Труман Капоте. Красивый Ребёнок

Анна-Нина Коваленко
Время: 28 Апреля – 1955.
Место действия: Капелла Международного Похоронного Дома на Лексингтон Авеню и Пятьдесят-второй Улице, Нью-Йорк Сити. Интересные созвездия упакованы здесь: знаменитости, по большей части, с международной арены театра, кино, литературы, все пришли попрощаться с Констанцией Кольер, урождённая англичанка-актриса, умершая накануне в возрасте семидесяти пяти лет.
   Рождённая в 1880-м, Мисс Кольер начала свою карьеру как  Gaiety Girl*(*Весёлые Девчата) Мюзик Холла, откуда вышла в ведущую актрису Шекспировского театра ( и также долгое время невеста Сэра Макса Бирбона, за кого она никогда не вышла замуж, и возможно, потому вдохновила его на создание образа озорной недоступной  героини в Сэра Макса романе Зулейка Добсон). В последствии она эмигрировала в Соединённые Штаты, где утвердилась как заслуженная фигура на Нью-Йоркской сцене и в также в Голливудских фильмах. Последние десятилетия её жизни прошли в Нью-Йорке, где она преподавала Драматическое искусство как учитель высокого калибра; она принимала на обучение только профессионалов, и обычно только профессионалов, которые были уже «звёздами» - Катарина Хёпберн была её постоянной студенткой; другая Хёпберн, Одри, была тоже протеже Мисс Кольер, как и Вивьен Ли, и, за несколько месяцев до своей кончины,  Мисс Кольер, та о которой она  отзывалась: «моя особая проблема», Мэрилин Монро.
   Мэрилин Монро, которую я встретил у Джона Хастона когда он снимал её в её первой говорящей роли в Асфальтовых Джунглях, попала под крылышко Мисс Кольер по моей рекомендации. Я знал Мисс Кольер около  шести  лет, и обожал её как женщину воистину статную, физически, эмоционально, творчески; и при всех её командирских манерах, её большом кафедральном  голосе, как обожаемую персону, мягкую, чуть сердитую, но чрезвычайно тёплую, и достойную по-матерински, Gemutlich. Мне нравилось ходить на её частые маленькие обеденные пари, которые она задавала в её тёмной Викторианской студии в Среднем Манхаттане; у неё была «полная тележка» (barrel of yearns) рассказывов о её приключениях  как ведущей леди напротив Сэра Бирбома Дерева и великого французского актёра Кокелина, её знакомство с Оскаром Уайльдом, с моложавым Чаплиным, и Гарбо в формирующие дни  Шведского немого. Она была воистину светочем, как и её преданная секретарь и компаньонка Филис Уинбурн, тихая мигающая дама, которая после окончания её занятости ввиду смерти Мс.К. стала и осталась до конца дней компаньонкой Катарин Хёпбурн. Мисс Кольер представила меня  многим людям, с которыми мы стали друзьями: Люнт, Оливьер, и особенно Алдус  Хакслей. Но это был я, кто представил её Мэрилин Монро, и сначала это было не то знакомство, которое она хотела приобрести; её зрение испортилось, она не видела ни одного из фильмов с Монро, и в действительности не знала ничего о ней за исключением того что она была какой-то платиновой сексуальной блондинкой, достигшей мировой известности; короче, она казалась едва ли подходящим материалом для создания Мисс Кольер классического образа. Но я думал, что они могли бы сделать стимулирующую комбинацию.
   Так и вышло. «О да, - сообщила мне Мисс Кольер, - в ней что-то есть. Она красивый ребёнок.  Я не имею в виду  очевидное – возможно слишком очевидное. Я не думаю что она вообще актриса, ни в одном из традиционных понятий. То, что у неё есть – эта подача себя, это свечение, эта неуловимая интеллигентность – никогда не украсит сцены. Это так хрупко и тонко, что может быть схвачено только камерой. Это как птичка колибри в полёте: только камера может запечатлеть её поэзию.Но каждый кто думает, что эта девочка просто вторая Джин Харлоу или Харлот или вроде того – безумен. Говоря о безумии,  это то, над чем мы работаем вместе: Офелия. Я предчувствую, как люди могут поперхнуться при этом замечании, но правда, из неё могла бы выйти  самая замечательная Офелия. Я говорила с Гретой на прошлой неделе, и я сказала ей о Офелии Мэрилин, и Грета сказала да, она может поверить этому, потому что она видела два фильма с ней, очень плохие и вульгарные вещи, и всё же она заметила способности Мэрилин. В действительности, у Греты восхитительная идея. Вы знаете, что она хочет делать фильм  о Дориане Грэй? С нею в роли Дориана Грей, разумеется. Хорошо бы, она сказала,  иметь в фильме Мэрилин как свою противоположность играющую  одну из девушек, которых Дориан соблазняет и разрушает. Грета! Так непривычна. Такой талант – и скорее подобно Мэрилин, если позволите. Конечно, Грета законченный художник, художник исключительного контроля. Этот же красивый ребёнок - без какой-либо концепции о дисциплине либо жертвенности. Почему-то я думаю, она не доживёт до старых костей. Абсурдно мне говорить, но я как-то чувствую, она уйдёт молодой. Я надеюсь, я молюсь, чтобы она пожила достаточно долго чтобы выявить свой странный красивый талант, что бродит в ней как закупоренный  дух.»
