Посттравматический синдром - штука интересная. Наиболее известен военный посттравматический синдром. Известен даже тем, у кого никто из родственников не воевал - благодаря фильмам, книгам. Но на самом деле видов такого синдрома может быть сколько угодно. Например, человек, пострадавший от землетрясения, потерявший там дом, родных, может вдруг, увидев простую трещину на асфальте, измениться в лице, замкнуться, уйти в себя. А ночью его будет мучить очередной кошмар. И таких вариантов масса.
У нас, немногих вернувшихся из алкогольного ада, подобное тоже наблюдается иногда.Недавно моя девушка проснулась среди ночи, проспав часа два, и спросонок начала нести какую-то пургу, бессмысленный набор слов. Через минуту пришла в себя и заговорила уже нормально. А потом удивлялась - ну, бормотала что-то, недопроснувшись, почему у меня глаза были такие квадратные? Почему, почему... Потому что я людей, которые несут такую пургу, видел в основном в психушках. И потому что мне даже почувствовался запах прокисшего недостиранного белья, смешанный с запахом лекарств. И фонарь за окном, оказывается, светит под тем же углом, что и там светил. Раньше не замечал этого.
Но иногда, когда воспоминания оживают, они оказываются на пользу. Хорошо получается сравнить прежнюю жизнь с сегодняшней.
В два часа ночи я понял, что работать придётся до самого утра. Хорошо и приятно работать за новым компом. Хочется и можется сделать больше, двигаться дальше. Значит, так тому и быть. Но надо сделать перерыв, проветрить мозги, лучше даже выйти ненадолго на улицу. А потом попить кофе. С чем бы его попить? Я прислушался к своим ощущениям и понял, что я хочу. Нет, шоколадка не покатит. Я хочу торт. Маленький, симпатичный, вкусный тортик.
Иногда надо уступать таким желаниям. Далеко не всегда - если делать это постоянно, избалуешься и перестанешь справляться с трудностями. Я давно научился замечать те редкие моменты, когда желанию нужно уступить, для дальнейшей продуктивности. Сейчас - тот самый момент.
Итак, я хочу две вещи: тортик и прогуляться по ночному городу, пешком, проветрить мозги. Эти желания прекрасно дополняют друг друга. Сейчас я оденусь и схожу в круглосуточный супермаркет. За маленьким, симпатичным, вкусным тортиком. И под кофе захомячу его весь. А потом сяду дальше работать.
Стал одеваться, сунул в карман телефон... И тут заметил свет того самого фонаря. И вспомнил, как в этой же самой квартире собирался в такое же время суток за боярышником. С несколькими монетками в кармане. И это ещё за счастье, а иногда - без копейки денег, в призрачной надежде найти хоть что-то выпить, потому что оставаться дома было смерти подобно.
А сейчас у меня вон телефон за полтос и комп за сотку. И я собираюсь за тортиком, а если бы захотел - смог бы купить сто тортиков. И пойду я не еле переставляя ноги, а лёгким бодрым шагом. Хотя вешу вдвое больше, чем весил тогда, да и старше на десять лет.
Я до сих пор выгляжу намного моложе, чем в последние годы пьянства.
Выхожу на улицу. Ночь. Ни души. Воздух чистый, снежок поскрипывает под ногами, тишина, красота. Иду тёмными переулками. И вдруг, обогнав меня, останавливается полицейский уазик.
Свет фонаря уже включил во мне воспоминания. И где-то в глубине меня ещё живёт тот, прошлый я, который в любую секунду готов выполнить команду "руки на машину!", получить пинок по ноге (как бы широко не расставил ноги, всё равно пнут, раздвигая ещё шире, хоть сразу на шпагат садись) и подвергнуться шмону. Просто потому, что вид такой - менты мимо не проедут. Вот и сейчас этот прошлый я напрягся, прикидывая, нет ли с собой чего запрещённого. Чтобы скинуть незаметно в сугроб, пока не поздно.
Из уазика выглянул полицейский:
- Здравствуйте. Вы с той стороны идёте? (показывая назад)
- Да, оттуда.
- Не видели там никого? Молодые люди там не бежали никакие?
- Спортсмены, что ли? Вроде рановато ещё для утренней пробежки.
