Теория без практики — мертва.
Клёновку бомбили ночью, безжалостно, нагло и подло. Жители пятиэтажки, что еще не уехали, находились в подвале. Кондрат Квасов, находясь с соседями, думал, что утром сходит к Арбузову, мэру поселка. Чего он не принимает никаких мер? Почему нас начали бомбить? Квасов вечером слышал по телику, что под Славянском идут бои. Он еще не верил, что у них начнутся боевые действия.
Утром Николай позвонил из Москвы: «Папа, чего ты там сидишь? Мы уже знаем, что у вас творится. Раз началась эта бойня, то быстро это не кончится. Не тяни резину, а уезжай поскорее». Квасов направляясь к мэру, заметил следы ночной бомбежки: разрушенную крышу школы, разбитые торговые киоски. Здание поселкового Совета было закрыто. От знакомого он узнал, что Арбузов выехал еще день назад. Жильцы соседних домов торопливо выносили свои вещи из квартир, загружали в машины и уезжали. Только после увиденного, Квасов осознал, что надо рвать когти немедленно. Он покидал в сумку все самое необходимое, закрыл квартиру и, с помощью частного извозчика, покинул поселок.
…Прошло три года. Оглядываясь на прошлое, Квасов думал: « Боже, какой же я был наивный». Да даже в самом страшном сне ему не могло такое присниться — как это можно бомбить мирные поселки и города Донбасса?! Оказалось, что можно… устроить испытательный полигон на востоке Украины и всему миру показать, что может ненависть и жестокость. И Кленовке досталось — вот стоят разбитые дома, а на кладбище застыли кресты на могилах с датами тех страшных событий.
Но жизнь продолжается. Наступило затишье — и жители поселка стали возвращаться в свои квартиры. Едва пришел солнечный апрель, Квасов уже не мог усидеть в квартире сына, а поспешил на Луганщину. Родное гнездо манит. …У своей двери он поставил сумку, достал ключ и открыл дверь. Каждый раз, после трехмесячной разлуки, он с волнением входил в свою квартиру. Он осмотрел комнаты. Все было на своих местах: холодильник, телик, компьютер, шкаф с книгами, застеленные кровати. Он раздвинул шторы на окнах, открыл форточки — в комнаты хлынул солнечный свет и свежий воздух. Господи, родное гнездо! Здесь прошли лучшие годы с его любимой женой. Тут они вырастили сына, здесь звучала музыка, был мир и покой. Теперь все это осталось в прошлом. К нему пришли старость, одиночество. Квасов подошел к портрету жены, что висел на стенке. Всмотрелся в дорогое лицо. «Ну, почему ты, Елена, так рано покинула меня, лишив меня счастья?» — подумал он. Еще в дороге, сидя в автобусе, он думал, что огородом больше заниматься не будет. Он уже два сезона пропустил. Его землей пользовался сосед. Квасов после длительного перерыва не был уверен, что справится с работой на огороде. Все-таки годы дают о себе знать. Он уже пятнадцать лет на пенсии. А это не шутки. Но когда он приехал на поселок, прошелся по улицам, увидел людей с граблями, идущими на свои огороды, решил, что и сам попробует. Квасов сходил в магазин за продуктами, сварил обед, пообщался с соседями, отдохнул с дороги и решил, что на другой день займется огородом.
Утро выдалось солнечным, но не жарким. Квасов взял в гараже грабли и отправился на свой участок. По дороге встретил Антона Мельникова. На вид тот был здоровым мужиком, среднего роста с густой седоватой шевелюрой. Кондрат знал его еще по работе на шахте. Мельников был значительно моложе его, но тоже уже — на пенсии. Они радостно поздоровались. Посыпались вопросы: «Как? Где? Когда?» Утолив любопытство, Квасов сказал: «Антон, я нуждаюсь в помощи. Две пары рук лучше, чем одна. Как ты на это смотришь?» — «Кондрат, дорогой, рад бы тебе подставить свое плечо, но что-то нездоровится. Знаешь, что? Ты сам потихоньку попробуй. Про моего соседа, Матвея Кравцова слыхал?» — «Конечно, я его знаю». — «Он всё ходил с палочкой, а как занялся огородом — палочку выбросил. По его признанию, когда он занялся землей — хвори покинули его, и даже повысилась потенция. Теперь женился, взял себе здоровую бабу. Уже давно доказано, как труд полезен для сердца, мышечной системы и сосудов. Если начнешь активный образ жизни, то у тебя тоже не будут болеть ни поясница, ни колени, ни голова, а поднимется настроение, повысится аппетит, и спать будешь, как младенец».
