Не любимая, а желанная.
Это я не о тебе, а о своей работе.
Изредка отрываясь от нее, смотрю на звезды, на Млечный Путь, такой милый и близкий, что кажется, я родился вместе с ним. И спокойный, как пульс Вселенной.
Как правило, дежурю в диспетчерской. Так я называю свое обычное местонахождение. Лежу или сижу на анатомическом мягком диване, который при любом повороте тела принимает самую, без преувеличения, удобную для него форму. Техника на грани фантастики. И с него открывается прекрасный вид.
В экстренных случаях или, если почувствую какой-то импульс в районе груди, или осенит, спускаюсь на объект, хоть это не обязательно. Многие на вверенных объектах вообще не напрягаются, ограничиваются визуальным контролем. Это не лень. У каждого из нас свой метод и предпочтения, если что-то и царит в нашей компании, то это полное доверие, и мы не вмешиваемся в дела друг друга.
У нас полный коммунизм в отношениях, как по вертикали, так и во всех других измерениях. Примерное общество. И оттого работается легко и свободно. Могу слетать на какой пожелаю участок компании, запросто зайти на самый верх и даже поменяться с начальством местами, если ненадолго.
Формально я должен бдить все время. Хотя работа не то чтоб круглосуточная – такого понятия у нас нет. Она постоянна. И я занимаюсь ей давным-давно, не уставая, а значит, и не отдыхая. Но правила компании позволяют нам устроить пикник в любой момент и в любом месте, если там относительно спокойная обстановка, чем мы активно пользуемся.
Новостей при встречах каждый раз ворох, травим анекдоты, купаемся нагишом, готовим самодельные деликатесы... В такие моменты, когда гуляешь, например, вдыхая сырость, по туманному лугу или глупо улыбаешься у костра, слушая, как чья-то гармошка наигрывает забытую мелодию, приходят ответы на важные вопросы, если они есть. Или не приходят, но торопиться некуда, потому что не надо.
На работе мое внимательное и неусыпное бдение не такое холодное, как, скажем, у камер слежения. Потому что у меня есть душа, чувство – понимание хорошего и плохого, внутренний цензор. И в зависимости от силы внутреннего импульса я либо вмешиваюсь, либо нет. Либо выжидаю. А иногда и не замечаю, и это «иногда» происходит чаще всего, потому что за всем не углядишь.
Желательно, чтобы вся система, за которой я наблюдаю, оставалась стабильной. Чтоб не сорвало крышку с котла, как в Чернобыле, хоть это мелкий пример. Ибо «моя» система – Солнечная. Но я слежу не за природными катаклизмами, они и так подчинены верховным законам, а за тем, чтобы возникшие на ее орбитах живые культуры не приобрели сорнякового или самопожирающего характера.
Основное внимание на Третьей планете, где теперь кипит жизнь, идет развитие, которое можно было бы назвать гуманным, если бы не собственные правила их общежития.
Туда - поскольку, несмотря на логическое мышление, они дикие, лицемерные и бесчеловечные – я время от времени добавляю капельку справедливости. Только и всего. Своеобразные инъекции ботокса участкам кожи, начинающим обвисать. Когда успеваю. А когда нет – а это сплошь и рядом, приходится действовать уже решительней, скальпелем.
Качество труда оценивается красотой культуры, взращенной моими заботами – если сравнить с оранжереей, то ее благоуханием, изяществом и оригинальностью форм, разноцветием или одноцветием, но обязательно со множеством оттенков, ведь монотонность навевает скуку. Это как конкурс цветов – Вселенная должна радовать глаз и нюх, и все остальные органы чувств.
Я – контролер, каких такое же множество, как и миров. А над нами… Постарайся представить сама.