"ОБУЧЕНИЕ ЖЕНЩИН И УКРОЩЕНИЕ ЛИС ДАЁТ ОДИН ЭФФЕКТ - ЭТО ДЕЛАЕТ ИХ ЕЩЁ ХИТРЕЕ."
Джеймс VI Шотландский, он же - Джеймс I Английский
5 ноября 1605 года, аббатство КОмби, Ворвикшир.
Это была моя вина - хотя часть её можно было возложить на солнце. Из-за солнца я убежала одна. В Англии стоял мокрый ноябрь. Судя по тучам с фиолетовыми краями, висящими прямо над горизонтом, дождь собирался вернуться перед тем, как спустится ночь. Но именно в этот момент сквозь дыры, прорванные в избитом до синяков, во всём в облаках небе, просочился яркий солнечный свет.
Как довольные куры, три сопровождающих меня леди расправили пёрышки на берегу реки и устроились в солнечных островках. Слегка навеселе от неожиданного солнечного света и жадные до большего, они согласились, что здесь, в тихом поместье моего опекуна, ничего страшного со мной не случится.
- Я не пойду далеко, - пообещала я. - Только немножко, вдоль лесной тропинки, вброд.
Я училась. Когда я была моложе, возможно, лет шести, я никогда не могла понять, почему всегда должно казаться, что я делаю, как мне сказано. Потом я поняла. Когда люди тебе верят, они смотрят за тобой меньше.
Моя борзая Трей, плескаясь в воде, плыла через реку Смайт рядом со мной, пока я прыгала с камня на камень. Потом она погналась за белкой, и теперь яростно лаяла в отдалении. Мой любимая той-спаниелька, Белль (1), со своими маленькими, короткими лапками, осталась позади, на берегу.
Под прикрытием лесного покрова я остановилась и оглянулась назад. За мной никто не шёл. Вокруг меня солнце прокалывало в колышущихся от ветра деревьях колеблющиеся дырки и рассыпАло по земле пятнышки света, как золотые монетки. Я отправилась в путь вдоль вращающегося лиственного тоннеля, сквозь случайные солнечные бассейны, - выяснять, какое приключение лежало вокруг загадочного изгиба впереди. Под моими кожаными сапожками для верховой езды крошащаяся плесень листьев на лесной тропинке пахла остро и была чёрной от ночного дождя. Я остановилась на поляне, сняла шляпку и протянула руки и лицо вверх, к редкой, прекрасной жаре. Такой день вопреки здравому рассудку соблазнял меня в конце концов влюбиться в Англию.
Что-то слегка задело мои волосы и соскользнуло вниз по груди - жёлтый дубовый лист, такой яркий и мягкий, что он казался драгоценным и загадочно важным. Я сняла его с лифа моего платья и протянула к солнцу. Он был так совершенен, что это заставило меня захотеть плакать. Я засунула его, мягкий и прохладный, в лиф, чтобы позже заложить в книгу - для того, чтобы он разгладился.
Голоса и смех моих провожатых лишь слабо доносились ветром с дальнего конца реки. Я подобрала кусок упавшей ветки и бросила его как можно дальше. Когда я услышала удовлетворяющий треск, мне захотелось закричать от счастья.
За мной не наблюдают, не идут. Чудо свободы...
Я широко расставила ноги. С радостью я облегчилась под конусом юбок, почувствовав дымящееся тепло, и вдохнула исходящий от моего тела знакомый запах амбара.
С тех пор, как моя семья приехала на юг, я жила под пристальными взглядами. Шотландия была куда более свободной. В Эдинбурге, пока мы ждали поездки в Лондон, я почти каждый день каталась верхом со старшим братом Хенри, который носил на запястье одного из своих ястребов. В сопровождении только одного грума и моих борзых - Трея, Дьюс, Кваттро и Квинса, мы вместе сбегАли вверх, на скалы над городом, под светящееся ярко-серым светом небо. Там мы стояли бок о бок, взирая на Эдинбург с Кошачьей Трещины - скалистой точки выше замка, где родился наш отец, и даже выше полёта чаек. Позади нас, в водах Фирса, низко припал к воде, темнея в ней, словно ожидающий момента напасть на Файф дракон, остров. Мы смотрели, как наползает с моря туман, который накроет его прежде, чем мы поскачем назад. В последний день перед тем, как мы покинули Шотландию, я взяла со скал маленький кусочек острого гранита и спрятала его в моём сундучке для письменных принадлежностей. Теперь я держу его в руках, когда не могу уснуть.
