Февраль. В. П. Бакшеев. Иней. 1900г. С выставки

               

   Тишина и покой.  Укатанная дорога  безлюдна. С осени обнажённые деревья,  заботливой рукой  матушки зимы, принакрылись ночью снегом, инеем. Грузно свисают  белые ветви над дорогой, а меж ними  я. Вижу себя маленькой  крестьянской девочкой в этом сказочном лесу. Всё бело от снега и лишь  в просветах  холодное,  голубое небо, словно напросилось на полотно.  Я  иду по дороге, извивающейся и ведущей в глубь леса. В таком лесу, верно, живёт дед Мороз. Он где-то рядом и тоже ждёт встречи со мной.  Он старый,  престарый. Ему сотни и тысячи лет. Сменились времена, эпохи, а он всё служит и служит Зиме и ребятишкам…
   И оживёт сказка. Увидит он меня, маленькую девчонку, замёрзшую, чуть живую, приведет в свой  бревенчатый  домик на опушке,  посадит на тёплую печку.  Вскипятит самовар, набросит на стол скатерть – самобранку  и будем мы  с ним пить чай  с кренделями да конфетами под дивную  музыку и волшебные сказки Кота - Баюна…
  А то  вижу я себя в другое время. Милым своим внучкам – Кате и Леночке,  рассказываю, как с  подружками в юности катались мы на тройках по русской нашей  деревне,  да по лесу укутанному инеем. В санях, покрытых соломой, сидим мы,  молодые, весёлые  девчата и парни. Тут и подружка моя Настенька и дедушка ваш  Григорий. На облучке брат его - Егор. Мы мчим так, что ветер свистит  и всё вокруг, словно, несётся с нами среди сказочного леса, белого от снега.  Звенят бубенчики, подзадоривая. Белые деревья  не колыхнутся,   а  небо, синее, холодное  тоже в этом же круговороте и на нём ни облачка.
   Мы смеёмся, нам жарко среди окружающего холода. А дедушка ваш тогда  был ладным парнем и всё шептал мне на ухо: «Люба ты  мне, Ладушка моя!»
   И стоял, и стоит  теперь тот сказочный лес. Одни деревья стареют, уходят, на их месте вырастают другие, однако картина та же.  И дорога, всё так же                извиваясь, манит вглубь, в волшебство…