- Пока я ничего не могу добавить. Однако, недоброе предзнаменование уже есть! И его нельзя не учитывать.
- Хо! Вы по поводу вчерашнего?
- Хотя бы...
- Ну - я не на столько суеверен. Да и обещаю быть тише воды в пруду ниже травы на подстриженном газоне! - усмехнулся будущий писатель.
- Но кое-кто таковым не будет! Ты знаешь, выражение: бесы всегда прячутся в самой тихой луже! Именно на мелкой - на водянистой плёнке, скользят колёса и машина соскакивает в кювет. Поверь - я представляю, о чём го¬ворю. К сожалению, в России сейчас опасно быть кем-то большим, чем простым обывателем!
- Ха! И это заявляете мне вы?
- Да. Я рискую ради семьи: своих привередливых девиц. Мой грех - но я их люблю - я без ума от русских женщин. Но большинство вокруг давно забыли, что семья - это не только озверевшая стая братков.
- Что ж делать? В кустах всё время не отсидишься!
- Но и лезть под пули по глупости не надо. Сначала надо подумать, потом ... Потом постараться помочь нашей доблестной милиции, где это возможно.
Особняк Кирилла Граненкова располагался в так называемой Ясной Поляне. Это сотни полторы – три или четыре квартала – разнокалиберных малоэтажек частного сектора, оттеснённых с одной стороны громоздкими цехами завода "Красный Аксай", а с другой – примостившихся к мощной развилке Северокавказской железной дороги. Многополосные рельсовые линии убегали на юг через Дон, устремились на северо-запад через город, протянулись на Восток и на Север России – через Александровку. Всё это расположилось в низине, прорытой когда-то речушкой Кизитеринкой.
Район этот ничем - кроме протолстовского названия – раньше абсолютно не был примечателен: ветхоза¬борчатый, серенький, неизвестно когда и за что получивший своё громкое и насыщенное светом прозвище. Может быть, разве что, за то, что щедрое южное солнце насквозь прожигало его извилистые и пыльные улочки. Селилась тут в основном беднота, лишь в последнее время сюда стали вклиниваться представители ростовского бизнеса, они сносили сразу несколько убогих лачуг, а на их месте строили особняки — полукрепости с новыми технологиями: бетонные стены, крепкие автоматические ворота, видеокамеры, сигнализации…
Так поступил Кирилл Граненков. Почти в самом центре этой Ясной Поляны высился довольно большой холм, служивший как бы естественным продолжением насыпи железной магистрали, убегавшей по мосту через Дон. На холме уютно разместились несколько частных домов, казарма части охранявшей стратегический мост и, венчал всё отделанный белым мрамором полудворец-полузамок Кирилла Граненкова. Четырёхэтажный особняк с двумя дополнительными башнями, возвышающимися по углам здания со стороны реки, которая широкой лентой изящно выгнулась внизу, убегая за Зелёный остров. Между башнями протянулась шикарная ман¬сарда, а внизу имелась ещё и веранда, нависавшая над крутым склоном холма. По архитектурным особенностям дворец представлял из себя нечто – требующее особого определения. Впрочем такой стиль уже прижился в ростовском частном секторе. Здание, увенчанное куполообразной крышей, то там, то здесь украшали причудливые, иногда кажущиеся не совсем уместными фигурки на миниатюрных балкончиках, другие явно декоративные надстроечки и башенки, потом ещё карнизики с вычурными барельефами… На нижних этажах довольно массивные, даром что очень искусно выкованные, решётки на окнах соседствовали с чудесными витражами – копировавшими полотна Дали и современных донских авторов. В интерьерах тоже порой чувствовалось: что-то от средневековья: просторнейшие залы с барельефами и колоннами; но всё равно – какой-то своей чертой, приходящее в итоге к постмодерну. Наверное излишней насыщенностью новыми технологиями.
Кирилл заметно расширил холм, насыпал сюда плодородного чернозёма и разбил на склонах очаровывающий взгляд сад. Естественно – всё перечисленное было обнесено мощным забором с тяжёлыми автоматическими воротами плюс видеокамерами по углам. Но было ещё одно архитектурное дополнение – от владений бизнесмена был построен ажурный пешеходный мостик к Дону, где на достаточном удалении от берега имелась аккуратная пристань для катеров и двухпалубной речной яхты с красноречивым названием: "Анжелика". Белоснежность и ажурность мостика и отделки пристани, гармонировали с корпусом яхты и мраморной отделкой полудворца. Стену вокруг территории бизнесмена также венчала белая металлическая ограда с копьевидными прутьями. Благодаря своему местоположению, особняк имел два фасада – один смотрел на город (на Ясную Поляну); второй – на Дон. И со стороны Дона ограда забора и орнаментовка мостика и мини-пристани создавала эффект пространственной рамки в центре которой красовался сам полудворец и спускающийся к берегу сад с фонтаном на центральной аллее.