Я снова остановилась на маленькой полянке, изрытой кроличьими норами. Единственным звуком здесь был шёпот листьев. Трей перестал лаять. Я стояла так спокойно, что пятеро кроликов выпрыгнули из-под корней старого дуба и начали искать еду на лесной траве.
Я представила, что стала кроликом. Нос мой дёрнулся. Я прыгнула вперёд - сгрызть свежий пучок травы, затем подтянула за собой свою заднюю часть, словно бы я почти забыла о ней и оставила её позади.
Один кролик поднял голову. Одним резким движением они все исчезли где-то в недрах земли.
Я повернулась.
На дороге, наблюдая за мной, стоял привлекательный молодой мужчина. Солнечные кружочки танцевали на его плечах и светлых волосах, которые цветом почти равнялись с листьями дуба.
Я почувствовала импульс пугающего интереса и слегка задохнулась. Он материализовался на лесной поляне молча, словно по волшебству. Я знала, что только что шагнула из моей повседневной жизни во что-то куда более интересное.
Пока мы стояли, молча оглядывая друг друга, я становилась всё более и более уверена в том, что он был волшебным существом из сказок моей няньки, которые она рассказывала мне на ночь - из тех, что жили в лесах и озёрах и под камнями - всегда в нашем мире, но невидимые до тех пор, пока не решали показаться сами...
Я попыталась придумать, как с ним разговаривать. Он мог быть чем угодно - душой дерева или волшебным оленем - из тех, которые бродили в горах на севере и на северо-западе Шотландии, принимая человеческие очертания.
Я хотела потянуться, подобрать кружочки солнца с его широких плеч и положить в свой кошелёк, зная, что они превратятся в настоящее золото.
Я не боялась. Его привлекательное лицо, хотя и бледное, было мягким и, казалось, было создано для веселья. В любом случае я была защищена "волшебным выстрелом", древним кременным наконечником стрелы, который моя кормилица, миссис Хэй, зашила в мою нижнюю юбку.
Я улыбнулась, приветствуя его. Когда он не улыбнулся в ответ, я ободряюще кивнула.
Он не ответил. Мы стояли молча.
- Вы - лесной дух? - наконец спросила я.
Он открыл рот, словно желая заговорить, но так и продолжал молчать.
Тогда я подумала, что поняла, в чём дело. Я посмотрела на его руки, которые он крепко стиснул перед собой.
- Вы заколдованы и не можете говорить? Я должна Вас расколдовать?
- Вы должны пойти со мной, - его голос звучал слегка надтреснуто, как если бы я на самом деле только что сняла с него заклинание и слова его были до сих пор словно покрыты ржавчиной.
- Зачем? - Я сказала себе, что это приключение было именно таким, на какое я втайне надеялась, когда пустилась в путь по загадочной, извилистой дороге. Тем не менее, я внезапно пожелала, чтобы здесь оказался Трей. - Куда Вы хотите, чтобы я пошла?
Он протянул мне руку. В голосе его и жесте я усмотрела срочность. Однако он меня не запугивал. Напротив, слова его и протянутая рука были мольбой, не приказом.
- Вы - заколдованный принц? - От миссис Хэй я знала, как разворачивалась эта история. Чтобы избавить от заклятия, я должна была его поцеловать, но, объясни он всё раньше, он остался бы заколдованным навсегда...
Я взглянула на его рот. Я никогда не целовала мужчину, - только моих собак, обезьянку и лошадей. До этого момента я не думала, что вообще когда-нибудь этого захочу. К своему удивлению, я могла представить, как я его целую. Я почувствовала, как грудь моя стала плотной и полной, и мне стало трудно дышать.
Я закрыла глаза. Было бы невозможно целовать мужчину, смотря на него.
- Пожалуйста, пойдёмте, Ваша светлость!
Я открыла глаза. Своим неуверенным взглядом и яростными словами теперь он напоминал мне малютку Карла, играющего в солдата, хотя он был выше и куда привлекательней, чем мой тщедушный пятилетний брат.
