Дед на Тверской

   
      Фотографии и карандашные рисунки  деда, Николая Васильевича, хранились в небольшом кипарисовом ларчике, который был спрятан среди пыльной  рухляди в старом, затертом до неприличия, кожаном диване. Это выяснилось в день, когда, пользуясь отсутствием сестры, мы с Дмитрием, из добрых побуждений выносили музейную развалину на помойку.
      Наверное, отец боялся офицерских фотографий деда, такие были времена, и для конспирации закутал ларчик в немыслимый хлам. Почти все фотоснимки были сделаны в Первую мировую войну, где Николаю Васильевичу прострелили коленку, что, думается, и спасло ему жизнь. По причине хромоты он благополучно миновал и красные  и белые соблазны, незаметно работая бухгалтером знаменитого магазина на Тверской.
      Небольшое по объему эпистолярное наследие деда никогда не вспоминалось в семье, и, я думаю, отец и сам запамятовал его существование. Так или иначе, но мы с сыном с благоговением перебирали на удивление хорошо сохранившиеся карандашные рисунки, коричневого тона фотографии, и читали  сдержанные теплые послания, адресованные матушке и жене, красиво написанные хорошо поставленной рукой деда.
       Среди них и нашелся листок, на котором крупным женским почерком была
написана молитва святителю Николаю, Мир Ликийских, нашему с дедом небесному покровителю.

       Николай  Угодник  честный,
       Покровитель мой Небесный!
       ты и в поле, ты и в море,
       ты и в доме и в пути.
       От  болезни и от горя,
       от несчастья и от боли,
       от соблазнов и неволи
       раба Божьего, Николе,
       огради и защити!

       Может быть, эта молитва и хранила Николая Васильевича среди войн, тифа и заботливых глаз соседей в коммунальной квартире на углу Тверской и Козицкого переулка, рядом с Елисеевским магазином.
       Светлая ему память!