Обзор же с веранды открывался просто необъятный! Спешащие за реку арки железнодорожного моста – расположились справа чуть вниз по течению Дона. Зелёный остров был виден, словно на ладони, и казался действительно сплошной зелёной массой среди спокойной глади реки. Разросшиеся тополя и каштаны не позволяли разглядеть там что-либо ещё. В могучих кронах там мельтешило множество самых разных птах, и это отдалённо напоминало картину тропических широт. Левый берег простирался до самого горизонта, выделялись на фоне оранжевого неба, пропитанного Солнцем от края до края, очертания Батайска… И над всем этим простором торжественно кружили мириады белоснежых танцовщиц – тополиных пушинок. Тихие заводи, вклинивавшиеся в камышовые берега, тоже были покрыты лёгким саваном из тысяч и тысяч уже приводнившихся таких снежинок. И это удивительное сочетание трёх красок: оранжевой, зелёной и белой,- повелительно разлилось по июньскому Приазовью.
Но берег Дона не сразу начинался у подножья холма. Внизу пролегала ещё одна полоса земли и насыпи, по которой в ростовский речной порт тянулись пути для маневровых тепловозов. Однако в эти жаркие дни здесь царило относительное бездействие. Изредка тепловозы пересвистывались на запасках для переклички – только запас топлива на сегодня был уже слит и пропит; так что далеко уехать до вечерней заправки они уже не могли. Здесь все уже давно поняли прописную истину новой рельности, с её реформами и кризисами – каждый выкручивается, как может, если хочет кушать хлеб, не только с маслом. Поэтому, доблестные машинисты, если не было срочной работы, спали в своих тепловозах, поставив их в тенёчке, и ждали клиентов на соляру. Но и это был их не единственный козырь: когда-то все запасные пути были забиты разной отжившей век техникой. Сейчас всё разительно изменилось: казавшиеся неприступными хребты приржавевших к месту составов таяли, словно лёд под июньским солнышком Ростова! Освобождая простор для парения любопытных тополиных фей, резко уменьшилось само число запасных путей – шпалы и щебень разошлись по дачам.
Но в этот день машинисту Петру Ивановичу что-то не спалось на рабочем месте, хотя деньги за сотню литров соляры уже спокойно лежали в кармане до вечера, когда можно будет, наконец-то расслабиться по настоящему за запотевшей кружечкой ... Как ни поворачивался он на своём сидении, умащённом фуфайками, сколько ни закидывал он ноги на приборную панель под разными наклонами – сон не шёл!! Петро раздражённо посмотрел на часы: скоро одиннадцать!! Он – чисто для очистки совести, пересчитал сегодняшний гешефт – прикинул, что – куда, - мало! И глаза Петра Ивановича как-то сами собой потянулись туда, где испуганно чернели, словно стадо быков перед воротами колбасного цеха, десятка два паровозов. Один из них, с картинной обречённостью, уже застыл чуть отдельно от других, готовый на заклание - к нему уже прицепили две старые платформы, куда натаскали всяких железок. В тендере паровоза лежал необходимый запас угля и распиленных заборов для растопки котлов…
Петро надавил на кнопку гудка. Из кабины соседнего такого же тепловоза нехотя выглянула заспанная физиономия машиниста Серёги – в "светской жизни" Сергея Борисовича:
- Чего тебе?
- Не спится что-то…
- Что? Ужасов по видаку насмотрелся? Мне давеча Лёха – ну ты знаешь моего сынка – такую кассету принёс! Во дворе на полпачки "Мальборы" выменял. Уже курит сволота! Так – представляешь, Петро – я три дня на работе спать не мог! Вся преисподняя в голову лезла! Так я и думаю – как это всё дети смотрят?! Уж лучше пусть про сикс – вчера он со двора "Интим" притащил, так я уже не стал ругать! Взрослеет пацан…
- Повзрослеет и тебя из дома выгонит! Скажет – ты меня батя не обеспечил!
- Типун тебе! Злой ты Петро! Но мой сын – нормальный парень – недавно от скуки даже книгу прочёл. Где он её только нашёл?
- У нас возле мусорки – во дворе – часто книжонки валяются, - подсказал наблюдательный Петро.
- Вот балбес! Тянет всякую грязь – не мог попросить, чтоб я ему купил?! Я ему с получки новую куплю – пусть развивается!
- А ты знаешь? Сколько щас книги стоят? Смотри – книгу купишь, а на колбасу уже не хватит. Так тебя хозяйка вместе с той книгой из дому выгонит!