Сейчас я видела, что рука его дрожит. И теперь я разглядела запах обычного человеческого страха - сильнее, чем острый, резкий привкус лиственной плесени и уютные запахи собаки и лошади на моей собственной одежде. Зашевелилась неловкость.
Он делал всё неправильно. В этом больше не чувствовалось истории, которую я себе представляла. С грохотом я вернулась в своё обычное "я". Он не был заколдованным принцем. а я была уже слишком взрослой, чтобы верить в подобные вещи. Краска стыда начала ползти по мне вверх в том месте, где находился лиф моего платья.
Я улыбнулась - холодно, так, как научилась, наблюдая за женой моего нынешнего опекуна, леди Харингтон. Вероятней всего, он был не более чем назойливым придворным. Даже в моём возрасте, когда нежные камешки у меня на груди начали только превращаться в саму грудь, меня преследовали просители, воображая, что я могу хотя бы замолвить за них доброе слово моему отцу или матери, или старшему брату, даже когда я была заперта здесь, в Комби.
Молодой человек не улыбнулся в ответ. Однако в те времена, люди были слишком озабочены, чтобы улыбаться особе королевских кровей, - даже молодой особе женского пола.
Я оглядела серебряные пуговицы на его дублете (1) и тонкой работы кружево, обрамляющее его воротник. По правде говоря, он выглядел не как те, кто обычно охвачен благоговейным страхом. Больше как рождённый в знатной семье англичанин, - один из тех, кто хихикает из-под рук в сторону моего отца и "варваров-скоттов". В любом случае - джентльмен, назойливый или нет...
- Я умоляю Вас! - сказал он.
- Вы разбойник? - спросила я, чтобы наказать его - потому что я напридумывала дурацких вещей и думала о том, чтоб поцеловать его. - У меня пустой кошелёк, но мои аметистовые пуговицы, должно быть, стоят того, чтобы их отобрали.
Он выглядел так поражённо и негодующе, что я снова почти улыбнулась ему.
Кружево его воротника вибрировало на пальто. Но тогда многие дрожали перед моим отцом. А некоторые - даже передо мной, такой молоденькой, всего-навсего девочкой. Но такие люди часто не были джентльменами, как этот.
Внезапно в голове моей раздался голос отца: "НЕ верь ни одному мужчине!" И затем, с маленькой искоркой презрения: "И НИ ОДНОЙ женщине тоже!"
Кроме буковых саженцев и прогибающегося терновника, обрамляющих молодого человека, на лесной тропинке не было ничего и никого - она была пуста. Внезапно я почувствовала себя очень юной и одинокой. Я зашла слишком далеко. Ветер не донёс бы моих криков до моих сопровождающих, сидящих там, на берегу реки.
- Куда я должна с Вами пойти? - спросила я.
- Пожалуйста, верьте мне, Ваша светлость. Я отведу Вас к нескольким преданным друзьям.
- Чего Вы и эти друзья хотите от меня?
Он покачал головой.
- Я не пойду, пока Вы не назовёте мне хорошую причину.
Мы снова уставились друг на друга.
- Вы должны стать королевой! - с отчаянием произнёс он.
Это "должны" мне не понравилось.
- Очень похоже, со временем, - осторожно согласилась я. Это всегда было моей определённой судьбой. - Но какой страны?
Он отвернулся. В тишине треснула ветка.
- Где я должна быть королевой? - повторила я. Голос мой, казалось, звучал пронзительно и застревал у меня в горле.
- В Англии. - Он говорил так тихо, что я практически не могла ничего расслышать.
- Быть королевой Англии?! - Сердце моё пустилось в галоп, словно перепуганный олень. Казалось, на мою грудную клетку наступила нога великана. - В Англии уже есть король! И королева! - Я сделала шаг назад. - Мой отец - король! А мой брат Хенри будет королём после него!
Он положил руку на меч.
Я была одна в лесу... самая старшая дочь короля... одна в лесу с вооружённым, неизвестным мужчиной, который хотел... Я ещё не осознала, на чём он настаивал, но это было нехорошо... идиотка! Идиотка! Я немедленно должна была разглядеть опасность... а не волшебного оленя или заколдованных принцев!