   Но сейчас Мисс Кольер умерла, и вот я слонялся в вестибюле Универсальной Капеллы в ожидании Мэрилин; мы говорили по телефону вечером накануне, и уговорились сидеть рядом на службе, которая должна  была по расписанию начаться после полудня. Она опоздала на сей раз  на полчаса; она всегда опаздывала, но я думал, ну хотя бы раз! Ради Бога, чёрт возьми! Потом она наконец появилась, но я её не узнал, пока она не заговорила...
МЭРИЛИН: О, бэби, я так виновата. Но ты видишь, я уже приготовилась, но потом я решила может быть я не должна красить ресницы и губы или что-нибудь, так что я всё смыла, и я не представляла во что мне одеться...
   (Одежда, которую она наконец «представила»,  скорее  подходила для настоятельницы либо монахини готовящейся к личной аудиенции  со священником. Её волосы были полностью убраны под чёрный шифоновый шарф; её чёрное платье было свободно и длинно и казалось с чьего-то плеча; через чёрные шёлковые чулки просвечивала белая кожа её стройных ног. Но настоятельница определённо не позволила бы себе обуться в эротические туфли на высоченных каблуках, или нацепить  чёрные солнцезащитные очки, драматизирующие ванильную бледность её молочно-свежей кожи.)
Т.К.: Ты выглядишь прекрасно.
МЭРИЛИН (грызя уже сжёванный до основания ноготь большого пальца):
Правда? Я имею в виду, я так наскоро... Где джон*(*туалет-сл.)? Если бы я могла заглянуть  на минутку –...
Т.К.: И пропустить таблетку? Нет! Ш-ш-ш...Это голос Сирила Ричардса: он начал панегирик.
   (На цыпочках, мы вошли в наполненную толпой капеллу и примостились на узком сидении в последнем ряду. Сирил Ричардс кончил; за ним последовала Катлин Несбит, пожизненная коллега Мисс Кольер, и наконец Брайен Ахерн обратился к скорбящим. В течение всего этого времени, моя подруга снимает свои очки чтобы отчерпать потоки слёз из сине-серых глаз. Это позволяет увидеть её без косметики, но сегодня она представила новый видимый образец, лицо которого я прежде не видал, и сначала я не понял почему это так. А! Это было так из-за её шарфика на голове. С её прядями невидимыми, и её чертами свободными от всякой косметики, она выглядела двенадцатилетней  девочкой-подростком, которая только что прибыла в сиротский приют и скорбит о своём положении. Haконец, церемония закончилась, и собравшиеся стали рассеиваться.)
МЭРИЛИН: Пожалуйста, давай посидим здесь. Давай подождём когда все разойдутся.
Т.К.: Почему?
МЭРИЛИН: Я не хочу ни с кем говорить. Я никогда не знаю, о чём говорить.
Т.К.: Тогда ты сиди здесь, а я выйду наружу. Мне надо выкурить сигарету.
МЭРИЛИН: Ты не можешь оставить меня одну! Боже мой! Кури здесь.
Т.К.: Здесь? В церкви?
МЭРИЛИН: Почему нет? Что ты хочешь курить? Рефрижератор?
Т.К.: Очень смешно. Ладно, пошли.
МЭРИЛИН: Пожалуйста. Там внизу много фотожучков.И я совсем не хочу, чтобы они  шлёпнули меня  вот в таком виде.
Т.К.: Я не могу тебя в этом упрекнуть.
МЭРИЛИН: Но ты сказал, я выгляжу прекрасно.