- Да – дети дорого обходятся! Ну ладно ты спать будешь??
- Говорю тебе - не лезет сон!
- Самогона, настоянного со зверобоем и мятой, немного осталось, проверенное средство! – предложил отзывчивый на беды друзей Серёга.
- Уже не поможет – только душу растравит. У меня другой кошмар - Клава моя орёт – куртку дочери на осень покупай!
- Я ж и говорю – дети дорого нам обходятся!
- Так я того?! Может сегодня потащим? – Петро мотнул головой в сторону приговорённого паровоза.
- Сегодня?! – переспросил Серёга и даже приподнялся в своём локомотиве.
- А что?
- Так ведь договорились же в пятницу!
- А чем среда хуже пятницы?!
- А ребята не обидятся?!
- Не обидятся – мы с ними по-честному поделимся. Замагарычим это дело!
- Больше бы насобирали!
- На пару тонн больше или меньше! Не к лицу железнодорожникам мелочиться! Всё равно от этого легче жизнь не сделается – в крутых нам не ходить, и в депутаты нас не запишут – фейсом не вышли!
- Ладно! Не при по копанному! Щас – смазки солидоловой возьму – левый кривошип смазать надо!
- Пха! Чего его мазать?! Всё одно через час всё порежут!
- Сразу видно, что про сикс ты не смотришь: половой садист ты – всё на сухую норовишь! – возмутился Серёга, негодуя: - Даже коров перед бойней поят!
- Ладно – мажь … Только пошли быстрее – соловья баснями не кормят!
- Славная машина! – подвёл итог Серёга, вылезая из-под обречённого локомотива. Он явно соскучился по нормальной работе – даже повеселел, поковырявшись в двигательной системе полувековой давности. Он уже – похоже – совсем позабыл, для чего они готовили сей паровоз, и уважительно погладил корпус монстра советских эпох. Вдруг лицо его резко посуровело:
- У тебя отец кем был? Машинистом?!
- А то…
- Не жалко?!
- Жалко – не жалко?! Накануне два электровоза семидесятника ещё на полном ходу порезали! Сам знаешь! Хватит – отсюсюкались патриотики! Жалко у пчёлки, а у нас – семьи жрать хотят! Чему быть – того не миновать! Поехали – стаканом сорокаградусной помянем…
- Бессердечный ты – Петро… - сокрушённо махнул рукой Серёга и полез в кабину.
- Уголька маловато?!
- Ничего – хватит. Мы сначала вот что: сухих заборов да их пропанчиком подпалим, а там уж и уголёк запыхнет!
Через считанные мгновения паровоз издал первое "Чух!" – первое, спустя без малого полвека, после своей первой похоронки на паровозном кладбище. Тысячи тополиных пушинок, залёгших между рельсами, с неописуемым восторгом взвились в воздух. Будто невесомые феи, закружились они в чудесном танце, пушиночным фейерверком провожая, прокопченного монстра в последний путь.
- Давай быстрее! До перерыва в весовую не успеем!
- Экий ты настырный! Щас поскачем! – зло ответил ему Серёга и поддал огоньку в топку. Паровоз ринулся – как в последний бой.
Озабоченные каждый своей думой машинисты и не глянули вперёд, когда локомотив выскочил из тупика на основную колею. Стрелки на этих путях всегда у них стояли в нужном положении. Лишь какое-то недоброе предчувствие подтолкнуло Петра бросить взгляд в самый последний момент – чему быть – того не миновать!
- Серёга!!! – заорал Петро. Но даже если бы паровоз тут же застопорил все колёсные пары, столкновения было уже не избежать. Серёга успел лишь дёрнуть, что есть силы, рычаг гудка…
Наверное таким рёвом большевистские паровозы провожали в лучший мир своих вождей!!!
Сидящие почти на середине Дона в катере Граненкова подпрыгнули на своих местах, уставившись расширенными зрачками в берег. Увиденное показалось им воплощением какого-то жуткого боевика: ревущий, окутанный паром и дымом паровоз летел на застрявший на рельсах – микроавтобус!
Подавленный пронёсшимся рёвом слух больше не воспринимал прочих звуков, и всё дальнейшее воспринималось кадрами немого фильма: пытающийся остановиться прокопчённый монстр, сминаемая коробочка автобусика; искры, сыпящиеся из-под тормозных колодок и яркая вспышка возгоревшего под днищем бензина; выпрыгивающие из проскочившего сквозь пламя, но ещё не остановившегося локомотива машинисты.
- Сашка!! Картина достойная твоего пера! – выдохнул наконец Кирилл Граненков и опустился на своё кресло: - Увидеть такое не в кино, ещё не доводилось! – протёр он взмокший лоб.