Я отступила ещё на шаг назад. Я не могла поверить в то, в какую сторону повернулась эта сцена. Миссис Хэй также рассказывала мне истории о политике и об измене, и они были правдой. Те, кто смеялся над страхами моего отца, были дураками. Демоны преследовали нашу семью везде. Этот молодой человек, с тоном срочности в голосе, пахнущий страхом, был одним из них.
Я оглянулась вокруг, словно кто-то мог придти мне на помощь. Ни моих леди, ни грумов, ни опекуна... Ни инструкций, что делать дальше. Не было даже Трея!
- Когда я должна стать королевой? Что Вы намерены сделать?
Хенри! Я никогда не смогла бы стать королевой, пока мой отец и старший брат Хенри живы. Этот молодой человек говорил об измене и собирался причинить вред моему брату, Хенри!
Измена... Слово с огромным острым клювом, откусывающее людям головы... Оно откусило голову моей бабушке. Оно могло откусить голову и мне.
Я могу умереть, внезапно подумала я. Впервые я поняла, что жизнь моя может закончиться. Я могла умереть. Сейчас... однажды... или очень скоро...
Мысли мои рассеялись; глаза заволокло плёнкой. Никогда раньше в жизни своей я не испытывала такого страха. Тёмная, холодная пустота внутри меня, в самой середине, становилась всё больше и больше, пока мне не стало казаться, что тонкая скорлупа моего естества вот-вот треснет. Я захотела сесть на дорожку, прогнать эту сцену прочь и превратить её снова в сказку.
Но он стоял там, ожидая, и тянулся ко мне, чтобы схватить меня. А вокруг не было ни души, чтобы помочь мне, кроме меня самой...
- Я не пойду, - сказала я.
- Вы должны.
Рука моя скользнула вниз, по направлению к кинжалу, висящему у меня за поясом. Но, хотя и достаточно острая, это была всего лишь инкрустированная драгоценностями женская игрушка с коротким лезвием.
- Не заставляйте меня звать остальных, - умолял он. - Я клянусь, я не причиню Вам зла!
Он вытащил меч и подошёл ближе.
Я хотела закричать на него.
- Вы могли бы уже убить меня! - Я старалась, чтобы голос мой звучал ровно. - Убить меня, даже не дотрагиваясь до меня! - Неужели он думал, что я не знаю историю моей собственной семьи?!
Я знала, что не смогу убежать от него, но тело моё оставаться на месте больше не желало. Я повернулась и побежала. Юбки мои подпрыгивали вверх и вниз, бесконтрольно раскачивались, бились о мои ноги. Хотя я и была одета для верховой езды, в фижмы с мягко изгибающимися складками, одежды мои, тем не менее, были слишком широки, слишком тяжелы, на них было слишком много орнамента, они были слишком накрахмалены и пришпилены друг к другу.
Я зацепилась за кусты, вырвалась... Близко от меня, позади, я слышала его дыхание. Своим весом он навалился мне на юбку. Я дёрнулась, освобождаясь от его хватки. Почувствовала, как он нащупывает мой рукав. Затем рука его крепко схватила меня за предплечье.
Лицо его было искажено - оно больше не было ни привлекательным, ни добродушным. Теперь, когда он дотронулся до меня руками, пути назад для него больше не было. Как и после тех слов. Да и для меня возврата не было тоже. Свободной рукой я попыталась ударить его, вцепиться ему в лицо, потеряла равновесие... Вместе мы упали в заросли кустарника.
"Предательство!" - подумала я, теперь будучи в таком же отчаянии, что и он. Падая, я уцепилась за листья, которые порвались у меня в руках. Я приземлилась на подвёрнутую лодыжку и лежала, распластавшись клином, наполовину поверженная, юбки мои застряли в зарослях, лиф платья крепко закрутился вокруг рёбер, так что я не могла дышать.
Падение наше заставило его разжать хватку и отпустить мою руку. Верхней частью лёгких мне удалось вобрать немного воздуха, я вытолкнула себя из кустарника и с силой ударила его по лицу. Он отступил назад.
- У моей бабушки были друзья... - я одёрнула корсаж, попыталась вдохнуть и побежала снова, - ...такие, как Вы. Она умерла на плахе из-за... таких друзей... как Вы! - Я уже ощущала, как на мою оголённую шею падает топор. Даже преданная миссис Хэй охотно шептала, как счастлив был шотландский король забрать английскую корону из той же самой руки, что подписала приказ на смерть его собственной матери.
