Арнилин
– Не занято?
– Не. Садись.
Нил поставила кружку на стол и села. Окинула соседа беглым незаинтересованным взглядом… Такой себе незамысловатый худосочный персонаж. Странно, что один – подобные по барам в одиночку не шляются. И правильно, в общем-то, делают.
Сама она, впрочем, тоже молодец: среднего роста, хрупкая на вид, с мягкими прядями немного ниже подбородка и не предполагающими ничего грубого или опасного чертами лица. Не с такой внешностью пиво в барах ночью распивать.
– Трудная неделька.
– Трудная.
Односложные ответы часто значат, что вас мечтают послать нахрен, но не знают, как сделать это вежливо.
– Как звать?
– Кеч. Тебя?
– Арнилин.
Парень хмыкнул. Ну да, эт тебе не Настеньку с соседнего подъезда по батюшке позвать.
– Куришь?
– Тут нельзя, – он кивнул на стилизованную пиктограмму на стене. Кому-то, впрочем, она явно была побоку: в зале отчётливо тянуло табаком.
– Зато снаружи можно.
– Наружу – не хочется, – Кеч сел поудобнее. – Спасибо. Тут теплее.
Нил подозрительно прищурилась. Распознать страх много ума не надо. Но признаться прямо, что боится выходить из бара, парень, видимо, не мог. Опасения его тем, что кроется в темноте за дверью, что называется, щекотали ноздри.
– Ну и зря, – Нил безразлично пожала плечами. – Хоть расслабился бы. А то как пятиклассница на первом свидании.
– Курение? – Кеч изобразил на лице снисходительность, – Расслабляет? Не замечал.
– Может, просто пробовал не то?
– А у тебя, значит, то.
– Ну так.
– Угостишь?
Нил усмехнулась:
– Поделюсь. В хорошей компании почему бы и нет.
– Это ты хорошую компанию тут ищешь?
– Слушай, парниша…
Пацан отодвинулся, выставил перед собой руки:
– Тихо-тихо. Я просто параноик. Сама сказала, нервный…
Нил смерила его взглядом. Ну да. Действительно, простой языкастый нервячок. Только вот ни одна паранойя на пустом месте не возникает.
Она хмыкнула, поднялась и приглашающе кивнула на выход.
Народу у дверей толклось в достатке. Вокруг урн – по три-четыре компании. Как бы не заняли их стол, пока они тут воздухом свежим дышат…
Нил отошла немного подальше от двуногих скоплений, привычным жестом достала откуда-то металлическую коробочку, открыла и протянула Кечу. Внутри обнаружились несколько длинненьких мятых самокруток. Тонких, но свёрнутых добротно. Кеч взял одну и поднёс к носу. Пахло корой и чем-то смолистым.
– Не бойся, – чиркая зажигалкой, пробурчала Нил, – Для себя плохой мешки не делаю.
Кеч последовал её примеру, затянулся – и тут же закашлялся.
– Горечь какая!
– Привыкнут к траве своей… – девушка выдохнула необычно густой смолистый дым. – Ты в курсе, что в вашем обычном куреве? Бумага и соусы. А тут натуральный лист. Он, дружок, не горьким быть не может. Не усердстствуй, тяни спокойно. Не арестуют, – она усмехнулась. – Некому.
Кеч последовал совету и уже через пару затяжек прекратил откашливаться. Табак и правда был настоящим, тут Нил не соврала. Просто с кое-какими авторскими добавками.
Нил, с одобрением наблюдавшая за расплывшимся в довольной улыбке лицом парня, не спеша выдохнула носом дым.
– Ну что, параноик. Рассказывай.
– Может, ты первая?
– В смысле?
– Деваха – пардон, мадам – приятной наружности с кисетом курева такого качества запазухой в баре под ночь. Ты хочешь сказать, что прогуляться вышла? А то у нас так обычно приключений на мягкое место ищут.
Да, табачок определённо развязал пацану язык. Менее нескладным он казаться не начал, но собеседником стал более интересным.
– Ага, – Нил непринуждённо повела плечами. – Всегда так гуляю.
– За каким товаром гуляешь, если не секрет?
– А вот это не твоего ума дело.
Кеч выдохнул смоль и снова поднял руки:
– Прости. Привычка.