- Что ппроисходит?! – попытался понять подполковник.
Тут Анжелика сделала неосторожное движение, катер резко качнуло, и лишь благодаря тому, что он уже успел снизить скорость, никто не очутился в воде.
- Дорогая Анжелика! Я конечно понимаю: ты после всего сегодняшнего люто ненавидишь своего мужа и его новую секретаршу! Но мы то - все остальные - не хотим быть утопленными за одно с ними! – возмутился Игорь.
- Что это было?! – спросила обескуражено Катюша.
- Ничего страшного, наше ты золотце – новая Амазонка! Ты вовремя проснулась! Всё отлично – господа! Веселье в честь нашей именинницы продолжается – вот вам обещанный фейерверк!!
Набрав в сомкнутые пригоршни ледяной воды из-под крана Хафшин погрузил в них своё лицо, с наслаждением ощущая, как расслабляющая прохлада проникает в глубину кожи. Проделав такую процедуру ещё пару раз, он вытерся носовым платком и, выйдя из туалета, спустился в буфет. После хорошей встряски мозгов, которую они с Дубреловым получили у шефа, Константину просто необходимо было подкрепить силы.
"Ну что – "Ночной Дозор"? Прошляпили Султана? Он теперь интервью даёт — победитель, хитрец. Публике на психику давит: мол, загнали меня, затравили честного, и враги, и милиция на меня набросились, как голодная саранча. И у него это хорошо получается: мне без конца звонят и мэр, и губернатор, и представитель президента. Торговая палата обращения в городскую думу, к премьеру и в Общественную палату строчит! Как вам это всё нравится — господа офицеры?! Теперь вы просто обязаны положить мне на стол сто процентные доказательства виновности этого шарлатана ко всем смертям этой ночи… или будете вынуждены публично извиниться перед ним за свои подозрения! … Он нам – благодетельствует: подарки дарит ко Дню города и ко Дню милиции: и "луноходы", и холодильники, и компьютеры,– а мы – такие-сякие, до сих пор найти не можем, кто стрелял в него и его гостей в ресторане на Левом берегу. … А тут—в докладе вашем, чертовщина какая-то: ведьмы, лампы Аладдина, что я буду на верх докладывать? Я вам скажу: вы так тут не шутите, вы уже раскачали бурю в стакане с горючей смесью! Хотите прославить Ворошиловский отдел в дурном свете…"
Обиднее всего были даже не справедливые или не очень справедливые упрёки, а сам тон их: доброжелательно-насмешливый – без злости или повышенной интонации: как с нерадивыми бестолочами. В отделе поговаривали, что Суходолов благосклонен к ним двоим: Хафшину и Дубрелову. И тем неприятнее казался осадок: они не оправдали надежд подполковника, хотя могли… Но как же ловок чёрт! Столько беготни, толкотни в пустую!
На смену наглому и жестокому – откровенному бандиту 90-х пришёл хитрый, умный и даже обаятельный ловкач. С чувством юмора, не хуже чем у Остапа Бендера. Он умеет создать нужную пиар-компанию, умаслить общественность и власть, чтобы они снисходительно относились к его шалостям: любовницам, роскоши… Он не бросает своих женщин, словно ношенные перчатки — умеет расстаться красиво—так, что они и после готовы раствориться перед ним, угождая. Такие жулики – типа Султана, умеют заработать барыши, внешне и публично не испачкавшись, – используя лучшие достижения человечества: классную технику, возможности психоаналитики и, – через средства массовой информации, которые всегда к его услугам, – все человеческие слабости!