Молодой человек подобрал свой меч, оброненный в нашей борьбе.
- Я не могу позволить Вам уйти.
Он должен был знать, как знала и я, что теперь он был уже почти наверняка мёртв, произойдёт это раньше или позже, независимо от того, что случится со мной.
К тому же, я больше не могла позвать на помощь - даже если меня слышали. Не теперь, когда я знала его намерения.
Медленно, как кошка, преследующая птицу, я перенесла вес тела на повреждённую лодыжку. Она казалась холодной и водянистой от боли, но держала меня хорошо. Я пыталась прочесть его, как читала бы новую собаку или лошадь.
- Я также вижу, что Вы не хотите этого делать. Я думаю, что Вы предпочли бы дать мне уйти.
На меня взглянули ошеломлённые глаза. Здоровой стопой я отпрыгнула назад, поставив её позади второй.
- Я думаю, что Вы хороший человек, и что-то просто пошло не так.
- Если бы Вы только знали...! - пылко сказал он. - Но теперь у меня нет выбора.
Наше пыхтение, казалось, заполнило низкий свод образованной деревьями арки. В лице его до сих пор был заметен последний отблеск отражения моего заколдованного принца.
- Сначала я думала, что на Вас наложили заклятие, - сказала я. - Оказывается, я была не так уж и не права.
И, если бы история была другой, мы были бы друзьями. Я отпрыгнула ещё на шаг.
- Я проклят... - прошептал он.
Я взмолилась, чтобы мужество, придя, заполнило холодное, полое место внутри меня.
- Я поверила Вам, когда впервые Вас увидела, - сказала я.
- Именно поэтому Робин... - он оборвал себя, - поэтому послали меня одного. Опасаясь, что Вы испугаетесь группы вооружённых мужчин.
Я выпрямила спину, чтобы у моей гордости было место подняться. "Пожалуйста!" - умоляла я. Сначала я ощутила её как воду, вливающуюся в мои конечности, поднимающуюся сквозь мои живот и грудь. Медленно ещё одно создание сильнее меня, бывшее одновременно мной и чем-то ещё, гораздо более величественным, чем я, прокладывало себе путь наверх сквозь тесную колонну моего горла, пока не достигло моих глаз.
Я обожгла напавшего на меня человека свирепым волчьим взглядом.
- Мой отец уже мёртв? - Даже скованная мужеством, я не осмелилась спросить о Хенри.
- Я не знаю. Но сейчас это уже безразлично. Поворачивать назад слишком поздно! - Он взглянул на меня, рот его был слегка приоткрыт. - Я умоляю Вас, простите меня, Ваше Высочество; я никогда не имел в виду...
- Я думаю, что Вы должны бежать, - медленно произнесла юная волчица. - Как можно быстрее.
Он закрыл глаза.
- Пресвятая мать, защити меня! - Меч задрожал в его руке.
Мне надо было уговорить его переделать его рассказ. Я чувствовала, была уверена, что он этого хотел.
- Слишком поздно быть не может, - сказала я. - Я не знаю, кто Вы, или каковы Ваши настоящие намерения. Если Вы сейчас уйдёте, я не подниму тревогу.
Он покачал головой.
- Вы мне не верите? Разве Вы не видите, почему я не могу поднять тревогу? И почему я не должна даже признавать, что Вы существуете?
Я могла быть всё ещё девочкой, но даже я понимала, почему никто никогда не должен связывать меня с ним и с его друзьями. Внезапно я поняла, что, хотя он и был взрослым мужчиной, вооружённым мечом, мои мозги работали быстрее, чем у него.
Он продолжал качать головой.
- Вы дурак. Но недостаточно злой. - Я отступила назад ещё на шаг. - Они послали не того, кого надо. Я клянусь, - я не предам Вас. Спасайтесь, если можете.
Я следила за его глазами так, как слежу за взглядом новой собаки - чтобы понять, хочет ли она лизнуть мою руку или же укусить меня.
- Что бы Вы или Ваши друзья ни планировали, вы должны остановить это, чтобы я могла спастись. - В голубых глазах его я увидела борьбу. - Никто из нас не хочет здесь быть.
