она не откликалась. Не звучал больше ее звонкий голос, не двигались озорные глаза. Смерть неумолима и смерть забрала ее к себе.
- Сэр, она мертва. – Раздался возле меня электронный голос. Через несколько секунд он с заминкой добавил. - Вы нужны нам на поле боя.
Я открыл глаза. Два солдата в имперской броне стояли совсем рядом. Один из моего взвода, второй из взвода Мэй. Он протянул обе руки:
- Я доставлю ее на корабль. Прошу вас, капитан, примите командование.
Он терпеливо ждал, а я не мог оторвать взгляда от лица Мэй. Так прекрасна, нежна в своей улыбке и невинной чистоте. Это я должен был быть на ее месте. Не она заслужила смерти, а я.
- Сэр, ее жертва будет напрасной, если мы сейчас проиграем бой.
Я вздрогнул. Бой. Этот бессмысленный с самого начала бой.
- Но для нее он имел значение.
Я снова вздрогнул.
- Телепат? – спросил я, уже зная ответ.
Солдат кивнул, насколько это позволял одетый шлем. В моей душе закипала ярость. Он знал все, что происходит в моей голове, видел это, словно открытую книгу. Он знал о Мэй все, что знаю я. Мне захотелось убивать. Убить этого телепата прямо сейчас.
- Убейте меня, но пожалуйста, примите командование. Мэй все еще не отомщена.
Я кивнул, передавая ему свой драгоценную ношу. Затем наклонился, поднимая с земли свой автомат. Полная обойма горела зеленым, я буквально ощущал крик пуль, жаждущих вырваться наружу.
В душе не было ненависти или жажды отмщения. Лишь годы тренировок напрягали тело, жаждущее действия. А еще я безумно хотел всадить пулю в лоб телепата. Даже представил это. Как со вспышкой она выходит из дула, врезается в шлем. По нему проходят трещины, осколки разлетаются в стороны, пропуская пулю внутрь, к вожделенному содержимому.
Солдат попятился. Не нужно было быть телепатом, что бы понять, что он сейчас испытывал. Телепат был как мышка, загнанная в угол изголодавшимся котом, жаждавшим крови.
- Прошу, не надо сэр. – Даже через шлем была слышна дрожь в его голосе.
На этом поле боя я был самым опытным и оснащенным убийцей. В моих руках была мощь имперского крейсера, и я умел этой мощью управлять. Врагам стоило бы убить меня прежде, чем браться за моих солдат.
- Они это и хотели, сэр. Но попали в Мэй.
В доли секунды я обнажил ионный нож, нанося удар прямо промеж его глаз. Нож, источавший синий свет, замер в миллиметре от переносицы, пробив толстую броню шлема. Этот телепат определенно напрашивался на сталь промеж глаз, но я уже пришел в себя достаточно, чтобы контролировать свою жажду убивать.
- Отнеси Мэй на корабль. Я убью тебя позже, – Успокоил я его и выдавил из своих недр подобие улыбки.
Повторять дважды не пришлось. Мы остались вдвоем вместе с солдатом из моего взвода, всё это время молча ждавшим рядом. Не обращая на него внимания, я выглянул из-за стены, к которой раньше прислонялся, и окинул взглядом поле боя.
Город, в котором мы начали сражение, теперь лежал в руинах. Если вначале здания были пятиэтажными, то теперь самым высоким был полутораэтажный косяк с болтавшейся на одной петле дверью.
На секунду я увидел за ней красный лоскут, бывшей частью брони повстанцев. Ни мгновения не колеблясь, я зафиксировал косяк в компьютере шлема, и тут же воздух раскалился.
Разрезая небо, в косяк впился луч сплошной разрушительной энергии, выпущенной центральной пушкой моего крейсера. Он полностью стер здание с лица земли, оставив глубокий кратер. Минута потребуется на охлаждение центрального орудия, и это время я буду без своего главного козыря.
Ни сколько из-за этого не переживая, я вскинул автомат. Тут и там появлялись солдаты повстанцев, осознавшие, что имперский капитан все ещё жив.
Каждому хватало очереди из двух патронов, чтобы моментально уйти в мир иной с превратившейся в кашу из металла и плоти головой. Встроенный в шлем компьютер фиксировал врагов одного за другим.
Я понимал, почему враги так себя ведут. Зачем вылезают из своих укрытий. Запроси я сканирование с крейсера, и мне тут же поступят данные о каждом живом объекте в радиусе трёх километров. Гражданских мы вывели, а в телах имперских солдат были чипы, показывающие своих. Все остальные, значит, автоматически попадали в список подлежащих к уничтожению.
