ПУТЕШЕСТВИЕ К ДЕКАБРИСТАМ
«ГОРОД ИМЕНИ ДЕКАБРИСТОВ»
Это город Петровск-Забайкальский, расположенный в межгорной котловине, вытянутый вдоль транссибирской железнодорожной магистрали, состоящий из нового поселения, выросшего благодаря работе металлургического завода и заботливо сохранённой старой части, без церкви, с обилием деревянных домов, улицами Декабристов, Лунина, Горбачевского, Муравьёва, Дамской, горой Лунина, декабристским некрополем и тёплой атмосферой, сложившейся вокруг декабристов.
В прошлом это было село с названиями Петровский Завод, Петровский Железоделательный Завод.
Завод по тем временам был большой, охранялся сотней казаков и солдатами, насчитывал свыше 1300 человек работающих и выпускал полосовое и листовое железо.
Возглавлял железоделательный завод горный инженер Александр Арсеньев – человек «прямой, бескорыстный, честный и благонамеренный для служителей и кандальников». За внедрение Арсеньевым многих рационализаторских предложений декабристы прозвали его «Отцом природы». «Александр Ильич доказал, что из петровского чугуна можно делать железо не хуже лучшего шведского».
Государственных преступников на предприятие не допускали. Боялись негативного влияния на рабочих. Однако это не мешало братьям Бестужевым успешно учиться литейному делу у ветерана завода Слесаренко, про которого известно, что он в семьдесят пять лет умер на своём рабочем месте, у тисков. Кольца и перстни, изготовленные из кандалов декабристов – верх литейного искусства выучившихся у Слесаренко Бестужевых.
Однажды на заводе сломалась паровая машина. И заводчане никак не могли её починить. Предприятие остановилось. И Арсеньев вынужден был пригласить на завод Николая Бестужева и Константина Торсона. Морские офицеры, друзья, знакомые с работой паровых машин на кораблях, быстро разобрались с причиной поломки и устранили её.
И вот мы, покрытые дорожной пылью, на этом заводе.
- Что вас интересует, молодые люди? – Спросил ветеран металлургического производства Георгий Томилов, с которым мы встретились у входа в литейный цех. Георгий Фёдорович, одетый в тёмно синий халат, держал в руке струбцину и был похож на школьного учителя по труду.
- Старые пролёты цеха, какие-нибудь постройки времён декабристов, может, модели сохранились, служившие для отливки мемориальных плит… А ещё правда ли, что на заводе изготавливали кандалы?
- Правда. Вот смотрите, перед вами два старых пролёта литейного цеха. Раньше они были перегорожены на шесть частей. Заметьте – стены бутовой кладки. Потолки цеха приподняты уже позднее. Арки, кирпичная труба, складские сооружения, пристройки, также сложенные из бутового камня, насыпная плотина, пруд – всё это видели декабристы так же, как видите вы. Пойдёмте, я покажу вам нашу памятную плиту.
На стене литейного цеха, пожалуй, единственного в стране подобного «памятника», прочитали вылитые из чугуна слова.
«Литейный цех. Ранее чугунолитейный и железоделательный завод, построенный в 1789 году купцом Бутыгиным. С 1830 по 1839 год здесь отбывали каторгу декабристы: Н.М.Муравьёв, С.П.Трубецкой, М.С.Лунин, И.И.Горбачевский, братья Бестужевы и многие другие – первые русские революционеры». Прочитал и подумал: «Лучше бы вместо слов «первые русские революционеры» написали «первые русские демократы». Не каждый ведь революционер - демократ и не каждый демократ - революционер.
Этот завод и дал название селу, возникшему вокруг предприятия. Николаю Басаргину Петровский Завод запомнился плавильней, церковью и избами.
«Это было большое заселение с двумя тысячами жителей, с казёнными зданиями для выработки чугуна, с плавильнею, с большим прудом и плотиною, с деревянной церковью и двумя или тремястами избами».
В этом поселении, расположенном между отрогами хребтов Цаган-Дабан и Заганского, и была построена тюрьма для государственных преступников, с красной крышей, похожая на большую казарму и видная издалека.
Казарма, построенная в виде «П» - образного каземата с вытянутым задним фасадом, насчитывала в 12-ти отделениях 64 комнаты. Площадь каждой комнаты составляла примерно 20 квадратных метров. Тюрьма, как и заводские строения, была поставлена на фундамент, сложенный из серого бутового камня, пролитого известью.