- Нет, - прошептал он.
- Тогда мы должны просто договориться, что нас здесь нет и никогда не было. Если я не выдам Вас, какое же преступление, будет считаться, Вы совершили? - Я задержала дыхание.
- Вы едва ли больше, чем ребёнок, и не понимаете человеческих интриг. - Затем он застыл - как обычно застывают в "тот самый" момент перед чем-то. Перед тем, как спускают с поводка собаку. Перед тем, как лучник пускает стрелу или перерезают горло висящей свинье. Раньше я видела, как мужчины вот так подбирались - когда должны были сделать что-то неприятное.
- Вы должны пойти со мной, - сказал он. - Пожалуйста, не заставляйте меня причинять Вам боль.
Я потеряла свое влияние на него...
Однако я не стала бы умирать на эшафоте, как моя бабушка! Потому что именно так я закончила бы, позволь я ему отвести меня к этим "друзьям". Лучше умереть сейчас, пока для страха ещё так мало времени. Борясь, и, возможно, даже не заметив фатального удара. Лучше так, чем с повязкой на глазах ждать первого удара топора, потом второго, а потом и третьего. Лучше, чтобы моя Белль не выползла, скуля, из-под моих юбок, покрытая моей кровью, понюхать мою отрубленную голову, как маленькая собачка моей бабушки...
- Я не пойду!
Он покачал головой, избегая смотреть мне в глаза.
Я покрепче сжала кинжал.
- Я не смогу быть королевой, если умру.
- Я клянусь, что не убью Вас.
- Но это сделаю я.
Он шагнул ко мне.
Я поместила кончик кинжала низко в основание горла. Почувствовала, как этот кончик уколол мне кожу. Сделала ещё шаг назад.
"Не думай! Не думай! Будь готова толкнуть... провернуть... Просто сделай это!"
- Это труднее, чем Вы себе представляете, - сказал он. Но я заставила его снова потерять уверенность.
Я отскочила назад ещё на шаг. Он начал следовать за мной.
- Не заблуждайтесь в отношении моего возраста или пола! Я не ребёнок, что бы Вы там ни думали! - Молодая волчица посмотрела ему в глаза. - И тем более я не одна из ваших изнеженных английских леди. Я - шотландская варварка! Когда мне было семь лет, я порезала плечо оленю. - Я отпрыгнула ещё на шаг назад. Волчица до сих пор знала, что я воспользуюсь кинжалом. Это ему сказали мои глаза.
И - еще шаг.
Он дрогнул - с наполовину поднятым мечом.
- Господь да поторопит Вас! - Я повернулась спиной, все ещё держа нож у горла.
Вдыхай. Прыгай. Вдыхай. Прыгай.
Храбрая волчица внутри меня сожрала боль.
Вдыхай. Прыгай.
Я прислушивалась к его шагам поверх звука моего собственного дыхания.
Вокруг изгиба дороги, затем мимо орешника. Я начала надеяться - необоснованно - что хрупкий барьер физического характера между нами заставлял меня чувствовать себя в безопасности.
Вдыхай. Прыгай. И опять. И снова.
Внезапно боль вернулась. Я остановилась; от боли у меня кружилась голова. Я оглянулась. Сквозь экран коричневых листьев орешника я видела его только частями. Он сидел на пятках посреди тропинки, раскачиваясь и обхватив голову руками.
"Убирайтесь из Англии! - молча побуждала его я. - Как можно дальше от меня!"
- Робин, - сказал он, - банда вооружённых мужчин.
Там были и другие, но сколько? И что они делают в этот самый момент? Какие у них намерения? "О, Боже! - умоляла я. - Пожалуйста, сделай так, чтобы Хенри не причинили боли!"
Слово-змея "предательство" обвилось вокруг моего горла и затянулось в тугой узел. Я должна предупредить Хенри! Но как, без того, чтобы самой оказаться замешанной в предательстве?
В костях моих ног началась тонкая, глубокая дрожь. Я оперлась рукой о ствол бука. Казалось, сердце мое задушено - как если бы у него не было места биться. Я снова дернула себя за корсаж и лиф. Рассеянно подобрала сломанные веточки и листья с юбки и рукавов. Из-под рук моих поднимался запах страха. Я чувствовала себя маленькой и пустой. Моя волчица покинула меня. Я снова была одна.