Т.К.: Ты и выглядишь прекрасно. Именно совершенно – особенно в роли Невесты Франкенштейна*.(*Герой фильмов ужасов)
МЭРИЛИН: Сейчас ты надо мной смеёшься.
Т.К.: Разве похоже что я над тобой смеюсь?
МЭРИЛИН: Ты смеёшься внутри. И это самый худший вид смеха. (Хмурясь; жуя ноготь большого пальца.) Вообще, я могла бы подкраситься. Все эти люди подкрашены.
Т.К.: И я. Мои шарики.

M ЭРИЛИН: Серьёзно, правда. Дело в моих волосах. Мне пора их подкрасить. А у меня не было времени на это. Это было так неожиданно, смерть Мисс Кольер, и всё такое. Видишь?
   (Она приподняла свой платок, слегка приоткрыв тёмные корешки, там где пробор.)
Т.К.: Бедный я, наивный. Ведь я всё это время считал тебя добросовестной блондинкой.
МЭРИЛИН: Я и есть блондинка. Но не до такой степени натуральная. И кстати, пошёл ты на х...
Т.К.: Окей, все разошлись. Вставай, вставай.
МЭРИЛИН: Эти фотографы ещё там, внизу. Я знаю.
Т.К.: Если они тебя не узнали когда ты входила, то не узнают когда будешь выходить.
МЭРИЛИН: Один из них узнал. Но я проскользнула мимо него в дверь прежде чем он начал орать.
Т.К.: Я уверен, здесь имеется чёрный ход. Мы можем выйти через него.
МЭРИЛИН: Я не хочу видеть трупы.
Т.К. С чего это мы увидим трупы?
МЭРИЛИН: Это похоронный отсек. Они должны там их хранить. Мне только этого  нехватало сегодня, бродить по помещению, наполненному трупами. Потерпи. Я тебя возьму куда-нибудь и угощу бутылкой пузыристого.
   (Итак, мы сели и стали разговаривать, и Мэрилин сказала: «Я ненавижу похороны. Я рада, что мне не придётся идти на мои собственные.Только, я не хочу похорон – просто мой пепел пусть  развеет по волнам один из моих детей – если я когда-либо буду иметь детей. Я бы не пришла сегодня, если бы Мисс Кольер не заботилась обо мне, о моём благополучии, и она была как бабушка, строгая старая бабушка, но она меня научила многому. Она научила меня дыханию.Я нашла этому хорошее применение, и я не имею в виду актёрство. Бывают другие времена, когда дыхание проблема. Но когда я впервые об этом услышала, о том что Мисс Кольер остыла, первое что я  подумала: О Боже,  что будет с Филис? Вся её жизнь заключалась в Мисс Кольер.Но я слышала, что она будет жить с Мисс Хёпбурн. Филис повезло: теперь  ей будет весело. Я бы поменялась местами с ней без промедления. Мисс Хёпбурн потрясающая дама, не дерьмо. Я бы хотела чтоб она была моим другом. Так я могла бы позвонить ей иногда и... ну, я не знаю, просто позвонить ей.»
   Мы говорили о том, как нам нравился  Нью-Йорк и как мы ненавидели Лос Анжелес («Даже если я родилась в там, я бы не смогла сказать о нём ничего хорошего. Как закрою глаза, и представлю Л.А., всё что я вижу это одна большая варикозная вена»); мы говорили о актёрах и актёрстве («Все говорят что я не умею играть. Они говорили то же самое о Елизабет Тэйлор.И они ошибались. Она была прекрасна в Месте под Солнцем.  Я никогда не получала подходящей роли, ничего из того что я хотела. Моя внешность против меня. Она слишком специфична»); мы поговорили ещё немного о Елизабет Тэйлор, и она хотела знать, знаю ли я её, и я сказал да, и она сказала хорошо, а как она выглядит, как она на самом деле выглядит, и я сказал хорошо, она немножко похожа на тебя, она носит сердце на рукаве и выражается солёно, и Мэрилин сказала пошёл на х... и сказала хорошо, если кто-нибудь спhосил бы как выглядела на самом деле Мэрилин Монро, что бы ты сказал, и я сказал я должен об этом подумать.)
Т.К.: Сейчас, ты думаешь, мы можем убраться отсюда? Ты обещала мне шампанское, помнишь?
МЭРИЛИН: Я помню. Но у меня  совсем нет денег.
Т.К.: Ты всегда опаздываешь и никогда не имеешь денег. Тебе случайно  не мерещится,  что ты Королева Елизавета?