Именно поэтому повстанцы так рисковали жизнями, желая найти меня, и становясь лёгкими мишенями для моих солдат. А ведь я с самого начала не собирался использовать орбитальное сканирование. Слишком слабая технология, различавшая только в системе «свой-чужой». В городе все еще могли оставаться гражданские, и я не хотел ставить их жизни под угрозу, продолжая методично отстреливать повстанцев одного за другим.
Сверх-компьютер в моем шлеме, обладавший куда большей чувствительностью к звукам, чем человеческое ухо, засёк движение позади меня.
Я тут же обернулся, перезаряжая автомат и прижимаясь спиной к стене. Разгоряченное дуло обратилось в сторону ближайших развалин – единственного места, откуда могли прийти враги.
В этот момент в шлем поступили данные автоматического орбитального сканирования, которое я отменить не мог. Эти данные так же отправлялись на компьютеры моих солдат, а значит сейчас начнется бойня. Возле моего левого глаза засветилась карта с мелкими круглыми точками. Белым на ней обозначались имперские солдаты, красным – враги.
Чуть выше карты данные. Белых точек было две с половиной тысячи (погибло около пятисот), красных - немногим больше тысячи. К началу операции, их помнится, было больше пяти тысяч.
Из-за развалин показался человек и я отточенным движением, при помощи сверх-компьютера, выбрал точку в середине его лба. И лишь мгновение спустя понял, что это ребёнок - девочка.
Времени удержать палец, от нажатия на курок, уже не было, и я что было сил, вздёрнул дуло вверх. Раскаленная пуля пролетела меж прядей перепуганной девочки, срывая пару волос.
Что происходит? Орбитальное сканирование показало, что среди развалин прячется десяток человек. Правильное построение выдавало в них солдат. Тогда что тут делает девочка?
Высунувшееся из окна, возле лица девочки, дуло принесло ответы, поливая меня очередью. Будь это опытный стрелок, мне бы изрешетили голову или грудь. А так попало всего две пули – в ногу и живот под нижним ребром. Я плюхнулся на задницу, пораженный не столько ранениями, который доспех под руководством сверх-компьютера уже стягивал. А тем, что они использовали ребенка. Эти мрази выставили девчушку как прикрытие-приманку, ожидая меня ошеломить!
У них это получилось. Солдат возле меня выиграл немного времени, но его моментально убили. Да и со мной, наверное, они собирались покончить. Но я их опередил, запрашивая повторное орбитальное сканирование.
Теперь я точно знал, где находится девочка. А значит, остальные девять человек ждали горячие пули из моего автомата.
Работа сверх-компьютера полностью зависела от работы моего мозга и ясности разума. Сейчас меня охватывала такая холодная расчетливая ярость, что компьютер за мгновение собрал полученные ранее данные и начертил силуэты врагов за стеной. Я зажимал курок, отправляя пулю за пулей. В отличие от их оружий, моё прошивало бетон, как вату.
Они дергались, кто-то пытался спрятаться, кто-то - выскочить из-за развалин. Один даже хотел прикрыться девочкой, хватая ее за плечо. Ему я с особым удовольствием всадил пулю в нос, а затем, когда он падал, еще две пули в висок и лоб. Остальных я расстреливал с не меньшей точностью. В итоге остались все, кроме девочки. Третье орбитальное сканирование это подтвердило.
Сканирование давало невероятное преимущество, и мои солдаты им пользовались. Красных точек становилось все меньше. Убедившись, что рядом больше нет врагов, я отправился к развалинам, чтобы спасти девочку.
Малышка ждала меня с чем-то в руках. Этим чем-то оказалась граната. Чика была выдернута, по заляпанному грязью и кровью лицу текли слезы. Она смотрела на меня и тряслась всем телом. Разожми она сейчас пальцы, сжимавшие детонатор, и нас двоих не станет.
- Грубые дяди сказали, что если я убью вас, мама с папой вернутся.
В ее голосе, тоненьком и таком слабом, было столько чувств. Но над всеми ними преобладало желание верить «грубым дядям». Конечно, девочка была не дурой. Она догадывалась, что держит в руках и что произойдет, если она отпустит. Девчушка сжимала гранату, словно это был золотой билет в светлое будущее.
- Местью родных не вернуть, – прохрипел я, поражаясь глухости своего голоса, но, не собираясь останавливаться, – будь иначе, я бы залил этот мир кровью.
Она вдруг закричала и, зарыдав, грохнулась на землю, прижимая голову к коленям. Ручки, маленькие ручки почти разжали гранату, когда я перехватил этот смертельный шарик. Подобрав с земли чеку, я вставил ее обратно. Затем, что было сил, швырнул в безлюдное место. Через секунду, как ни странно, рвануло. Не умею я гранатами пользоваться.
