Глава девятая, в которой совсем маленькая принцесса и Пегас расстаются
При появлении Пегаса совсем маленькая принцесса чуть было не бросилась ему на шею, но вовремя опомнилась (она же не простая девочка, чтобы обниматься с конями, пускай и самыми замечательными), и поприветствовала друга самым теплым и дружеским реверансом, на какой была способна.
Пегас сразу же начал выяснять, сильно ли влетело совсем маленькой принцессе от короля-отца, на что та ответила, чтобы он не беспокоился, а лучше бы рассказал, про свои приключения в королевстве маленького принца, после того, как ее не самым деликатным способом «попросили» вернуться.
И конь печально поведал, что его не остановило то, что принцессе пришлось покинуть его. Он твердо вознамерился поговорить с семьей принца, и выяснить, наконец, как они могли потерять его друга. Однако все его попытки потерпели крах…
В сам дворец у него проникнуть не получилось, его охраняли гораздо лучше, чем королевские подземелья, тогда Пегас стал поджидать семью маленького принца в парке и на прогулке. И даже здесь, каждого члена королевской семьи окружало плотное кольцо из стражников, так что приблизится к ним настолько, чтобы подергать за край одежды и привлечь к себе внимание не вышло. К тому же крылатого коня никто в упор не видел и не слышал, словно все королевские особы, а так же придворные и стражники, поварята и поломойки, заболели невиданной болезнью, при которой не замечаешь все, что кажется сказочным и необычным. Под это определение Пегас попадал четко, оттого и ушел не солоно хлебавши; охрипший и обиженный на весь людской род. Даже вдовствующая королева смотрела сквозь него и вязала толстый шарф синего цвета, сидя на своем балконе.
Пока Пегас делился своей историей, совсем маленькая принцесса успела заметить, что по кустам зашевелилась стража. Стражники, как и все остальные не могли разглядеть, с кем говорила венценосная девочка, оттого нервничали, и маскируясь под статуи и деревья, старались подобраться поближе.
- Оставайтесь на месте, - грозно выкрикнула совсем маленькая принцесса. – Или бойтесь моего гнева!
Ей впервые пришлось прикрикнуть на придворных, отчего совсем маленькая принцесса расстроилась, но решения своего не изменила, и уже гораздо тише поделилась с Пегасом (к слову, тот слегка опешил от грозного крика нежной девочки) своими открытиями:
- Я думаю, что совсем маленького принца похитили и держат где-то под замком.
Пегас призадумался:
- Но кто мог его похитить. Дракон? – да, к сожалению, в тех королевствах, было принято считать, что похищают венценосных особ только драконы.
- Драконы не похищают мальчиков, они им ни к чему, - решительно отвергла эту идею (хотя сама об этом в первую очередь подумала) совсем маленькая принцесса. – Дракон не стал бы так исхитряться, и прятать портреты принца, чтобы о нем забыли. Наоборот, обычно, драконы громогласно объявляют о своих похищениях.
- Ты права, - немного подумав, согласился Пегас. – Тогда это дело рук, каких то плохих людей. Разбойников, например.
И здесь совсем маленькая принцесса выразила свое сомнение:
- Как же разбойники смогли проникнуть на территорию дворца, если там все здорово охраняется?
- Ну-у, маленький принц не был важной персоной, его не сильно то охраняли. Видите, он даже смог подружиться и играть со мной, и ему никто не запрещал. Может быть, он вышел за королевскую ограду и попал в нехорошую историю.