Я продолжала ковылять. Сейчас я должна была вернуться к своей свите и попытаться солгать.
Трей, покрытый грязью и кусочками мертвых листьев оттого, что он катался по земле, подпрыгнул. Потом он галопом понесся вперед и снова назад, укоряя меня за то, что я так медлила.
Какой же я была дурочкой!
Если бы только мысли наши могли перепрыгивать сквозь расстояние!
БЕРЕГИ СЕБЯ, ВОЗЛЮБЛЕННЫЙ БРАТ. БЕРЕГИ СЕБЯ! Я НЕ ЗНАЮ, ГДЕ ТЫ. Я ДАЖЕ НЕ ЗНАЮ, О ЧЁМ Я ДОЛЖНА ТЕБЯ ПРЕДУПРЕДИТЬ.
"ТЫ НЕ ПОНИМАЕШЬ В МУЖСКИХ ДЕЛАХ", - СКАЗАЛ МНЕ МОЙ ПРЕДПОЛАГАЕМЫЙ ПОХИТИТЕЛЬ. ПОЖАЛУЙСТА, ГОСПОДИ, ПОЗВОЛЬ КОМУ-НИБУДЬ СКАЗАТЬ МНЕ, ЧТО ПРОИСХОДИТ!
Хенри и я с рождения содержались раздельно; он - в замке Стёрлинг под опекой лорда Мара, я - в Данфермлине и Линлитгоу с леди Килдейр. Но когда мы встретились в Холируде перед тем, как ехать на юг, в Англию, мы узнали друг друга, как настоящие родственники, с первого смущённого взгляда. Хенри, который в один прекрасный день станет королём, знал, что я собираюсь сделать в следующую секунду.
ЖИВ ЛИ ТЫ ЕЩЁ ДО СИХ ПОР?
То, что Комби все еще будет стоять, когда мы вернемся обратно, казалось невозможным.
На берегу реки спали грумы (3) - на траве. Леди Энн Дадли Саттон, племянница, выбранная моим опекуном в качестве моей главной компаньонки, делала ожерелье из сплетённой в косичку травы.
- Что с Вами случилось? - закричала одна из двух старших леди, начиная волноваться.
- Подвернула лодыжку, - сказала я. - Поскользнулась на упавшем бревне. - И это было ложью только наполовину.
Дамы поцокали языками над моей лодыжкой и пообещали поставить припарки. Заново прикалывая шпильками рукава и юбку моего платья без дальнейших вопросов, они обменялись изумлёнными взглядами. По крайней мере сейчас, моё плохое поведение в прошлый раз сработало в мою пользу.
К моему облегчению, когда мы вернулись в Комби, ни моего опекуна, ни его жены не было дома, и в эту ночь они уже не приезжали. Однако я должна была позволить миссис Хэй вернуться к её бывшей роли моей няньки; она приказала, чтобы огонь в моём камине раздули посильнее, и суетилась вокруг моей лодыжки с холодными компрессами и притираниями. Я согласилась ужинать, лёжа высоко на подушках в своей большой кровати под балдахином. Я поглаживала четырёх вырезанных из дуба и стоящих вертикально львов, которые поддерживали балдахин и защищали меня от плохих снов. Но сегодня они уставились куда-то мимо меня - пустыми, отрицающими глазами.
"Этому нечем помочь", - решила я, пытаясь проглотить немного голубиного пирога. Я должна рискнуть, вовлечься в то, что существует знание, дающее вину, и предупредить Хенри. Если бы ему причинили боль, которой можно было бы избежать, я после всего этого должна была бы убить себя. Я не позволила бы себе думать, что боль ему УЖЕ могли причинить. Я оттолкнула куриный бульон и попросила Анну принести мою ручку и чернила.
"Вы не понимаете мужских дел", - сказал человек в лесу. Он был прав. Моя жизнь была очерчена событиями, о которых я могла не знать ничего, пока не стало бы слишком поздно. Но я знала достаточно, чтобы осознать, что демоны моего отца последовали за нами сюда, в его Землю Обетованную, и стали угрожать нам обоим - Хенри и мне.