— Антон, удивительно! Ты рассуждаешь, как опытный врач. Откуда у тебя такие познания?
— Как откуда? Разумеется из книг.
— Интересно, а книги где берешь?
— Я их давно собираю.
— Ну, хорошо. Это теория, а с практикой, как дела обстоят?
— Кондрат, понимаешь, с практикой у меня как-то не складывается, не знаю даже, как объяснить. Короче, как всегда, не хватает времени…
«Фазенда» Квасова находилась недалеко. После двухлетнего перерыва ему интересно было посмотреть, что же там делается. Еще издали он увидел, что все грядки, как и договаривались, сосед вскопал. Он осмотрел садик. Абрикосовые, сливовые деревья и кусты черной смородины, возле колодца, заметно подросли и выбросили небольшие зеленые листочки. А вот яблоньки его огорчили. На их стволах кору повредили зайцы. Разумеется, жалко, они уже плодоносили, но что поделаешь, замотать некому, — хозяин-то находился далеко. Квасов не стал горевать, а занялся грядками. Для него это было привычным делом. Он не топтал их, а с дорожек рыхлил и ровнял граблями, еще не пересохшую, чернозёмную почву. Работалось ему и дышалось легко — не растерял еще навыков. Он здесь находился не один, его соседи тоже приводили в порядок свои участки. Не торопясь, Квасов оформил несколько грядок и решил передохнуть. Зашел в беседку, увитую виноградом, сел за столик. Осмотрелся и представил, сколько скопилось для него работы: на столике облупилась краска, виноград загущённый, необрезанный и все деревья — тоже требовали его внимания и рук.
Он знал, что все это для него не проблема, лишь бы была вот такая тишина и безоблачное голубое небо. Сквозь сеть виноградных ветвей он заметил, что на его обработанную грядку опустилась стайка черненьких скворцов. Удивительно, но они тоже любят тишину. Два года на поселке, после бомбежек, не было ни воробьёв, ни скворцов, ни даже ворон. Скворцы быстро-быстро бегали по грядкам и шустро собирали желтыми клювиками букашек. Самцы были крупнее самочек и выделялись особым нарядом: разукрашенными в темно-фиолетовый цвет крыльями. Дружная стайка долго на одном месте не задержалась, а перебежала на соседний огород. Странно, но один скворушек почему-то остался стоять на грядке. Квасов стал за ним наблюдать. Скворец его не видел. В клювике он держал что-то блестящее, видимо фантик от конфеты. Он выглядел каким-то нерешительным и задумчивым — видимо соображал, куда бы этот фантик применить. Не сходя с места, он стоял, как будто зачарованный этой блестящей обёрткой. Может он слушал жаворонка, который поднялся над полем. Его песня звонко звучала в голубой сини, разливаясь весенней мелодией вокруг. Квасов засек время: прошло пятнадцать минут. Возможно, он бы еще так стоял не понятно сколько, но тут вернулась его стая. Собратья пробежали мимо него, но один скворец, самый крупный, подбежал к нему, выхватил фантик и бросил на землю, после чего оба побежали за своей стаей. Квасов поднялся и пошел заниматься своими делами.
Через пару дней, возвращаясь с «фазенды», Квасов неожиданно встретил Мельникова. Тот, явно, был «под газом» и радостно приветствовал Кондрата.
— Антон, ну как твое здоровье? — после приветствия заговорил Квасов.
— Кондрат, знаешь, что-то тазобедренный шарнир стал у меня барахлить, и крестовина по утрам не дает толком разогнуться, никакие крема не помогают. А ты, я вижу, сам справляешься. Улыбка на лице заиграла и ходишь ровно, не горбишься, а главное, — денежку сэкономил.
— Нет, Антон, главное — это все же здоровье.