- Мы не будем отвергать эту версию, - решила принцесса. – И раз другой у нас нет, надо разрабатывать эту…
…- О-о-о, - услышав знакомую по многочисленным детективным историям фразу Леночка засияла веселыми зелеными глазами, еще ближе придвинулась к рассказчице и благодарно потерлась своим плечом о ее. Рассказчица, то есть, немного рассеянная, Лиза, улыбнулась (ее рассеянность была вызвана появлением Ищика, который вернулся с ритмики, и теперь нарезал неуверенные круги вокруг, расположившихся на одеялах, девочек; краем глаза Лиза видела, что малыш не сводит с нее глаз, но приближаться не решается). «Вот попала я в историю, дернула же меня не легкая привлекать его внимание…», - думала Лиза. «И почему Натаха раньше не узнала про Китайца»…
Невозмутимая Натаха, не подозревая о своем присутствии в мыслях Лизы, хрумкала сухариками и натягивала на свои пухлые предплечья пышные «фонарики» сооруженные Сашей из кусков голубого тюля. К слову – наряды фей были готовы, остались кое-какие мелочи; а вот с платьем Маленькой Принцессы Саше пришлось повозиться. Следуя своей внутренней логике, Саша распределила роли так: Маленькая Принцесса – человек, значит ей, и одеяние предназначалось максимально человеческое, со всеми деталями: колготками, подъюбниками, и даже крошечным камзолом из искусственного бархата; а феи – существа эфемерные, воздушные, им хватило пышных юбок, нарукавников, и по паре блестящих крыльев на каждую; все остальное в процессе «бала» будет не раз меняться: венки из бумажных цветов и лоскутков, банты и ленты, какие-то накидки и бусы, диадемы и платочки…
Неизменной в этом буйстве красок будет оставаться только принцесса: Саша показала ее набросок, очень условно обозначенное лицо (но с нарисованным сердечком на щеке) обрамленное волнистыми локонами, немного набекрень маленькая корона, черная курточка (Саша сказала – камзол), с белым жабо, кружевными манжетами и рядами золоченых пуговок; черная юбка, из-под нее пышной пеной нижняя красная, полосатые колготки и черные туфельки с красными помпонами.
«Не переживай, ты будешь просто сидеть, а все остальное сделают феи…» - кажется, Лиза начала понимать, почему именно ей досталась роль маленькой принцессы; артистизма у нее было – ноль, а значит танцевать и развлекать зрителей будут остальные девочки, она же в виде мебели, будет восседать в центре зала, и иногда помахивать маленьким скипетром. В целом, не плохо.
- Мы не будем отвергать эту версию, - решила принцесса. – И раз другой у нас нет, надо разрабатывать эту. Вам придется вернуться во дворец маленького принца и поискать УЛИКИ… То есть осмотреть всё там, куда удастся добраться, подслушать, увидеть и запомнить все, что получится… Обязательно присмотритесь к вдовствующей королеве, и возвращайтесь ко мне, чтобы вместе сделать выводы. Раз мне нельзя покидать дворец, вы станете моими ушами и глазами.
Пегас внимательно выслушал маленькую принцессу, про себя поразился, какой мудрой и рассудительной оказалась его новая подруга (он ОЧЕНЬ надеялся, что она его подруга), и начал прощаться, потому что увидел, как к ним направляется внушительная фигура короля-отца (видимо кто-то из стражников наябедничал).
- До свидания, совсем маленькая принцесса, я очень постараюсь. Спасибо вам за огромную помощь и поддержку, - поклонившись, Пегас оттолкнулся лаковыми копытцами от выложенных лазурными плитками дорожек королевского парка, и парой мощных взмахов оказался вне зоны видимости (и зоны поражения стрелами) глаз его Величества короля-отца.
- И почему они не видят Пегаса, - сокрушенно покачала головой Натаха. – Аж жалко его.
- Взрослые, - тоном «и этим все сказано» выдала Машка. – Чета у меня ноги затекли, айда в салочки. Чур, ты вОда, - и резко, толкнув зазевавшуюся Лену, рванула с одеяла.
- За-араза-а! – Лена, бросила горсть бумажных цветов в Наташку, впрыгнула в босоножки и с криком: «Натаха – вОда», метнулась следом. Толстушке тоже надоело ковыряться с нарядами, сладко потянулась, вопросительно глянула на оставшихся: Сашу и Лизу – вы с нами? (те отрицательно замотали головами) и неторопливо потрусила вдогонку.
Саша, расправив камзол на одеяле, раскладывала на нем пуговицы, наклоняя голову то в лево, то в право, добиваясь идеального порядка. Лиза порыскала глазами: вон он, Ищик-Ляля, никуда не делся. Ждет, уселся на лавочку и ногами болтает, в пальцах ловко крутит грабельки, словно красный пропеллер, и… подмигивает ей…
- Ну, так что, кто по-твоему поджог носки? – внезапно, словно продолжая прерванную беседу произнесла Саша, говоря это девочка слегка шепелявит, и ошарашенная веселым подмигиванием Ляли Лиза, смотрит на неё… а у той рот полон мелких нестерпимо блестящих зубов, они шевелятся, когда Саша говорит. – Может Лена права и кое-кто у нас пироман…
- К-кто…- выдыхает Лиза, не в силах отвести взгляда от Сашиного лица, такого чужого и жуткого, с хищной нижней половиной....
