4 дня до убийства
Глаза закрывались, но работа неизменно продолжалась. За последние дни они спали лишь несколько часов. Несмотря на это, ничего не могло сломить их решимость найти спасительную картину. По телам проносилась усталость, словно мужчины целую неделю грузили вагоны.
— Жорж, налей кофе, — сил не было даже не разговоры.
— Встань и налей.
— Да что тебе стоит налить кофейка? Не ленись, — они сидели на диванах, противоположных друг другу. Вокруг был сплошной бардак из бумаг, этюдов и новостных сводок того времени.
— А тебе?
— За то время, что ты споришь, кофе мог бы быть уже разлит по стаканам, — оба развалились на своих местах, перебирая какие-то документы.
— Я так больше не могу! Давай нормально выспимся!
— Никакого «нормального» сна, пока мы не найдём эту чёртову картину! Тащи кофе!
***
18 марта 1824 года
Лион, Франция
Лион встретил очередного гостя с распростертыми объятиями. Совсем недавно город был разрушен практически до основания, но, благодаря личному надзору Наполеона, третья по численности французская коммуна восстала из пепла. Так же произошло и с Жуаном — возвращение домой перевернуло его привычный мир и сожгло столпы, на которых он пустил корни. Время же смягчило последние раны и художник смог вернуться к жизни, куда его отчаянно не хотели пускать острые когти всепоглощающей апатии.
Де Лакур тянулся к людям, но все его отталкивали. Наглядным примером явилась его очередная успешная выставка. Едва художник подходил к людям, как мужчины начинали пятиться, а представительницы слабого пола прятались за спинами своих кавалеров. Никто даже и не заметил отсутствия одной из картин, ведь никому, по сути, и не было до них дела — всем хотелось поглядеть на того самого Жуана де Лакура, о котором ходили ужасные легенды. Самое страшное — что повести о его хладнокровных злодеяниях прочно осели в головах людей. Всем было любопытно, таков ли он на самом деле?
Зато все успели заметить перемену в физическом плане: им обещали молодого художника, а на деле они увидели уже зрелого мужчину, которому недавно исполнилось тридцать три года. Его глаза излучали великую грусть, из-за волнений последних лет кое-где проступила седина, но в целом художник выглядел всё так же привлекательно, как и прежде. Раньше его шарм составляла загадочность, теперь же её место заняли глаза, полные скорби.
Приличия требовали, чтобы Жуан оставался до конца выставки, но он не мог: стены галереи словно придавливали его, а в роли шипов выступали посетители, с каждой минутой впивавшиеся в него всё сильнее. Художник выбежал на улицу и двинулся в неизвестном направлении, наслаждаясь одиночеством, которое в эти мгновения было равнозначно воздуху, вдыхаемому им с особой жадностью.
Ноги привели де Лакура к площади дю Жанж, где бурно кипела жизнь. Одни спешно шли по своим делам, в то время как другие расположились в ближайших кофейнях и распивали любимый алкоголь, придававший пятничному вечеру новые краски. Недолго думая, мужчина зашёл в одно из таких заведений и заказал себе крепкого бурбона, ставшим для него верным товарищем по пути в Лион.
Внутри царила атмосфера праздника — рабочие отмечали наступление выходных дней, которых каждый из них ждал с нетерпением. На их лицах была беззаботность, хотя никто из трудящихся не знал, что он будет есть завтра. Все они старались жить такими моментами, глуша в себе память о прошедшей неделе.
«Ты пытался убежать, а я пил» — отцовские слова всплыли у него в голове так, словно он сидел где-то рядом, словно его можно было коснуться, обнять, как в тот прекрасный осенний вечер.
Жуан опустил тяжёлый взгляд в стакан и внимательно рассматривал своё отражение. «Кто я? Что я? Все меня сторонятся, они думают, что я убийца, но как убедить их в обратном?» Резко опустошив стакан, мужчина вышел из помещения.
Вечерний воздух приятно ударил в лицо де Лакура, и он двинулся в сторону улицы Сен-Жан, которая находилась совсем рядом. Люди спокойно гуляли, поглощая глазами средневековую архитектуру зданий. Жуану отчаянно хотелось побыть одному, поэтому мужчина свернул в один из двориков, где он смог познать истинную красоту местности. Всё вокруг было простым, но одновременно блистало своей утонченностью. Перед его взором открылась изысканная особенность двора № 50: бок о бок стояли две маленькие башенки, похожие на мальчиков, живущих в близлежащих домах. Де Лакур присел на одну из лавочек. Мысли в голове путались, а если и выдавали какую-то отчётливую картину, то она была неизменно грустной. Горячо желаемое одиночество оказалось невыносимо для человека, претерпевшего так много потрясений за столь короткий период.