По окончании строительства, если считать по нынешним временам, совершилось чудо: оказалось, что для государственной казны было сэкономлено 50 тысяч рублей…
После полутора месяцев, проведённых на природе, невольные путешественники с тревогой вселялись в своё новое жилище, хотя начальство и учитывало их пожелания. Так, братьев Бестужевых поселили в соседних комнатах №39 и №40. Поскольку собственный дом был только у жены Никиты Муравьёва Александры, остальных жён, правда, без детей, поместили в номера к мужьям: вместе с пианино, книжными шкафами, диванчиками и огромным количеством книг. Стены кельи Волконского, так стали звать камеры их жильцы, жена обтянула шёлковой материей. Для удобства семейным были выделены крайние отделения тюрьмы: первое и двенадцатое.
Тем не менее, многие из декабристов высказывались о своём новом остроге резко отрицательно. Николай Лорер, поселившийся в комнате №12, своё новое жилище назвал конюшней для жеребцов. Дмитрий Завалишин – казематом «с красною крышею и ящиками внутри». Это он так о внутренних грязных болотистых дворах, разгороженных высокими частоколами. Михаил Бестужев свою комнату обозвал «совершенным гробом».
Интересно, а как бы эти номера, называемые декабристами кельями, назвали сегодняшние заключённые?
К приходу государственных преступников в Петровский Завод новая тюрьма ещё не была принята в эксплуатацию. Поэтому только весной следующего года в стенах прорезали ниши в каждой камере, врезали окна и оштукатурили внутренности казармы.
Офицерская казарма и унтер-офицерская караульня тоже размещались на территории тюремного замка в срединной его части. Кроме того в остроге был большой зал, предназначенный для общих обедов и ужинов заключённых. Находился он около общей кухни, расположенной в отдельном строении. Но поскольку они обедали и ужинали отдельно, каждый в своём коридоре, помещение приспособили в качестве аудитории для различных публичных мероприятий.
«В небольшом ящике с крышкою повар приносил ежедневно наш обед в караульную, откуда часовой доставлял в наш коридор. В печи мы грели кушанье и сами убирали и выметали нашу келью», - вспоминал Андрей Розен.
***
Организовав Большую и Малую артели, декабристы не только первыми создали в стране потребительский кооператив и кассу взаимопомощи, но и первыми в нашей истории разработали и реализовали прообраз сегодняшней «системы местного самоуправления». В рамках такой системы они не только обеспечивали самостоятельное решение своих вопросов, но и действовали в интересах местного населения. А чтобы с ними считалась охрана, они потребовали от коменданта не оскорблять их дерзким обращением. И комендант генерал Лепарский никогда не оскорблял их. Об этом и отзыв Николая Басаргина.
«…Вы доказали Вашим обращением с нами, что можно соединить человеколюбие с обязанностями служебными. Вы поступали с нами как человек добрый и благородный и много облегчили этим наше положение…».
Узнав о таких словах, старый генерал прослезился.
«Ваши слова – лучшая для меня награда, но с моей стороны я должен отдать вам полную справедливость. Вы все господа вели себя так, что если бы на вашем месте были все «вашингтоны», то и они не смогли бы лучше себя вести. Мне ни одного раза не пришлось прибегать к мерам несогласным с моим сердцем и вся моя заслуга состоит в том только, что я понял вас и вполне на вас надеясь, следовал его внушениям».
Такие отношения между охраной и заключёнными способствовали не только бесконфликтному существованию, но и плодотворному решению финансовых, организационных, производственных, социальных и иных вопросов.
Доходная часть бюджета складывалась из денежных взносов и из казённых пайков муки. Причём при формировании бюджета нравственно уравнивали тех, кто имел финансовые средства, и кто не имел. Уровень доверия исполнения бюджета был высочайший: никаких контролирующих органов не было.
Устав Большой артели, разработанный высокообразованным коллективом в составе: Ивана Пущина, воспитанника Царскосельского лицея; Дмитрия Завалишина, работавшего одно время в Русско-Американской компании; метеоролога Михаила Митькова; Петра Муханова, близкого к автору «Горе от ума»; Александра Одоевского, автора «Струн вещих пламенные звуки…»; Евгения Оболенского, изучавшего право и политическую экономику; и бывшего подполковника Александра Поджио - был утверждён общим собранием заключённых.
В соответствии с разработанным и утверждённым уставом можно было представить структуру «местного самоуправления» государственных преступников. «Департамент» хозяйственно-производственной и торговой деятельности. «Управление» науки, образования и ремёсел. «Управление» культуры и досуга. «Управление» внешних связей. Касса взаимопомощи. «Отдел» работ. И «отдел» здравоохранения. Такая структура охватывала практически все сферы жизнедеятельности наших заключённых.
