Художник, подойдя к полотну, нанёс первый мазок краской белого цвета. Этак краска скопилась у него в большом количестве. Ведь с самой весны он почти не использовал в своих картинах этот цвет. А если и доводилось применять краску чистоты, то в основном на лепестки белых цветов, платьев для невест и вечного холода полюсов. Впрочем, полюса особо и рисовать не приходилось. Белый цвет там на вечно и его нужно лишь изредка подновлять и подкрашивать темнотой ночи или чуть золотистым блеском солнца.
И лишь теперь, с приходом зимы, художник мог развернуться во всю ширь своей души. Уже с наступлением октября он стал заранее готовить полотно к изменениям. Стирал с деревьев золото и багрянец листвы, нанося серую грунтовку голых ветвей и мокрых стволов, перекрашивал тёмно-коричневым опавшие листья и зелень травы, затирал свинцовостью туч голубизну небес и полёт птиц в лучах дневного светила. Картина становилась всё мрачнее и мрачнее, но лишь только для того, чтобы в самый момент наложения на неё снежной краски она словно чудо проявлялась во всей своей белизне.
Художник уже давно вошёл во вкус и покрывал ширину холста годовыми запасами снежного цвета. Так уже было и не раз. То, что ещё вчера казалось тусклым и мрачным вдруг преображалось буквально на глазах.
Но эта безмерная и холодная красота иногда и застигала в врасплох. Иногда белый цвет застигал путников в дороге, обнажая трагедию как например несколько десятилетий назад на картине был написан эпизод, в котором слепой дедушка и его внук были застигнуты чернотой ночи в зимнем лесу, и стая волков окружала их, готовясь растерзать. Внук жался к деду и кричал: «Дедушка, помоги». Но что мог сделать слепой, пусть даже и с посохом против пяти-шести голодных хищников. И утром следующего дня красная краска крови пачкала часть картины. Художник заметил это лишь дня через три и постарался поскорее изобразить снегопад.
Иногда творец вообще не помнил, что он рисовал вчера или на кануне ночью. Один раз он просто превращал тёмную кучу под забором в большой снежный сугроб, чтобы тот с заиграл сотнями ярких серебряных искр в ярком свете луны. Он уже и позабыл, что это не просто тёмная куча, а рисунок купца, что давеча изрядно выпил в трактире и упал под забор собственного дома. Жена и дочь будут искать своего домохозяина, но найдут лишь весной, когда художник начнёт вспоминать о том, что он оставил под снегом. Вспоминать и чуток жалеть о вовремя не прибранных вещах, о не дошедших до дома людях, о не долетевших до юга птицах.
Иногда краски, потраченные на тот или иной эпизод, были настолько яркими, что они словно проступают поверх нанесённых на них новых слоёв. Вот где-то проглядывает чёрт, несущий на спине хлопца по небу, вот кудрявый юноша смотрит в окно на вьюгу и тускло блестящий лик луны и беседующий о чём со своей няней, вот застыл на ветке новогодней ёлки деревянный человечек, который способен щёлкать орехи и умеющий воевать с мышами, вот мальчик, что смотрит в окно и чудом взлетает на праздник к Сыну Божьему, вот спички вспыхиваю и гаснут в руках девочки, что замерзает в холоде зимы.
Художник очень любит изображать людей. Он и сейчас кого-то создаёт на полотне поверх свежей краски белого цвета. Вот проявляется человек в тёплой, ношеной зимней куртке толи тёмно-синего толи чёрного цвета. Тёмносерые шерстяные брюки, отвисшие на коленях, все в катышках. Крепкие кирзовые ботинки уже чуть присыпаны падающим снегом. Тот же снег на плоской клетчатой кепке с засаленым он частого прикосновения козырьком. Человек ссутулясь уже давно стоит и курит одну папиросу за другой. Сначала может показаться, что он смотри за мальчиком, что лепит перед ним снеговика, скатав комья снега со всей детской площадки, и обнажив гравий покрытия. Но нет. Мальчик уже не раз звал его: «Папа, иди уже играть». Но человек стоит, курит, и смотри в одну точку, погрузившись в тяжкие раздумья. Иногда из его глаз выкатится скупая слеза и цепляясь за щетину небритых щёк покатится к подбородку. Что печалит его? Какая-то болезнь? Или он уже предчувствует, что художник завтра рисовать в одном из мест необъятного полотна, как на заводе будет проходит сокращение и его уволят в числе многих. И нечем будет кормить сына. А ведь надо не только накормить и одеть, но и дать образование и вывести в люди. Кто знает… Пока лишь чернеющие ветви деревьев, покрываясь тяжестью осадков опускаются к нему всё ближе, словно щупальца чудишь пытаются утянуть его в неизвестность времени.
Художник уже отошёл от него и продолжает малевать новые творения. Белый снег всё больше наполняет картину. Творец работает без устали. Краски пока ещё много и хватит её на долго. Иногда ему начинает казаться, что её через чур много и тогда поверх снега он рисует заново деревья и дома и людей. Мы думаем, что это оттепель, но он всего лишь тренируется или вспоминает, как же рисовать весну, чтобы в нужное время не оплошать и восхитить всех новым сиянием буйства красок рождения природы. Ведь на белом фоне даже самые знакомые цвета заиграют как новые и свежие. И те, кто переживёт на холсте зиму обрадуются этому рождению.
Художник всё рисует и рисует. Слои красок покрываю холст этой жизни изо дня в день, из часа в час, из секунды в секунду. Сможем ли мы, те кто нарисованы сейчас проявится через время или новые слои поглотят наши души, наши мысли, мечты, желания, страсти…
Тихо, у него ещё осталось немного зимней краски. На что он потратит её?