Был такой период в моей жизни, когда по состоянию здоровья я не могла далеко ездить на работу. Пришлось уйти из ботанического сада и устроиться в ближайшую поликлинику не по специальности.
Главный врач поликлиники поручил мне, как специалисту по цветоводству, шефство над цветочным оформлением территории поликлиники.
По сложившейся традиции все имеющиеся цветочные клумбы были распределены и закреплены за отдельными подразделениями. Состояние цветочного оформления каждого участка оценивалось в баллах и входило в общий итог оценки работы подразделений, которые соревновались между собой.
Насколько неравнодушно и ревностно относились сотрудники подразделений к своим участкам, мне воочию пришлось убедиться сразу же, как только приступила к работе.
Я набросала небольшой план размещения посадок с перечнем ассортимента, т.е. проще говоря, наметила где что выращивать и какую приобретать рассаду. Рассада уже была заказана в местном тресте по озеленению. И вдруг в кабинет, где было мое рабочее место, вбегают рассерженные работники одного из отделений, которое отвечало за центральную, самую большую и самую обозреваемую клумбу, и которую я наметила сплошь засадить петунией. На перебой, на повышенных тонах они начали высказывать свое возмущение моим решением:
— Ничего из этой петунии не выйдет. Я ежедневно хожу на работу мимо школы и вижу, какая бывает у них клумба с петунией, одни жалкие хвостики торчат и ни цветочка, – так в запале кричала одна из работниц.
— Какой балл мы получим с Вашей петунией? Мы опозоримся, когда летом клумба у нас окажется голой, — вот в таком духе продолжались сыпаться в мой адрес упреки и возмущения.
Напрасно пыталась я убедить их в том, что петуния один из красивейших однолетников, что при правильном выращивании она будет великолепно украшать их клумбу до самой осени. Напрасно, они остались при своем мнении и так и ушли рассерженными. И только одна женщина – спокойная и уравновешенная, помню, нерешительно промолвила: "Ведь все-таки она специалист, — (имея в виду меня). — Пусть делает, как считает нужным."
Уверенная в своей правоте я не отступила от намеченного плана. Немало трудностей пришлось мне испытать с этим, казалось бы привычным для специалиста занятием. Одно дело – заниматься наукой и совсем другое – практикой. Да еще у всех на виду: и у огромного штата работников поликлиники и ее посетителей, и у многочисленных прохожих (поликлиника расположена на оживленной улице). Да еще в подобных обстоятельствах конфликта, когда теперь мне просто противопоказано было ударить в грязь лицом.
Рассада попалась очень плохая, именно петуния была особенно никуда негодной. Видимо, ее выращивали без пикировки, потому что привезли одни слабые тоненькие стебельки, которые тут же и завяли, и почти уже и высохли. Пришлось еще раз ехать, теперь уже в ботанический сад, и там умолять выделить петунию получше.
Бoльшую часть сальвии, которую высадили на клумбу под козырьком здания, украли в первую же после высадки ночь. Ее также приобретали и высаживали заново. А мои дорогие женщины с таким трудом добытую петунию высадили в землю без полива! Просто уму непостижимо! И ведь у большинства из них имелись свои сады, и они не могли не знать правил высадки рассады. Не иначе, как это было сделано мне в отместку. Я же в тот момент как раз была занята на основной работе и не могла их проконтролировать.
Когда я, выйдя к вечеру на улицу, обнаружила содеянное, их уже и след простыл, и не к кому было обратиться за помощью, сама же носить воду я не могла. — Будь, что будет, — подумалось мне. Все случившееся представлялось настолько обескураживающим, что даже не нашлось сил возмущаться. Никому не сказав ни слова, я ушла домой.
А ночью прошел замечательный – обильный, тихий и теплый – дождичек. И утром моя петуния стояла живая и невредимая. — Ну, теперь-то я не дам тебе погибнуть, мысленно промолвила я.
Погодные условия того трудного лета всецело были на моей стороне – дождички так и поливали мою петунию! А уж кормила я ее вдоволь! Еще рано весной, в преддверии предстоящих работ, я запаслась удобрениями. Выпросила у главного врача машину, съездила на железнодорожную базу, и там в порядке помощи нам выделили несколько мешков минеральных удобрений. Очень хорошо помню, какой была импортная нитроаммофоска — отборные золотисто-коричневые гранулы блестящие, как полированные. А борный суперфосфат был ослепительно голубым.
Через каждые 10 дней я подкармливала свои растения, а регулярные дождички поливали их. На клумбе с петунией все делала сама. Нитроаммофоску разбрасывала после дождей вручную и тут же потихонечку рыхлила. Работала по вечерам и даже в выходные, только чтобы не сталкиваться со своими женщинами. Не знаю, что думали они, но к клумбе не прикасались.
Петуния росла, как на дрожжах. Крепкая, ярко-зеленая, здоровая. Вот она уже начала куститься, вот кустики сомкнулись, образовался на клумбе сплошной покров, вот появились первые цветочки! Какими яркими они были! Подкормки и регулярные дожди сделали свое дело — вскоре вся огромная клумба была сплошным ярко-малиново-розовым ковром! Даже я — профессиональный цветовод — никогда не видела ничего подобного. Но я молчала.
Прошло какое-то время, и вот однажды также, как весной когда-то, дверь в кабинет открылась и вошла мой главный оппонент, главный противник петунии, та, которая ежедневно ходила на работу мимо школьной клумбы с жалкой петунией. И я услышала слова восхищения:
— Ваша петуния так и горит, так и горит! Я просто не ожидала, что так будет. Вы были правы.
— Да, а теперь на моей улице праздник, — только и смогла сказать я в ответ.
И это было действительно так и в переносном смысле — праздник в моей душе, и в прямом: на широкой многолюдной улице у здания поликлиники блистал огромный прямоугольник красочной петунии, а под козырьком здания пламенела длинная лента огненно-красной сальвии в обрамлении белой кипени душистого алиссума.
2001 г.
Фото с сайта animal-hope.ru: Петуния на клумбе