МЭРИЛИН: Кто?
Т.К.: Королева Елизавета. Королева Англии.
МЭРИЛИН (хмурясь): При чём здесь эта старая пи...?
Т.К.: Королева Елизавета никогда при себе не носит денег. Ей нельзя. Презренный металл не должен оставлять пятна на королевских ладонях. Это закон или ещё что-то.
МЭРИЛИН: Я бы желала чтоб такой закон выпустили для меня.
Т.К.: Продолжай в том же духе, и может быть, выпустят.
МЭРИЛИН: Хорошо, чёрт возьми. Как она платит за всё? В случае когда она идёт за покупками.
Т.К.: Её фрейлина сопровождает её  с сумкой полной грошей.
МЭРИЛИН: Знаешь что? Держу пари, она всё получает бесплатно. В обмен на одобрение.
Т.К.: Вполне возможно. Я бы нисколько не удивился. По предварительной записи к Её Величеству. Gorgi собаки. Все эти Fortnum & Mason сладости. Горшок. Презервативы.
МЭРИЛИН: Что ей делать с презервативами?
Т.К. Не ей, балда. Этому чурбану, что следует в двух шагах позади. Принцу Филиппу.
МЭРИЛИН: Ему. О, да. Он милый. Он выглядит так, что у него может быть хороший  член. Я рассказывала тебе, я однажды видела, как Эррол Флин вытащил свой член и играл им на пианино? О, хорошо, это было сто лет назад. Я только что начала как модель, и я пришла на эту вечеринку полу-задниц, и Эррол Флинн, такой самодовольный, он был там и он вытащил свой член и играл им на пианино. Стучал по клавишам. Он играл You Are My Sunshine. Христос! Все говорят у Милтона Берле самый большой шлонг в Голливуде.Но кого это волнует? Посмотри, у тебя нет каких-нибудь денег?
Т.К.: Может, около  пятидесяти баксов.
МЭРИЛИН: Хорошо, этого должно хватить на шампанское.
   (На улице, Лексингтон Авеню был пустo, не считая безобидных пешеходов. Было около двух часов, и такой приятный полдень, какого только можно пожелать: идеальная погода для прогулок. Итак, мы шли по Третьей Авеню. Несколько зевак обернулись вслед, но не потому что они узнали Мэрилин Монро, а из-за её похоронного наряда; она хихикала своим особенным смешком, звучащим заманчиво подобно звону колоколов на вагоне Доброго Юмора, и она сказала: «Может быть, я должна всегда так одеваться. Воистину анонимно.»
   Когда мы приблизились к заведению P.J.Clarke (Пи.Джей. Кларк), я предложил ей:  Пи. Джей. Кларк, может быть, хорошее место для освежения, но она возразила на это: «Там полно рекламных выползней. И эта сука Дороти Килгаллен, она всегда там бомбардирует. Что с этими миксами? Когда они напиваются, они хуже индейцев.»
   Я почувствовал что призван защитить Килгаллен, которая была мне как-никак другом, и я позволил  возразить что она, во всяком случае,  была умной весёлой женщиной. Она сказала: «Пусть будет так, хоть она написала обо мне какую-то стервозную вещь. Но все эти пи...ы ненавидят меня. Хедда. Луэлла. Я знаю, ты наверно привык к этому, но я просто не могу. Это в самом деле больно. Что я в самом деле сделала этим ведьмам? Единственный кто пишет обо мне приличные вещи - это Сидней Скольский. Но он парень. Парни обращаются со мной окей. Просто как с человеком. По крайней мере они дают мне презумпцию невиновности. И Боб Томас джентльмен. И Жак Обрайан.»
   Мы разглядывали  окна античных  лавок; в одном из них был поднос с кольцами, и Мэрилин сказала: «Это красиво. Гранат с семенами жемчуга. Я хотела бы носить кольца, но ненавижу как подумаю, что люди заметят мои руки. Они слишком толстые. У Елизабет Тэйлор толстые руки. Но с такими глазами, кто смотрит на её руки? Я люблю танцевать голой перед зеркалом и смотреть как мои сиськи прыгают вокруг. В этом нет ничего плохого. Но я хотела бы чтоб мои руки не были такими толстыми.»