Раньше на такой ответ мент сразу бы проявил агрессию: "чё, умный, что ли?" Но и полиция с тех лет изменилась в лучшую сторону, и, главное, я совсем другой.
- Может, и спортсмены. Поймаем - узнаем. Так видели кого-нибудь?
- Нет, ни одной живой души, похоже, во всём городе не спим только вы и я.
- Не только, к сожалению... Ну ладно, счастливого пути.
Даже не спросили, куда иду в третьем часу ночи. Кого-то ловят. Но меня даже не заподозрили в том, что я могу иметь к ним какое-то отношение. Не похож я больше на таких.
Иду дальше, вспоминаю. Вот здесь я убегал от толпы каких-то отморозков, упал в грязь, извозился как свинья, но ушёл всё-таки. Было это двенадцать лет назад, но когда воспоминания так обостряются - кажется, что недавно. А вот за тем домом меня остановили такие же менты, и на мою очередную остроту мент так пнул своим ботинком в голень, что содрал кусок кожи с мясом. На этом месте у меня до сих пор небольшая вмятина. А вон в том доме жил собутыльник, давно покойный. И в соседнем тоже. И ещё вон там один, через дом. А вот на этой лавочке я сам однажды почувствовал, что всё, умираю. Аритмия с похмелья была всегда, а тут сердце начало выдавать совсем уж какую-то азбуку морзе, и мой организм сказал мне, что всё, счёт пошёл на минуты. Я вспомнил, что после смерти все внутренние мышцы расслабляются, из-за чего большинство трупов валяются в собственной моче. У меня никогда такого не было у живого, хотелось остаться необоссавшимся и после смерти. Поэтому я собрал последние силы и пошёл вон туда в кусты пописать. Чтобы потом вернуться на лавочку и спокойно умереть. И нашёл в этих кустах 50 рублей - на то время целых три пузырька настойки перца. Благо аптека тут же, в нескольких десятках шагов. Ну и выжил в очередной раз. А потом, в первые месяцы трезвости, долго думал, стоило ли, и завидовал тем, кто уже отмучился.
Со мной всё это было или не со мной? Как будто поверх старого меня нарос новый я, а тот, прежний, ещё сидит где-то глубоко внутри. Он регулярно является мне в кошмарах. Хотя даже во сне я понимаю, что это не я, а какой-то бес, принявший облик меня прежнего. Каждая моя слабость, каждое отступление от пути трезвости укрепляет его, делает сильнее. И, наоборот, каждый правильный поступок его ослабляет. Эта война будет идти внутри меня ещё долго. Но однажды я его изгоню окончательно. И тогда ни свет фонаря в окно, ни случайно встретившиеся менты, ни что-либо ещё не сможет меня смутить. И моя сонная тёпленькая девочка, путающая спросонок слова, вызовет только улыбку и умиление. А не состояние, которое в фильмах так любят сопровождать страшной музыкой.
В магазине тепло после улицы. А вот и торты. Как их много! Я долго смотрю, выбираю, читаю состав. Вот такой хочу, шоколадный, половинчатый. Мне хватит. Ещё вспоминаю, что у меня закончился чай. Весь торт под кофе не зайдёт, хоть он и половинка. Нельзя так много кофе пить. Покупаю ещё пачку чая. Расплачиваюсь картой в кассе самообслуживания - в то время, которое на меня нахлынуло, ничего подобного не было. Мир кардинально меняется каждые пять лет.
Раньше, вернувшись домой с боярышником, я сбрасывал всю одежду ещё в прихожей мокрым липким комком - пока ходишь с таким похмельем, в любой мороз сто потов сойдёт. Сейчас аккуратно раздеваюсь в чистой, нормально обставленной квартире. Это та же квартира, что тогда - и не та. Это тот же я, что тогда - и уже не тот. Смотрю на тортик. Зачем-то фоткаю его.
А съев примерно половину, вдруг понимаю, что сегодня кошмары мне сниться не будут. Сон без кошмаров бывает нечасто. Ночи после Причастия гарантировано избавлены от кошмаров, ну и ещё иногда бывают исключения. Сегодня именно такое исключение. Сегодня я усну утром, и буду спать без кошмаров. Свою сегодняшнюю порцию я уже посмотрел наяву.