Если общественность успеет убедиться в беспомощности закона перед такими монстрами, они станут практически неуязвимыми. Все и дальше будут встречать всяких Султанов с нижайшими поклонами, готовые выполнить любое пожелание. А неурядицы, какие при этом неизбежно происходить, – как с Анной, станут считать неудачным стечением обстоятельств, ошибками самих жертв! Сама дура вляпалась! Вон в отдельных газетах подняли шум: юная разнузданная особа, алкоголичка, избалованная светская истеричка набросилась на народную целительницу, помогавшую людям чуть ли не даром. Ростовская Ассоциация Народных Целителей опубликовала в центральной прессе своё гневное заявление с требованием достойно наказать виновную. Сами клиенты ведьмы не постеснялись расписывать подробности, как и от чего их лечила Лидия, какая она была добрая и отзывчивая. Пытаются выяснить, что будет с их учётными записями, которые вела Лидия. Нашлись даже те, кто уже обвиняет Анну в том, что она подослана милицией, чтобы изъять этот архив, а за тем взять под контроль ростовских бизнесменов! Клетчатые юбки и полосатые брюки нравятся далеко не всем…
С такими мрачными мыслями Константин вошёл в зал буфета. Здесь в такое время было не многолюдно. Дневные – дневники – только заступили на службу и ещё не успели проголодаться или, зашитые в делах, ещё не сумели выкроить минутку, другую, чтобы перехватить на лету пирожок. А ночники еще не все успели отвыкнуть от домашних харчей. Словом – здесь в такие часы появлялись те, кому дома… короче – отшельники: ещё или уже. Молодец Дубрелов и симпатюля и поэтесса Ниночка Сидорова относились к категории «ещё»: они заняли первый столик у окошка. В дальнем углу, в самой глубине зала, – почти по диагонали от них, сидел Леонид Котинов. Он, наконец-то, освободился после ночного катания, сдал начальству все протоколы, и теперь спокойно, с аппетитом завтракал сосисками и пюре с салатом из квашеной капусты с горошком. Дома его ждала ворчливая жена с вечным клубком неразрешимых проблем. Так что Леонид Витальевич не торопился: ел медленно, стараясь продлить минуты, когда можно побыть в покое. Хафшин заразился его аппетитом и тоже взял двойные сосиски с пюре, однако вместо капусты, каковую недолюбливал с детства, выбрал стакан томатного сока и подошёл к столику Котинова.
– Разрешите?
– Конечно, Костя, присаживайся! – доброжелательно предложил старший сержант, более чем в двое старший капитана по возрасту.
Хафшин было подумал, что Леонид Витальевич сейчас не расположен обсуждать ночное, но сержант сам начал разговор – уж лучше пообщаться здесь с этим молодым офицером, чем дома скубаться с женой. … Хафшин и Котинов не часто виделись в РОВД, тем не менее, раза два до сей ночи столкнувшись по роду службы, они почему-то очень быстро почувствовали друг к другу некую симпатию.
– Ну как шеф? – спросил сержант.
– И в хвост, и в гриву! – честно признался следователь.
– Понятно… Ты знаешь, Костя, чем больше я думаю обо всём произошедшем ночью, тем больше убеждаюсь: случайных людей там не было! Надо повнимательнее приглядеться к этому Сергею – так сказать "жениху" Анны. По-моему, он не очень-то обеспокоился исчезновением своей бриллиантовой невесты. Скорее он бросился к Китайской стене – машину покорёжил в запарке – когда кое у кого там возникли осложнения! Видимо Бувайлов оказался куда более крепким орешком для Султана: затребовал большей платы за свою роль во всём. Что говорить, парень хоть и не подарок, но не дурак был! Уж поверь— не первый год я с ним воевал! Он живо смекнул, что происходит на самом деле. Та бомба, брошенная в Анну, была и сигналом, и предупреждением Султану одновременно: «Пора платить за работу,» —одна водка и сигареты из ларька Диму в этот раз уже не устраивали! Вот тут-то Султану – его величеству – и пришлось сделаться искусным экскаваторщиком! Он не мог позволить Бувайлову проболтаться, испортить ему имидж причастностью к устранению собственной жены – народной целительницы, и краже её бесценного архива! А без помощи Сергея — опытного в строительном деле, причём, я уточнил: фирма «Алвик», где он работает начальником участка, как раз занимается прокладкой водоводов, – Султан не смог бы проделать всё так умело.
– Да ещё и успеть всё уксусом побрызгать, для дезинфекции от траншейных червей! – язвительно вставил Константин, полностью соглашаясь с мнением сержанта.
– А потом, – продолжал Леонид Витальевич, польщённый вниманием молодого капитана, – этот же Сергей почти во время успевает появиться перед Красным подъездом. Опоздай мы с Колей на минуту, всего лишь – Анна уже сидела бы в синей «Волге»…
– Нет, простите, она Сергею была бы уже не нужна: скорее она «Сама» легла бы под экскаватором с удавкой на шее!
– Пожалуй так – в любом варианте – нам допрашивать было бы некого.
– Общественность в очередной раз повозмущалась, покритиковала бы ментов-бездельников… потом бы все успокоились и с упоением читали бы в жёлтой прессе про умопомрачительные истории ухаживания могучего Султана за прекрасными дивами, приобретения очередных культовых сокровищ. При этом, каждый будет мечтать хоть чем-нибудь ему угодить, дабы заполучить тыщонку или даже одно расположение ростовского господина. А все вокруг него неудачники и дураки – завистливые злобники, оговаривающие местного полубога! Трудно быть Богом – Леонид Витальевич! Никто не поверит, что ты чист во всём: обязательно обвинят в самом жутком грехе, и обязательно распнут сотню раз. Сначала словесно, затем и телесно. Зато Полубогом – пожалуйста – позволительно вытворять кое-что, не вполне вписывающееся в закон. Тогда все верят, что ты вполне чист в остальном, а за грешки платишь благотворительностью, церкви возводишь, – тогда тебя начнут огораживать, обелять – сами вознесут на небо! Вот почему у него всё самое лучшее: и женщины, и друзья, и адвокаты, и техника… – Хафшин помолчал, потом тихо добавил: – любит он технику…
– Что? – переспросил Леонид Витальевич.