- Пошли, дуреха. Накормлю тебя. – Сказал я, подхватывая девочку.
Она завизжала и задергалась. Мелкие ручки забили по броне доспеха. И откуда только силы берутся? Позади нас клубились облака черного дыма после взрыва гранаты. Я перехватил девчонку по-другому, чтобы сама себя не поранила, и двинулся к своим.
Последнее орбитальное сканирование было неумолимым.
Бой при городе Эргентон был выигран.
***
Корабль Мэй с непонятным названием «Сайлон» стоял на окраине города. Вернее не города, а тех руин, что после него остались. Истребители, техника, гранаты и ракеты, вся эта мощь обрушилась на повстанцев и мирный город, ставший их укрытием. Разумеется, после такого восстанавливать будет нечего.
«И кому вообще пришло в голову восставать против империи?» - подумал я, поднимаясь на трап звездолета. Один из солдат взял девочку с моих рук. Малютка уже не сопротивлялась, похоже, полностью уйдя в себя.
- Где Мэй? – сходу спросил я. Был ли этот солдат тем самым телепатом или нет, но вопрос он понял. Мы шли через туннели корабля, пока персонал готовился к взлету.
Сновавшие туда-сюда люди отдавали мне честь рукой, либо кратко произносили: «сэр», «командир». Я кивал в ответ, но разговаривать ни с кем не хотелось.
Мэй лежала на столе в операционной каюте. Такая же, какой я ее и запомнил: в приталенном боевом доспехе, с пробитой дырой в груди. Возле нее суетились врачи-хирурги. Видимо им не удалось снять доспех, и они решили его срезать. В их руках как раз сверкали ионные резаки, когда я вошел.
- Отставить. – сказал я, поднимая руку.
Врачи замерли и в замешательстве переглянулись. Они проходили боевую подготовку, как и остальные солдаты.
- Но сэр, у нас приказ.
- После её смерти вашим прямым командиром стал я. Выполняйте.
Они снова замялись, что вызвало у меня еще большее удивление. Неподчинение командиру означало военный трибунал с очевидным исходом. Империя жестоко карала неповиновение.
- Прочь!
На этот раз врачи все же осознали ситуацию, и мгновенно покинули комнату. Мы остались с Мэй вдвоем.
- Ты бы ведь не хотела, чтобы твое тело трогали – спросил я, подходя к Мэй, и конечно, не ожидая услышать ответа.
Я осторожно коснулся ее руки. Затем перевел взгляд выше. Лицо Мэй было бледным, глаза закрыты. Она обрела последний покой. Мое тело содрогнулось от горя, я едва не взвыл. Но взял себя в руки. Еще нужно было вернуться на крейсер, а до тех пор я не имел права расслабляться.
Оставлять Мэй с этими странными врачами я не хотел, поэтому аккуратно поднял её тело со стола.
Так я и вышел из медицинского отсека, с мертвой девушкой на руках. Пока я шел по узким коридорам, мои мысли блуждали далеко-далеко. Невольно я вспоминал погибших друзей. Даже Зак всплыл в памяти, в тот плохой день, когда я еще был ребенком. А затем всё вдруг перечеркнул знакомый до боли голос.
- Ваах! Стоило умереть, чтобы ты в кои-то веки поносил меня на руках.
Я замер. Сейчас я находился в грузовом отсеке. Огромный, он был заполнен техникой и сновавшими между ней инженерами и солдатами. По стенам шли железные лестницы с парапетами. Знакомый голос доносился как раз с одного из таких парапетов. А затем показалась и его обладательница.
Когда я вошел, она стояла, держась руками за перила. Затем Мэй ловко изогнулась, перевешиваясь через перила и опускаясь ко мне. Ее лицо замерло прямо перед моей ошарашенной физиономией. Поцеловав меня в нос, она спрыгнула и отскочила.
Я переводил дыхание, глядя то на девушку передо мной, то на лежавшую в моих руках. Точная копия!
- Это робот на твоих руках. – Пояснила Мэй и широко заулыбалась.
Я присел на стальную пластину пола, все еще не отпуская своей драгоценной ноши. Мозг упрямо не мог согласиться с происходящим.
- Но ведь она вела себя как ты! Разговаривала, двигалась так же… - я едва выдавливал из себя слова. Грудь сжимала радость, и в то же время… обида.
- Да. Это и была я. Управляла роботом через костюм.
Модель Т-40! Черт! Мне надо было догадаться.
- Но зачем?? – вырвалось у меня, наконец, сквозь всю злость и обиду.
Она переменилась в лице, резко посерьезнев, и отступила от меня на шаг.
- Прости, Джо. Я не хотела в этом участвовать. Приказ поступил сверху.
***