Они помолчали, рассматривая друг друга, пока дотлевали окурки. Хороший табак тлеет долго, без затяжек может и потухнуть. Отличная вещь для обстоятельной беседы, главное не забывать затягиваться.
– Дай угадаю. Можно? – Кеч косо глянул на девушку, та безразлично дёрнула плечом. – Твой делец не пришёл. Тебе теперь ехать домой порожняком. И ты всё гадаешь, как покрыть убыток.
Девушка, слепив скучающе безразличное выражение на лице, выкинула окурок, выстрелив им в какую-то возмущённую кошку.
– Ну. Теория интересная. Наверное, даже интереснее той, почему пацан с явными признаками пристрастия к запрещённым веществам, со сбитыми кулаками и замашками малолетнего нуарного детектива-алкаша сидит на ночь глядя один в забегаловке даже не в центре города.
– А что, обязательно нужен повод, чтобы надираться в баре?
– Всегда есть повод надираться в баре.
Парень задумался, начал подбирать ответ, но совершенно внезапно стушевался. Причины и следствия ему обсуждать определённо не хотелось. И явно не любил он, когда допрос устраивали ему, а не наоборот.
Нил молча ждала. Подталкивать собеседника иногда вредит делу больше, чем молчать, а услышать ответы ей было искренне интересно.
– Зачем надираются в баре? – пацан пожал плечами, картинно, по-вестернски, изобразив хриплый голос какого-то наёмника с кольтом на поясе. – Наверное, чтоб забыться.
Нил хохотнула, оценив этюд.
– И кто она?
Кеч захохотал в ответ, так громко и неожиданно, что напугал даже себя.
– ОНА?! Она, моя милая, зашедшая в лютейший тупик сраная жизнь.
Несколько секунд Нил смотрела на него, докуривавшего бычок молча, что-то прикидывая.
Что могло довести человека до театральных воплей посредь переулков? Какая потребность у него на душе? И что с него в итоге можно поиметь?
– Ты, может, поделись? – наконец предложила она. – А там, возможно, чего и придумаем.
– Что, например?
Нил неопределённо повела плечом и кивнула на дверь в бар.
Кеч хмыкнул и выкинул бычок.
– С чьей истории начнём? – заговорил он снова, когда они устроились за свободным столом ближе к дальнему краю бара. Их предыдущий в уголке, естественно, уже заняли.
– С твоей, наверное. Раз уж она у тебя в "лютом сраном тупике".
Нил, прихватившая "для поддержания беседы" какого-то дешёвого пива, привычно открыла бутылку о бутылку и сунула нос в горлышко. Вполне терпимо.
– Не-е-е-не-не, так не пойдёт, – пацан говорил слегка заторможенно. Курево дало в голову сильнее, чем он ожидал. – Я же параноик. Помнишь? Давай хотя бы для приличия расскажи какую-нибудь интересную байку о своей жизни.
– Байку?.. – Нил пододвинула к нему вторую бутылку.
– Ага, байку, – Кеч взял предложенное пиво. – Ты ведь не просто распространитель, ага? Я же угадал? Ты и в производстве шаришь.
– Байку… – почесав горлышком первой переносицу, девушка наморщила лоб. – Ну, хорошо. Вот те байка. У меня дома – в той дыре, где я обитаю, – имеется маленький химзаводик имени меня любимой. К сожалению, для бесперебойных поставок продукта на рынок нам нужен кодеин, – она сделала глоток, одобрительно морща нос. – Да. И ещё кое-что по мелочи. Но мелочь можно достать и по дороге, а вот дешёвый кодеин – он только тут, только у вас. И за ним-то мне приходится мотаться каждый грёбаный раз лично, вместо того, чтобы договориться о поставке с каким-нибудь умельцем. В ящике гвоздей, например. А почему я не могу просто взять и договориться? Да потому что вот так вот приспичило парнокопытному держателю всего нашего маленького предприятия. К счастью, этот драный любитель ягеля доверяет мне хотя бы поиск адекватного качества товара. Вот тебе и вся байка.
– Наркодиллерша, – Кеч многозначительно глотнул предложенный напиток.
– Наркодиллерша, – картинно вздохнула собеседница.
Естественно, ни ляду он не поверил её сказке, она прекрасно это знала. Да она бы и сама не поверила – если б не была завязана в этой "сказке" по самые помидоры. Но пацану ведь куда важнее просто расслабиться. Войти в атмосферу доверия, тайны и криминала. Эту атмосферу для него ей, наверное, создать удалось – по крайней мере, Нил искренне старалась.