- Или кто-то мелко мстит, за мою вчерашнюю грубость, - на глазах у Лизы Саша поднимает руку ко рту и вынимает один зуб. Иголка. Обыкновенная иголка, закругленная с одного конца, предназначенная, что бы скреплять между собой отдельные кусочки ткани. Саша набрала их целый рот, сжала губами и ловко подкалывала ими белые кружева к рукавам черного пиджачка (камзола), в будущем верхняя часть наряда Маленькой Принцессы.
- Это не я, - прошептала Лиза. Саша сверкнула глазами, выплюнула оставшиеся иголки в кулак, открыла сундучок и воткнула их в маленькую вышитую бисером подушечку:
- Если это так, то дело дрянь… Чужие кошмары стали просачиваться наружу. Такого еще не было…
(…В Фантазории появилась королева!!!)
- Ты чего?
Лиза усиленно терла виски, глянула на Ищика-Лялю, и тот перестал болтать ногами, вперив в нее голубые лаково-поблескивающие глаза… Не получив ответа, Саша легко вскочила на ноги и расправила камзол в руках:
- Ладна, давай мерить… Так что, в сказке-где-пелкс, принцесса провалялась в бреду, а Пегас?
Лиза покорно встала рядом и подняла руки. «Не дрыгайся», - Саша принялась аккуратно натягивать на нее рукава…
- Пегас остался в склепе, обессиливший и умирающий от жажды, он лежал, вытянув шею, и думал, что ночью до него доберутся крысы. Эти хитрые бестии давно точили на него зуб, за то, что он не дал им поживиться мясцом умирающей совсем маленькой принцессы. Свет, что проникал в узкие окна склепа постепенно угасал и конь готовился к короткой, но яростной битве с полчищами крыс, что уже шуршали по углам. Он мысленно попрощался с принцессой, и надеялся, что маленькая отважная девочка не оставит поиски его друга, как вдруг дверь склепа открылась, и вниз по ступеням к нему тихо спустилась… вдовствующая королева. Она несла лампу и ведро с водой:
- Рано тебе умирать, мой верный друг, - очень строго, и вполне отчетливо сказала бабушка маленького принца (безо всяких шарад на этот раз). И Пегас понял, что спасен…
- Ну, наконец то, от этой бабки хоть какой то толк, - прокомментировала Саша. – А то у нее внук пропал, а она загадками разговаривает… Так что с принцем то случилось. Правда, похитили?
- Вдовствующая королева много раз намекала на это Пегасу, пока выхаживала его в своем замке. И очень настаивала на том, чтобы летающий конь не-пре-мен-но связался с совсем маленькой принцессой, для продолжения поисков маленького принца…
- Почему с ней? – Саша вздернула черные брови, стоя вплотную к Лизе, она примеряла к камзолу жабо, и тут же сама ответила. – Потому что дело в принцессе?
- Да, - здесь Лиза впервые за долгое время расслабилась и заулыбалась. – Тебе даже рассказывать не интересно. Ты сама обо всем догадываешься.
- Я просто бабушкам не доверяю, с пропавшими внуками… - Саша резко откачнулась от Лизы.
- Что? – девочки замерли напротив друг друга. Саша смотрела в упор. – Что ты знаешь про бабушек с пропавшими внуками… - прошептала Лиза.
(…вдовствующие королевы не кусаются..) А еще что?
- Вы че, щас подеретесь? – на одеяла с размаха плюхнулась Машка, тут же не успев затормозить, на нее сверху налетела Леночка:
- Вы что, девчонки, не надо! – и зацепившись за костистую спину подружки, кубарем покатилась, по одеялу, разметав заготовленные бумажные цветы и крылья.
- Мы не… - замямлила Лиза.