В разные годы руководителями «местного самоуправления» были избраны радикальный демократ Иван Горбачевский, просто демократ и «наш помощник» Николай Басаргин, человек удивительной доброты Иван Повало-Швейковский и проходивший по первому разряду бывший поручик Александр Сутгоф. Все они избирались тайным голосованием. Также тайным голосованием избирались закупщик товаров, бухгалтер-казначей и огородник.
В рамках хозяйственно-производственной и торговой деятельности большинство государственных преступников занималось вопросами общественного питания, розничной торговлей, огородничества, закупкой скота, переработкой мяса, пошивом одежды и обуви…
На берегу реки для них построили баню. Разнообразную работу за жалование выполнял нанятый невольниками сторож.
Жалоб на работу этого «департамента», впрочем, как и на другие структуры, не было.
«Управление» науки и образования, в состав которого входили свои «академики, профессора и доценты», было одной из наиболее представительных структур в системе этого уникального даже по сегодняшним временам «самоуправления».
Никита Муравьёв, служивший в Генеральном штабе, читал курс лекций по военной истории России. Общую историю преподавал Пётр Муханов, которому Кондратий Рылеев посвятил свою думу «Ермак». Историю русской литературы – Александр Одоевский. Один из организаторов кассы взаимопомощи Фёдор Вадковский читал курс лекций по астрономии. Евгений Оболенский занимался философией, изучал иностранные языки и делился знаниями с товарищами. Михаил Спиридов преподавал французский язык и занимался самообразованием…
Была организована библиотека с книжно-журнальной артелью, занимавшейся подпиской, и открыта начальная школа для детей Петровского Завода.
Бестужевы обучали детей горных чиновников. И обучали настолько успешно, что те легко поступали в высшие классы Горного института и в другие образовательные учреждения.
Николай Бестужев обучал всех желающих различным ремёслам: столярному, слесарному, переплётному, картонажному… Вместе с Бестужевыми выделывали мебель для своих камер и для домов жён Пётр Громницкий и Павел Бобрищев-Пушкин. Вытачивали игрушки для детей на самодельном токарном станке, изготовленном Николаем Бестужевым. Бывший морской офицер Антон Арбузов оказался отличным слесарем. Не было равных соперников братьям Петру и Андрею Борисовым в переплётном деле. Они же вели метеорологические наблюдения…
Активно работало «управление» культуры и досуга.
Пётр Муханов устраивал литературные вечера. Пётр Свистунов и Николай Крюков, будучи отличными музыкантами, создали хор певчих и, обладая хорошими голосами, пели сами.
Со слов Ивана Якушкина, для общей прогулки был предоставлен большой двор. На этом дворе росло несколько небольших деревьев. «Мы расчищали на нём дорожки, по которым во всякое время можно было гулять. Охотники до животных завели тут косуль, зайцев, журавлей и турманов. Здесь же находились гряды с цветами, росли дыни и огурцы. Зимой устраивались горы, и поливалось некоторое пространство для тех, которые катались на коньках».
Работа «управления» внешних связей, естественно, была возложена на жён декабристов. Письма, посылки, переводы, книги, мировые новости – всем этим занимались одиннадцать самоотверженных дам. И объём работ был очень большой. Так, Екатерина Трубецкая еженедельно переписывала и отправляла свыше десяти писем.
Касса взаимопомощи работала по принципу: богатые содержат бедных. И хотя среди бедных были гордые и недовольные, создавшие даже «кружок недовольных», это давало возможность отъезжающим на поселение выплачивать пособие от шестисот до восьмисот рублей.
Работали заключённые по пять часов в день: три часа с утра и два часа после обеда. Зимой на мельнице мололи зерно. Работали, скорее всего, в свободное от остальных дел время. Что подтверждал и Иван Якушкин.
«Работать в Петровском Заводе мы ходили таким же порядком, как в Чите, и мука нашего изделия была пригодна только для корма заводских быков. Работали, нежели нам было угодно, на мельнице с ручными жерновами и мололи для моциона». Летом или что-то выкапывали или что-то закапывали, и тоже для моциона.
В «отделе» здравоохранения, куда «входила» и аптека, работали высококвалифицированный искусный медик доктор Фердинанд Вольф и вольнонаёмный молодой доктор Ильинский, вообще не имевший врачебного опыта. Поэтому все, в том числе приезжие из Нерчинска, Кяхты, Иркутска обращались к Вольфу. Часто болевший комендант также обращался к Фердинанду Богдановичу. А о поставленном на ноги тяжело болевшем племяннике Лепарский доложил даже в Петербург.