– Твоя очередь.
Кеч почесал подбородок, сделал глоток.
– Я попал в зависимость. От… вещества, раз уж мы разбрасываемся такими словечками. К типу, который вряд ли можно назвать человеком. И теперь мне попросту некуда деваться. Потому что более люто цепляющей хрени я в жизни не пробовал. А ломка… а ломка – это по сути смерть как она есть. Будто ты уже сдох, просто не понял, а тело уже разлагается. Я бы назвал твою ситуацию с тупорылым боссом и просранной сделкой неприятной. А моя в таком случае, милая, настоящий ад.
Несколько секунд оба молчали. Кеч что-то прикидывал, недовольно глядя на бутылку, Нил – обдумывала, как повернуть полученную информацию в свою пользу.
Наркоман. Конечно же. Она ведь так и предположила в самом начале. Шакалья натура быстро чует, где есть шанс поживиться. Наркоману нельзя верить, зато его можно использовать.
– Во-первых, – наконец негромко произнесла Нил. – Я тебе не "милая".
– Хорошо, – Кеч безразлично пожал плечами.
– Во-вторых, слезь. Если всё так хреново – обратись к умным людям, прояви волю и перейди на что-то полегче, например.
–Ты меня слушала вообще?! – пацан едва не перешёл на фальцет от негодования. – Вся моя сила воли кончилась, когда на втором часу без дозы я был готов выдрать собственное сердце этими руками, лишь бы оно так не горело! Вся моя сила воли была не орать, глядя на слезающее с этих вот пальцев мяса, чтобы соседи не вызвали ментов! Вся – вся! – моя сила воли сосредоточилась в методичном отрезании от себя по кусочку канцелярским ножиком и складывании отрезанного в кучку, чтоб не растерять, пока этот уё6ок наконец не явился, потому что иначе терпеть я уже не мог!
Нил молчала. Молчала долго. Пила и рассматривала пытавшегося прийти в себя пацана. То ли его кто-то лихо напугал, то ли он напугал себя сам и рад тому до усрачки. Либо настолько слаб, что оказался неспособен выдержать банальнейший отходняк. Но в последнем предположении имелась одна маленькая, но важная деталь.
– Я бы назвала тебя "слегка восприимчивым"… – она облокотилась о стол, достала из-за уха наполовину скуренную самокрутку и медленно зубочисткой развернула её, – … но ты стянул вот это, только чуть закашлявшись. А тут "Кентаки" едва ли не половина всей мешки. Нет. Твой случай покруче. И если всё и правда так интересно, я хочу это получить.
– Значит, ты дура, – негромко хлопнув по столу ладонью, заявил Кеч. Жест вышел неуклюжим. Мультяшным. Пацан явно не привык вести себя так эмоционально. Наверняка в быту тихий, как мышонок.
– Ты не понял, – продолжала Нил, не повышая тона. – Я хочу получить это. Изучить это. Понять, выделить и синтезировать. И в награду помочь тебе с этого слезть.
– Что, прости, сделать? Синтезировать?! Ты хочешь полстраны в рабство загнать?!
Кеч собрался встать, но Нил крепко схватила его за руку, прижав локоть к столешнице.
– Судя по твоим описаниям, бабок на такое варево уйдёт просто немеряно. Позволить себе его сможет разве что самая верхушка. Но тебе не насрать ли, как расслабляются твари, жирующие за счёт других? Для тебя главное: если будет известен реагент – будет известен конрт-реагент. Какая разница, как разлагаются недоумки, если у тебя будет лекарство?
Кеч заткнулся. Нил легко читала на его лице и злость, и алчность, и неуверенность, растерянность, страх – много страха…
– Я хочу тебе поверить, – пробормотал пацан. – Я очень хочу. Дай мне причину, почему я мог бы.
– Потому что в следующую нашу встречу ты получишь своё лекарство. А если не его – то как минимум уже запущенный план действий.
Кеч недоверчиво сощурился:
– А ты не дохрена ли уверена в себе?
Нил искренне весело усмехнулась, встала из-за стола и, подмигнув пацану, направилась на выход.
Кеч вздохнул, поднося к губам бутылку – ну и баба. И лишь сейчас заметил прижатую к столешнице дном бутылки мятую исписанную бумажку.