– Вокруг Султана всегда много техники: машины, катера…
– Это объясняет, почему мы его не схватили: куда нам с нашими луноходами!
– Которые он же нам и подарил, мол: катайтесь себе, гоняйтесь за шпаной. А я буду вне досягаемости: на «Бумерах» или «Хаммерах»! Меня вы не достанете!
Они уже почти закончили завтракать и с удовольствием попивали: Котинов чай из пакетика «Ахмат с бергамотом», а Хафшин кофе – из банки, заваренный добродушной толстухой буфетчицей. Хафшин уже прикидывал в уме очерёдность своих ближайших действий. Главное сейчас, по его мнению, было собрать и отфильтровать всю информацию: поговорить с участковым о связях Бувайлова, просмотреть техпаспорт 172-й квартиры, вызвать директора фирмы кабельного телевидения…
В буфете, на тумбочке у окна, стоял телевизор. Он мурлыкал какую-то дневную чепуху, интересную лишь для скучающей за прилавком буфетчицы. Но вот подошли полуденные новости. Дубрелов, сидевший ближе всех к экрану, вскочил и резко увеличил громкость.
– … страшная автокатастрофа. Вблизи города Потапов на трассе Ростов-Волгодонск на огромной скорости слетела с дороги и перевернулась бежевая «Восьмёрка». В салоне находились двое. Оба доставлены в больницу Волгодонска в критическом состоянии. Их личности установлены по имевшимся в машине документам. Оба жители Ростова: Сергей Владимирович… и Алла Граненкова. Водитель дальнобойщик, ехавший следом метрах в двухстах сообщил: что «Восьмёрка» обогнала его на скорости более ста двадцати километров в час, на дороге не было никаких препятствий, неизвестно, что помешало водителю легковой, только он резко взял в право. Машина потеряла сцепление с дорогой и просто вылетела с трассы…
– Чёрт! – Хафшин со злостью стукнул стаканом о стол и обжёгся расплескавшимся кофе.
– Вот вам – «Буря в стакане с горячей смесью!» У нас остался только один свидетель— бестолковая Анна!
Тут в буфет заглянул один из сослуживцев:
– Костя, ты здесь?! Зачем мобильник выключил? Тебя уже ищут: адвокат обвиняемой желает с тобой побеседовать.
– Дьявол никогда не успокоится – пока не передушит всех! – сказал Хафшин Котинову, а сослуживцу ответил: Пусть подождёт – я после ночной отдыхаю! Пока всё не съем – никуда не пойду!
- Девочка ты наша, Катюша,– наконец обратилась к ней Ленка, снова обняв, и посмотрев в её глаза, Катя почувствовала, насколько Чёрненькая рада её видеть,– для нас всех было бы самое лучшее, если бы ты сидела сейчас на своём месте! В своём офисе. Ты девочка — привыкла никого не слушаться и действовать, как вздумается: но на тебе ведь всё наше состояние! Все наши деньги! Что будет, если Хафшин, убедившись, что ты тоже среди Стервочек, арестует наши счета! Прикроет все наши фирмы! Нам конец! Ты подумала об этом?!
- Я подумала о другом…
- Что мы тебя бросили?! И ты в целом была права! Мы делали всё возможное, чтобы ты осталась вне подозрений! Подумай: зачем мы тебе?! Ты ведь совсем другая. Мы плохие — мы уже натворили по жизни столько глупостей. Для нас этот гарем, как некий монастырь, со своими правилами. Нам не надо каждой своего мужика — хватит одного, остальных мы уже видели, и насмотрелись! Но ты же будешь клеймить себя лет через двадцать, что связалась с ростовскими бандитками. У тебя будет прекрасный муж, замечательные дети! Иди сама — пожалуйста: мы тебе уже дали всё, что могли: деньги, хорошую работу! Уходи — здесь больше ловить нечего! Это последняя точка нашего падения…
- Нет! Не говори так – это крайняя точка, переход в иное качество!
- Если б я была твоей мамой, я бы тебя высекла ремнём! Зачем он тебя привёз — упрямица сибирская. Какое ещё новое качество может быть у мелких мошенниц и авантюристок?! Нас даже на зоне за своих не примут!