   Другое окно выставило напоказ красивые напольные часы, что побудило её заметить: «У меня никогда не было дома. Не было настоящего, с моей собственной мебелью. Но если я выйду замуж снова, и сделаю много денег, я найму пару грузовиков и двинусь вниз по Третьей Авеню покупать все чёртовы виды сумасшедших вещей. Я приобрету дюжину напольных часов и помещу их в ряд в одной комнате и заставлю их всех тикать в одно время. Это будет вправду по-домашнему, как ты думаешь?»)
МЭРИЛИН: Эй! Напротив!
Т.К.: Что?
МЭРИЛИН: Видишь знак с ладонью?Это, должно  быть, кабинет предсказательницы.
Т.К.: Ты настроена на это?
МЭРИЛИН: Хорошо, давай посмотрим.
   (Это было не пригласительное создание. Через смазаннное окно мы могли разглядеть полупустую комнату с тощей, волосатой цыганкой сидящей в плетёном стуле под адски-красным потолочным светильником, который излучал мучительный свет; она вязала пару детских башмачков и не повернула головы когда мы глазели. Тем не менее, Мэрилин начала входить, потом передумала.)
   МЭРИЛИН: Иногда мне хочется знать что случится. Потом я думаю, лучше не знать. Но, я бы хотела знать две вещи. Одна из них – когда я сброшу вес.
Т.К.: А другая?
МЭРИЛИН: Это секрет.
Т.К.: Давай, давай. У нас не может быть секретов сегодня. Сегодня день скорби. А скорбящие делятся сокровенными мыслями.
МЭРИЛИН: Хорошо, это мужчина. Я хотела бы знать кое-что. Но это всё что я скажу. Это правда секрет.
   (И я подумал: Вот что ты думаешь: «я сохраню это от тебя».)
Т.К.: Я готов купить шампанское.
   (Мы оказались на Второй Авеню в безвкусно украшенном пустынном китайском ресторане. Но в нём не было хорошо оснащённого бара, и мы заказали бутылку шампанского Mumm; оно прибыло неостуженным, и не в ведре, так что мы пили прямо из высоких стаканов с кубиками льда.)
МЭРИЛИН: Это весело. Как бы находиться на натуре – если ты любишь   натуру. Которую я определённо не люблю. Ниагара. Эта вонючка.Тьфу.
Т.К.: Так расскажи о своём тайном любовнике.
МЭРИЛИН: (Молчание.)
Т.К.: (Молчание.)
МЭРИЛИН: (Хихикает.)
Т.К.: (Молчание.)
МЭРИЛИН: Ты знаешь так много женщин. Кто самая привлекательная женщина из тех кого ты знаешь?
Т.К.: Вне конкурса. Барбара Палей. Руки вниз.
МЭРИЛИН (хмурясь): Это та, которую зовут «Бэйб»? На самом делеона  не выглядит как какая-либо Бэйб, по-моему. Я видела её в Vogue, и всё. Она такая элегантная. Прекрасно. Просто глядя на  её картинки  я чувствую себя свиньёй в отстойнике.
Т.К.: Она бы удивилась это услышать. Она ревнует к тебе.
МЭРИЛИН: Ревнует ко мне? Вот теперь ты опять смеёшься.
Т.К.: Вовсе нет Она ревнует.
МЭРИЛИН: Но почему?
Т.К.: Потому что один из колумнистов, я думаю Килгаллен, поместил(а) blind item, заметку без подписи, где сказано что-то вроде: «Ходят слухи, что Миссис Ди Маджио имела рандеву с высшим телевизионным тайкуном и что там обсуждался не бизнес.» Ну вот, она прочитала заметку и она поверила этому.
МЭРИЛИН: Поверила чему?
Т.К.: Что у тебя  роман с её мужем. Уильям С. Палей. Высший тайкун ТВ. Он без ума от фигуристых блондинок. От брюнеток тоже.
МЭРИЛИН: Но это глупо.  Я не видела его в глаза.
Т.К.: А, брось.ты можешь положиться на меня. Твой секретный любовник – это Уильям С.Палей, n’est-ce pas?*(*не так ли ?– фр.)
МЭРИЛИН:  Нет! Это писатель. Он писатель.
Т.К.: Это ближе к правде. Теперь мы  уже где-то. Итак, твой любовник писатель. Должно быть большой хак*(большая шишка), или тебе стыдно произносить его имя.
МЭРИЛИН (яростно, неистово): Что стоит за этим,“S”?
Т.К.: “S”? Какoe “S”?
МЭРИЛИН: Этo “S” у Уильяма S. Палей.
T.K.: О, этo “S”. За этим ничего не стоит. Он как-то пристегнул его для солидности.
