В начале февраля текущего года ушёл близкий нашей семье человек. Личность была сложная и многогранная, но сегодня о другом. Каждый из нас, пребывая в добром здравии, считает, что болезни, о которых он порой слышит от знакомых, о которых рассказывают популярные телепередачи и медицинские журналы, обойдут его стороной. Каждый из нас в глубине души ожидает что, в случае беды, специально подготовленные люди, в обязанности которых входит врачевание страждущих, придут ему на помощь. Каждый из нас, на инстинктивном уровне, воспринимает человека в белом халате как сугубо положительного персонажа, несущего исцеление. Никто не готов видеть в нём палача, принимающего пациента с фигой в кармане.
Представим себе человека, почувствовавшего недомогание и записавшегося на приём к врачу в столичной поликлинике в апреле месяце. Получив направление на все обязательные анализы и эти обязательные анализы сдав, он попадает на консультацию к терапевту, который не видит никаких причин для беспокойства. Само собой, положение не меняется, и человек снова обращается за помощью. Пациент, здоровье которого постоянно ухудшается, боли которого усиливаются, последовательно проходит ещё через четырёх врачей-хирургов, которые снова не находят у него никаких заболеваний. В итоге, принимается версия желчекаменной болезни. На осень назначается операция, а на лето курс подготовительной терапии. Операция по удалению камней не состоялась. В октябре человек попадает по скорой в одну из московских больниц в связи с анемией. Наконец, в ноябре, через семь(!) месяцев после обращения ставится окончательный диагноз – рак слепой кишки в четвёртой стадии с метастазами, предположительно в печень и поджелудочную железу. Понятно, что для ракового больного эти семь месяцев равноценны смертному приговору. Врач-онколог приходит ещё через полтора месяца с выражением недоумения по поводу того, что больной ещё жив.
Подробности последних недель были бы чересчур натуралистичны, а воспоминания свежи, чтобы упоминать о них сейчас. Предлагаю уважаемым читателям задуматься над тем, насколько данная ситуация может характеризовать положение дел в сегодняшней российской медицине. В городской поликлинике больного один за другим осматривают четыре(!), как предполагается, дипломированных врача-хирурга. Кроме жалоб на постоянные боли, налицо опухоль, ощутимая при пальпации, и прогрессирующая потеря веса. Истощение настолько заметно, что один из врачей задаёт вопрос: «Чья на вас одежда?» и, тем не менее, решительно заявляет: «У вас ничего нет». Автор, например, медицинского образования, не имеет, но совершенно определённые подозрения при виде таких симптомов просто не могут не появиться. Что говорить о людях, которые по роду своей деятельности обязаны это замечать.
Сейчас, когда в голове крутится такой полузабытый термин, как «врач-вредитель», трудно абстрагироваться от ситуации и судить о том, насколько описанные события могут походить на некую кампанию, в ходе которой нерентабельные больные с неизлечимыми заболеваниями, лечение которых требует особых материальных затрат, в силу каких-то обстоятельств тормозятся на этапе начального обследования. Могут ли существовать негласные инструкции на эту тему? Способны ли на подобные действия врачи, к которым больной с надеждой обращается за помощью? Если такое происходит в Москве, что же творится в провинции? На эти вопросы должен ответить себе каждый, кто живёт в нашей стране, каждый, кто понимает, что на месте этого больного в любой момент могут оказать его родные, либо он сам.
12.03.18