- Зы-ыкааа! - пыхтя как паровоз, откуда-то возникла Натаха, ее восхищение относилось к камзолу Маленькой принцессы, хоть и на живую нитку сшитый, и иголочками скрепленный, но ладно сидящий на Лизиной фигурке. Машка тут же подскочила, не спросив разрешения, сдернула заколку-розу (у Лизы так и не хватило духу повторно вернуть ее Саше) с волос девочки, отчего ее русые локоны мягкими волнами разметались по плечам…
- Похожа, - уважительно прогудела Натаха и потрогала кружева на бархатных рукавах Лизы.
- Такая принцесса и без принца, - мечтательно произнесла Леночка.
- У нее Китаец–прррЫнц, - гыгыкнула Машка, видимо уединенная беседа Лизы с угрюмым мальчишкой, не давала покоя ее язвительной натуре.
- Не-ет, - Леночка, развалившись на одеяле и подперев щеку ладошкой, хитренько подмигнула Лизе и, сорвав цветок клевера, сунула стебелек себе в рот. – Ее принца еще не нашли.
Саша, которая в это время наводила порядок на одеяле, неопределенно фыркнула.
- А что, - не унималась Машка. – Как в Лизкиной сказке. Между прочим, здесь и в самом деле один пацан пропал. Десять лет назад…
- Нашла, про что рассказывать, - влезла Саша.
- Конечно! Ты как будто не веришь. Это правда, а не страшилка какая-нибудь!
- А что с ним случилось? – осторожно спросила Лиза, на Сашу она старалась не смотреть, а та начала резко обуваться.
- Никто не знает, - Машка понизила голос и оглянулась на «лягушатник». - Может, его сожрала тварь под верандой. Может кладовщица в подвал утащила…
- Дура! – Саша схватила свой портняжный сундучок, и чуть ли не бегом отправилась в сторону санатория. Девочки проводили ее недоуменными взглядами, а Машка почесала нос и закончила:
– Хотя вообще то тут прятаться и теряться негде. Скорей всего он просто сбежал, беспризорником стал, и в Крым подался, виноград лопать.
Лиза сказала девочкам, что найдет Сашу, и поговорит с ней, вдруг та обиделась на очередную внезапно всплывшую страшилку. Машка, чувствуя себя виноватой (да-да, у маленькой вредины все-таки была совесть), поддержала ее в этой идее, и даже вызвалась отвлечь Ищика-Лялю. К слову, Лиза пожаловалась девочкам, что чудик преследует ее, правда причину преследования озвучивать не стала.
Чего бы не боялась Машка, Ищик в этот список не входил, поэтому, когда Лиза побежала за Сашей, а странный малыш навострился следом, он был тут же схвачен за воротник худющей, но непоколебимой в осознании своего превосходства рыжей язвочкой. «У тебя полчаса», - как будто у кого-то из них были часы, крикнула вслед Лизе Машка. Лиза только ускорила шаг.
Серафим ждал ее возле кухни. Послушно сидел возле березы с двумя стволами, и заинтересованно следил за Кротом, Лиза издалека полюбовалась, как конь, склонив голову набок, и повернув уши, как любопытствующая собака рассматривает мальчишку. Крот в свою очередь разорял круглую грядку с укропом (маленький огородик кого-то с кухни); кого, Лиза увидела, когда подошла ближе: из кухни выскочила крупная женщина, очень похожая на Семеновну, но гораздо моложе, и пару раз хлестнула Крота полотенцем пониже спины:
- Ах тыж, медом тебе здесь намазано штоль? Все грядки перекопал. Иди отсюдова, - мальчишка, послушно потрусил прочь, следуя мимо березы с сиденьем, он так же мирно просочился сквозь Серафима, тот даже не поморщился.
Лизе Крот кивнул, как доброй подруге, и показал банку полную земли и червей, ну конечно же.
- Красиво, - первое, что произнес Серафим, увидев Лизу, только сейчас девочка сообразила, что пришла в камзоле Маленькой принцессы и с распущенными волосами, засмущавшись, она спрятала пальцы в кружевных манжетах, а подбородок в пышном жабо. – Ты и в правду, как принцесса…
- Вы же слышите все, что и я?
- Да, чем дальше, тем наша связь теснее, теперь я слышу на любом расстоянии и тебя, и все что происходит вокруг тебя, - Серафим обвел взглядом березы и заборы, поднял глаза к небу и вздохнул. – Так же было и с Валей.
