– Ты чего галстук напялил? Хочешь показать, что ты не ИГИЛовец? – Сосед-пенсионер, мой ровесник Сева, брезгливо посмотрел на меня, приглашая жестом руки сесть рядом с ним на скамейку.
– Какое отношение я, православный атеист, имею к исламистам? – С недоумением спросил я подсаживаясь к нему.
– Им аллах запрещает носить дьявольскую удавку – галстук... – пояснил знаток ислама Сева.
– У меня возраст через чур преклонный… тяжело негнущимися пальцами верхнюю пуговицу застегнуть… – начал мямлить я, оправдываясь. – Рубашки, еще перестроечных времен, усохли… воротники на шее не сходятся… Тепло уходит – кровь еле-еле сочится по жилам… вот и повязываю галстуки… Я просто всю жизнь их носил… Инстинктивно, так сказать… как бывший руководитель различных по величине производств…
– У меня, люмпена, галстук ассоциируется с начальством, которое я всю сознательную жизнь ненавидел, как и, так называемую, творческую, интеллектуальную, спиногрызную интеллигенцию. – Строго произнес сосед и, немного подумав добавил. – И этих побирушек-бездельников священнослужителей всех религий с их побрякушками на шее!
Сева свирепо посмотрел на меня.
– Какой ты люмпен? Ты же был старшим мастером, у тебя техникум за спиной. Ты сам интеллигенция заводская. И чего это вдруг так ополчился? – Вопросил удивленно я.
– Но я ж не хватаюсь за пистолет, как некоторые, при слове интеллигенция – у самого рыло в скулящем-плаксивом, сопливо-трусливом интеллигентском пуху. Понимаю, что интеллигенция необходима в нашей жизни. Она, благодаря своему неуемному чванливому желанию возвыситься над всеми как личность с большой буквы, движитель просвещения, прогресса, культуры, знания и т.п. Но она и мишень, пушечное мясо, невинная жертва для обиженного жизнью живущего низменными физиологическими чувствами остального трудового недостаточно образованного человечества. Случись какая разноцветная заварушка-революция интеллигенция первая будет болтаться на фонарных столбах и стоять, неприлично «обделанная», у стенки под дулами… Их палачи, конечно, будут орать, что академий не кончали… А жаль! И себя жаль, и нашу неискоренимую вечную прозаическую земную правду-действительность с её бессмысленно-кровавыми и беспощадными бунтами! – Сокрушенно посмотрев на меня, закончил свою пламенную речь Сева.
– Так вот почему ты не носишь шляпы и галстук. Боишься, чувствуешь, что после всех этих цветочных революций и у нас может случится… – усмехнулся двусмысленно я.
– Чувствую, что скоро во всем мире народ поднимется и сметет носителей белых воротничков с галстуками, всех начальников и нахлебников-интеллектуалов с лица матушки Земли. – Сказал грозно, со знанием дела Сева.
– И возьмет дубину, залезет в пещеры…
– Зато жить будем по настоящему – без этих толерантно-гендерных сношений-отношений. Зажрались! А ты, Сергей Иванович, можешь не носить галстук, повязанный на воротнике белоснежной рубашки?
– Могу, но не буду.
– Почему?
– Ты Сева зря беспокоишься… Если и случиться разноцветная заварушка, друганы с завода рабочие-собутыльники выберут тебя главарем и ты возглавишь кровавый бунт. И первым, кого ты «шлёпнешь» – буду я.
– А почему ты? – Спросил сосед, в задумчивости почесывая пролысину.
– А потому, что я первый в белоснежной рубашке с галстуком выступлю против тебя и твоей озверевшей своры со своим пневматическим пистолетом, сделанным под «Макарова».
– А ради чего геройствовать?
– Не из-за своих демократических принципов, а чисто из меркантильных соображений – лучше подохнуть «обделанным» болтаясь на веревке или у расстрельной «стенки», чем «обделанным» «овощем» в приюте для безнадежно немощных престарелых. – Сказал тяжело вздыхая я.
Сева вдруг громко засмеялся, живо вскочил со скамейки и, отмахнувшись от меня рукой, бодро засеменил в сторону своего подъезда…
Март 2018 г.