Доктор Вольф, конечно, пользовался своим служебным положением и во время болезни многим товарищам улучшал и без того неплохие условия содержания.
А вот двадцативосьмилетней Александре, жене Никиты Муравьёва, помочь не смог. «Месяца три не выходила Муравьёва из опасности и, наконец, ангельская душа её, оставив тленную оболочку, явилась на зов правосудного творца, чтобы получить достойную награду за высокую временную жизнь свою в этом мире». Так печально и красиво написал о кончине Муравьёвой Николай Басаргин…
В Санкт-Петербурге о государственных преступниках не забывали и несколько раз смягчали им наказание. Всем проходившим по первому разряду вечную каторгу заменили 20-ю годами. А затем с 20-ти лет срок снижали ещё дважды: до 15-ти и до 13-ти лет. Осуждённым по пятому разряду на 8 лет каторги наказание снизили до 5-ти. Так что менее чем через год бывший лейтенант Гвардейского экипажа Михаил Кюхельбекер, занимавшийся огородничеством, земледелием и портняжным искусством, и бывший штабс-капитан лейб-гвардии Финляндского полка Николай Репин, тяготевший к математике и читавший лекции, как и Никита Муравьёв по военным наукам отправились из Петровского Завода на поселения. Они ещё не знали, что уезжали из тюрьмы, в которой провели лучшее в Сибири время (правда, через два месяца Николай Репин, оказавшийся на поселении в селе Верхоленское, сгорел ночью во время пожара вместе с товарищем Андреем Андреевым, который останавливался в его доме проездом).
***
В Петровске-Забайкальском нас встречал известный и уважаемый в городе человек Николай Фалилеев. Николай Иванович - заслуженный учитель, организатор музея и директор ГПТУ, в здании которого он нас и разместил. Потому как Фалилеев торопил нас с помывкой велосипедов и размещением в аудитории, из которой были вынесены все столы и скамьи, видно было, что ему не терпелось что-то нам рассказать.
- Скоро в доме княгини Трубецкой планируем открыть музей памяти декабристов, - начал рассказ Николай Иванович.
- Знаменитая тюрьма сгорела в 1866 году. Сейчас на этом месте школа. Планируем около школы поставить стелу. Собираемся также выпустить открытки и значки о декабристах. А также провести Всесоюзную научную конференцию.
В 1953 году в нашем городе случилась неприятная история. Было у нас экскурсионное бюро. И начальником в нём работал Читичев Илья Иванович. В том году по его инициативе и под его руководством вскрыли склеп генерала Лепарского. Вы знаете, что он был комендантом при декабристах.
Склеп оказался квадратный, с размером сторон 4X4 метра. Сооружён был из кирпича, бруса и досок. Рабочие, вскрывшие склеп, увидели деревянный гроб, стоящий на ножках и покрашенный голубой краской.
Читичев открыл крышку гроба и снял с покойного ордена, эполеты и генеральскую ленту. (По версии «Энциклопедии Забайкалья», из погребения были изъяты генеральские эполеты и кожаные ботфорты и переданы в музей декабристов Петровска-Забайкальского – авт.). Шпагу оставили (?)
- Всё это снятое с покойника, - продолжал Николай Иванович, - передали в школьный музей. Оттуда спустя какое-то время эти раритеты перенесли во дворец культуры металлургов. Директором тогда был там Женихов. А из дворца культуры они исчезли. Куда исчезли, не знаем. И найти их с тех пор не можем. Может, обратитесь по радио к жителям нашего города?! Пусть вернут. - Закончил просьбой свой бесхитростный рассказ Фалилеев, будто присутствовавший при вскрытии склепа.
Но в планы Фалилеева вмешался пожар. Через год дом княгини Трубецкой сгорел. Столько времени простоял и вот нате: сгорел…
Пообедав в столовой, пошли знакомиться с городом. Первым делом походили около дома Трубецкой, сфотографировали его (как будто предчувствуя, что скоро он сгорит) и прочитали надпись на табличке, прикреплённой к стене этого строения. «Этот дом в 1832 году построен Екатериной Ивановной Трубецкой».
Улица Горбачевского. Дом Горбачевского с бревенчатым фасадом в три окна с наличниками и ставнями. Библиотека в этом доме имени Горбачевского. И сам Иван Иванович Горбачевский, навсегда оставшийся в Петровском Заводе. «В моей жизни, кроме скуки, горя – ничего не вижу и не предвижу лучшего; никого при мне нет близкого – всё это разъехалось, разлетелось, все бегут из Завода, одни по охоте, другие по надобностям. Я один остался на месте, как гнилой верстовой столб, мимо которого мелькают люди и происшествия. Прощайте…».