- Вы слышали Сашу?
- Я услышал, эту рыженькую…
- Саша сказала…
- Десять лет, Лиза… Десять лет. Я жду, десять лет
- Десять… - только сейчас Лиза сообразила, сколько времени благородное животное ждало своего хозяина, даже не осознавая срок; вряд ли сейчас получится посоветоваться с ним насчет странных слов Саши. Девочка соображала, как бы привести коня в чувство, может разговором о его любимом хозяине?
- Расскажите, каким он был последние дни?
- Каждое лето мама отправляла его в этот санаторий, но еще никогда он не был таким угрюмым и замкнутым как в наше, последнее. Словно что-то в нем изменилось… Десять лет… Как много… Он мог уже вырасти.
Лиза поспешила отвлечь коня от невеселых мыслей.
- Вы предполагаете, что он ушел куда-то, оставаясь в пределах санатория…
- Да, в то лето он часто так делал. Уходил… для меня… Выпадал из моего поля зрения. Есть такая штука, душа называется, и Валя мне как-то рассказал, что в старину люди верили, будто когда человек засыпает его душа, где-то бродит.
- Валина душа уходила во сне? – догадалась Лиза.
- Знаешь, вначале все было нормально, он, как и все дети уходил во сне, но связь со мной все равно оставалась, это не пугало. Он был где-то неподалеку, я его чувствовал и был спокоен. Здесь все где-то бродят по ночам, оставив тела в кроватях. Но в последнее лето все изменилось. В первый раз я даже не понял, что произошло. Наша связь просто прервалась. Словно что-то отключилось, и я остался один в полной тишине. Без него, без друга.
- Он весь пропал? – осторожно уточнила Лиза.
- Почему же, нет. Его тело лежало в кровати. Спальни мальчиков на первом этаже и я видел его, но не чувствовал. Он был очень бледен, но самое странное – он улыбался. Чему-то во сне… Знаешь, мне не понравилась его улыбка. Она была чужая. Плохая. Не его… И это после того как он долгое время ходил подавленный. Это на самом деле было очень не хорошее лето. Потом это происходило все чаще и чаще, пока однажды…
- Пропало даже тело… - прошептала Лиза.
- Да. Он стал много спать. Или сидеть над книгой, будто читал, глаза открыты, а сам где-то в другом месте. Наверное, он очень туда стремился, раз ушел вместе с телом. Это страшно, однажды услышать глухую тишину вместо биения живого сердца, - Серафим помолчал, задумчиво трогая копытом банку-пепельницу, которая по-прежнему стояла у березы с двумя стволами.
- И вот меньше недели назад тишину нарушил крошечный родник, - конь улыбался? Кажется, да… - Появилась ты. Из-за твоего воображения, ты можешь видеть меня, соприкасаться разумом, чувствами, самым важным, тем, что наполняет сосуд твоего тела…
- Душой?
- Да, наверное, это так можно назвать. Так же и я могу общаться с тобой, твоя душа открыта мне. Мы слышим друг друга, - Серафим сделал шаг и во внезапном порыве чувств положил голову Лизе на плечо, девочка прикрыла глаза и прижалась щекой к бархатной коже коня. – Спасибо.
- Вспомните, пожалуйста, а могло ли так быть, что Валя обиделся на маму, - девочка почувствовала, как напрягся конь, отодвинулся, внимательно глядя ей в глаза, потом уголки губ недоверчиво поползли вниз:
- Это ты так шутишь? - с легкой угрозой в голосе переспросил конь.
- Нет, - Лиза дернула плечами. – Просто бабушка упоминала, будто мама Вали забросила его, как только родила ему сестру…
- Не-ет, - Серафим даже притопнул. – Не было такого! Никогда! Валентин бы сказал! Он очень любил свою маму, он столько про нее рассказывал. До самого конца!
Конь, гарцуя, отбежал от Лизы и затряс головой:
- Нет. Нет. И нет! Каждая минута, проведенная с ней, каждое мгновение… Она так его любила! Так любила! Ты бы видела ее! И он ее так любил, ждал встречи с ней. Он столько всего рассказывал. Ты что!