- Лена — я остаюсь! Точка – какая бы горькая она для меня не была.
- Катя — нас всё равно передушат: нельзя в государстве, какое бы оно ни было, жить по своим законам! Мы обречены — понимаешь! В девяностые ещё как-то прокатывало, но теперь, нам конец!
- Да — если мы и дальше будем навязывать себя остальному обществу! А мы больше этого не будем делать!
- Неужели ты хочешь жить в гареме?!
- Я хочу, и буду жить с вами! Для прекрасных мужчин, хватит женщин и без меня! Я пришла к вам, я хотела жить с Кириллом – я буду с ним жить, с условиями определимся позже.
- Ты его всё ещё любишь?!
- Не знаю… во всяком случае не так, как до восьмистенной комнаты. Не ненавижу, и это уже хорошо! Но само то, что вокруг него сложился такой уникальный женский коллектив — говорит, что он не плохой человек! И я вошла в этот коллектив, дала ему клятву, и я в нём останусь! Или создам новый — если вы все перегрызётесь и разбежитесь! Так – Леночка! Иначе – никак! Прости!
Какое-то время Ленка просто смотрела на Катю, потом поцеловала в щёку:– Ты даже не представляешь: как я тебя люблю! Катя, за те несколько дней, что мы были вместе, со мной что-то случилось… Я понимаю, что должна тебя прогнать по-любому, но я не могу этого сделать! Как мне будет больно, если с тобой что-то случится…
- Тогда помоги победить!
- Мы вроде бы не бандитки, но нам никто не поверит! Мы позволяли себе слишком многое! Процесс над нами будет громким: по всей стране покажут. Представь, каково будет твоей маме, услышать такое: ты была втянута в банду, жила в гареме…
- Леночка! Это означает только одно: мы не имеем права на поражение! Мы должны доказать, кто истинный бандит. А после этого всего не выпендриваться на тусовках, не рассказывать всем вокруг про волшебные силы, способные открыть новые возможности!
- Мы затеяли очень опасную игру. Нас зажимают – разве ты этого не видишь: полиция готова спустить на нас всех своих собак. А бандиты и мафия, вместе со всеми чиновниками, только того и ждут: они спишут на нас тысячи своих грехов и отмоют за наш счёт миллионы. А потом полиция уберёт никому не нужных конкурентов: сколько мест в офисах освободится! Мы все только на то и надеялись, что тебя не тронут. Может как-нибудь выкарабкались бы, а теперь?! Даже Маргарита и Арина самой дальней дорогой тебя обходили, хотя им нужны кредиты. Но Аринка с Маргариткой висят на крючке у следователей ещё с Девяностых, ты же смотрела фильм, тогда удалось замять — все кругом стреляли, а теперь нам всё припомнят! Самое грустное: нам ведь и в тюрьму нельзя: мы позаразим полстраны пока нас довезут до твоей Сибири в столыпинском вагоне. Нам только гореть заживо! Ты это понимаешь девочка!
- Если ты мне не поможешь победить, я буду гореть вместе с вами! В любом случае, я уже поклялась, поздно. Неужели, всё так плохо?!
- Очень. Этот с седьмого этажа — ты знаешь о ком я?!
- Да.
- Он изготовил эти клетки и ставит опыты на живых людях, скольких он уже заразил, знает один чёрт, … прости Господи, не в храме такое говорить! – Ленка стукнула себя по губам. – Хафшин всё припишет нам, скоро на нас устроят облаву! Лучше бы ты сидела в офисе… только не реви, прошу,– увидев, что у Кати по щекам уже текут слёзы, попросила Ленка. – Сейчас все будут смотреть на нас! Катюша, умоляю тебя прислушайся ко мне: мы все в Девяностые тяжело заболели на голову. Нам уже не достаточно просто жить: работать, детей рожать, мужу борщ готовить… Каждому хочется чего-то особенного! Тебе снится восьмистенный зал и летающая метла. Четырнадцатая…
- Рыженькая?!
- И она туда же: «Я буду с вами!» Да нам самим уже тошно от своих проделок и от дурной славы. Нам пора снова стать частью мифологии.
- Что же теперь делать?!
- Ничего не сделаешь – пришло и нам время платить! Мы хорошо погуляли, покуролесили … пора! Россия быстро приходит в себя после Девяностых, здесь нам уже нет места…
- Нет! Только ни это! Пусть мы останемся без денег, но мы должны найти способ откупиться… Я так скучала по всем вам — вы такие разные, но я поняла, что мне без вас плохо!
- Тогда держись — теперь вся надежда на тебя — ты просто должна победить, чтобы спасти нас всех.
- Однако вместо меня вы решили использовать наивную Анну! Это нечестно!