По дороге к кладбищу встретили молодящуюся женщину, которой оказалось восемьдесят лет, назвалась без отчества - Натальей Хомутовой. Хомутова рассказала, что на месте улиц Декабристов и Пролетарской жили жёны декабристов. Покосившиеся, неровно стоящие деревянные домики на этих улицах показались нам ровесниками того времени. Пока мы гуляли по этим улицам, к нам подошла ещё одна женщина, миловидная средних лет дама.
«Здравствуйте. Я учительница географии школы №4 Бухарова Зоя Михайловна». И Зоя Михайловна в знак абсолютного доверия дала свой домашний адрес и повела нас к школе. На стене школы надпись: «На этом месте находилась тюрьма для декабристов. Построена в 1830 году. Сгорела в 1866». Плохо, что постройки горят, но хорошо, что не сгорает память.
Часовню Александры Муравьёвой увидели сразу. Она выделялась среди остальных надгробий своими размерами, архитектурой и белизной. Памятник по рисунку Николая Бестужева был сооружён казачьим офицером забайкальского войска Посельским.
В дневник записал:
«Муравьёва Александра Григорьевна, жена декабриста Никиты Муравьёва, умерла 22 ноября 1832 года». «В часовне погребены Дмитрий Фонвизин, сын декабриста Михаила Фонвизина и Никита Муравьёв, ребёнок, племянник декабриста Никиты Муравьёва. Заглянув внутрь часовни, прочитали знаменитые пушкинские строки, привезённые в Сибирь Александрой Григорьевной Муравьёвой: «Во глубине Сибирских руд, храните гордое терпенье…».
Перед входом внутрь часовни поставлен ещё один выбеленный памятник в виде усечённой пирамиды с крестом «на крыше» и надписью: «Могила дочери Анненковых Ани. Род. 16 марта 1829 г. Скончалась 6 июня 1833 г.».
Справа от часовни, рядом с ней, захоронен декабрист Александр Пестов, проживший лишь тридцать один год. Бывший подпоручик, включённый в число цареубийц и приговорённый навечно к каторге, умер на руках близких друзей Михаила Бестужева и Николая Басаргина. Белый памятник на могиле выполнен в форме массивного прямоугольного параллелепипеда с малыми боковыми окнами и отсутствием мемориальной плиты.
Справа от могил Муравьёвой и Пестова, метрах в тридцати – сорока увидели огороженный цепями памятник в виде чугунной колонны со срезанной верхушкой, означающей окончание рода. Памятник поставлен над склепом Лепарского. Следов вскрытия захоронения не обнаружили. Слова в память об этом человеке: «Генералъ-лейтенантъ Станиславъ Романовичъ Лепарскiй 1754 – 1837. Комендантъ Нерчинскихъ рудниковъ. Послужил россiйскому престолу 65 лет».
Долго стоим у могилы петрозаводца Ивана Горбачевского. Большой металлический крест, огороженный решёткой. На кресте написано: «Иван Иванович Горбачевский. Род. 22 сентября 1800 г. Скончался 9 января 1869 г.»
Железнодорожная станция хранит старое название города «Петровский Завод». На станции две работы, посвящённые декабристам. Одна – автора Л.Рыжова, мозаичное панно - хорошее украшение вокзала и станции. Другая работа получилась смешной.
Мемориальный портал скульптора А.А.Мелетеева с барельефной группой декабристов: М. и Н. Бестужевых, Вольфа, Горбачевского, Лунина, Мозалевского, Н. Муравьёва и Пущина, разместили перед памятником Ленину. И когда стоишь перед порталом, видишь, что декабристы, как бы разместились у ног вождя. Отчего сегодня памятник воспринимается не как мемориал декабристам, а как дань большевистской идеологии. И надписи на портале соответствующие.
Посередине. «Петровский железоделательный завод основан в 1789 году. С 1830 года по 1839 год был местом отбытия каторги декабристами».
Слева. «… Это какие-то богатыри, кованные из чистой стали с головы до ног. Воины-сподвижники, вышедшие сознательно на явную гибель, чтобы разбудить к новой жизни молодое поколение (А.И.Герцен)».
Справа. «…Мы видим ясно три поколения, три класса, действовавшие в русской революции. Сначала – дворяне и помещики, декабристы и Герцен. Узок круг этих людей. Страшно далеки они от народа. Но их дело не пропало. Декабристы разбудили Герцена, а Герцен развернул революционную пропаганду (В.И.Ленин)».