Юмореска написана для дочери Натальи,
мастера разговорного жанра.
Поспорили: сопливый, чесоточный и вшивый, что не будут чесаться, царапаться и сопли вытирать. Первый не выдержал сопливый:
- Вон наши едут!
Чесоточный:
- Толи наши, толи нет!
Вшивый:
- Сюда, сюда! (рассказывается с применением специальных жестов рук).
Дед мой, это вам не какой-то там выдуманный Щукарь, в валенках летом по деревне не ходит и шапку набекрень не носит, но юморней его во всей округе не сыскать. И походка у него подстать, руки за спину, зад отпятит и пошёл вперёд. Везучий, ужасть, как везучий.
–А мы, все-таки, если пошли куда, обязательно денежку найдём, а чего просто так ноги-то топтать, – любит приговаривать он. Бывало тыщу, а то и пять подымит. Выйдет за ворота, потянется, чихнёт на солнышко, а прибаутки у него так сами наружу и лезут.
«Хорошо в деревне летом,
Пристаёт навоз к штеблетам,
Выйдешь в поле, сядешь к-хать.
Далеко тебя видать!».
Ну, а если уж увидит старушек на скамейке, обязательно подойдет поздоровкаться или наоборот, отвернёт голову, сделав вид, что не видит, а заговорит только после того, как его окликнут, так было и в этот раз:
– Юрка, куда энто ты шагнул, ить сюды, расскажи чё-нибудь или соври чего.
– Некогда мне с вами разговоры беседовать, в сабес бежу, пенсию надбавляют.
– Чё это он сказал, спахвотились соседки, когда дед мой, согнувшись, за пятый дом упылил.
Кабыть пенсию пересчитывают. Ну-ка по-бе-е-жали!
Прибегают – отдышаться не могут и в одну дверь пытаются вдвоём пролезть.
– Где здесь пенсию пересчитывают?
Девушка в кабинете:
– Впервые слышу, женщины.
– Ой, лешак старый, да он ведь и вправду соврал.
Встаёт дедушка рано, ещё до первых петухов и напевает, что-нибудь собственного сочинения.
- Рожь стоит, качается, не видать следа, вот что в жизни получается, мимо не пройдёшь….
А дальше начинается самое интересное, с вечера разденется, рубаху или штаны положит куда-нибудь, а утром ходит, ищет.
- Вот чудно, так чудно, здесь же была, вот чудно, так чудно.
А когда найдет, радуется, как маленький. Или поставит с вечера обутки у дверей и наказывает: «Стойте здесь, я утром приду и вас отпустю», а сам пальцем грозит им. Или очень в молодости он в присядку был мастер плясать, он и сейчас ещё могёт, только движения уже не те, сидя на стуле ногами пляшет.
Но самое интересное – это его беседы с бабушкой.
–Баушка, ты мои рукавички не видела?
–Я-то почём знаю, где они!
–Вот чудно, так чудно, куда подевались?
– А я тебе говорила, к месту прибирать надо всё.
– Ладно, пойду, ещё где-нибудь погляжу, может Чижик спёр, – со смехом уходит дед.
Чижик - это собака их маленькая.
Любит дед и готовить, если уж суп, так чтобы всё в нём было - мясо, лучше жирное, сухого не признаёт, картошка, капуста и, конечно же, макароны, а куда без них. Ест потом и нахваливает свою бурду, при этом думает, что все от его кушанки в восторге. Если уж стряпать возьмётся, так только дранники (лепёшки с натёртой сырой картошки).
– Где ниска, – спрашивает у бабушки, – буду заводить кесто.
Или вот ещё, что слышала, правда ли нет, не знаю, но знакомые говорят, сами пробовали. Работал дед Юра трактористом, и как-то на бригаде, это полевой стан, поднявшись всех раньше, так же завёл тесто, постряпать лепёшек, а жира и масло не оказалось, но от мужичьей смекалки никто не застрахован, вот он и пожарил их на солидоле. Мужики, говорят, утром чайвали с сахарком и нахваливали.
Как-то ночевала я у деда с бабушкой, вечером за столом спрашиваю:
– Дедушка, а ты, сколько классов закончил?
– Дак, два класса и коридор, - со смехом отвечает он.
– А что так мало? – спрашиваю.
– Дак, в третий уборщица не пустила,- засмеялся он.
А поменьше была, он меня всё водил на край света смотреть. За огородом сопка большая, поднимемся на неё, а с другой стороны обрыв песчаный, вот, говорит, край света, смотри. Как-то раз даже самолёт там подарил.
– Самолётик тебе надо, Наталька? – спрашивает.
– Давай! – радостно говорю.
Он поднимает голову в небо, а там, высоко-высоко самолёт летит, маленький такой, как игрушечный.
– Видишь, – говорит, показывая рукой, – дарю!
Я захохотала и бросилась к нему, он подхватил меня и посадил на шею, так и ускакали мы с ним домой. Видимо, протрясся дед и говорит нам с бабушкой:
– Варите, пока, тальчонку, а я схожу почишкаю.
А к нам домой, как придет, пока всю ограду не обойдет, не заглянет в каждый угол, в избу не войдёт. Но если уходить соберётся, то это надолго, у порога держась за дверную ручку, стоит дольше, чем гостил.
– Ну ладно, домой надо идтить, – а сам стоит и за скобу держится.
Вспомнит, что-нибудь, скажет, а потом снова:
–Ладно, идти надо, бабушка-то там одна.
И так много-много раз, а то бывало, до того стоит, туда-сюда, что ещё раза два почаюет.
Угля машину, как-то подарил мне на день рождения, он у меня зимой. Раным-рано, стучится, и с порога:
– Вот и приди к родне, а там собаки одне. Куда вываливать-то подарок?
В общем, весёлый у меня дед. А стих, какой мы с ним выучили в раннем моём детстве:
«Ехала деревня мимо мужика,
Вдруг из-под собаки лают ворота,
Выскочила палка с бабою в руке
И давай мутузить коня на мужике.
Лошадь ела мясо, а мужик овёс,
Лошадь села в сани, а мужик повёз».
2017