Неожиданно Серафим принялся носиться взад-вперед, выкрикивая:
- Она приходила: вот так!!! Ее походка, о-о, - конь, изящно перебирая копытами и пританцовывая на месте, просеменил мимо Лизы (выглядело это немного потешно, но не в данной ситуации). – А голос, так пели только ангелы! – Серафим дугой изгибая шею, что-то не очень мелодично замычал. - И ее глаза, он сравнивал их с небом и волосы… Волосы, такие красивые. Валентин мне однажды признался, что придумал меня черным, потому что так цвет моей гривы напоминал ему волосы мамы…
Лиза опустила голову и невесело усмехнулась.
- Ты чего? Не веришь?!! Да будь я трижды проклят! Эта женщина не могла бросить его, даже ради какой то девчонки!
Лиза отвернулась от скачущего как противный обиженный карапуз Серафима и закрыла глаза… «Ты уже взрослая девочка, Лиз…»
- Мамы никогда не предают! Слышишь, глупая Мокроглазка? Ты все придумала… Придумала… Ты что? Ты что плачешь? Плачешь?! – Лиза слышала, как конь остановился возле нее, слышала и отворачивалась сильнее, жмурясь, что бы скрыть предательские слезы. Ну вот, опять… К чему привел, этот разговор… Мамы не предают…
Конечно, обязательно, это даже как то в голову не приходит, когда бежишь с ней к веселой портнихе (не лучшей в городе, но тоже неплохой) она снимает с вас мерки, что бы сшить одинаковые (с ума сойти!) сарафаны, и спрашивает, немножко колясь иголочками, она держит их на подушечке, укрепленной на запястье на манер часов:
- Невеста, в первый раз на море поедешь?
И ты, хотя безумно стесняешься, но все равно улыбаешься на ее дружелюбный тон: да! И столько восторга вкладываешь в это коротенькое по щенячьи счастливое «да», что портниха смеется и благожелательно подмигивает маме. Мама не очень любит па-ни-брат-ские отношения, и ответная улыбка у нее выходит куда сдержаннее, но это она первая предложила сшить одинаковые сарафаны (только у нее белый, а у тебя желтый) с кокетливыми бантиками на плечах, а еще купить вместо сандалий туфельки с каблучками, низенькими, но обязательно звонкими, они замечательно будут отмечать ее первые шаги по горячим, черствым как горбушки, и белым как во дворце плиткам, на фоне синющего моря, синющего неба, шикарных белых ваз, и пузатых перил…
Мамы не предают. «Ты уже взрослая девочка, Лиз…» И все ясно…
Серафим прошелестел травой, подходя вплотную. Лиза спрятала лицо в ладонях и кончиком языка слизнула слезу с верхней губы, нежданный ветерок шевелил кружева на ее рукавах.
- Плачешь? – голос Серафима совсем тихий, от былой спеси не осталось и следа.
- Да. Я ж Мокроглазка! – Лиза плюхнулась на сиденье между березовыми стволами и согнувшись в три погибели, уткнулась лбом в собственные колени.
- Да что же это такое, - послышался вздох, и все затихло. Лиза повернула голову, на миг ей показалось, что он ушел. Нет, сидит. Как обычно по-собачьи, спиной к ней, расстроено смотри на лужайку, что заметно по его поникшим ушам, даже замечательные его колтуны на гриве обвисли скучными сосульками.
- Все-таки я не умею общаться с девочками. Валентин не вложил в меня это умение. Наверное, не нужно было. Он и сам с ними не общался…
- Зато он вложил в вас свою любовь к матери, - тихо, в колени сказала девочка.