МЭРИЛИН: Это что, просто инициал без имени за им? Боже мой. Мистер Палей, должно быть, немножко незащищён.
Т.К.: Он порядком дёргается. Но давай вернёмся к нашему мистическому писцу.
МЭРИЛИН: Прекрати! Ты не понимаешь... Я так много теряю.
Т.К.: Официант, ещё Мумм, пожалуйста.
Мэрилин: Ты что, хочешь развязать мне язык?
Т.К.: Да.  Давай договоримся. Мы сделаем обмен. Я расскажу тебе историю, и если ты найдёшь её интересной, тогда может быть мы обсудим твоего друга-писателя.
МЭРИЛИН (Искушённо, но неохотно): О чём твоя история?
Т.К.: Об Эрроле Флинн.
МЭРИЛИН: (Молчание)
Т.К. (Молчание)
Мэрилин (ненавидя себя): Хорошо, давай.
Т.К.: Помнишь, что ты говорила об Эрроле? Как он тешил свой член? Я могу поручиться за это. Мы провели с ним однажды  приятную ночь. Если ты следуешь мне.
МЭРИЛИН: Ты выдумываешь. Ты хочешь меня заинтриговать.
Т.К.: Честное пионерское. Я работаю с чистого листа. (Молчание, но я могу видеть что её зацепило, итак, выкурив сигарету...) Хорошо, это случилось когда мне было восемнадцать. Девятнадцать. Это было в войну. Зимой 1943-го. В этот вечер Карол Маркус или может быть она уже была Карол Сароян, давала вечеринку в честь её лучшей подруги, Глории Вандербилт. Она устраивала  вечеринку в квартире своей матери, на Парк Авеню. Большая  вечеринка. Что-то около пятидесяти человек. К полночи Эррол Флинн подкатывает со свои алтер эго*(*второе я), удалым плэйбоем по имени Фредди МкЭвой. Они оба были порядком нагружены. Ну ладно, Эррол начал со мной заигрывать, и он был в ударе, мы смеялись друг над другом, и неожиданно он сказал что хочет пойти в Эль Морокко, а я выразил желание пойти с ним, и его дружок МкЭвой тоже. Я сказал окей, но потом МкЭвой не захотел оставить вечеринку и всех её дебютантов, так что мы пошли с Эрролом вдвоём. Только мы пошли не в Эль Морокко. Мы взяли такси до Гран Мерси Парка, где у меня была однокомнатная квартирка. Мы оставались в ней до полудня следующего дня.
МЭРИЛИН: И как ты это оцениваешь? По десятибальной системе.
Т.К.: Честно говоря, если бы это не был Эррол Флинн, я бы вряд ли это запомнил.
МЭРИЛИН: Эта история  много не стоит. Не стоит моей – ни на йоту.
Т.К.: Официант, где наше шампанское? У вас тут два жаждущих человека.
МЭРИЛИН: И ты мне не сказал ничего нового. Я всегда знала что Эррол  зигзаг. У меня массажист, он практически мне как сестра, и он был массажистом Тайрона Пауэра, и он мне рассказыавл всё что Эррол и Тай Пауэр делали. Нет, ты должен был рассказать что-нибудь получше.
Т.К.: Ты торгуешься..
МЭРИЛИН: Я слушаю. Итак, давайте послушаем твой  лучший  опыт. Вдоль этих линий.
Т.К.: Лучший?  Более запомнившийся? Полагаю, ты отвечаешь на вопрос первая.
МЭРИЛИН: И я торгуюсь? Ха! (Глотнув шампанского) Джой не плохой. Он может прибежать домой. Если это всё что нужно, мы бы по-прежнему были женаты. Я всё ещё люблю его, впрочем. Он настоящий.
Т.К.: Мужья не в счёт. Не в этой игре.
МЭРИЛИН (грызя ногти; вправду думая): Хорошо, я встретила мужчину, он как-то связан с Гари Купер. Биржевый маклер, и не на что посмотреть – шестьдесят пять, и он носит такие толстые очки. Толстый как медуза. Я не могу сказать что это было, но -...
Т.К.: Ты можешь остановиться как раз на этом месте. Я слышал о нём всё от других  девушек. Тот старый фехтовальщик действительно носится вокруг.Его зовут Пол Шилдс. Он отчим Роки Купера. Он должно быть сенсационен.
МЭРИЛИН: Он окей, хитрожопый. Теперь твоя очередь.
