Морфин
Hell is full of good meaning and wishings
George Herbert
Молодая жирная муха, залетевшая в окно вместе с таким же юным ветром, пропитанным запахами цветущих фруктовых деревьев и чем-то неуловимым, но будоражащим, беспорядочно кружила по классу. Солнечный день звал в свои тёплые и нежные объятия, обещая неизведанного и страстного. Анна Васильевна, учительница русского языка и литературы, готовилась провести в своём шестом «Д» очень важное плановое занятие по профилактике наркомании и пропаганде здорового образа жизни. Нужные, утвержденные и правильные слова были заранее распечатаны и помещены в пластиковую папочку. На флэшке лежала презентация с иллюстрациями ужасов жизни наркомана и прелестями здорового, и даже спортивного, образа жизни. Анна Васильевна считала эту работу очень важной, только немного волновалась, откроется ли файл с презентаций, потому что и флэшка, и файл служили доброму делу уже несколько лет.
Только математик Зоя Максимовна не разделяла взглядов словесницы на данное мероприятие.
- Бесполезно это, Аня! – говорила она, - казёнными штампами никого не просветишь.
- Во-первых, это плановая работа, а не моя прихоть. А во-вторых, даже если хотя бы один ребёнок задумается – значит, оно стоит того! – отвечала Анна Васильевна.
- Да большинство в шестом классе и не думают о наркотиках разных, а ты им напомнишь лишний раз! – упрямая была математичка.
- Предлагаешь ничего не делать? Мои слова они вспомнят, когда появится соблазн, - не уступала Анна Васильевна.
- Если б так просто можно было оградить от соблазнов! – сокрушалась Зоя Максимовна, - Не дай Бог, не устоит кто. Что он вспомнит? Твои слайды с опустившимися трясущимися существами, которых сложно назвать людьми. А на себя в зеркало посмотрит, и увидит нормального человека, только счастливого и уверенного в себе. Наркотики коварны, Аня.
- Я смотрю, Зоя, ты подозрительно хорошо осведомлена в этом вопросе, - усмехнулась Анна Васильевна, но для себя решила, что на мероприятии упомянет об этом коварстве.
- Название нашего сегодняшнего урока: «Шаг в пропасть». А посвящается он предупреждению наркомании и приема психотропных средств школьниками, - начала Анна Васильевна, дождавшись, когда класс успокоится. Девочки-отличницы, которые традиционно занимали первые столы, с крайне серьёзным видом приготовились конспектировать. Остальные не скрывали радости по поводу замены литературы на очередную лекцию, на которой можно будет подремать, почитать книжку или начать делать уроки на завтра.
- Анна Васильевна, а я слышал, что наркотики – это лекарства. А от каких болезней? – друг развалил своим вопросом план мероприятия Щемилкин Олег – местный хулиган. Срывать уроки для Олега было обычным делом. При этом учился он очень хорошо, не смотря на предвзятость учителей, и при желании мог бы выбиться в отличники. Олег всегда нравился Ане своей независимостью, готовностью защитить слабых, и природной жаждой справедливости. У него были не дюжие способности организатора. Но Аня боялась, что с одинаковой вероятностью он станет общественным лидером или руководителем, или же вожаком криминальной группировки. Второе – тоже показатель карьерного роста, но учительница старалась не думать об этом.
- Да, Олег, некоторые наркотики применяются в медицине для обезболивания хирургических операций.
- О! А мне когда панариций в поликлинике вскрывали, то ничем не вмазали! – захохотал Дуров Виктор – друг Олега, тоже хулиган, но обычный двоечник, - Дохтур, дохтур, дозу! – картинно изобразил он свои страдания, откинув назад голову. Девочки-отличницы бросили на него осуждающие взгляды, остальных шутка рассмешила.
- Прекратите! – скомандовала Анна Васильевна, чтобы не потерять контроль над ситуацией и, всё-таки, продолжить урок.
- А как определяют, когда можно давать наркотики? Чем боль измеряют? – не унимался любопытный Олег.
Анна Васильевна хотела что-то сказать, но как будто не находила слов. Лицо её стало задумчивым и грустным, утратив черты классного руководителя. Она встала и подошла к окну, а затем заговорила, глядя на школьный стадион и держась рукой за трубу отопления.
Это было лет пятнадцать тому назад, я ещё в педагогическом училась на первом курсе. Горе тогда случилось в нашей семье – маме поставили диагноз: рак желудка с многочисленными метастазами в кишечник и органы малого таза. Даже за большие деньги вряд ли что можно было сделать, а у студентки с учительницей-пенсионеркой и лёгкой надежды не было. Из больницы выписали её умирать дома, ну и разных лекарств дорогих назначили. В том числе, морфина гидрохлорид. Он-то, кстати, дешёвый совсем.
Очень быстро мама стала таять на глазах. За три месяца из цветущей женщины превратилась она в беспомощный изможденный скелет, какие только в ужасных хрониках про фашистские концлагеря можно увидеть. Рак жрал её заживо. И всё время, даже в тяжёлом сне, мама стонала от невыносимой боли. Она рыдала, кричала, умоляла меня сделать ей укол. Я до сих пор слышу, как она с безнадёжностью в голосе просит избавить её от страдания.
Но… это ведь наркотик. Само слово гипнотизировало меня, дуру молодую. Как же можно родной маме морфин колоть? Типа это вредно. И даже более - грешно. Наверное, так я думала. Считала себя образцовой дочкой, глупая тварь! А мама в конце уже не просила, а ругалась сквозь слёзы и проклинала меня. Только я не обижалась, а прощала и «несла свою трудную ношу». Незадолго перед смертью мама успокоилась, словно всё пошло на поправку. Так хотелось в это верить. И я старалась верить, но слёзы выдавали бесперспективность надежд. Однажды она тихо позвала меня дрожащим голосом и сказала:
- Не плачь, доченька. Смерть никого не разлучает надолго.
Все затихли. Подсознательно Анна Васильевна чувствовала, что урок состоялся, но не могла понять на какую тему. И было ясно, что здесь она являлась не учителем, а флэшкой с иллюстрациями. Прозвучал звонок, дети молча встали из-за столов и покинули класс.