Словно сорвавшись с цепи, Жуан выбежал обратно на основную часть улицы. Время уже давно перевалило за полночь, толпа жителей растворилась так же непринуждённо, как и собралась. Остатки людей недоуменно посмотрели на него, но французы привыкли к подобным чудачествам и быстро забыли про «какого-то ненормального». Де Лакур же продолжал бежать. Он соревновался в скорости со своими мыслями, воспоминаниями и одиночеством, но вскоре осознал бессмысленность гонки и привалился телом на бетонный бордюр. Под ним тихо текла река Рона. По ту сторону реки величественно стояло какое-то здание. Внимание Жуана привлёк его купол, в который он бездумно уставился. На нем высились скульптуры трёх ангелов, державших в руках земной шар.
«Милосердие, любовь, искренность» — подумал художник.
- Прекрасный вид, правда? — какой-то мужчина, вставший рядом с ним, вывел де Лакура из задумчивости.
— Да-да… — безучастный ответ не заставил себя ждать.
— Ох, изобразить бы это на мольберте! Но ты ведь и так это можешь, да, Жуан? Хотя нет, ведь ты — бездарность.
— Откуда вы меня знаете? — художник удивленно повернулся в сторону собеседника.
— Поверь, я знаю о тебе больше, чем кто-либо другой. И да, ты не убийца.
— Именно. Но как вы это поняли, как мне убедить других?
— Как я это понял? Элементарно. Их убил я. — мужчина, наклонившись к уху собеседника, перешёл на шёпот.
— Что? — по телу Жуана пробежала дрожь.
— Их убил я, господин де Лакур, — ядовитая ухмылка выступила на лице незнакомца. — Знаешь, я ведь имел честь был знакомым с твоей матерью! Прекрасная была женщина. Я её любил, она меня тоже. Всё испортил этот твой Антуан, ничтожество! И с этого момента я решил превратить его жизнь в ад, лишив его всего. И да, мамочку твою убил тоже я. Воспользовался её довери…
Жуан оправился от шока и ударил собеседника по лицу. Мужчина же, устояв на ногах, вцепился в корпус своего визави и перевёл схватку на землю. Оказавшись сверху, он начал осыпать де Лакура ударами.
— Я заставлю тебя страдать, плод греха! Ты потеряешь всё! Даже животные будут обходить тебя стороной, ты сдохнешь в одиночестве, как дворовая собака! — кулак каждый раз достигал своей цели, на лице художника выступила кровь.
Незнакомец на секунду замешкался и посмотрел на Жуана своими пустыми, злобными глазами. Внезапно в его лицо прилетел сгусток крови.
— Чёрта-с два, отродье… — силы покидали художника.
Людское столпотворение образовало круг, заточив дерущихся в свои объятия. Никто и не думал их разнимать: в это время на улицах были лишь алкаши и проститутки, которые с любопытством наблюдали за схваткой.
— Ах ты кусок дерьма! — мужчина поднял Жуана на ноги. Едва художник понял, что его положение сменилось с горизонтального на вертикальное, он собрал остаток всех своих сил, схватил незнакомца за сюртук и резким движением руки выкинул его в реку. Фактор неожиданности сыграл свою роль: мужчина даже не пошевелился, думая, что де Лакур целиком и полностью находится в его владении.
Сплюнув кровь на тротуар, художник свалился наземь.
***
— Да пошёл ты к чёрту, я так больше не могу! — нервный крик эхом раздался по особняку Жоржа. — Проваливай из моего дома!
— Ты мне и не нужен, балласт! Лишь замедляешь процесс! — Фредерик принялся спешно собирать бумаги.
Перепалку прервал звонок, поступивший на домашний телефон. Никто не желал отвечать на него, но на мобильник Жоржа пришло сообщение, принудившее его ринуться к трубке.
«Как думаешь, какой палец ей лучше отрезать?»
— Ринье у телефона, чем могу помочь? — он старался сделать как можно более услужливый голос.
— Да ничем. Просто было интересно, как продвигаются ваши дела, ребятишки. Все получается?
— Мы уже почти у цели… — Фредерик начал вырывать телефон у Жоржа.
— Это Фредерик, дай мне с ней поговорить, иначе мы бросим это дело, — рискованный ультиматум прозвучал грозно.
— Не в твоём положении угрожать мне, но ладно, у вас тридцать секунд.
— Спаси меня, Фредерик, спаси… Я так больше не могу… — женщина давилась собственными слезами — помоги…
— Мы скоро вытащим тебя, клянусь. Потерпи ещё чуть — чуть, совсем малость, — ком выступил в горле, не давая ему продолжить говорить.
— Время вышло! Работайте усерднее, ребятишки! У вас осталось четыре дня, не забыли? — в трубке раздались гудки, разговор оборвался.
Мужчины ошарашено смотрели друг на друга. Никто из них не мог заговорить, оказавшись в плену нерешительности.
— Номер определился? — паузу прервал Фредерик.
— Нет, он же не дурак. — разговор вновь прекратился на несколько минут. Мужчины разошлись по разным углам комнаты.
— Думаешь, я не хочу отдохнуть? — Кузо устало провёл рукой по лицу. — Но я не смогу жить, если не сделаю всё, чтобы спасти её. Ты мне нужен!
— Тогда за дело.