Т.К.: Забудь это. Я не должен тебе рассказывать ни черта. Потому что я знаю кто твоё замаскированное чудо: Артур Миллер. (Она опустила свои чёрные очки: О бой, если бы взгляды могли убивать, ваоу!) Я об этом догадался как только ты сказала, что он писатель.
МЭРИЛИН (заикаясь): Но как? Я имею в виду, никто... Имею в виду, вряд ли кто-нибудь -...
Т.К.: Где-то года три, может быть, четыре  назад Ирвинг Дратман -...
МЭРИЛИН: Какой Ирвинг?
Т.К.: Дратман. Он пишет для Herald Tribune*. Oн сказал мне, что ты валяла дурака с Артуром Миллером. Вешалась на него. Я был слишком джентльмен чтобы упомянуть тебе об этом раньше.
МЭРИЛИН: Джентльмен! Ты ублюдок. (Заикаясь опять, но чёрные очки на месте) Ты не понимаешь. Это было давно. Тому конец. Но это новое. Это всё теперь по-другому, и -...
Т.К.: Просто не забудь пригласить меня на свадьбу.
МЭРИЛИН: Если ты будешь рассказывать об этом, я тебя убью. Я устрою тебе столкновение. Я знаю пару человек, которые будут рады сделать мне такое одолжение.
Т.К.: Я в этом нисколько не сомневаюсь.
   (Наконец, официант вернулся со второй бутылкой.)
МЭРИЛИН: Скажи ему чтоб он забрал это назад. Я больше ничего не хочу.  Я хочу уйти отсюда к чёрту.
Т.К.: Прости, если я тебя расстроил.
МЭРИЛИН: Я не расстроилась. 
   (Но она расстроилась. Когда я расплачивался, она ушла в туалетную  комнату, и я пожалел что не имел книги для чтения: её визиты в туалетную комнату порою продолжались так долго, как слоновья беременность. Нервно  в такт времени, я гадал, принимает ли она возбуждающее или успокаивающее. Успокаивающее, вне сомнений. В баре была газета, я взял её: она была на китайском. Когда прошло двадцать минут, я решил расследовать. Может быть, она приняла смертельную дозу, или перерезала запястья. Я нашёл женскую комнату, и постучал в дверь. Она сказала: «Войдите.» Внутри, она была напротив слабо освещённого зеркала. Я сказал: «Что ты делаешь?» Она сказала: «Гляжу на Неё.» На самом деле, она красила губы рубиновой губной помадой.  Также, она убрала с головы траурный шарф и взбила свои блестящие как конфетная вата волосы. )
МЭРИЛИН: Я надеюсь, у тебя ещё осталось достаточно денег.
Т.К.: Это смотря для чего. Недостаточно чтобы купить жемчуга, если у тебя такая идея  возмещения ущерба.
МЭРИЛИН (хихикая, вернувшись в доброе расположение духа. Я решил больше не буду упоминать  Артура Миллера): Нет. Только достаточно ли для длинного рейда на такси.
Т.К.: Ты куда собралась? В Голливуд?
МЭРИЛИН: Чёрт, нет. В место, которое я люблю. Ты увидишь, когда мы туда приедем.
   (Мне не пришлось ждать слишком долго, так как едва мы поймали такси, я услышал её указание таксисту ехать к Причалу  South Street*(*Южной Улицы), и  я подумал:это не там ли, где лодочная станция на Статен-Айленд? А следующее что я подумал:  Она наглоталась таблеток после шампанского, и теперь у неё поехала крыша.)
Т.К.: Я надеюсь, мы не отправимся в лодочные странствия. Я не упаковал мой Драмамин.
МЭРИЛИН (счастливая, смеющаяся): просто к причалу.
Т.К.: Могу я спросить зачем?
МЭРИЛИН: Мне там нравится. Там пахнет по-другому, и я могу покормить чаек.
Т.К.: Чем? У тебя нет ничего чтобы их кормить.
МЭРИЛИН: Да, у меня есть.Мой кошелёк наполнен печеньем удачи. Я стащила из этого ресторана.
Т.К. (поддразнивая её): У-гу.  Пока ты была в джонке*(*туалет), я разломил один. Записка внутри была грязной шуткой.
МЭРИЛИН: Чёрт возьми. Грязные печенья удачи?
Т.К.: Я уверен, чайки на это не обидятся.
