В бурные 90-е дед Матвей охладел окончательно к всякого рода политическим дебатам. Получив мизерную пенсию за сорокалетний стаж с гаком, у него в душе не осталось никакого доверия к Ельцину и новому строю, что он принесёт какую-то стабильность и материальное благополучие в их жизнь с бабой. А советской пенсии в 132 рубля хватало на всё и даже излишки имелись. Дед их прикопил для похорон, доверив сберкассе.
- Обокрали, всё обесценили, теперь думай, как заново собрать на поход к Господу, чтоб не стыдно было перед людьми лежать, сложив руки, – не давали покоя деду эти окаянные мысли в голове, - а тут ещё беда такая приключилась с бабой – ногу "съел" сахарный диабет.
-Коновал-хирург виноват, однозначно, когда целую неделю продержал без операции при газовой гангрене стопы, а инфекция не дремала и поднялась выше колена. А потом отхватил ногу выше некуда. И не придерёшься к нему,– отгонял свою горькую думу дед, - хорошо хоть дочки рядом и помогают.
Но и им, он видел, не до жиру, довольствуются скудными заработками. Хорошо, что профессия выручает. На редкость оказалась нужная даже при капитализме – связисты. Баба Груня тоже радовалась за детей, благодарила Господа, что не мыкаются за случайными заработками по стране.
- Дед, - говорила она часто, - мы с тобой хоть при Брежневе пожили спокойно и в достатке, увидели свет Божий. А вот как им выживать?
Матвеюшка помалкивал, зная, что дальше последуют обидные слова за его рьяность в августе девяносто первого. Все тогда спорили и поддерживали нового лидера в лице Ельцина. А оказалось, что баба была права. Но дед не привык признавать свои оплошности.
- Мужицкая голова не бабская, - говаривал часто, а получилось, что увлёкся и потерял бдительность.
Благо осталась возможность бесплатно ездить на автобусе за ветеранские заслуги и труд подростком в тылу. Вот и приловчился покупать на местном рынке дешёвые продукты у белорусов, которые, выживая, тоже везли на продажу в Россию свой небогатый ассортимент, чтобы потом обменять русские рубли на обесцененные «зайчики».
- Спасибо сябрам, - говорил каждый раз дед, демонстрирую Груняше дешёвую колбасу и вполне съедобные молочные продукты в виде сливочного масла и сыра.
В очередные выборы президента дед уже не сомневался, что эта власть не для него.
На улице жара, июнь, но наделся, как полагается по такому случаю. Даже пиджак, что висел уже сто лет ненадёванный, застегнул на все пуговицы, подчеркнув стройность фигуры, хотя возраст сказывался и тянул спину куда-то вперёд .
- Ты и за меня, Матвеюшка, проголосуй, - попросила Груня, проникаясь важностью события по виду мужа.
- Обязательно, - заверил дед, проверяя в кармане паспорта.
Переступив порог избирательного участка, заглянул, как полагается, в буфет, надеясь на обратном пути купить Груняше что-нибудь вкусненького. И не увидев ничего примечательного, заторопился искать нужный стол, к которому была прикреплена их улица.
- Ваш паспорт, - попросила миловидная женщина.
Дед протянул сразу два – свой и жены.
- Не положено, - мило улыбаясь, как отрезала, дамочка, смутив ненароком деда.
Он тут же стал объяснять про инвалидность супруги и невозможность прийти ей лично.
- Мы пришлём на дом урну для голосования, - записывая адрес, заверила молодая женщина.
Деду ничего не оставалось делать, как поверить блюстителю порядка на выборах и поспешить домой, чтобы обрадовать Груняшу, что её гражданский долг будет востребован лично.
И каково же было его удивление, когда Груня, услышав эту новость, засияла, как солнышко, и потребовала немедленно вытащить из заветного похоронного узелка цветастый шерстяной платок и нарядилась в него, предварительно расчесав и уложив спереди ещё красивые волосы. А потом деду пришлось кропотливо наводить порядок во всём доме, выслушивая то те, то другие указания. К концу дня он так устал, что не рад был уже ничему, да и Груняша ближе к вечеру совсем умаялась от ожидания заветной урны с гражданским долгом.
Никакой речи не могло быть об обеде, а потом и ужине. Она вздрагивала при каждом шуме на улице возле их дома, поправляя на себе то кофточку, то платок...
И только, когда стемнело, согласилась снять с себя заветные вещи и с усмешкой сказала:
- Кому я нужна такая…