Царевна долго, долу очи
Склонив, молчала…
Наконец
Произнесла: «Меня ли хочет
Отдать немилому отец»?
Тут две горючие слезинки
Подобны каплям росяным
Достались локонам льняным,
Покинув синие глубинки.
«Отец, родитель мой бесценный,
Не срок мне в жёнах горевать!
Птах божий, волей вдохновенный,
Не тщится пенье прерывать.
Живу я птицею беспечной
От бед свободна и забот,
Одаривая лаской встречной
Подруг весёлый хоровод.
Во всём родителю покорна
Всем сердцем предана тебе,
Я, благодарная судьбе,
Бреду себе дорогой торной.
Ничем не смею опорочить
Царевичей, что при дворе
Гурьбой толпятся дни и ночи,
Но терем девичий нет мочи
Предать в угоду их игре».
Царь прослезился, ей внимая:
«Тиран ли я семье своей?!
Могу ль, словам чужим внимая,
Пройтись по ней как суховей?
Ты – вольный ветер,
Я – твой парус…
Лишь полугалсами рулю,
Но не могу и не стараюсь
Дать курс обратный кораблю.
Тут даже пробовать не стану,
Уняв волнение и страсть
Взбесившемуся урагану,
Безветрием на море пасть».