    ( Наш путь лежал мимо Бовери. Маленькие  ломбарды  и донорские станции и общежития с пятидесятицентовыми койками и мелкие мрачные отели c долларовыми кроватями и бары для белых, бары для чёрных, всюду бомжи, бомжи, молодые, далеко не молодые, древние, бомжи на корточках у обочины, на корточках посреди битого стекла и страшных обломков, бомжи, косящие*(сл.) в дверных проёмах и ютящиеся как пингвины на уличных углах. Однажды, когда мы остановились на красный свет, лиловоносое чучело  пришлёпало  к нам и начало протирать  лобовое стекло мокрой тряпкой, зажатой  в его дрожащей руке. Наш протестующий водитель заорал на него итальянским матом.)
МЭРИЛИН: Что это? Что происходит?
Т.К.: Он хочет чаевые за протирку стекла.
МЭРИЛИН (заслонив  своё  лицо кошельком): Как ужасно! Я не могу этого выдержать. Дай ему что-нибудь. Скорей. Пожалуйста!
   (Но такси уже рвануло вперёд, чуть не сбив старого lush*. Мэрилин плакала.)
Мне плохо.
Т.К.: Ты хочешь домой?
МЭРИЛИН: Всё разрушено.
Т.К.: Я возьму тебя домой.
МЭРИЛИН: Дай мне минуту. Со мной всё будет окей.
   (Таким образом, мы приехали к Южной Улице, South Street, и в самом деле, вид  пришвартованного там парома, с Бруклином на горизонте напротив залива и мчащиеся, резвящиеся чайки, белые на фоне морского горизонта с прожилками тонких пушистых облаков, хрупких как кружево – эта таблица скоро укпокоила её душу.
   Как только мы вышли из такси, мы увидели мужчину с собакой чау на поводке,   будущие пассажиры шагали к парому, и когда мы проходили мимо них, моя спутница остановилась чтобы погладить пса по голове.)
МУЖЧИНА (твёрдо, но не враждебно): Вы не должны трогать чужих собак. Особенно чау. Они могут Вас укусить.
МЭРИЛИН: Собаки меня никогда не кусают. Только люди. Как его зовут?
МУЖЧИНА: Фу Манчк.
МЭРИЛИН (хихикая): О, совсем как в кино. Это мило.
МУЖЧИНА: А как Ваше?
МЭРИЛИН: Имя? Мэрилин.
МУЖЧИНА: Я так и думал. Моя жена ни за что мне не поверит.Могу я попросить Ваш автограф?
   (Он добыл визитную карточку и ручку; она подложила свой кошелёк для письма, и написала: Благослови Вас Бог – Мэрилин Монро)
МЭРИЛИН: Спасибо Вам.
МУЖЧИНА: Спасибо Вам! Представляю что будет когда я покажу это завтра в офисе.
   (Мы продолжили путь до границы пристани, и слушали плеск бьющейся о неё воды.)
МЭРИЛИН: Я привыкла спрашивать автографы. Я иногда это ещё делаю.В прошлом году Кларк Гэйбл сидел напротив меня в Часен*, и попросила его расписаться на моей салфетке.
   (Прислонившись к швартовой стойке, она повернулась в профиль: Галатея,обозревающая непокорённые расстояния. Бризы растрепали ей волосы, и её голова повернулась ко мне с вечной лёгкостью, как будто ветерок это ветерок повернул её.)
Т.К.: Так когда мы будем кормить птиц? Я проголодался тоже. Поздно, а мы сегодня и не обедали.
МЭРИЛИН: Помнишь, я сказала если кто-нибудь когда-нибудь спросил бы тебя какая была Мэрилин Монро на самом деле – хорошо, как бы ты им ответил? (У неё был насмешливый, дразнящий тон, однако и серьёзный тоже: она хотела честного ответа) Готова поспорить ты бы сказал им что я была неряха. Банановая долька.
Т.К.: Разумеется. Но я бы ещё сказал...
   (Свет исчезал. Она, казалось, исчезала вместе с ним, растворялась с небом и облаками, отступала за ними. Я хотел повысить голос сильнее криков чаек и позвать её назад: Мэрилин! Мэрилин, отчего всё  должно быть повёрнуто иначе чем было? Почему жизни нужно быть такой, к чёрту гнилой?)
Т.К.: Я бы сказал...
МЭРИЛИН: Я тебя не слышу.
Т.К.: Я бы сказал, что ты красивый ребёнок.

Труман Капоте (из книги "Музыка для хамелеонов")

Перевела с английского Анна-Нина Коваленко.