Один из авторов Прозы.ру, Всеволод Шипунский, в реплике «Вопросы троцкизма-сталинизма» слезно просит «дорогих сталинистов» объяснить ему, чем троцкизм противоречит сталинизму (proza.ru/2018/03/02/987). Плохо, конечно, что я не сталинист (как, впрочем, и не троцкист), и потому способен отличить антикоммуниста от троцкиста. Но антикоммунисты тоже люди, хотя и со "странностями"; а если человек просит о помощи, грех не помочь ему разобраться в столь простом вопросе. Так вот, главным источником конфликта между Сталиным и Троцким, кроме и в связи со стремлением их обоих к неограниченной власти, было разное понимание ими роли и значения СССР.
Еще в 1919 году, вскоре после создания Коминтерна и за два с половиной года до официального учреждения СССР, Ленин в первом номере журнала «Коммунистический Интернационал» заявил, что «…новое, третье «Международное общество рабочих» стало УЖЕ ТЕПЕРЬ СОВПАДАТЬ, в известной мере, с СОЮЗОМ СОВЕТСКИХ СОЦИАЛИСТИЧЕСКИХ РЕСПУБЛИК» (т. 38, с. 303). Отсюда ясно, что новое государственное образование, основанное в декабре 1922 года на руинах Российской Империи, должно было послужить, по замыслу Ленина, "затравкой" для создания, ни много ни мало, ВСЕМИРНОЙ федерации национальных советских социалистических республик. Что, кстати, нашло свое недвусмысленное отражение в гербе СССР с изображенным на нем земным шаром и призывом «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Но этот глобальный ленинский проект был изначально чужд Сталину, мыслившему СССР как всё ту же, но "коммунизированную" Российскую Империю, а себя – в качестве ее коммунистического императора. Как следствие, на протяжении небольшого промежутка времени параллельно существовали два разных "СССР": первый, соответствующий концепции Ленина, в форме Коминтерна, и второй, "настоящий", над которым Сталин, захвативший после смерти Ленина безраздельную власть, мог проделывать чуть ли не всё, что ему захочется. А чего ему хотелось, см. выше. Но долго такое "раздвоение личности" СССР длиться не могло, одна из этих двух его концепций должна была "дематериализоваться", что и случилось с Коминтерном; сначала де-факто, после ликвидации в 1927 году т.н. «антипартийного троцкистско-зиновьевского блока» (Зиновьев до 1926 года был председателем Исполкома Коминтерна, а Троцкий до 1927 года – его членом), а затем, в 1943 году, и де-юре. Троцкого к тому времени, благодаря заботам Сталина, уже не было в живых, но конец Коминтерна лишь подтвердил то, о чем он говорил еще до начала Второй мировой войны. Например, комментируя в своей «Преданной революции» слова Сталина из его беседы с представителем западной прессы Роем Говардом о том, что планов и намерений насчет мировой революции «у нас никогда не было» и что «это является плодом трагикомического недоразумения», Троцкий с сарказмом замечает:
«Сталин произвел бы на собеседника более убедительное впечатление, если б, вместо клеветы на прошлое, открыто противопоставил политику Термидора политике Октября. "В глазах Ленина – мог бы он сказать – Лига Наций была машиной для подготовки новой империалистской войны. Мы же видим в ней – инструмент мира. Ленин говорил о неизбежности революционных войн. Мы же считаем экспорт революции – чепухой. Ленин клеймил союз пролетариата с империалистской буржуазией, как измену. Мы же изо всех сил толкаем международный пролетариат на этот путь. Ленин бичевал лозунг разоружения при капитализме, как обман трудящихся. Мы же строим на этом лозунге всю политику. Ваше трагикомическое недоразумение, – мог бы закончить Сталин, – состоит в том, что вы принимаете нас за продолжателей большевизма, тогда как мы являемся его могильщиками"».
Правда, отсюда вовсе не следует, что, окажись Троцкий на месте Сталина, судьба СССР сложилась бы более счастливо; скорее даже наоборот, поскольку сама идея перехода к социализму через «диктатуру пролетариата» – хоть во всемирном масштабе, хоть «в отдельно взятой стране» – была в корне ошибочной. И вполне вероятно, что Сталин, будучи не бог весть каким глубоким теоретиком, всё же понял это своим прагматичным умом раньше, чем его соперники в борьбе за власть.
Однако сегодня важнее другое. Современные поклонники Сталина не понимают, что эпоха национальных империализмов осталась позади, в 20 веке, и возврата к ней не будет. Наблюдаемый сегодня во всем мире, в том числе и в России, всплеск национализма и религиозного экстремизма объясняется тем, что глобальная идея «либеральной демократии», противостоявшая в 20 веке глобальной идее «диктатуры пролетариата», теперь тоже оказалась на грани банкротства. Но ничего конструктивного эта "новомодная" тенденция в себе не содержит; она является лишь симптомом того, что современный мир остро нуждается в новой глобальной, ОБЪЕДИНЯЮЩЕЙ его идее. Поэтому лидирующие позиции в нем займет та нация, которая сумеет первой такую идею предложить и доказать ее жизнеспособность на собственном примере. Те же нации, которые, отгородившись от остального мира, будут тешиться своей мнимой исключительностью, обрекут этим себя на "гордое" аутсайдерство. И будет жаль, если Россия в 21 веке выберет для себя такую недостойную ее участь.