Около стола стоял босс, Фрэнк сидел на своем месте в присутствии начальника и оба выглядели растерянными.
- Постой, - остановил меня Фрэнк, - скажи, что ты делал у жрицы.
Я не на шутку испугался: - Ничего, отдал пакет и все…
- Ты видел, что в нем?
- Нет. Пока жрица вскрывала пакет и рассматривала его содержимое, я смотрел на стену. Затем спросила, есть ли у тебя другие фотографии, ответил, что есть и много, они мне понравились. После чего Ята попросила поблагодарила тебе и все. Я пробыл у нее больше трех минут.
- Как ты добирался назад?
- Она перенесла меня из кабинета к подъезду.
- Тебя не было гораздо больше.
Я замялся: - Да, я стоял у дверей, не мог прийти в себя, необычно все же …
- Ты точно больше ни о чем не говорил с ней? – уточнил Фрэнк.
- Ничего, - я заволновался, не зная, о чем и подумать, - вы можете мне сказать, что произошло?
Босс огляделся по сторонам и сел в кресло посетителя, успокаивающе махнув рукой вскочившему с места Фрэнку.
- Буквально две минуты назад со мной говорил Дени, директор Галереи Искусств. Он расспрашивал, настолько ли хороши фотографии Фрэнка, как ему их представили. Дени хочет их посмотреть, и если они ему понравятся, он организует персональную выставку Фрэнка.
Я с облегчением выдохнул: - Не пугайте меня так. Это же здорово, своя выставка…
- Ты действительно не понимаешь, - взглянул на меня босс. - То, что со мной говорил Дени – это нонсенс. И то, что он заинтересовался Фрэнком – нонсенс вдвойне, потому что они не знакомы. И никто до настоящего момента кроме нас троих не подозревал о хобби Фрэнка. И если выставка состоится, это будет не только его первая персональная выставка, но и первая выставка фотографий в нашем городе. Мы войдем в историю. Фрэнк станет героем дня, и я за компанию, - босс довольно усмехнулся. - Если даже Дени передумает, Фрэнку все равно выпал счастливый билет:? такое знакомство рано или поздно принесет свои плоды.
- Подождите, я чего-то не понимаю. У вас не проводятся выставки фотографов?
Фрэнк поморщился: - Я забываю, что ты новичок, – к нему вернулась способность соображать, - у нас фотографии не очень популярны. Когда появились фотоаппараты и камеры, нам пришлось их дорабатывать, чтобы они стали безопасными, как и снимки.
- А у нас по ним порчу наводят, по крайней мере, некоторые так говорят.
- У нас такое невозможно. Предлагаю посмотреть снимки и отобрать лучшие.
К вечеру мы отобрали сорок одну фотографию, и сложили их вместе. Я настоял на том, чтобы мы взяли с собой и остальные. Дени оказался стопроцентным аристократом: высокий, худощавый и холенный, и в тоже время обаятельный. Он отобрал тридцать фотографий, и мы распрощались.
... Никогда прежде время не шло так медленно. Оно ползло, издеваясь надо мною за все мои прежние недовольства его ходом. Минутная стрелка на комнатных часах могла бы запросто проиграть в скорости черепахе. Семь часов, семь часов пятнадцать минут, семнадцать… Я принял душ, переоделся и поужинал – на все ушло двадцать одна минута. Спать не хотелось, думать – тем более. Включил коммуникатор, заказал виды города и смотрел на них, думая только о времени. И вот, наконец, часы сменили гнев на милость и показали восемь часов пятьдесят девять минут… девять часов, девять часов одна минута.
А я испугался. Испугался, что надумал себе слишком многое, что она только хочет приятно поболтать и за этим ничего больше не стоит, и что придет разочарование. Время вновь застыло на месте. Я смотрел на застывшую минутную стрелку и понял, что если сейчас не наберу номер, то не решусь позвонить никогда.
- Добрый вечер...
- Добрый вечер, Ята.
- Олег?
в ее голосе было столько удивления, что я покраснел.
- Не ождала? Ты так хорошо знаешь мужчин?
Она засмеялась, сначала смех был звонкий, а потом вдруг в нем прозвучала грусть, словно она вспомнила что-то не очень приятное.
- Я жрица и этим все сказано. Ты новый человек в моем городе…
- Прости, что перебиваю, но ты же сейчас не смотришь за мной? Или я ошибаюсь? Почему ты разочарована в людях?
- Я могу видеть все, что происходит в городе через зеркала. И как только ты позвонил, увидела тебя и комнату. Потом изображение ушло. Многим не нравится то, что я вижу собеседников, а они меня - нет. И не все принимают мою манеру разговора: я игнорирую отдельные вопросы, поскольку лгать не хочу, и говорю только правду.
- Я правильно понял, что это предупреждение?
- Да.
- А если я скажу, что отношусь к тем немногим, которым нравится твоя манера разговора?
- Скажи.
- Мне нравится твоя манера вести разговор.
- Спасибо.
От ее слов веяло грустью.
- Послушай, я никогда не говорил со жрицами, дай мне время … хочешь, я почитаю тебе стихи?
- Хочу, – в ее голосе прозвучала искренняя заинтересованность.
Я вспомнил все, что знал и не раз мысленно сказал спасибо родителям, которые заставляли меня учить их. Я мог бы читать еще и еще, но ей удалось вставить слово в мой монолог, и сказала, что пришла пора расстаться. Я огорчился: - Я тебе надоел?
- Нет, - и словно увидел легкую улыбку на ее губах, - но мой коммутатор разрывается от сообщений друзей, которые не понимают, куда я пропала и с кем так долго говорю.
Мне очень хотелось спросить, а много ли у нее друзей и как давно ты их знаешь, и что ты скажешь им обо мне, если вообще скажешь, но я промолчал и услышал тихое «спасибо».
- За что?
- За не заданные вопросы. У меня не так уж много друзей, и я дорожу ими.
- До завтра?
- До завтра.
Я не спал почти всю ночь, лежал и думал. Я не сравнивал ее с другими женщинами и девушками – это невозможно, и не из-за того, что она – жрица, а потому, что она – это она.