- Мы совсем не решали её как-либо использовать! У нас бы просто не хватило фантазии так всё разыграть. Так должно было случиться, и даже Лидочкины предсказания ничем нам не помогли! Ведь даже ты не соизволила выполнять всё так, как мы тогда обговорили в главной спальне гарема! Не так ли – девочка ты наша гуттаперчевая?!
- Лена – я бросилась на защиту своей семьи! Вы все странные, включая и нашего Стервогривого Льва, но вы не подлые, и я не имею права на ненависть, поскольку сама добивалась места возле него. И я чувствую, что у меня есть шанс вас спасти!
- Да, да… родненькая,– Ленка с особой нежностью прижалась к девушке, так что та услышала, как бьётся сердце Чёрненькой,– ты жила среди самой развратной части общества, может даже во всей нашей измученной нашими истериками России, – но ты сумела не развратиться! Видимо, Артуровна так усердно молилась накануне, что Всевышний решил разобраться сразу со всеми нами в тот же вечер! Катюшенька, милая, не ужели ты всерьёз веришь, что я могла одна всё это подстроить, и послала туда несчастную Анну! Всё получилось нелепо и как-то само собой: Бог дал нам понять, что мы допрыгались! А ты пытаешься вытащить нас из Ада, который мы заслужили.
- Не говори так, пожалуйста! У нас ещё есть шанс покаяться!
Вика стала расхаживать перед креслами музыкального закутка гостиной.
- Я за своё хулиганское прошлое на три тыщи штрафов навыделывалась! А вы – старые члены гарема: пятикомнатная хата на Северном – под арестом,– кафе после ремонта – спалили,– «Хаммер» с золотыми люстрами брошен на улице!! А всего-то: одна из старых жёнушек погуляла на вечеринке. Другая особа из того же семейства забросила свой офис, «чёрный Бумер» оставлен неизвестно где – явилась среди ночи!! Это вы для меня — новенькой женщины для Стервозаврика такой приёмчик устроили?!
- Да – специально для тебя!– огрызнулась Стервочка номер тринадцать.
- И я теперь буду всё это разгребать?!
- А ты уже хочешь сбежать?!
- … – Вика промычала что-то невнятное,– Катька, дам по губам! Дай высказаться! Твоя бывшая товарка по восьмистенному подполью, как в замечательные Сталинские времена гоняет на броневике, насильно затаскивает меня неверную в подвал, ничего не объяснив толком, поит неизвестно чем?! Чудо, что я пол-Ростова не заразила ещё!! И ты её всячески защищаешь, мне огрызаешься,– и в то же время предлагаешь свою любовь… Прости, ты мне не стала настолько близкой!
- Насколько далёкой ты хочешь стать для меня?!
- Я хочу всё сразу обговорить! Я тебе ещё утром сказала: кое-что в наших правилах надо изменить – я уже член семьи – неважно в каком виде она существует – имею право заявить: что меня не устраивает!
- Ты уже наговорила на сто один товарный вагон плюс маленькую тележку!
- В девяностые, когда мы — все вместе взятые: я — со своими хулиганскими выходками, вы — с аристократическими запросами, третьи — ещё с какими-то замашками,– развалили Советский Союз… Все вытворяли, что вздумается: обидели и унизили интеллигента, а толстолобика послали на войну. Сегодня нас встряхнуло настоящее зло. И что? У кого нам искать защиты? Сегодня новое государство: капитан Хафшин и опер Дубрелов предъявляют нам свой счёт: вы кто такие? Если бандитки – так готовьтесь отдохнуть в Катюшиной любимой Сибири! А если любовницы одного мужика — это, в принципе, ваше дело, только ведите себя скромнее!
- Конечно мы не бандитки!
- Это не очевидно для всех!
- Увы…
- Тринадцатая – это вовсе не праздный для меня вопрос! Я – даже будучи хулиганкой – не позволяла себе распускаться: никого не грохнула, наркотой не занималась. Воровать – грешна: было несколько… дралась, но никого не избивала! А ты можешь сказать мне – семнадцатой где сейчас остальные полвзвода девиц нашего Стервозавра, и какой фортель они ещё собираются отчебучить? Поверь: это уже не первый год пытаются понять как следователь Хафшин, так и опер Дубрелов: сколько Стервочек уже не являются любовницами миллиардера, плюс: на какие барыши они тогда с жиру бесятся?! Одно кафе такие доходы не принесёт! Розовый «Хаммер», изнутри облепленный золотыми финтифлюшками, стоит – даже представить себе не могу…
- Представь себе: я всё знаю, но как об этом рассказать капитану Хафшину? …– Катя поведала Вике о фильме про Стервочек.