- Я никогда не видел ее. Маму Вали, - Серафим опустил голову, его слова звучали как признание. – Я всегда уходил, когда он ожидал ее. Он так хотел… Знаешь… Чтоб не отвлекаться…
- Но вы так о ней рассказываете, словно были рядом, когда она приходила к Вале, - Лизе было больно, очень больно поднимать эту тему (тему любви к маме), но она чувствовала, что Серафиму хочется поделиться с ней (возможно, он так же чувствовал боль, когда Валентин оставлял его одного, во время визитов матери). Благородному животному все равно в сто раз хуже, чем ей: без хозяина, вне времени, в замкнутом прямоугольнике двора, в плену чар этого странного места, брошенный, одинокий…
- Он очень любил рассказывать мне о ней, ну вот как ты о маленькой принцессе… Еще у него были эти пустые флакончики из под ее духов, знаешь такие красивые, словно из хрусталя… Я до сих пор помню их запах, он давал мне их понюхать, и говорил, что это самый волшебный запах на свете – так пахнут ее волосы… - Серафим осекся. – Я глупец, испытываю любовь к женщине, которую в глаза не видел, кричу на девчонку, которая хочет мне помочь. Сейчас…
Конь пару раз резко выдохнул, как делала порой сама Лиза, справляясь со слезами, и посвежевшим голосом продолжил:
- Значит, бабушка решила, что мама бросила Валентина ради его сестры, да?
- Да, он вам, что-нибудь о сестренке рассказывал? Вспомните.
- Совсем ничего, ну только раз упомянул и все. В самом начале, а потом вел себя так, будто ее и не было вообще, - и тут же торопливо, защищая, добавил. – Она же маленькая была, не интересная, что о ней рассказывать?
- Он ведь много рассказывал вам о маме, в подробностях. Как от нее пахло, о чем беседовали с ней при встречах... Разве она не говорила ему о малютке, он же был ее старший брат! Он ее имя называл?
Серафим озадачился. Подумал. Нетерпеливо потопал передними копытами. Беззвучно выругался, и раздраженно заявил:
- Зачем мне знать имя незнакомой девчонки… И вообще, я уже сказал мама не бросала его, что бы не говорила бабушка!
Лиза упрямо покачала головой:
- Он все выкладывал вам про маму, а имя сестры даже не упоминал…
- Что ты заладила: имя, имя! Не помню я, понятно! – Серафим резко крутнулся на месте и встал, упершись широко расставленными ногами в землю, будто готовясь дать отпор. – Проблемы у меня, с именами. Что-то не заладилось тем летом с Валиным воображением. А в результате, я не помню имени, что он мне дал… И имя его сестры тоже… - и добавил, уже гораздо тише, и будто прося поверить. - Валя не мог уйти из-за нее. Не мог настолько ее невзлюбить. Он был добрый, а она слишком маленькая и беззащитная.
Лиза смотрела на свои пальцы, торчащие из манжет, ей было и жалко Серафима, и чуть-чуть горько за себя. Ведь при первой встрече он разрешил ей самой выбрать имя для него…
(- …как вас зовут?
- …теперь я ваша общая мечта. И пока не вернется Валентин, можешь дать мне имя по собственному усмотрению.
- Любое?
- Любое… Только осторожнее в выборе. Давая имя духу, человек… получает над ним власть, только и дух получает силу этого имени. Обмен равный… Если правильно назвать…)
Она то, дуреха, думала, что стала кем-то особенным для него, а оказывается конь, попросту забыл свое настоящее имя.
- Бабушка, что-то напутала, она ведь старая, - упорно твердил конь, но Лиза чувствовала, он смущен, причем так, что если судить по его характеру, еще чуть-чуть и он вспылит, и опять устроит сцену. – Могла переврать события.
- Вы же слышали, что сегодня мне сказала Саша… - Лиза сделала еще попытку вернуться к началу разговора.
- Ну конечно переврала… Она же старенькая, а там десять лет прошло. Десять лет, - Серафим вновь завел свою пластинку. Дохлый номер, девочка встала с импровизированной лавочки и побрела прочь: почему-то личность Вали тревожила ее, а безоглядная любовь к нему красавца коня, раздражала все больше и больше, словно он не ценил ее любовь к себе. Любовь? Ну, вот еще! Влюбляться в высокомерный спесивый, и жутко упрямый плод чьего то воображения! Да, никогда! Он просто не ценил ее вообще, даже после того как она стала помогать ему, и спустилась в царство вдовствующей королевы, а тем более в лопдоп! Да что она все время бегает за ним, навязывается…
Пухленькие червячки чьих-то пальчиков аккуратно сжали ее запястье, а голос, детский, но совсем без искажений прошептал:
- Пропавший принц ищет свою принцессу, - Лиза опустила взгляд, подле нее стоял Ищик-Ляля и улыбался. - Ему нужна королева…